Рубиновый рассвет. Том II

Глава 7

В кровавом свете заката, пробивающемся сквозь чащу, между чёрных стволов мелькали сгорбленные силуэты. Десяток гноллов, упорно преследовавших отряд, двигались как единый организм — их жёлтые глаза сверкали в полумраке, а перекошенные пасти источали пену ярости. Рычание и топот когтистых лап по сухой листве звучали всё ближе, сливаясь в жуткую симфонию погони.

Гилен остановился, его алые глаза холодно оценили ситуацию. Пальцы в чёрных перчатках сжали рукоять меча, когда он бросил взгляд на Лирию — девушка едва держалась на ногах, её пальцы впились в кору ближайшего дерева, а грудь судорожно вздымалась.

— Она всех замедляет. — его голос прозвучал спокойно, как если бы он обсуждал погоду. — Если оставим её — гноллы задержатся, разрывая добычу. Это даст нам время уйти.

Тишина повисла тяжёлым покрывалом. Даже лес будто затаил дыхание — ни шелеста листьев, ни криков птиц. Только тяжёлое дыхание авантюристов и далёкий вой стаи где-то в глубине чащи. Эсмеральда замерла, её пальцы белели на рукояти меча. Торин не дрогнул, но его взгляд стал тяжелее. Арнольд резко повернул голову, глаза сузились до щелочек.

Варрик развернулся к Гилену всем корпусом, его золотые глаза вспыхнули яростью, как два раскалённых угля. Мышцы на лице дернулись, обнажая клыки в оскале.

— У нас не бросают своих. — его голос пророкотал, как подземный гром. — Никогда.

Он сделал шаг вперёд, и в этом движении была вся первобытная мощь берсерка — плечи напряглись, жилы на шее налились кровью. Его топор, покрытый запёкшейся кровью, дрогнул в руке.

Эсмеральда и Торин молча кивнули — их лица стали каменными масками решимости. Паладин сжала щит так, что металл заскрипел, а капитан лишь глубже вонзил меч в землю, будто бросая вызов самой судьбе.

Арнольд, до этого молчаливый, резко указал вперёд. Его кинжал блеснул в последних лучах солнца.

— Вон тот дуб. Высокий, с толстыми ветвями. — его голос был резким, как удар стали. — На нём переждём.

Гноллы настигли их как раз у подножия дерева — их звериные морды исказились в гримасах ярости, когти рвали воздух. Бой вспыхнул яростный, но короткий — как вспышка молнии в грозовом небе.

Варрик встретил первого ударом топора прямо в пасть — лезвие вошло с мокрым хрустом, разрывая кости и плоть. Гнолл даже не успел завыть. Торин пригвоздил второго к земле мечом — клинок пронзил грудь, вырвав клок шерсти и мяса. Тварь дернулась и затихла.

Эсмеральда ослепила третьего вспышкой священного света, а Гилен добил его точным уколом — меч вошёл точно между глаз, как игла в ткань. Арнольд, прикрывая Лирию, метнул кинжал в глаз четвёртому — лезвие вонзилось с глухим стуком, и гнолл рухнул, царапая землю когтями. Остальные пали под совместными ударами — их тела образовали кровавый частокол у подножия дуба.

Гилен заметил, как Арнольд стал чуть отстранённее. Разбойник теперь бросал на него короткие, оценивающие взгляды — в них читалось что-то между подозрением и холодной яростью. Его глаза, обычно насмешливые, стали острыми, как лезвия.

Держался ближе к Лирии, буквально заслоняя её собой. Каждый его мускул был напряжён, словно готовый в любой момент броситься в бой.

Его пальцы то и дело перебирали рукоять кинжала — нервный, быстрый жест человека, привыкшего всегда быть начеку.

Варрик, плюнув на труп гнолла, рявкнул, вытирая окровавленный топор о штанину:

— Ладно, я понесу её. Но если остановимся — сдохнем все.

Его голос звучал хрипло, но в нём не было сомнений — только грубая решимость воина, привыкшего тащить на себе не только оружие, но и товарищей.

Лирия слабо покачала головой:

— Я... я справлюсь...

Но её ноги подкосились, и она вновь ухватилась за Арнольда. Её глаза, широкие и влажные, были полны немого отчаяния — она понимала, что стала обузой. Пальцы вцепились в плащ разбойника, как утопающий хватается за соломинку.

Торин взглянул на дуб, затем на темнеющий лес. Его лицо в последних лучах заката казалось высеченным из камня.

— Варрик прав. Взбираемся. Сейчас.

Эсмеральда первой полезла вверх, проверяя ветви — её доспехи поскрипывали, но движения оставались точными и быстрыми. За ней — Арнольд, почти насильно затаскивающий Лирию. Его лицо было искажено напряжением, но руки не дрожали.

Гилен остался последним. Его Алый Взгляд скользнул по темноте, где уже слышался новый вой — ближе, гораздо ближе.

"200 гноллов... Они близко".

Он молнией взлетел на самую низкую ветвь дерева, сжимая меч обеими руками. Последним отблеском уходящего солнца клинок вспыхнул алым, словно напитавшись кровью заката.

Темнота сгущалась между переплетёнными ветвями старого дуба, пропитывая воздух влажным холодом. Где-то вдали кричала сова, её голос разрывал звенящую тишину, будто предупреждая об опасности. В этой гнетущей тишине мысли Гилена звучали ясно и холодно, как лёд в зимнем ручье:

"Я хотел именно этого. Привести гноллов к змеегрифам, к очередной группе авантюристов... Пусть рвут друг друга, а я соберу кровь. Логично. Правильно. Смертных — бесконечное множество. Эти или другие... какая разница?"

Его глаза, скрытые в тени, медленно скользнули к Арнольду. Разбойник устроил Лирию на толстой ветке, аккуратно подложив под неё свой свёрнутый плащ. Его движения были неожиданно бережными для человека, привыкшего к кинжалам и воровству. Вдруг его спина напряглась — он почувствовал на себе этот пронизывающий взгляд. Резко обернувшись, он встретился глазами с Гиленом. Между ними повисло напряжённое, безмолвное противостояние — два хищника, оценивающих друг друга в полумраке.

Арнольд неосознанно прижал Лирию сильнее, словно защищая её даже от этого взгляда. Его пальцы сжали её плечо — не больно, но достаточно, чтобы показать: "Тронешь — умрёшь".

— Держись, — прошептал он ей, но эти слова, произнесённые сквозь зубы, прозвучали как вызов всему отряду. Особенно — одному человеку.

Варрик, Эсмеральда и Торин устроились на соседних ветвях, с шумом скидывая сумки и разворачивая их в подобие подстилок. Металл доспехов глухо звякал о кору, нарушая лесную тишину.

— Если повезёт — поспим пару часов, — пробормотал Варрик, закидывая руки за голову. Его голос, обычно громкий, сейчас звучал устало, но в нём всё ещё теплилась искра привычного задора.

Эсмеральда, не выпуская меч из рук, бросила взгляд в темноту. Закатный свет солнца скользнул по её латам, оставляя на металле холодные блики.

— Кто-то должен оставаться начеку, — сухо заметила она. В её голосе не было страха — только привычная ответственность паладина.

Торин лишь кивнул, его взгляд блуждал по тёмным очертаниям леса. Старый воин казался статуей — неподвижным, но готовым в любой момент ожить. Его пальцы медленно сжимали и разжимали рукоять меча, будто проверяя, не затекли ли они.

Гилен усмехнулся про себя, наблюдая за ними. Его губы дрогнули в едва заметной ухмылке, но в глазах не было ни капли тепла.

"Цепляются за иллюзии. За тепло, за слова, за эту жалкую заботу друг о друге. Их жизни — миг. А миг ничего не стоит".

Первым двинулся Варрик. Он спрыгнул с ветки, приземлившись с глухим стуком. Сухие ветки хрустнули под его тяжелыми сапогами.

— Пойду проверю, не шляются ли ещё те твари, — бросил он через плечо. Его силуэт на мгновение очертился на фоне теней от деревьев — мощный, неукротимый.

За ним последовал Торин. Его спуск был тише, но не менее уверенным. Эсмеральда прыгнула следом — её золотые латы тускло блеснули в лунном свете, словно последний отсвет угасающего дня.

Арнольд задержался на мгновение. Он наклонился к Лирии, и в его голосе, обычно насмешливом, теперь звучала неожиданная мягкость:

— Если что — кричи. Я рядом.

Затем он повернулся к Гилену. Его голос снова стал резким, нарочито спокойным, но в глазах читалась настороженность:

— Ты можешь отсидеться, если хочешь.

Гилен медленно улыбнулся. Это была улыбка волка, видящего испуганного зайца.

— Не беспокойся. Я тоже люблю... размяться.

Арнольд замер на секунду. Его пальцы непроизвольно дёрнулись к кинжалу, но он сдержался. Резко развернувшись, он спрыгнул вниз, сливаясь с тенями.

Гилен остался на ветке. Его пальцы сжали рукоять полуторного меча — холодный металл отдавал лёгкой дрожью, будто чувствуя приближающуюся кровь.

"Глупые смертные... Такие предсказуемые".

Затем он спрыгнул вниз, растворяясь в тени деревьев. Его плащ колыхнулся, как крыло ночной птицы.

Спустя пару часов. Авантюристы встали в плотное кольцо вокруг древнего дуба, его корявые корни вздымались из земли, словно последний оплот в этом кровавом хаосе. Ствол дерева, покрытый шрамами времени и глубокими трещинами, хранил молчаливую мудрость веков. Воздух был густ от запаха сырой земли, крови и звериного смрада, а вдалеке уже слышался тревожный шелест листвы – будто сам лес затаил дыхание в ожидании бури.

Торин и Эсмеральда заняли позиции у самого ствола, их клинки блестели в лунном свете, готовые в любой момент встретить врага. Капитан стоял неподвижно, как каменная глыба, его доспехи покрылись тонким слоем инея от ночного холода. Эсмеральда же, напротив, была напряжена – каждый мускул в её теле готов был к действию, пальцы то сжимали, то разжимали рукоять меча.

Варрик оперся на свой топор, его могучая грудь медленно поднималась и опускалась. Золотые глаза берсерка сверкали в темноте, как два раскалённых угля, а губы были растянуты в оскале, больше похожем на предсмертную гримасу, чем на улыбку.

Арнольд, словно тень, растворился в кустарнике – лишь лёгкий шелест листьев выдал его присутствие. Его кинжалы, зажатые в каждой руке, жаждали новой крови, а взгляд, острый как лезвие, выискивал цель в наступающей тьме.

А Гилен стоял чуть поодаль, его чёрный плащ сливался с ночью. Алый Взгляд, скрытый за зелёными линзами, пронзал тьму, выискивая малейшее движение, малейший признак опасности.

Тишину нарушил Торин. Его голос прозвучал глухо, но чётко, как удар меча по щиту:

— Почему ты ещё здесь? Ты не с нами. Мог уйти.

Гилен не повернулся, продолжая всматриваться в лес. Его ответ прозвучал спокойно, почти отстранённо:

— В этом есть моя выгода.

Эсмеральда молча скользнула по нему взглядом – в её карих глазах читалось недоверие, смешанное с любопытством. Её пальцы непроизвольно сжали щит, а губы плотно сомкнулись, будто она сдерживала поток вопросов, готовых сорваться с языка.

Варрик внезапно хрипло рассмеялся. Его смех, грубый и резкий, разорвал ночную тишину, как топор – плоть:

— Чёрт... Так ты их и привёл? Специально?

Гилен наконец обернулся, его лицо оставалось бесстрастным, но в глазах мелькнуло что-то, похожее на холодное удовлетворение:

— Намеревался столкнуть змеегрифов, гноллов и неизвестных авантюристов. Хороший план. Жаль, опоздал.

Торин стиснул меч так, что костяшки его пальцев побелели. Его челюсть напряглась, а взгляд стал тяжёлым, как свинец.

Эсмеральда замерла, её пальцы сжали рукоять щита до хруста. В глазах паладина вспыхнул огонь – не страха, а ярости, чистой и неукротимой.

Даже Лирия, слабая и бледная, втянула голову в плечи, будто пытаясь стать меньше, сидя вверху. Её глаза, широкие от ужаса, метались между Гиленом и остальными, словно ища защиты.

Но Варрик лишь усмехнулся. Его голос прозвучал тихо, но железно, как обух топора:

— Если б соврал – убил бы тебя прямо сейчас. Даже если б пришлось сложнее в битве с гноллами.

Гилен пожал плечами, его движение было плавным, почти изящным:

— Ложь – как паутина. Легче не плести вовсе.

В этот момент из темноты донесся резкий свист – сигнал Арнольда. Звук, пронзительный и тревожный, будто крик ночной птицы, заставил всех вздрогнуть.

Гилен, обычно невозмутимый, дёрнул плечом – редкое проявление эмоций. Его Алый Взгляд зафиксировал десятки аур, приближающихся к ним сквозь чащу.

— Гноллы. Много.

Его голос был спокоен, но в нём прозвучала тревожная нота. Ночь вокруг них внезапно ожила – шелест листьев, топот когтистых лап, рычание, наполняющее воздух животной яростью. Лес превратился в гигантскую ловушку, а они – в её добычу.

Луна, словно окровавленный щит, висела над лесом, бросая призрачное синевато-серебристое сияние на поле грядущей битвы. Воздух густел от запахов - прелой листвы, свежей крови и звериного смрада, смешиваясь в удушливый коктейль предсмертной агонии. Каждый вдох обжигал лёгкие, напоминая о хрупкости жизни.

Авантюристы заняли свои позиции, образуя живую крепость у древнего дуба:

Торин встал в центре, его массивный щит из полированной стали отражал лунные блики, создавая иллюзию второго светила в этой кромешной тьме. Капитан глубоко вдохнул, расширяя грудь, и его доспехи заскрипели, принимая боевую стойку.

Эсмеральда заняла место справа, её золотые латы, покрытые царапинами былых сражений, мерцали тусклым светом. В руках паладина меч вспыхнул белым пламенем, освещая её решительное лицо с плотно сжатыми губами.

Варрик слева казался воплощением ярости - его огненные волосы сливались с потоками крови на лице, а топор с зазубренным лезвием буквально дрожал в руках, жаждая новой плоти. Он облизнул пересохшие губы, обнажив клыки в оскале берсерка.

Арнольд растворился в тенях, лишь случайный блик на отполированных кинжалах выдавал его присутствие. Его дыхание стало почти неслышным, а глаза сузились до двух тонких щелочек, высматривающих добычу.

Лирия прижалась к шершавому стволу, стараясь скрыться на за толстой веткой, её бледное как лунный свет лицо резко контрастировало с тёмной корой. Пальцы судорожно сжимали посох, костяшки побелели от напряжения. Пусть спускаться она и не стала, но из последних сил будет помогать товарищам.

Гилен отошёл на несколько шагов, заняв особенную боевую стойку. Его полуторный меч, занесённый за голову, сверкал холодной сталью. Ноги расставлены широко, вес идеально распределён между ними. Взгляд, холодный и расчётливый, скользил по приближающейся тьме, оценивая каждое движение.

"Гроза над полем" - клинок занесен за голову. Смертоносные рубящие удары, требующие простора для размаха, но оставляющие мало шансов на ошибку.

"Поздно отступать. Хотя мог бы... Но нет. Интересно посмотреть, сколько они продержатся", - мелькнула мысль, заставившая его губы дрогнуть в едва заметной ухмылке.

Из чернильной темноты вырвались первые гноллы, их силуэты казались порождениями ночного кошмара:Их шкуры мерцали глубокими сине-чёрными красками, идеально сливаясь с ночными тенями. Жёлтые глаза пылали безумством — словно испорченные светляки, блуждающие над смрадными топями. Кровавая слюна стекала с острых клыков, прожигая землю едкими пятнами. Тончайшие когти вычерчивали резкие линии на почве, выбивая голубые искры из каменных осколков.

Схватка началась внезапно, молнией пронзив тишину ночи.

Гилен превратился в смертельный вихрь, его меч танцевал в лунном свете, описывая широкие смертоносные дуги:Клинок прорезал ночную тьму стремительным взмахом: первый гнолл даже не успел вскрикнуть — лезвие вошло под челюсть и вышло сквозь затылок, мгновенно оборвав жизнь. Второй ещё пытался защититься когтями, но удар обрушился сверху — стальной клин разрубил тело надвое, отбрасывая две кровавые половины в разные стороны, а содержимое желудка расплескалось широким тёмным потоком. Третьего постигла другая участь: меч отсек обе передние лапы, заставив чудовище повалиться наземь с жутким пронзительным воем боли и ужаса.

Но и он получал раны — цена за каждый просчёт: когти, острые словно лезвия бритв, рвали живое тело, оставляя глубокие борозды на плечах, обнажая розовую мышечную ткань. Его враги били беспощадно — зубы, сверкая влажным блеском, впивались в бедро, пробивая кожу и мышцы, доходя почти до самой кости. Каждая атака оставляла след, кровь текла тёплой струёй по спине, стекала крупными каплями, превращаясь в вязкую, тёмную жидкость, которую невозможно было остановить. В такие моменты боль становилась частью боя, накладывалась поверх сознания, будто татуировка боли, рассказывающая историю ошибок и уроков жизни.

В редкие моменты передышки его губы шептали: "Хар-Гаал". Кровь жертв клубилась алым туманом, невидимыми нитями втягиваясь в его тело. Он действовал осторожно, скрывая эту способность:Кровавые нити стягивали раны, словно искусный хирург осторожно направлял невидимые иглы сквозь плоть. Они вплетали в тело тонкие алые линии, заживляя рваные края и восстанавливая разорванную ткань. Странное ощущение постепенно заполнило сознание: боль стала слабее, уступив место прохладному покою, будто ледяной ветерок коснулся воспаленных нервов.

Остальные авантюристы сражались не менее отчаянно: Торин крепко стоял в центре битвы — удары вражеских клыков, когтей, кривых копий, словно раскаты грома, отзывались эхом в его щите, делая его похожим на бесстрашную каменную стену. Эсмеральда сияла будто солнце, направляя лучи исцеления союзникам и поражая противников сверкающими ударами своего волшебного клинка. Варрик рычал, будто разъярённый медведь, сметая всех на своем пути тяжелым двуручным топором. Даже Лирия нашла в себе последние силы, чтобы направить тонкие струйки целебной магии прямо на своих друзей.

Однако эта битва была лишь прелюдией к чему-то большему...

Из лесной чащи выходили новые волны тварей. Настоящая битва только начиналась.

Воздух внезапно сгустился, наполнившись запахом озона и горячей крови. В следующее мгновение он содрогнулся от громового рыка Варрика, звука, похожего на треск ломающихся дубовых стволов. Его тело начало пульсировать в такт бешеному сердцебиению, мускулы вздувались, как кузнечные мехи, разрывая прочную ткань рубахи. Кожа покраснела до цвета раскалённого железа, испуская волны жара, искажающие воздух.

Золотая дымка окутала его, переливаясь, словно жидкий металл, образуя вокруг фигуры сияющий нимб чемпиона. Глаза вспыхнули ослепительным золотым светом, прожекторами прорезая ночную тьму, оставляя после себя светящиеся следы. Его хохот гремел, сотрясая землю, заставляя листья дрожать на деревьях, а капли крови подпрыгивать на камнях.

Ближайшие гноллы застыли в ужасе, их звериные инстинкты кричали об опасности. Один выронил окровавленный коготь, который с глухим звоном упал на камень.Другой заскулил, поджимая хвост и прижимая уши, как побитый пёс. Третий бросился бежать, сбивая сородичей, его перекошенная морда выражала первобытный ужас.

Эсмеральда, едва держащаяся на ногах, с усилием вскинула дрожащую руку. Её голос, обычно твёрдый, сейчас звучал хрипло:

— Свет, исцели его!

Волна золотой энергии ударила в Торина, обволакивая его, как тёплое одеяло. Глубокие раны на его теле начали стягиваться, оставляя после себя розовые шрамы.

Арнольд, двигаясь с грацией теневого кота, метнулся к Варрику. Его кинжалы вспарывали горла ошеломлённым гноллам с хирургической точностью. В голосе разбойника впервые за вечер прозвучал настоящий азарт:

— Давай, рыжий! Покажи им ад!

Варрик размахнулся своим массивным топором одной рукой, будто это был не смертоносный артефакт, а детская погремушка. Каждый удар порождал кровавый вихрь:Первый удар — три головы слетели одновременно, описывая в воздухе дуги, как мячи, брошенные невидимым великаном. Второй — туловище гнолла разорвалось пополам, внутренности разлетелись веером, обрызгав деревья. Третий — костяной щит и череп раскололись с хрустом, напоминающим треск ломающихся веток.

Его боевой клич вдохнул новые силы в союзников:Торин почувствовал, как боль отступает, его хватка на мече стала твёрже. Эсмеральда выпрямилась во весь рост, её щит вспыхнул ярче, отражая лунный свет. Даже Лирия вдохновилась, её бледные пальцы сжали посох с новой силой, на лице появился румянец.

Гилен заметил то, что было скрыто от обычных глаз. Вокруг Варрика пульсировали строки кода, видимые только им одним:[Навык: Ярость Берсерка][Статус: СВЕРХРЕЖИМ][Длительность: 9:47... 9:46...][Перезарядка: 168 часов]

"Интересно... Новый уровень. Но цена высока — неделя перезарядки. И всего десять минут". — подумал он.

Неожиданно первые ряды гноллов дрогнули, как камыш на ветру. Один развернулся и побежал, спотыкаясь о собственные лапы. За ним — второй, третий...

Паника, как лесной пожар, охватила всю стаю. Задние ряды давили передних, создавая кровавую кашу из тел, ломая кости и разрывая плоть. Через мгновение враги бежали, оставляя за собой горы трупов и лужи крови, блестящие в лунном свете, как тёмные зеркала.

Тишина опустилась на поле боя, тяжёлая и густая, как похоронный саван. Только тяжёлое дыхание авантюристов нарушало её, создавая неровный, прерывистый ритм.

Варрик медленно возвращался в обычное состояние, его тело уменьшалось с каждым выдохом, золотая дымка рассеивалась, как утренний туман.

— Ха... Вот это драка... — прохрипел он, ухмыляясь окровавленными губами, его глаза постепенно теряли золотое сияние, возвращаясь к обычному цвету.