Рубиновый рассвет. Том II

Глава 6

Второй этаж башни представлял собой жалкое зрелище — развалины стен зияли, как раны на теле великана, груды камней лежали в хаотичном беспорядке, а по полу тянулись кровавые следы, сливаясь в причудливые узоры, словно чья-то невидимая рука рисовала карту их отчаяния.

Авантюристы устроили здесь последний оплот, забаррикадировав лестницу обломками и щитами. Каждый камень, каждое бревно было последней преградой между ними и смертью.

Торин сидел, прислонившись к стене, его доспехи были изуродованы когтями и зубами, металл местами порван, как бумага. Он молча перевязывал глубокую рану на боку, лицо его было бледным, но непроницаемым, словно высеченным из камня. Лишь чуть сжатые губы выдавали боль, которую он не позволял себе показать.

Лирия лежала без сознания, её дыхание было поверхностным, едва уловимым, а бледные губы шептали что-то неслышное, будто она разговаривала с духами, которые уже ждали её.

Арнольд, обычно насмешливый, сейчас мрачно сжимал кинжал, его одежда пропиталась кровью — и не только гнолльей. Глубокий порез на его щеке медленно сочился, но он, казалось, даже не чувствовал боли, его глаза были прикованы к лестнице, откуда в любой момент мог хлынуть новый поток тварей.

Только двое не потеряли боевой дух. Варрик, несмотря на многочисленные раны, ходил взад-вперед, сжимая топор так, будто это была последняя нить, связывающая его с жизнью. Его золотые глаза горели яростью, а губы растянулись в оскале, больше похожем на предсмертный рык, чем на улыбку.

— Чёрт возьми, да мы уже полстаи уложили! — его голос гремел, как гром среди развалин. — Осталось чуть-чуть — и пир в Мирргане обеспечен! Харад примет нас в свои чертоги!

Эсмеральда, хотя и выглядела изможденной, всё ещё держала щит, её пальцы не дрожали, а взгляд оставался твёрдым.

— Мы выстоим. Свет не оставит нас.

Её голос звучал твёрдо, но в глазах читалась усталость, глубокая, как пропасть, в которую они все уже заглянули.

Гилен стоял у развалин стены, наблюдая за происходящим внизу. Его Алый Взгляд фиксировал каждое движение, каждую тень, каждый вздох врага.

Гноллов осталось меньше половины. За последние несколько часов стая этих полуразумных тварей сильно поредела. Но они не отступали. Они ждали. Снаружи башню окружила живая стена из рычащих, воющих существ. Они метались у подножия, царапали стены, но не решались лезть наверх — пока.

Арнольд, выглянув в бойницу, вдруг резко отпрянул:

— Чёрт! Там вожак!

Он указал на массивного гнолла, стоящего чуть поодаль. В отличие от остальных, он не бросался вперёд, а лишь наблюдал, изредка издавая низкие рыки, от которых по спине пробегали мурашки.

— Он не просто командует... Он их усиливает! — прошептал Арнольд, и в его голосе впервые зазвучал страх.

Действительно, вокруг вожака вилось тёмное марево, и с каждым его рыком гноллы становились агрессивнее, их движения — чётче, глаза — ярче, а когти — острее.

Торин с трудом поднялся, опираясь на меч:

— Значит, если убрать его...

Варрик оскалился, его зубы блеснули в полумраке:

— Тогда остальные разбегутся!

Эсмеральда покачала головой, её голос звучал устало, но без тени сомнения:

— Но как до него добраться? Мы окружены.

Все взгляды невольно обратились к Гилену.

Он стоял, по-прежнему невозмутимый, его рука лежала на рукояти меча, а глаза, зелёные, как листва деревьев, были устремлены вдаль, будто он видел то, чего не видели они.

— Есть способ, — наконец сказал он, и в его голосе прозвучала холодная уверенность. — Но вам это не понравится.

Гилен прислонился к обвалившейся стене, его длинные пальцы в черных перчатках медленно постукивали по древнему камню. Глаза с зелеными линзами, подобные двум изумрудам, пристально изучали стаю гноллов внизу. Его губы растянулись в холодной, почти бесчеловечной ухмылке, обнажив слишком белые зубы.

— Они не стали бы уходить так далеко от своих охотничьих угодий просто так, — прозвучал его голос, низкий и размеренный, словно он читал лекцию, а не обсуждал тактику выживания. — В их стае голод. А голодные гноллы... — Он сделал театральную паузу, — ...не брезгуют и своими сородичами.

Варрик, вытирая окровавленный топор о штанину, хрипло рассмеялся. Его смех напоминал скрежет камней — грубый и неприятный.

— Ха! Значит, предложишь накормить их друг другом? Чертовски остроумно. — Он швырнул окровавленную тряпку в угол, где она шлепнулась в лужу крови.

Гилен кивнул, его глаза сузились в хищных щелочках.

— Разбираем часть баррикад. Затаскиваем несколько свежих туш. Разделываем и разбрасываем мясо между ними. — Он провел пальцем по горлу в медленном, почти чувственном жесте. — Голод сделает свое дело.

Комната наполнилась тягостным молчанием, которое казалось гуще дыма. Лирия, очнувшаяся от забытья, приподнялась на локте. Ее глаза, широкие от ужаса, были прикованы к Гилену, словно он внезапно превратился в нечто чудовищное.

— Вы... вы не можете серьезно... — Ее голос дрожал, как лист на ветру.

Эсмеральда сжала кулаки так сильно, что ее латы заскрипели.

— Это... бесчеловечно. — В ее обычно спокойных глазах бушевал шторм — отвращение боролось с пониманием необходимости.

Гилен лишь холодно парировал, скрестив руки на груди:

— Но эффективно. — Его тон не оставлял места для дискуссий.

Торин, стиснув зубы до хруста, резко вскинул руку, пресекая возможные возражения.

— Слушаем мой приказ — выполняем план, как предложил Маркус. — Его голос гремел, как удар молота по наковальне. — Варрик — на разбор баррикады. Арнольд — на доставку туш. Быстро!

Варрик с грохотом обрушился на баррикаду, его мощные мышцы напряглись, как стальные канаты. Камни и щиты с грохотом покатились по полу, поднимая облака пыли.

— Черт возьми, наконец-то настоящее дело! — проворчал он, швыряя обломок в сторону.

Арнольд, извернувшись как тень между развалинами, спустился вниз. Его движения были точны и безжалостны — он тащил три еще теплых трупа, оставляя за собой кровавый след. Его обычно насмешливый рот был сжат в тонкую линию, а глаза избегали смотреть на свою ношу.

Баррикаду спешно восстановили, но теперь началась самая отвратительная часть плана. Арнольд, морщась, быстрыми профессиональными движениями снимал шкуры — его кинжалы скользили по плоти с ужасающей легкостью. Варрик и Торин рубили туши на куски, их оружие с мокрым чавканьем вгрызалось в плоть. Даже Эсмеральда, скрепя сердце, помогала — ее лицо было бледным как мел, а губы беззвучно шептали молитву.

Гилен наблюдал за процессом с холодным расчетом, его алые глаза отслеживали каждый брызг крови.

— Крупные куски — в центр стаи. Поменьше — по краям. — Он щелкнул языком, словно дрессировщик, объясняющий трюк животным. — Пусть дерутся за лучшие куски.

Когда стая начала формироваться для новой атаки, из окон башни полетели кровавые "подарки". Куски плоти шлепались в гущу гноллов с отвратительными мокрыми звуками, некоторые падали прямо к вожаку, обрызгивая его свежей кровью.

Первая реакция была мгновенной — несколько ближайших гноллов набросились на мясо, их желтые глаза загорелись животным блеском. Потом присоединились другие. И еще. Вожак зарычал, пытаясь восстановить порядок, но его удар только разозлил сородичей. Голод оказался сильнее дисциплины.

— Работает... — прошептал Арнольд, наблюдая, как в стае начинается хаос. Его пальцы нервно перебирали рукоять кинжала.

Гноллы сбивались в кучки, рыча и скаля окровавленные клыки. Первая кровь между сородичами пролилась, когда два самца схватились за особенно крупный кусок. Их когти рвали плоть, желтые глаза наливались безумием. Вожак бросился разнимать их, но его удар только подлил масла в огонь.

Гилен, не отрываясь, наблюдал за разворачивающимся хаосом. Его губы снова растянулись в той же холодной ухмылке.

— Теперь у них есть выбор — драться за еду или за нас. — Он медленно облизал губу, словно пробуя на вкус торжество. — Голод всегда побеждает.

Гилен стоял у края обрушившейся стены, его длинный черный плащ колыхался на ветру, словно тень гигантской птицы. Пальцы в перчатках сжимали каменный выступ, когда он произнес, не повышая голоса, но так, что каждое слово прозвучало четко, как удар молота по наковальне:

— Продолжаем. Бросаем еще.

Варрик, не дожидаясь приказа, с громоподобным смехом рванул очередную часть баррикады. Его мускулистые руки напряглись, когда он швырнул тяжелое бревно в сторону, обнажив кровавый проход.

— Ха! Давайте, ребята, устроим им пиршество! — его голос гремел, смешиваясь с воем ветра. Глаза берсерка горели диким весельем, будто он участвовал не в отвратительном ритуале, а в веселом празднике.

Арнольд, уже не морщась, ловко спустился вниз по груде камней. Его движения были стремительными и точными — гибкое тело извивалось между обломками, когда он тащил новые трупы. Казалось, он не переносил окровавленные туши, а совершал очередное воровское дело на рыночной площади, где каждое мгновение могло стоить свободы.

Гилен махнул рукой, его жест был резким и безжалостным:

— Кожу можно не снимать. Рубим на куски и бросаем. В их состоянии они сожрут даже кости.

Команда принялась за работу. Торин и Варрик мощными ударами расчленяли туши — их оружие вонзалось в плоть с мокрым чавканьем, разбрасывая кровавые брызги по стенам. Арнольд и Эсмеральда, со сжатыми до белизны губами, бросали куски вниз, в кипящую массу гноллов. Даже Лирия, всё еще бледная как смерть, помогала, отворачиваясь при каждом новом всплеске алой жидкости, её пальцы дрожали, когда она подталкивала окровавленные куски к краю.

То, что творилось внизу, превосходило самые мрачные ожидания.

Гноллы, всего мгновение назад единым смерчем готовившиеся захлестнуть башню, мгновенно преобразились в безумную орду. Желтые зрачки хищников полыхали кровавым огнем, жадно терзая сочащиеся теплом тела собратьев.

Сломанная линия атаки рассыпалась хаотичным водоворотом алчности и ненависти — победители сражались лишь ради добычи, забыв обо всех планах. Стремительный набег обернулся бессмысленной бойней собственной стаи.

Альфа-самцы, мощные и суровые воины, покрытые боевыми отметинами, беззастенчиво присваивали трофеи побеждённых собратьев: громадные когти раздирали щёки соперников, открывая миру грозную красоту острых, ало-красных клыков.

Их взгляд, горящий холодной сталью превосходства, внушал страх каждому, кто осмеливался бросить вызов власти вожаков стаи. Даже слабые пытались спрятаться, чтобы избежать встречи с жестокими властелинами природы, чьи раны стали символами силы и бесстрашия. В мире хищника выживает сильнейший, и лишь избранные заслуживают право властвовать над остальными.

Молодые и голодные, доведен­ные до отчаянья лютым голодом, внезапно набросились на альфа-самца. Стремительный бросок — первый же удар мощной челюсти пронзил горло жертвы: могучий зверь тяжело осел наземь, захлёбываясь горячей алой струёй крови, его сильные лапы судорожно били воздух в последних смертельных корчах. Стая нетерпеливо сгрудилась вокруг умирающего вожака, готовые мгновенно разорвать добычу на части.

Стая раскололась на враждебные фракции: одни, утратившие право на добычу, ожесточённо припоминали давние обиды. В памяти всплывали коварные удары исподтишка, полученные когда-то давно, либо болезненные унижения после прошлых поражений в борьбе за лидерство. Теперь каждый норовил восстановить справедливость любым способом, будь то хитрость или грубая сила. Голод обострил междоусобицу, превращая вчерашних союзников во врагов.

Вожак надрывался криком, мощный рык эхом прокатывался среди сородичей, однако голос его звучал напрасно — лишь ветер отзывался гулким отзвуком. Запах горячей крови смыл остатки авторитета, словно дождь весенний размывает снежную корку.

Эсмеральда резко отвернулась, её пальцы впились в каменную кладку так сильно, что ногти побелели:

— Это... это чудовищно. — её голос дрожал, как лист на ветру, глаза были полны ужаса перед тем, во что превратились разумные существа.

Варрик же, напротив, ухмылялся во весь рот, наблюдая за кровавой бойней. Он облокотился на разрушенную стену, как зритель в театре:

— Вот это зрелище! Дайте мне еще мяса, я хочу посмотреть, как они сожрут своего вожака! — его смех звенел, как лязг мечей.

Арнольд хмуро скрестил руки, его обычно насмешливый взгляд стал холодным:

— Грязная работа... но эффективная. — он плюнул в сторону, будто пытаясь избавиться от привкуса крови во рту.

Торин стоял неподвижно, как скала среди бушующего моря. Его взгляд был тверд, а голос звучал как приговор:

— Они сами выбрали этот путь. Мы лишь дали им возможность.

Гилен хранил молчание, словно статуя. Лицо его было непроницаемым, однако за зелеными линзами сверкали алые зрачки, фиксируя каждую деталь: любой жестокий укус, любое бурное столкновение, пропитанное кровью и ненавистью, каждый акт каннибализма.

Он не чувствовал ни отвращения, ни восторга — лишь ровное, почти ледяное удовлетворение от безупречно исполненного дела, словно художник, завершивший шедевр строгих линий и сдержанных оттенков.

Гилен медленно повернулся к группе, его движения были плавными, как у хищника, готовящегося к прыжку. Тонкие губы растянулись в улыбке, которая не достигала глаз — в этом выражении было что-то от кота, играющего с мышью.

— Ну что, помните, как я сказал, что вам не понравится мой план? — его голос звучал почти игриво, странным контрастом на фоне кровавого хаоса, доносящегося снизу. — Так вот, теперь его завершающая часть. — Он сделал небольшую паузу, давая словам проникнуть в сознание слушателей.

Варрик громко расхохотался, шлепнув себя по колену ладонью, оставшейся липкой от крови. Его смех напоминал треск ломающихся костей.

— Ха! Лучшее шоу за месяц! — выкрикнул он, широко размахивая руками. — Жаль, эля не осталось — пировали бы под их вопли! Представляете, как бы это украсило вечер?

Эсмеральда сжала кулаки так сильно, что ее латные перчатки скрипнули. Брови сдвинулись в явном неодобрении, а губы сжались в тонкую белую линию.

— Это... противно. — произнесла она, заставляя себя выговорить каждое слово. — Но... сработало. — В ее голосе слышалось отвращение, смешанное с вынужденным признанием.

Торин, как всегда практичный, перевел разговор в нужное русло резким движением руки. Его голос прозвучал четко, как удар меча по щиту:

— Что делаем дальше?

Гилен поднял руку, его палец указал на участок, где стая заметно поредела. Жест был точен, как у фехтовальщика, выбирающего уязвимое место для удара.

— Видите эту брешь? — спросил он, и в его голосе появились нотки холодного удовлетворения. — Мы там пройдем, если кинем мясо вон туда — создадим идеальный коридор для отступления.

Его зеленые линзы сверкнули расчетливым блеском, когда он продолжил:

— Даже если пара тварей бросится за нами — справимся. Основная масса будет слишком занята... деликатными внутристайными разборками. — Последние слова он произнес с едва уловимой иронией, уголки губ снова дрогнули в странной полуулыбке.

Варрик тут же схватил окровавленный кусок плоти и с размаху швырнул в указанное место. Его движение было резким, почти яростным.

— Ловите, ублюдки! — прогремел он, и в его голосе слышалось дикое веселье.

Арнольд мрачно кивнул, его пальцы привычным движением проверяли кинжалы. Взгляд был холодным, но в нем читалось понимание.

— Логично. — пробормотал он. — Грязно, но логично.

Эсмеральда глубоко вздохнула, прежде чем взять кусок мяса. Ее лицо выражало отвращение, но руки не дрожали.

— Пусть свет простит мне это... — прошептала она, бросая окровавленный кусок вниз.

Даже Лирия, все еще бледная как мел, слабо улыбнулась. Ее голос звучал тихо, но четко:

— Лучше этот ужас, чем смерть...

Торин взял командование на себя, его голос звучал как закаленная сталь — твердый и не допускающий возражений.

— Арнольд — поддерживаешь Лирию.

— Варрик — ты в авангарде, пробиваешь путь.

— Эсмеральда — прикрываешь тыл.

— Я и... Маркус — фланги.

Когда последний кусок мяса улетел в стаю, группа ринулась к выходу. Арнольд ловко подхватил Лирию, его движения были точными и бережными, несмотря на спешку. Варрик с диким смехом первым выскочил наружу, его топор сверкал в лунном свете, отражая кровавые отблески.

Гноллы, действительно, были слишком заняты каннибальским пиром. Лишь пара особей бросилась в погоню, но Эсмеральда тут же ослепила их святым светом, а Торин добил мощным ударом меча, который рассек воздух со свистом.

Торин резко махнул рукой, его латная перчатка рассекла воздух со свистом. Голос капитана прозвучал как удар молота по наковальне, не оставляя места для сомнений:

— Не сбавляем темп! К опушке — марш!

Его броня, покрытая свежими царапинами и бурыми подтёками крови, звякнула при повороте. Глаза, холодные и твёрдые, как сталь, метнули взгляд назад — туда, где в сумраке леса ещё слышался жуткий вой обезумевшей стаи.

Авантюристы рванули вперёд, сохраняя чёткий боевой порядок, отточенный в десятках схваток:

Варрик шёл впереди, его массивный топор сверкал в редких лучах заходящего солнца, пробивающихся сквозь листву. Каждый взмах оружия расчищал путь, рубя свисающие ветви и заросли папоротника с яростью лесоруба.

Торин и Гилен прикрывали фланги, двигаясь синхронно, словно две тени. Металл доспехов Торина глухо позванивал, в то время как Гилен скользил бесшумно, его плащ колыхался, как живой.

Эсмеральда замыкала шествие, её щит был поднят, а меч готов к удару. Каждый шаг паладина был осторожен — она оглядывалась через плечо, прислушиваясь к каждому шороху.

Арнольд поддерживал Лирию, обхватив её за талию. Его обычно насмешливый взгляд сейчас был сосредоточен и твёрд. Лирия шаталась, её ноги дрожали от слабости, но она стиснула зубы, изо всех сил пытаясь не замедлять группу.

Несмотря на хаос в стае, несколько гноллов всё же вырвались в погоню. Их было пятеро — голодные, злые, с пеной у ртов и безумием в жёлтых глазах. Они неслись, сбивая кусты, их когти рвали землю.

— Задержка! — крикнул Торин, резко разворачиваясь к преследователям. Его меч уже был наготове, клинок сверкнул в полумраке.

Бой длился меньше минуты, но был яростным:

Варрик с размаху снёс голову первому гноллу. Череп с треском раскололся, как спелый плод, брызги крови оросили мох.

Гилен пронзил горло второму, его клинок вошёл точно между пластин доспеха. Гнолл захрипел, захлёбываясь собственной кровью, и рухнул на землю.

Эсмеральда ослепила третьего вспышкой священного света, а Торин добил его мощным ударом, рассекающим тушу от плеча до пояса.

Арнольд, не выпуская Лирию из рук, метнул кинжал в глаз четвёртому. Лезвие с глухим стуком вошло в глазницу, и тварь с воем повалилась на бок.

Пятый попытался укусить Гилена, но тот ловко увернулся, позволив гноллу пролететь мимо, и тут же вспорол ему живот. Кишки вывалились на землю с мокрым шлёпком.

Кровь ещё стекала с их оружия, когда Торин, тяжело дыша, скомандовал:

— Двигаемся! Они уже подняли вой — скоро подтянется подмога!

Его голос был хриплым, но твёрдым. На лбу выступили капли пота, смешиваясь с грязью и кровью.

Когда деревья начали редеть, а впереди замаячила открытая местность, группа наконец позволила себе слегка расслабиться.

Варрик, до этого казавшийся неутомимым, тяжело опустился на колено. Его могучая грудь вздымалась, а рука, сжимающая топор, дрожала от напряжения.

— Ха! Пусть Харад подождёт меня в своих чертогах. Ещё не время пировать с предками!

Он вытер лоб рукавом, оставив на ткани кровавый след.

Торин огляделся, его дыхание было ровным, но в глазах читалась усталость. Он провёл ладонью по лицу, смахивая пот и грязь.

— Сбавляем темп, но не останавливаемся. Нужно уйти как можно дальше.

Арнольд, всё ещё держа Лирию, мрачно усмехнулся. Его пальцы впились в её талию, но в глазах не было прежней насмешки — только усталость и решимость.

— Значит, ищем пещеру. Или готовимся ночевать на дереве. Выбор небогатый.

Эсмеральда повернулась к Гилену, её голос звучал устало, но чётко:

— Как далеко ты можешь заметить приближение опасности?

Гилен покачал головой, его глаза сузились:

— Сто метров. Не больше.

Лирия, опираясь на Арнольда, слабо улыбнулась. Её лицо было бледным, но в глазах теплилась искорка надежды.

— Хоть что-то...

Группа двинулась дальше, высматривая подходящее укрытие — пещеру, густые заросли или хотя бы крупный дуб, на котором можно было бы переждать ночь. Лес вокруг них шептал, ветер доносил запах крови и далёкий вой гноллов, но они шли вперёд — усталые, израненные, но не сломленные.