Тайга

Глава 38

Следующие три года были в тайге необычайно дождливыми. Ливни и снегопады шли без конца, а сугробы вокруг таежного города достигали человеческого роста. Правительство не раз выделяло крупные средства на ликвидацию чрезвычайной ситуации. Стоит ли говорить, что они были бессильны в борьбе с моей невыносимой печалью? Разве могло человечество догадаться, что это не осадки, а мои горькие слезы омывали землю?

Иногда мне удавалось сдерживаться, впуская на сырую поверхность солнечные лучи лишь для того, чтобы дать животным и растениям жизнь, а мокрому грунту — возможность просохнуть. Зато все три года были теплыми для сурового края, ведь главная часть меня была с Марком.

Став Хранителем, я не просто обрела силу природы. Теперь я могла повелевать и управлять стихиями, я научилась телепортироваться и даже создавала собственные магические копии, которыми управляла. В то время как мое огненное тело покоилось в пещерах у озера, копии, наделенные сознанием, следили за порядком в глубине леса. Они были моими глазами и ушами, пронизывающими каждую тропу, и принимали разные формы: от животных до стрел или посохов. Они реагировали на любое нарушение покоя. Среди людей рождались легенды о новом Хранителе. В одной из них говорилось, что, если кто-нибудь причиняет вред таежному краю, огненная сущность пробуждается и ее копья мчатся на защиту леса, нанося ответный удар. А те, кто пришел в тайгу с добрыми намерениями, могли рассчитывать на покровительство и помощь. И они были правы.

Я сразу нашла Поляну жизни. Она находилась в самом сердце непроходимого леса, где высокие ели и столетние кедры переплетали свои ветви. Густые заросли мха и лишайника скрывали святое место от посторонних глаз. Я спрятала его еще надежнее. Используя магию и заклинания, поставила вокруг невидимую, непроницаемую стену, укрыв Поляну от любопытных глаз. Лес слился в единое целое и завуалировал путь к ней тенями и шорохами. Теперь никто и никогда не смог бы нарушить ее таинство и тишину.

Я знала, что может произойти с людьми, которые увидят нового Хранителя. Животные так не реагировали, поэтому только среди них мое тело, озаренное свечением, проводило время. Но когда требовалась сила или вмешательство, я могла в секунду телепортироваться и оказаться в месте, где была нужна помощь.

Одна из копий следила за охотниками и рыбаками. Я останавливала пули, запутывала сети. Помогала заплутавшим грибникам отыскать дорогу, нагромождая неправильные тропы стволами поваленных деревьев. Мне без труда удавалось усыпить медведя-шатуна посреди зимы. Я оберегала край от пожаров и засух. Легким дуновением наполняла реки рыбой, а леса — животными. Тайга жила и оставалась богатым уютным краем.

Другая копия незримо была рядом с Катей, которая, вернувшись из больницы, так и не потеряла надежду найти младшую сестру. Она отложила свадьбу и перешла на заочное обучение. Андрей переехал к нам и помогал в поисках. Я пробовала утешить Катюшу. Написала ей письмо, где сообщила, что влюбилась и навсегда уехала из таежных мест, но это не произвело должного действия. Старшая Морозова каждое утро молила Бога о моем возвращении и, несмотря на усталость, продолжала поиски.

Третья копия наблюдала за тиграми-оборотнями. После моего воскрешения они не связывались с волками. Рыжие создания разбрелись по лесу и лишь изредка меняли звериное обличье на человеческое. Оборотни занимались охотой и не нарушали баланса природы.

Четвертая копия следила за абасами и другими порождениями Хаоса. Я закрыла границу тайги от посторонних духов заклинаниями. И если сверхъестественному чужаку приходила мысль нарушить заповедную черту, на него обрушивалась огненная кара, испепеляя и развеивая в прах.

Я видела Алекса. Нашла его дневник. Алексу удалось сбежать от Киры с тиграми. В тот первый январский вечер он бросился к моему дому. Взобравшись по балконам на четвертый этаж, он увидел двух влюбленных, нежно ворковавших в объятиях друг друга. Алекс не разглядел лиц. Через окно просматривались лишь фигуры и волосы. Если бы он только знал, что первого января, когда я ехала из логова домой, Катя испекла мне именинный пирог и испачкала мукой волосы Андрея… Если бы Алекс тогда решился войти! Он увидел бы, что это не мы с Марком на кровати, а сестра с женихом, и вся история сложилась бы иначе…

Азаров долго мучился, страдал и вскоре встретился с Азалией. Она еще сильнее разожгла в нем ревность и ненависть. Предложила отомстить Марку, заключив союз с Харги. После бала абасов Алекс вернулся в тайгу, пытался найти меня. Его встреча с Велозаровым прошла без бурных истерик. Потеря общей возлюбленной, как это часто бывает, примирила соперников, по крайней мере, внешне. Алекс уехал из города, так и не узнав, что я часто просила у него прощения, молилась, чтобы его сердце не очерствело. Я до сих пор корю себя за боль, которую причинила ему, но понимаю, что никогда не смогла бы отказаться от моего Марка.

С ним была моя любимая копия.

Он не прекращал поиски. Днем над тайгой кружили вертолеты, а ночью стая носилась по лесным просторам. Его обоняние всюду улавливало мой запах. Марк чувствовал мое присутствие, но едва приближался, я телепортировалась в другое место.

Первый год Велозаров не обращался человеком и практически не спал. Я не писала ему. Несмотря на сильное желание попрощаться, решила тихо исчезнуть из его памяти. Дать возможность успокоиться, забыть, чтобы он когда-нибудь встретил самую счастливую любовь. Я помнила, что оборотни лишь раз способны испытать это чувство, но у него же получилось повторить такое дважды?! Напрасно я в это верила. Однажды отчаяние помутило его рассудок. Я еле успела вмешаться. В тот момент он в последний раз увидел меня.

Это было в апреле, ровно через год после моего преображения. Велозаров сидел на краю той пропасти, где мы когда-то безотрывно смотрели друг на друга, и долго выл на луну. В небе сияли звезды, и его густая шерсть блестела в лунном свете. Вой был таким печальным и протяжным, что, находясь в сотнях километрах от него, я выла в унисон, не в силах успокоить страдания. Внезапно Марк замолчал, сосредоточился, будто какая-то мысль занозой застряла у него в голове, обернулся человеком и тихо сказал:

— Больше не могу…

В следующую секунду он сделал шаг в бездну. У меня не было выбора. Внизу дыбились острые каменные глыбы. Я чувствовала мертвенный холод, исходящий от них, и, если бы не появилась, не отбросила Марка воздушным потоком назад, он разбился, без сомнения.

— Марк! Нет! — не смогла смолчать моя любовь.

Через мгновение мое огненное тело исчезло, а он целый месяц сидел на том же месте: звал, умолял появиться, обещал закрыть уши, глаза, не притрагиваться…

С того дня Марк не оборачивался волком. Он сильно исхудал, помрачнел, осунулся; его лицо покрывала густая щетина… Окружающие не узнали бы в этом бледном неопрятном человеке вожака, когда-то выглядевшего безупречно, с лоском, даже с шиком. От его властности не осталось и следа. Марк почти не появлялся в логове, забросил дела, ни с кем не общался. Однажды он остановил лисицу, которая пыталась догнать полевую мышь. Не знаю, зачем он это сделал, но в тот момент впервые на его лице сверкнула улыбка.

Теперь он не молчал. Его словно прорвало, и речь бесконечным потоком срывалась с губ. Марк разговаривал со мной. Всем казалось, что он сошел с ума, но его это не волновало. Никто не знал великую силу любви, которую мы испытывали, а нам это было и не нужно.

Он начал строить дом на вершине Станового хребта. Марк делал все сам, боясь выдать свое тайное место. Каждый день его вертолет приземлялся в горах, привозя широкие листы прозрачного стекла, неизвестной аппаратуры, проводов, железа, строительных инструментов… После того как дом был готов, Марк занялся садом. Он доставил множество горшечных цветов и невиданных деревьев.

Только через год я увидела конечный результат — огромный дом с широкими окнами, в которых отражалось небо. Вокруг дома раскинулись поляны, усыпанные яркими цветами, которые словно радужное покрывало расстилались по земле. С каждой стороны к дому вели аккуратные тропинки, окаймленные жасминами, белоснежными гортензиями и пышными лавандовыми кустами. Они наполняли воздух сладким ароматом. Как только солнце начинало восходящую симфонию дня, цветы распускались, поднимая головки к яркому свету.

На переднем дворе дома, на самом краю утеса, Марк соорудил качели, сплетенные из прочного белого каната и натурального дерева. Они свисали над обрывом, словно приглашая к нескончаемым мечтам и беседам. Отсюда открывался вид на таежные просторы, где горы сменялись зелеными долинами, а реки искрились, как широкие атласные ленты…

Солнечные лучи, пробиваясь сквозь листву деревьев, создавали волшебные узоры на качелях. Каждый вечер, когда небо окрашивалось в розовые оттенки, а звезды начинали тихую песнь, качели обретали новую жизнь. Казалось, что здесь, на самой вершине мира, сама суть природы сливалась с человеческой душой, создавая бесконечную гармонию…

Хранитель и оборотень — странная парочка. Что нас могло объединить? Любовь. Это она позволяет сердцам биться в унисон, преодолевает расстояния, прокладывает мосты между различиями, стирает границы… Она воодушевляет, делает безмерно счастливыми и наперекор всем канонам возрождает из пепла. Что такое разлука по сравнению с ее великой силой? Разве может влюбленное сердце забыть и отвернуться? Любовь властвует над миром, спасает, кидает в бездну, сворачивает горы, подталкивает к подвигам. Это она диктует нам поступки, ради которых отваживаемся на небывалые и непредсказуемые действия. Миллионы лет любовь владычествует на планете, и лишь она удерживает нас от краха.

Нет, я не стала холодной. В моем новом сердце бушевала любовь, разрывая его на части и спасая от остановки.

Сейчас я поняла, что встреча с абасами была предопределена судьбой. Их яд подарил бессмертие. Я не ощущала холода, не чувствовала боли, слышала биение сердец, видела тысячи мелочей, которые невозможно воспринимать человеческим глазом, но в то же время я могла дышать, и мне не требовалась живая плоть для продолжения жизни.