Тайга

Глава 26

Теперь конец всему, о чем втайне мечтала. Надо же, всего одно слово, одно имя — и надежды испарились, словно дымка от тлеющего костра. На душе было паршиво, отвратительно, будто я случайно оступилась и рухнула в пышный свадебный торт. Это ощущение вины усугублялось пониманием того, что прекрасный шедевр был разрушен на лучшей в мире свадьбе — собственном торжестве. Я пыталась найти слова для объяснений, извинений, но понимала: ничто не спасет положение.

— Марк, Марк! — я несколько раз повторила его имя, словно желая доказать, что именно он, только он в моем сердце. — Марк, это случайность…

— Знаю, — совсем тихо ответил Велозаров и отошел к своей кабинке.

Раздевалка будто превратилась в железную камеру — безжизненную и холодную. Смахнув слезу, я отвернулась к шкафчику и быстро стала надевать вещи поверх красной формы. Марк тоже одевался и не смотрел в мою сторону.

— Память — странная штука, — сказал он, когда мы оказались в автомобиле, и включил зажигание. — Она то есть, то исчезает без следа…

Да, он имел право злиться. С другой стороны, может, и к лучшему, что все закончилось именно так? Теперь я успокою противоречия, которые давно будоражат меня.

— Знаешь, — продолжал давить на больную мозоль Велозаров, — никогда не думал и в жизни бы не поверил, что любовь как память…

— Послушай, как там тебя? — перебила я, делая вид, что забыла его имя.

Он улыбнулся.

— Я извинилась, и мы не дети, которые должны повторять одни и те же слова, чтобы выучить стихотворение. Мне неудобно, но случилось как случилось. Если ты правильно назвал мое имя, это не значит, что твои чувства были искренними. Думаешь, поверила? Ничего подобного. У меня было хорошее настроение, а после тренировок необходимость снять стресс возросла, — я говорила много, словно боялась: если остановлюсь, тут же разрыдаюсь. Мысли путались. Слова беспорядочно цеплялись за предыдущие окончания фраз. — Предлагаю не вспоминать о случившемся. Давай сделаем вид, что ничего не было? Я найду фотографию Алекса и вспомню свои чувства, а ты оставайся с памятью о любимой Ангелике.

— Что?! — Марк резко надавил на тормоз. — Они-то здесь при чем? В зале и раздевалке были только мы!

Он развернул автомобиль и, набирая скорость, поехал в противоположную от логова сторону.

— Я уничтожил все снимки, ты никогда не увидишь Азарова! — Марк сжал кулак и ударил по приборной панели. С невероятным грохотом защитное стекло разлетелось на куски. — При чем здесь Лика?! Неужели до сих пор считаешь, что думаю о ней? Я же сказал, что люблю тебя!

Марк затормозил рядом с кромкой леса возле моей пятиэтажки и выскочил из машины. Я тоже вышла, не понимая, зачем мы сюда приехали. В голове все смешалось.

Схватив меня за руку, Велозаров побежал в чащу. В тайге смеркалось, медленно падал снег. Через несколько минут мы оказались на поляне — на моей любимой и родной опушке. Вот та береза, прислонившись к которой мы с Кирой мечтали о будущем. Вот ель, чьи ветви служили пристанищем для наших ног, когда мы залезали на ее верхушку… Даже несмотря на снег, дождь, ветер, ночь, я узнаю это место с закрытыми глазами.

Я освободила ладонь и подошла к широкому стволу кедра, мохнатые лапы которого укрывали нас с подругой от дождя, и погладила его. Как же я соскучилась…

— Ты была здесь? — удивился Марк.

— Да, это наша с Кирой поляна, — я развернулась к Марку и посмотрела в глаза.

— Когда-то ваша поляна находилась далеко от людей, и именно здесь я потерял Лику. Я потерял ее и думал, знал, что никогда не сумею полюбить снова. Но я ошибался. Сейчас, стоя на этом месте, я хочу, чтобы ты слышала, чтобы была уверена! — Марк приблизился и обнял ладонями мое лицо. — Я потерял ее, чтобы найти тебя. Понимаешь, именно тебя. Да, ваше внешнее сходство вначале затуманило рассудок, но достаточно было увидеть «порядок в тронном зале», — Марк бегло улыбнулся, будто вспомнил нашу первую встречу в логове и снова стал серьезным, — услышать твое сердце… Ты — это ты! Я очень хочу, чтобы ты раз и навсегда запомнила: чувства к Лике в прошлом. Теперь все во мне — сердце, разум, душа — все, что у меня есть, принадлежит тебе.

Это не могло быть правдой. Он рядом, говорит, что любит, а значит, мое желание быть с лучшим принцем на планете, произнесенное в детстве под этим деревом, исполнилось! У принца тихий голос, янтарные глаза…

— Я давно понял, что снова люблю, и уже говорил об этом. Почему до сих пор сомневаешься? — Марк пристально смотрел в мое лицо.

— Сложно поверить, что умному и сильному мужчине может понравиться бестолковая девушка…

— Милана, — перебил он, — у меня не симпатия, я люблю.

— Но за что?

— Любят не за что-то, а просто любят. Ты настоящая, живая! Взбалмошная, импульсивная, горячая, ранимая, светлая, чистая…

— И глупая, — перебила я.

— Глупая? — он поднял брови и улыбнулся.

— Да, потому что умудрилась испортить лучший день в своей жизни. И нечего делать большие глаза. Не знаю, почему я назвала его имя…

Марк обнял меня, плотно прижал к себе и поцеловал макушку. Я снова ощутила себя в уютной защищенной комнате. Аромат бергамота и осенней жженой травы околдовал мое обоняние. Уткнувшись носом в теплую грудь Марка, я просунула руки под его пиджак и обняла, с жадностью впитывая счастливый момент своей жизни. Мне снова захотелось стать маленькой и слабой. Расплакаться и обязательно рассказать, как он дорог мне…

— Горе ты мое луковое, неужели подумала, что позволю призраку из прошлого помешать нам быть счастливыми? — нежно прошептал Марк.

— Мне показалось… там в раздевалке… когда я назвала имя Алекса…

Марк отстранился и пристально посмотрел в глаза. Снежинки вокруг нас завели медленный хоровод, и выглянувшая луна погладила лицо вожака мягким светом.

— Я прекрасно осознаю, что это нелепость. И даже если бы ты любила его, а он всюду следовал за тобой; даже если бы казалось, что вам хорошо вместе, — я не отдал бы тебя. Ты моя жизнь, потерять тебя — это все равно что совершить самоубийство. Я буду рядом, что бы ни случилось! — голос Марка был тверд как никогда. Он взял мою ладонь, медленно провел по своей щеке и поцеловал подушечку большого пальца. — Я всегда буду с тобой…

— Тогда почему остановился в раздевалке?

Мне все еще не верилось в происходящее, но каждый миллиметр кожи будто взрывался от его поцелуев и рассыпался на мизерные жемчужины.

— Боялся не сдержаться. Ты еще такая юная… Может, твое желание было минутной слабостью? С тобой сложно контролировать эмоции… — шептал Марк, касаясь губами моей шеи, уголков глаз, волос возле виска.

Не выдержав волнения, я отступила. Чувствуя опору позади, медленно села на поваленное дерево, которое служило столом для наших с Кирой пикников. Воспоминания о Власовой снова наполнили душу печалью. Просто удивительное состояние! Счастье оттого, что любимый рядом, переплеталось с горестным ощущением потери подруги. Словно две волны — горячая и холодная — поочередно захлестывали меня.

— Тебе плохо? Мои слова напугали? — спросил Марк.

— Нисколько! Просто…

Просто я чувствую, что у меня начнется истерика от невыносимого желания снова оказаться в твоих объятиях, и мне стыдно, что я думаю об этом, стоя на поляне, связанной с другими воспоминаниями. А еще мне кажется совершенно неправильным влюбиться в родственника Алекса спустя четыре месяца после разлуки. Пусть я его не помню, он мертв, но он же был?! И где тогда моя верность? Где преданность, честь, в конце концов? Сейчас мне очень хочется быть с тобой, слышать, видеть, ощущать твое дыхание, но как разрешить продолжать чувствовать это? А может… может, стоит рассказать все как есть? Открыться, скинуть груз сомнений и тревог. Почему? Потому что люблю, потому что ты лучший и потому что хочу раствориться в тебе полностью…

— Все на этой поляне напоминает детство, — неуверенные объяснения попытались выйти наружу, — Киру, родителей… И мне неудобно, даже стыдно за свои чувства к тебе.

Я избегала пристального взгляда и смотрела поверх его головы на верхушки елей. Марк сидел на корточках напротив и внимательно следил за моими губами.

— Я не должна, я ведь говорила, что люблю Алекса. А раз так, не имею права даже думать о другом, тем более о его родственнике. К тому же любовь обязывает, она подразумевает верность, которая длится годами, столетиями. Верность не должна быть пустым звуком, и когда люди говорят о любви…

— Подожди, — перебил Марк и положил руки на мои колени, — скажи, откуда в юной особе столько несовременных ценностей? — он улыбнулся, но уже в следующую секунду стал серьезным. — Какая разница, кем приходился Азаров? Между нами никогда не было теплых чувств. Но даже если бы нас связывала крепкая мужская дружба и мне пришлось поступиться принципами, я все равно забрал бы тебя. Как только понял, что полюбил, решил, что никогда не отступлю. Заслужу, отвоюю, добьюсь, но никогда и никому не отдам. Поверь, ты здесь ни при чем, у тебя не было другого выхода. — Марк провел пальцами по моей щеке и прошептал: — Все, что было, пора оставить в прошлом… Жизнь продолжается. Ты заслуживаешь счастья, любви и имеешь право влюбиться. А поляна… я найду тебе другую, гораздо лучше этой…

Марк запнулся. Восторженность в его взгляде сменилась озабоченностью и тревогой.

— Только сначала должна увидеть меня настоящего и решить, готова ли принять оборотня. Не бойся, я не причиню вреда, — сказал он, снял пиджак, сделал несколько шагов назад и повернул перстень на руке.

Через мгновение большой, очень большой белый волк стоял напротив. В один момент человек превратился в статное красивое животное. Лишь звук разорванной одежды всколыхнул тишину поляны.

Несмотря на то, что Марк в человеческом обличии казался ниже соплеменников, этот зверь был на голову выше Кайла и Романа. Широкая грудь, мощные лапы с упругими мышцами, красивая мохнатая морда… Хлопья снега ложились на его белую густую шерсть, как на огромный сугроб. Мне не было страшно, напротив, где-то внутри я почувствовала острое желание прикоснуться к нему.

Сделав несколько шагов навстречу, я подняла руку и осторожно дотронулась до закрытой пасти. Волк склонил голову и потерся о мой лоб. Он наклонился ниже и прикоснулся холодным носом к моему подбородку. Нас разделял полумрак, но даже сквозь него я заметила янтарный блеск в больших глазах.

— Люблю тебя… — неслышно произнесла я, шевеля губами и, обхватив руками большую серебристую морду, поцеловала черный кончик носа. Оборотень положил голову мне на плечо, и в эту секунду космическая мощь наполнила меня теплом и уверенностью.

Волк лизнул лапу и, обернувшись человеком, схватил меня на руки. Как пушинка я закружилась в его объятиях и засмеялась от счастья.

— Прошу, останься со мной, навсегда останься! — Марк остановился, опустил меня на снег и встал на колено. Сжимая мои пальцы в ладонях, он посмотрел в глаза. — Обещаю быть твоим джином, талисманом, медальоном… Хочешь, буду спасать всех лис, угодивших в петли?

Я улыбнулась и кивнула.

— А зайцев сможешь? — звонко смеялась я.

— Куда ж без зайцев.

— А барсуков?

— Может, лучше перебить всех охотников? — пошутил Марк и, поднявшись, но все так же сжимая в ладонях мои руки, прикоснулся губами к моей челке. — Все сделаю!

Вот теперь это точно сон! Сейчас кто-нибудь обязательно включит свет, толкнет или разбудит словом. Все слишком хорошо, а в моей жизни так не бывает.

В ожидании чего-то подобного я закрыла глаза и прислушалась.

— Милана… — позвал Марк и слегка дунул мне в лицо, смахнув крупные перья снега, которые, словно знали, что мне страшно, и старались подольше задержаться на ресницах…

— Я люблю тебя, выходи за меня замуж.

— Что?! — опешила я. — А если…

— Нет и никогда не будет «если».

— Но мы ведь даже…

— Понял, ты меня боишься и имеешь на это право, — Марк вздохнул и отвернулся. Взял пиджак и накинул на обнаженное тело.

— Я не тебя боюсь, мне страшно проснуться, страшно разрушить все это. Я боюсь потерять… я всегда теряю тех, кого люблю.

— А вот сейчас ты действительно глупенькая. — Марк снова взял меня на руки и сильно прижал к груди. — Поверь, такого как я сложно потерять, особенно тебе!

…Вскоре мы ехали в автомобиле и держались за руки. Я рассказала Марку обо всем, что было в моей жизни. О детской дружбе, семье, школе, танцевальной и драматической студии… О том, как зимними вечерами любила смотреть старые фильмы, а когда читала книги, обожала есть Катины пончики. Об Алексе, его драке с Беловым, об Эскери, Кире, Земле… О Димке и Максе Перлове, с которым из-за постоянного присутствия оборотней никак не могла увидеться. Я поведала даже о Колыбели жизней, ради которой согласилась жить в логове и которую должна защищать.

— У тебя действительно хороший удар, — улыбнулся Марк и поцеловал тыльную сторону моей ладони. — Признаюсь, не ожидал, что за три с половиной месяца можно превратить хрупкую девушку в монстра с ангельской внешностью.

— Перестань, хватит подлизываться, — я положила голову на его предплечье и тоже улыбнулась. — Я и так на седьмом небе, если поднимусь выше, будет больно падать.

— Тебе не придется. В любом случае руки оборотня не дадут коснуться земли. — Марк повернулся, обнял меня и поцеловал в висок. — Надеюсь, охранники не приставали к моей невесте?

— Во-первых, Кайл и Роман — отличные ребята, ты и сам все знаешь, от тебя сложно утаить что-нибудь.

— Это точно, — Марк оторвал взгляд от дороги и приковал его к моим глазам, — а во-вторых?

— Я еще не дала согласия. Может, мне не хочется беспокоиться о супруге, который строит ночные клубы и уезжает в длительные командировки. И мне не нравится в своем доме ходить по коридорам, освещенным настоящими факелами.

— Каким командировкам? За исключением одной недели, я был рядом. Немного в стороне, чтобы не раздражать присутствием, но рядом. Видишь ли, до сегодняшнего дня твое отношение ко мне было непонятным. Иногда твой взгляд вселял надежду, но в основном, — Марк покачал головой, — ты так люто ненавидела, так убедительно показывала отвращение, что у меня не было другого выхода. И кстати, как раз вчера меня не было в городе. Не думал, что окажешься в клубе. Мне сообщили о твоем отъезде, когда я находился в вертолете. Так что спасибо небесам за летную погоду. А по поводу факелов… Ты про те, что в логове? Ну, это я для антуража сделал, — Марк громко рассмеялся. — Каждой из спален логова старался придать исторический художественный стиль. Моя спальня — готика, твоя — ампир, гостевая — классицизм… Соединить этот ансамбль должен был темный коридор с мистическим средневековым колоритом. Но может, предвидя будущее, я разместил огонь на стенах для тебя? Чтоб тебе было веселее удирать, а мне окончательно понять, что ты — это ты и никто другой! — Марк стал серьезным и крепче прижал к себе. — Вот видишь, все аргументы исчерпаны и можно завтра играть свадьбу!

— С ума сошел? Какую свадьбу? Я еще учусь в школе!

— Но тебе уже восемнадцать.

— Ты оборотень, а я… я даже не знаю, что я такое. Хранитель, получеловек или вообще неизвестно кто.

— Мы любим друг друга, а любовь уравнивает все на свете.

— У нас не будет нормальной семьи…

— Откуда знаешь?

— Мария сказала, что я никогда не смогу подарить тебе наследника…

— Мне не нужны дети, — перебил вожак. — Да, мы необычная пара, я отдаю себе отчет и знаю, что ты нежная, ранимая. Когда-нибудь человеческая сущность заберет тебя, но все эти годы будут самыми счастливыми в твоей жизни. Я помогу вернуть медальоны, защитить Колыбель жизней, уничтожу ведьму, не стану убивать тигриных выродков. Ты будешь охранять тайгу, а я тебя. Когда все уляжется, мы станем наслаждаться жизнью и друг другом. Хотя нет… — Марк замолчал, раздумывая над чем-то, и, словно найдя решение, посмотрел в глаза: — Я даже смерти тебя не отдам. Придумаю что-нибудь.

Я выдохнула и улыбнулась.

— Тогда зачем свадьба? Можно обойтись без глупых штампов прошлого.

Велозаров остановил машину, развернулся ко мне и твердо сказал:

— Наверное, для человека штампы не нужны, но я хочу, чтобы оборотни не думали, что ты просто подружка вожака, а беспрекословно подчинялись моей супруге. Хочу, чтобы каждый из них без колебания отдал жизнь за Хранителя тайги, а еще хочу, чтобы все зарубили себе на носу: эта удивительная девушка моя, только моя!

Внезапно в кармане его пиджака зазвонил телефон.

— Не бери трубку, — попросила я, — говорю же, когда у меня все налаживается, что-нибудь обязательно случается.

— Не бойся, скорее всего, деловые партнеры, но если настаиваешь… Марк вытащил сотовый и бросил его на заднее сиденье. — Так пойдет?

— Да… — сладко потянулась я, поцеловала его плечо и, положив на него голову, преисполненная блаженством, уснула.