Тайга

Глава 31

Азаров успел подхватить меня и не дал коснуться пола.

— Не стоит так навязчиво предлагать свою кровь и душу слугам Хаоса, — зло бросил он. — Потанцуем? Или твоя новая прическа запрещает общаться со старыми знакомыми?

Не в силах стоять на ногах, я обмякла в руках своего бывшего возлюбленного и в полуобморочном состоянии парила под музыку Штрауса в объятиях Алекса.

Воспоминания кадрами проносились в голове, как в ускоренной киноленте: первый взгляд на совете старшеклассников, первый поцелуй, первое признание, голубая бабочка, спасение на Унгари, печаль, касание, желание, страх, надежда — все это вновь наполняло сердце любовью. Я будто заново видела свою жизнь, ощущала все чувства, которые испытывала к нему раньше. Алекс, мой необыкновенный Алекс! Он открыл во мне любовь — чистую, нежную, от которой хотелось словно воздушный шар подниматься в небеса и без остановки лететь к звездам.

Восстанавливая в памяти забытые моменты, я не замечала танцующих гостей короля и роскошного убранства зала. Голова кружилась, перед глазами мерцала радуга. Потребовалось время, прежде чем я пришла в себя и начала осознавать происходящее, которое постепенно сменилось серым полумраком. Не сразу заметила и тишину, царившую в другом зале. Лунный свет пробивался сквозь высокие окна, отбрасывая призрачные тени от колонн на стены из гранита. В воздухе витал запах старого камня и пыли. Алекс опустил меня на пол и, прислонив к стене, расставил руки по обе стороны.

Меня шатало от волнения, на щеках играл румянец. Я была ошарашена, что вполне естественно. Тот, кто считался мертвым, кого я любила и думала, что потеряла, стоял передо мной. Все та же небрежная челка, убранная набок, хвойный аромат кожи, пронизывающий взгляд…

— Привет, — прошептал Азаров.

— Привет…

Наши глаза встретились, а потом… губы слились в поцелуе. Он был нежным и… коротким. Я ощутила дискомфорт: это были не губы Марка, не запах его тела, не его дыхание. Сердце сковало морозным оцепенением. Я пришла в себя и попыталась отстраниться.

— Алекс, подожди.

Азаров не остановился. Меня поразила страсть, исходящая от него, а главным образом напористость и злость, вдруг появившаяся в движениях.

— Алекс! — я прикусила его губу.

Это подействовало. В карих затуманенных глазах появились признаки рассудка. Он не выпустил меня, но перестал делать больно.

— Вожак переходит сразу к делу? — Алекс приподнял меня и вдавил в стену. Его руки жестко сжали мои бедра.

— Нет! Я не хочу! — Я отвесила ему пощечину, чудом вырвалась из грубых объятий и стремглав бросилась к выходу.

Он в два счета оказался рядом, схватил меня за локоть и швырнул на пол.

Ощущая холод, я снова вспомнила о Марке. Больше всего на свете мне не хотелось, чтобы он стал свидетелем этой сцены. Мой ответ на поцелуй спровоцировал Азарова, я это понимала. Как же было стыдно, противно и больно, словно я оказалась заживо погребенной под толщей слизней и булыжников.

Два начала — инь и ян, два небесных светила, две стороны медали, берега одной реки… Как можно осознанно выколоть один глаз, оставив другой невредимым? Жалеть и восхищаться правой ладонью и ненавидеть левую? Как узнать, какая половина сердца для тебя важнее? Кто солнце, кто луна? Кто будущее, а кто уже в прошлом?

Алекс и Марк — такие разные и такие любимые. Возможно, если бы у меня было хоть чуточку больше времени, я сумела бы расставить приоритеты во время танца, но чувства к Азарову так быстро нахлынули, что в момент поцелуя я не смогла сделать выбор. А может, и не надо? Пусть будет все как есть. Ломая чужие судьбы, я заслужила наказание. Безумно люблю Марка, но никогда не забуду Алекса. Я так виновата перед ними! Какой выход? Одиночество. Полное, абсолютное, черное… Я заслужила его, как и ту ненависть, с которой Азаров целовал меня.

— Милая, прости… — Он вдруг остановился и сел рядом, опершись спиной о стену. Обхватил голову ладонями и, глядя в пол, несколько раз повторил: — Прости…

В его хриплом голосе было столько отчаяния, что я чуть не расплакалась. Муки раскаяния были такими тяжкими, что быстрая смерть в тот момент казалась единственным спасением. Как же я умудрилась разбить ему сердце?! Можно сколько угодно оправдывать себя стиранием памяти, магией, известием о его смерти, но разве все это способно исправить ситуацию? Информация еще не уложилась в голове. Она металась во мне бешеным зверем. Чем загладить вину? Где взять слова, чтобы вымолить прощение?

Я встала перед Алексом на колени и тихо промолвила:

— Это ты прости… Я так виновата!

В горле пересохло. Мне хотелось объяснить, что произошло и почему я увлеклась Марком, но яркий свет, громкие удары в ладоши и ледяной голос из глубины зала не дали высказаться…

— Браво, браво! Как в старых добрых сказках: любовь вне конкуренции, добро побеждает зло, а свет — тьму. Алекс, может, тебе помочь? Никто не хочет присоединиться?

Привыкнув к освещению, я подогнула колени и села рядом с Азаровым. Меня словно ошпарили, когда я увидела сборище абасов. Трехметровые фигуры были расплывчаты, словно состояли из множества черных точек — без ног, рук и головы. Точки хаотично двигались, меняя форму и размер, как пчелиный рой, похожий на очертание человека в капюшоне. Мария сказала, что они питаются страхами, сейчас мой ужас мог напитать сотни абасов. Они парили вдоль каменных стен зала. Большинство зависло за троном из черного гранита, на котором сидел Харги. Его окружали Анна, Рената и Павел. В отличие от остальных, эта троица оставалась в человеческом обличии. Король улыбался ужасной улыбкой, от которой хотелось сгинуть. Казалось, он с удовольствием смотрел это представление, и факт, что оно прервалось, вызвал возмущение на белом, почти глянцевом лице. Павел тоже противно скалился, будто ждал продолжения фильма, где главные роли достались мне и Алексу. Я узнала Азалию. Именно ее показывала мне Мария на фотографии. Бывшая подруга Марка в гипюровой темной вуали, делающей ее похожей на черную вдову, на корточках сидела в противоположном углу и держала на коленях голову мужчины. Кровь струилась по его лицу и ручейком стекала на пол. Несчастный не шевелился. Пристальный взгляд заставил слезиться глаза, но я разглядела в его руке мой платок.

— Марк?! Марк! — Я стрелой бросилась к нему.

Азалия оттолкнула меня с такой силой, что, глухо ударившись о стену, я рухнула на пол. Острая боль пронзила и обездвижила тело. Азалия подняла голову Марка за волосы, чтобы были видны его открытые глаза. Нет никого страшнее обиженной женщины, полной чувства мести.

— Что вы с ним сделали? — Я постаралась подняться.

— Алекс, расскажи ей, — ответил Павел.

Воротник белой рубахи абаса был расстегнут, из-под него виднелась рыбья чешуя. Черные длинные волосы словно от вихря качались из стороны в сторону, пока абас величественно шел в мою сторону.

— Меня зовут Павел, а ты… Милана, правильно? — серые губы растянулись в зловещей улыбке. Он помог мне подняться и, удерживая одной рукой плечо, которое, кажется, сломалось, пресек мою попытку освободиться. — Твой дядюшка сейчас не в лучшей форме. Марк под воздействием яда. Да-да, того самого яда, которым он когда-то парализовал Алекса. Уверяю, мы бы не стали доставлять таких мучений великому князю, но что поделаешь, — Павел вздохнул и лицемерно пожал плечами, — Азалия настояла. Ей очень хотелось, чтобы перед смертью Марк стал свидетелем встречи влюбленных. Не волнуйся: пока тело не слушается князя, можешь продолжать свои игры.

Павел приподнял второй рукой мой подбородок и заглянул в глаза, словно читая мысли. По неестественно-серому лицу скользнула тень задумчивого удивления.

— О, в твоем сердце целых две любви! Алекс, ты даже представить не можешь, — абас посмотрел на Азарова, который сидел на том же месте и, обхватив виски руками, немного покачивался, — до вашей встречи на балу Милана не помнила тебя. Волшебство духов вычеркнуло твой образ из памяти девушки. Очень любопытно… — Павел зацокал языком и покачал головой. — Какие нравы в современном мире: молодой оборотень — немолодой оборотень, Азаров — Велозаров… Кого же ты выберешь, юное создание?

Алекс убрал ладони с лица и посмотрел на нас. В зале повисла тишина.

— Выбор падет на князя, она уже приняла его предложение, — Павел взял мою руку, — красивое колечко.

— Что?! — вскрикнула Азалия.

— Что?! — повторил Алекс.

Анна и Рената в ту же секунду подлетели к нам.

— Это запрещено! — Рената прикрыла рот рукой. — Она не может выйти замуж за оборотня и встать на сторону одного из нас! Хранители обязаны поддерживать равновесие!

— Нормальный Хранитель не может, а эта мелюзга… — Анна, словно предвкушая вкусный обед, облизнулась.

— Неисповедимы пути Хаоса… Что же с ней делать? — Павел вопросительно взглянул на Харги.

— Она не Хранитель, — просипел тот, сверля меня черным взглядом. Даже на расстоянии на его лице было видно око черной бездны. — Она нечто совсем другое. Гораздо сильнее и масштабнее. Ее Хранитель воон в том углу, — Харги указал на Марка и снова уставился на меня. — В ней течет сила шаманов, духов, стихий. Она давно видит сны… Иди ко мне, несчастное дитя. Я знаю, как тяжело нести это бремя. Помогу тебе…

Парализованная паникой, я словно со стороны наблюдала, как Павел с Ренатой обыскали меня, достали зажигалку, ветки шиповника, отбросили их к Азалии. Как истерично захохотал Харги, увидев мое «оружие». Завороженная и безропотная, я подошла к королю, встала на колени и покорно наклонила голову назад. Язык точно прилип к нёбу. И только когда легкие обожгло зловонное дыхание, а коготь вспорол кожу в области ключицы, стало окончательно понятно: я умираю…

В этот момент Азаров бросился к нам и оттолкнул меня. Сделав вдох, я тряхнула головой, сбросив чары, и ощутила, как во мне проснулись инстинкты. Конечности зашевелились, учащенно забилось сердце.

— Мы так не договаривались! — крикнул Алекс. Стоя лицом к Харги, он отодвигал меня к выходу. — Она должна жить! Я отдам вам всю тайгу, если отпустите нас. Оборотни уйдут, не будут вам мешать!

Анна и Рената подлетели к дверям зала и перегородили путь к отступлению.

— Прости, — ответил Павел Азарову, — планы иногда меняются. Мы без тебя покорим тайгу. — Абас сдавил Алексу горло и, перебросив через себя, швырнул его к Марку. — Ничего личного, как всегда квартирный вопрос. Нам нужно больше места, — ухмыльнулся абас и подлетел ко мне.

— Сейчас я вытащу твою душу, вылижу мозг, сожру плоть и обглодаю кости, но ты не умрешь. Твое тело будет расчленено на куски, но ты оживешь снова. Повторное расчленение причинит сильнейшую боль и мучения. Ты обратишься в деретника. В пустоту, которой я буду управлять. Но, прежде чем превратишься в прах, я дам тебе насытиться твоими возлюбленными.

Он разинул пасть, в которой вместо гланд виднелась вращающаяся воронка, поднял меня вверх ногами и начал трясти, как трясут банку с таблетками, пытаясь вытряхнуть последнюю. Кожаный обруч слетел с моей головы и упал в раскрытый рот чудовища. Отскочив от частокола зубов абаса, начельник рухнул на пол. Россыпь рубинов красными льдинками с треском разлетелась по залу…

Этот звук, как удар железного молота в гонг, привел меня в чувства. Я наконец пересилила ужас и, вспоминая тренировки, вывернулась из рук Павла. Чувствуя небывалый потенциал, молниеносно схватила его за волосы, двинула кулаком в челюсть и подставила подножку.

Удар… блок…защита… перехват… хук справа. Я как ошалелая с невидимой для глаз скоростью носилась по залу. Отталкиваясь от колонн, стен, я перепрыгивала через абасов и снова кидалась в драку. Каждый мой удар был полон решимости, каждый шаг — стратегии. Мое тело, как машина для убийств, ни на минуту не останавливалось. Впрочем, Рената и Анна тоже не сидели на месте. Каждое их прикосновение пронзало нечеловеческой болью, укус на мгновение останавливал сердце. На моем теле не осталось живого места, словно я только что вышла из темно-бордовой ванны и забыла вытереться.

Удар!

Захват, укус…

Удар!

Иногда мы переглядывались с Алексом, который сражался с Павлом и другими порождениями зла. Грохот колонн, камня и пола, черная пыль, осколки стекол, рой пчел, тела похожих на людей существ, летающие в воздухе — жуткая картина. Казалось, это никогда не закончится.

— Довольно! — сиплый дьявольский голос Харги стал настолько громким, что барабанные перепонки будто взорвались. Я лишь успела повернуть голову, а в следующую секунду зависла между потолком и полом, не в силах пошевелиться. Алекс в разорванной одежде тоже парил в воздухе. Зато абасы медленно опустились и подошли к королю.

Лишь Павел направился в противоположную сторону. Он окинул меня ненавидящим взглядом и ударил в грудь. От боли в глазах сверкнули искры, и все потемнело. Дыхание стало частым и мелким. Кровь, сочившаяся из ран, превратилась во внутреннее кровавое извержение. Словно тысячи острых шил пронзили тело. Я отлетела к выходу и обмякла. В затуманенном сознании пульсировали красно-белые огоньки аварийной сигнализации, указывая на опасность для жизни. Корчась от спазмов, я в последний раз взглянула на Марка. Он лежал в метре от меня со стеклянными открытыми глазами. В его раскрытой ладони была зажигалка. Мне показалось, его пальцы чуть дрогнули. Любимый словно протягивал огниво мне, но как пересилить боль и дотянуться?

— Морозова, ты сильная! Ты сможешь. Сможешь, я сказал! — прошелестел в голове отчетливый голос Перлова. Вот бы он сейчас оказался рядом!

— Смогу… — ответила я, вспоминая случай, когда мы катались на лыжах и он помог спасти Власову. — Смогу!

Харги заметил движение и метнулся ко мне, но не успел…

Щелк! И невероятная ослепительная вспышка света озарила зал. Все снова застыли, сомкнув веки, а мне, напротив, стало гораздо легче.

— Марк! — я бросилась к безжизненному телу. Кровавая пена из его рта смешалась с черным месивом каменной пыли.

— Прошу, живи, живи… — повторяла я, целуя его глаза. Отчаяние и нежность переплетались во мне. Коснувшись его руки, я попыталась вернуть в его тело тепло, которое когда-то согревало нас обоих.

Внезапно его губы зашевелились.

— Беги… — чуть слышно прохрипел он.

Кто-то сказал, что месть должна подаваться холодной, но у меня не было времени ждать. Я встала и подошла к обездвиженному Павлу.

— Ты хотел забрать наши души? Нет, это я уничтожу твою!

Мои напряженные пальцы как стальные спицы выпрямились и резко проткнули его грудь. Я достала черное рыхлое сердце и, бросив его на пол, раздавила ногой. Харги тоже висел над землей и не мог сопротивляться. Я помнила, что убить его невозможно, поэтому схватила пышное жабо и притянула к себе мерзкую физиономию, глаз которой сомкнулся от яркого света.

— Где медальон? — я молниеносно обыскала карманы, но медальона не было.

Десять минут спасительной световой вспышки неминуемо сокращались, колесико зажигалки заклинило. Что делать дальше? Сейчас я исчезну, но Харги придет отомстить за смерть названого брата, и в этой бойне вряд ли победят волки. Что придумать? Как быть?

— Запомни, урод, это сделали не оборотни, а я, Морозова! Хранитель тайги! Если решишь посчитаться, — мой голос стал очень тихим, зловещим. Чтобы Марк не услышал, я процедила королю на ухо: — Жду тебя на северном склоне Станового хребта.

Такое поведение казалось странным, ведь путь к отступлению преграждала тысяча пастей абасов, чудовищ, вампиров, но они не видели того, кто стоял у входа, а я знала, была уверена: Перлов справится с задачей.

— Милана! — Он распахнул объятия и подошел ко мне.

— Макс! — Я быстро обняла его и отстранилась. Времени на рыдания и чувственные отступления не было. — Умоляю, придумай, как убраться отсюда.

— Не забыла про мою телепортацию? Куда их? — друг окинул взглядом оборотней.

— Марка в его новый дом, а Алекса… на Мальдивы! — нашлась я. — Он же хотел увезти меня на остров!

Время неумолимо бежало вперед, а зажигалка не работала. Уже через секунду я стояла возле Азарова и вытирала кровь, сочившуюся из раны на его лбу.

— Знаю, ты слышишь меня и когда-нибудь простишь. Я оказалась слабой, отвратительной, но всю оставшуюся жизнь буду любить тебя особой дружеской любовью… Прости…

Через мгновение он исчез вместе с Перловым.

Теперь я склонилась над Велозаровым.

— Марк, я никогда не любила тебя.

До чего же трудно говорить эти слова… Но я должна. Мне очень нужно, чтобы он поверил, забыл, жил дальше и, может, через пятьдесят, сто лет снова стал счастливым. Я недостойна быть его любимой, невестой, женой. Только как спрятать в голосе сердечный надрыв, от которого даже пальцы трясутся мелкой дрожью? Сейчас я сижу рядом и понимаю, что это последняя минута, последняя возможность дотронуться, увидеть, ощутить биение… Я люблю каждым атомом, мельчайшей частицей своего существа… Я так люблю, что на свете не придумали слов, которые бы передали мои чувства. Слезы норовили вырваться наружу, а голос — совершить предательство. Плеть неизбежной разлуки выматывала душу.

Собрав все наши воспоминания, чтобы сберечь и укрыть их в сердце, я еле выдавила сухим голосом:

— Мне просто нужен был медальон. — Марк попытался обхватить мою ладонь, но я заметила это и одернула руку. Встала и, проглотив комок отчаяния, добавила: — Ты обещал спокойствия. Прощай.

Когда Перлов с Марком исчезли, я оторвала Азалию от пола. Черная вуаль упала на плечи, открыв ее лицо, полное ненависти.

— Где амулет? — Я молниеносно обшарила ее одежду, но не нашла. — Дырку от бублика ты получишь, а не Велозарова!

Понимая, что всю оставшуюся жизнь она будет преследовать Марка, я схватила ее за волосы и с такой силой ударила о стену, что по глухому звуку догадалась: череп волчицы больше не соберут в единое целое. Я забрала перстни Марка и Алекса, которые выкатились из кармана Азалии, и вручив их вернувшемуся Перлову, попросила отдать владельцам.

— Харги, не забудь! — крикнула я королю, сдавливая руку Перлова. — Жду на северном склоне!

— Куда теперь? — спросил Макс.

— Для начала к логову, мне надо забрать Василия, только давай через горы.

Становой хребет протянулся на двести тридцать километров вдоль тайги. Эта череда заснеженных вершин отделяла мой дремучий лес от северного мира. Суровый климат и каменная поверхность горной границы мало подходили для обитания живых существ, поэтому именно на северный склон пал мой выбор. Я не была здесь раньше, но я была отличницей, а значит учила географию.

«Когда-нибудь тебе это пригодится…» — успокаивал отец, замечая грустный и скучающий вид дочери за атласом. Я обреченно пожимала плечами и заставляла себя рисовать контурные карты.