Тайга

Глава 6

— Вы, наверное, и есть Эскери? — предположила я, ступая за немного сгорбленным старцем, который медленно шел в глубь зимней чащи. — Извините, что нарушаю вашу идиллию, — заметив, с каким упоением он прислушивается к лесу, спросила я, — но не могли бы вы рассказать, куда мы идем?

Эвенок не останавливался и не отвечал. Где-то в глубине подсознания я понимала: мне обязательно нужно двигаться за ним. Вначале я постоянно оглядывалась, смотрела по сторонам и под ноги, которые застревали в сугробах и влекли меня в снег. Затем, решив идти строго по следам унтов охотника, я смогла отвлечься от гнетущего ощущения, что назад дорогу не найти, и, не обращая внимания на усилившуюся боль в лодыжке, стала напевать тихую мелодию.

К удивлению, старик подхватил ее, и мы вдвоем затянули долгую однообразную песню, у которой не было конца. Да и начала не было. Я просто бубнила что-то под нос, а охотник, словно угадывая мой «шедевр», повторял набор звуков. Мы шли долго. Растворяясь в дремучей тайге, я не заметила, как наступил вечер, а может и ночь. Время потеряло счет. Наконец-то охотник остановился и обернулся.

— Озябла, однако… — тихо сказал он. — Ничего, сейчас добудем огонь, чаю заварим, согреемся… Хворосту собери, а я снег утаптывать стану.

Высокий тусклый полумесяц освещал его тщедушную фигурку. На душе стало теплее…

Огонь разгорелся. Эвенок снял с себя старенькую дошку, разложил ее возле меня и спросил:

— Болит нога? Слабая пока, однако… Ничего, скоро ни один волк догнать не сумеет. Садись.

— Что вы! Постою…

— Садись-садись. Еще набегаешься…

Согреваясь теплом огня и держа алюминиевую кружку с чаем из трав, я вдруг вспомнила, что совсем недавно пища вызывала у меня тошноту.

— Ты Хранитель, тебе не нужна еда. Пока не нужна. Что еще помнишь? — Казалось, каждая глубокая морщинка на лице эвенка хранила какую-то тайну, историю.

— Все.

— Уверена?

— Да, — ответила я, прокручивая в мыслях важные события своей жизни.

— И оборотней?

— Конечно! Вы знаете, где Алекс? Они с моей подругой должны были…

— Ты пей, пей, — хмурился Эскери. — Всех помнишь?

— Ага, — ответила я и улыбнулась, ощущая убаюкивающую тело негу. Мне захотелось свернуться калачиком на мягком полушубке эвенка и предаться власти Морфея. — А что?.. — спросила, засыпая.

Спала я долго, непростительно долго, погружаясь все глубже в забвение, теряя и находя важную часть себя. Под убаюкивающий треск поленьев и монотонную песню охотника медленно постукивало мое сердце и… постепенно утрачивало память.

Сны были яркими и необыкновенно реальными.

Держа руку эвенка, я летала над таежным краем, границы которого, словно рубеж океана, сливались со снежной линией горизонта. Я парила как птица, распахнув руки-крылья… Пролетая над дремучим лесом, покрытым тяжелой накидкой белого снега, или вершинами неприступных гор, или причудливыми руслами рек я поражалась и восхищалась великому природному шедевру. От такой масштабности и красоты захватывало дух! Казалось, еще мгновение — и мое сердце вырвется из груди.

Я летала, широко открыв глаза и боясь упустить даже мельчайшую деталь моего родного края. Вот она, тайга, — гордая, безбрежная и прекрасная. Вот мои величественные просторы, которые вечны, бессмертны.

Иногда мы опускались на землю. Здесь охотник показывал запутанные следы лесных жителей, рассказывал о необычных повадках диких зверей и птиц, учил разбираться в звуках…

— Гляди, — сказал он, показывая на следы в сугробах, — это лось, точнее лосиха, она проходила вчера и, испугавшись кого-то, кинулась прочь. Интересно, от кого она убегала?

Я присела и посмотрела на оттиски копыт.

— Почему вчера?

— Следы много рассказывают… — Старик снял ушанку, повертел ее в руках, прищурился, словно это она задала вопрос, и опять надел на голову. — У отпечатков копыт стенки затвердели, стали жесткими, однако. Значит, зверь шел вчера, после того как выпал снег. Лось при спокойной ходьбе оставляет отпечатки двух копыт. Видишь? — Он дотронулся пальцем до следа. — А при беге и прыжках — четыре. Как здесь. — Эскери отошел в сторону и, присев на корточки, указал на сугроб.

— Понятно, а как вы догадались, что это лосиха?

— След быка отличается большим размером и округлой формой. У самки он уже…

— Ясно. Интересно, что едят лоси зимой? Везде же снег.

— Обкусывают побеги молодых деревьев, объедают кору, — ответил Эскери, удаляясь вглубь леса. — Понял! Это рысь спугнула ее! Иди сюда! — Он махнул рукой. — Смотри. Обычно рысь идет за зверем, ступая след в след. Но здесь другая картина, — старик улыбнулся, — она охотилась на зайца, используя снежную засаду. Рысь мышкует не хуже лисы. Видишь ее следы на снегу? Да, не повезло ей в этот раз. Лосиха и заяц успели скрыться.

— Не думала, что рысь может напасть на лося. Он же огромный! — удивилась я.

— Рысь — очень сильный зверь, однако. Ее оружие — реакция и длинные когти, которые ловят птицу на лету.

В следующее мгновение мой слух уловил шорох. Метрах в двадцати от нас появилась рысь. Подойдя довольно близко, она остановилась, поводила светло-серой головой из стороны в сторону, принюхалась, прижала уши с кисточками и в два прыжка скрылась в чаще.

«Какая красота: грация, изящество, ничего лишнего. Совершенство!» — подумала я и посмотрела на Эскери.

Затем мы оказались посреди льдов таежной реки.

— Пробовала строганину из рыбы? — эвенок хитро улыбнулся.

Он сел на корточки, наклонился вперед и слегка дунул на блестящую зеркальную поверхность. В тот же момент хрустальная гладь начала плавиться, образуя маленькую лунку, из которой хлынула речная вода. Эскери опустил в прорубь руку и достал небольшую рыбу.

— Это ленок, — пояснил он. Ребром ладони охотник отрубил рыбе голову и хвост, умелым движением пальцев содрал кожу. — Подставляй ладони.

Едва я успела сложить руки домиком, как в них посыпались тонкие стружки белой мякоти. Они сворачивались на лету в трубочки и почти мгновенно превращались в замороженные кусочки рыбьего мяса.

— Настоящая строганина должна быть с хрустом! — засмеялся Эскери.

— Очень вкусно! — похвалила я, приглядываясь к дереву, стоящему неподалеку.

Стайка красногрудых снегирей уютно разместилась на его густых ветвях. Переглядываясь, птахи клевали алые ягоды. Через минуту в воздухе послышалась флейтовая птичья песня. Это малиново-красные щуры приземлились на рябиновые кроны. На дальних деревьях чакали буйные дрозды-рябинники, нетерпеливо дожидаясь своей очереди отведать пунцовые плоды.

Крошечный белый заяц подбежал ко мне и, словно домашний питомец, сел возле ног.

— Что ты видишь? — спросил Эскери.

— Зайчонка, — ответила я, прижимая к щеке пушистый комочек.

— А еще?

Я огляделась.

— Деревья, кустарники, снег…

— А еще?

— Заячьи следы…

— Много?

— Да.

— Смотри внимательнее — что там?

Я присмотрелась и увидела обрывок тонкой проволоки на одной из дорожек, усеянных отпечатками заячьих лап.

— Это петля? — спросила я, поднимая кусок стальной нити.

Охотник кивнул и слегка улыбнулся, когда я смяла эту гадость и положила в карман.

— Значит, моя задача — бороться с охотниками и браконьерами?

— Тайга любит людей, дает им пищу, если они нуждаются, — улыбнулся он, затем подошел, взял зверушку в руки, хитро посмотрел на меня и, поправив ушанку на седой макушке, добавил: — Только когда нужда есть.

— Но как? У меня же нет оружия.

Эвенок сел на снег и отпустил зайчишку, который немного отскочил в сторону и стал поглядывать на нас глазами-зернышками.

— Смотри, — шепнул Эскери.

Он воткнул указательный палец в снег и начал медленно покачивать им из стороны в сторону. Тотчас кроны деревьев принялись повторять движение его кисти. Рука эвенка двигалась быстрее и быстрее, вызывая потоки холодного ветра, бурю, которая сорвала мой капюшон и начала ломать ветви деревьев. Свист и вой стихии был настолько оглушающим, что мне стало страшно. Я бросилась к зайцу и прижала к себе. В ту же минуту ветер стих.

Вы умеете управлять ветром?

— Ты тоже сможешь.

Эвенок протянул ко мне руки, и теплый комочек, согревшийся на моей груди, начал удаляться. Зависнув в воздухе между мной и Эскери, заяц быстро задергал лапками, упал и замер, не подавая признаков жизни.

— Что вы делаете?! — возмутилась я.

В ту же минуту зайчонок подпрыгнул и со всех ног метнулся в чащу.

— Вы умеете управлять воздушным потоком? Это вы были в сторожке на кладбище? Вы перекрыли нам кислород?

Эвенок согласно кивнул:

— Твоя подруга могла причинить вред.

— В моей комнате тоже были вы? Зачем?

— Помнишь его?

— Кого?

— Волка.

Я задумалась.

— Азарова? Помню.

— И что чувствуешь?

Я снова задумалась…

— Как меня угораздило с ним встречаться?! Где были мозги, когда пыталась бежать непонятно куда? Может, это зомбирование?

— Умница, — похвалил эвенок. — Молодой оборотень слаб для защиты тайги…

Старик поднялся, кряхтя отряхнулся от снега и подошел ко мне. Положив руки на мои плечи, он долго всматривался в глаза, будто пытался найти что-то в их глубине. Затем улыбнулся.

— Тайга нуждается не только в защите от людей. Твоя главная задача — охранять ее от других порождений хаоса. Оборотни — волки и тигры — это местные обитатели, надо следить за равновесием между ними. Главная же опасность — в сущностях пришлых, появляющихся из других частей планеты. Они стаями рыщут вокруг нас и пытаются покорить тайгу. Именно они несут угрозу. Скоро ты впитаешь мощь нашего края, научишься управлять стихиями, птицами, животными, однако, — его добрые, но усталые глаза стали светлыми и лучистыми. — Ты готова. Прощай.