Рубиновый рассвет. Том II

Глава 20

Интерлюдия: Прибытие Альрика Железного Креста

Тьма над гаванью сгустилась, будто сама ночь содрогнулась при виде корабля, пришвартовавшегося к Солнечному Причалу. Судно, черное, как сама бездна Пустошей Безмолвия, скользнуло к пристани без единого всплеска. Его паруса, сотканные из теней и закаленной стали, свернулись сами собой, словно живые существа, повинуясь незримой команде.

По сходням, скрипящим под нечеловеческой тяжестью, сошел не человек — а живой доспех.

Альрик Железный Крест ступил на пристань, и плиты под его сапогами треснули, как тонкий лед. Его броня — шедевр аргентайнской техномагии — дышала. Рунические узоры, выгравированные вдоль пластин, вспыхивали ядовито-зеленым, пульсируя в такт невидимому сердцу. Шлем, лишенный лица, с двумя узкими прорезями, светящимися тусклым ядом, медленно повернулся, сканируя округу.

— Цель не обнаружена в радиусе пяти километров.

Голос Альрика прозвучал из глубин шлема, словно переданный через старую, искаженную радиочастоту — металлический, лишенный тепла, как скрежет меча о камень.

За ним, четким строем, сошли наемники "Стального Клыка". Сотня профессионалов, отточенных, как лезвия. Золотые ранги шли впереди, их доспехи сверкали даже в тусклом свете фонарей, мифриловые — сзади, тени среди теней. Ни смеха, ни болтовни — только приказы, отданные шепотом, и взгляды, привыкшие вычислять угрозы еще до их появления.

И тут Альрик остановился. Перед ним стоял Сайлос де Сильва.

Высокий, как молодая сосна, блондин с волосами, собранными в безупречный хвост, и холодными серо-голубыми глазами, скрытыми за круглыми стеклами очков. Его пальцы — длинные, бледные, с идеально подстриженными ногтями — сжимали черный кожаный блокнот, будто это было оружие, а не просто инструмент для записей.

— Герой Альрик, — Сайлос слегка склонил голову, не выражая ни страха, ни подобострастия. Его голос был ровным, как отполированное лезвие. — Рад видеть вас в Амбарнэ. Сайлос де Сильва, алхимик Конклава. Вам понадобится проводник?

Шлем Альрика повернулся к нему. Зеленые щели-глаза сузились, будто оценивая.

— Была задержка в Южных островах. Чёрная Хворь не ждала. Цели здесь нет. Выходим немедленно.

Сайлос кивнул, не меняя выражения. Его лицо оставалось гладким, как маска.

— Как скажете.

Он сделал шаг в сторону, вливаясь в ряды наемников, будто всегда был одним из них. Его блокнот открылся на чистой странице, перо уже готово записывать каждое слово, каждый жест, каждую трещину в камне под ногами Альрика.

А отряд двинулся к воротам города, оставляя за собой не только трещины в камне, но и тихий шепот горожан, прячущихся за углами:

"Это же один из Девяти... Что он ищет в наших землях?"

Ветер подхватил их слова, унося в ночь, где им не суждено было найти ответа.

Сайлос скользнул взглядом по страницам своего блокнота, где аккуратным почерком были выведены строки наблюдений и догадок. Его перо замерло над бумагой, когда он поднял глаза на Альрика. Взгляд за очками был холодным, аналитическим — словно он видел не просто бронированного исполина, а сложную систему из стали и магии.

— Возможно, цель уже в Альдерсгейме, — произнес он, и в его голосе, ровном и четком, как удар метронома, прозвучала неопровержимая уверенность. — Следы вели туда. Архивы Ордена упоминают Зар’Гула — бога, сошедшего с ума. Их способности весьма… схожи.

Он сделал паузу, давая словам осесть в воздухе, будто проверяя, насколько Альрик готов их принять. Его пальцы слегка сжали перо — единственный признак напряжения.

Зелёные щели шлема Альрика сузились, свет в них стал резче, ядовитее.

— Он слаб, — прогремел механический голос, искаженный статикой. — Против золотых — не выстоит. Против мифриловых — тем более. Против Героя — ничего не сделает.

Сайлос коротко кивнул, будто это было единственно возможным ответом. Его перо скользнуло по бумаге, оставляя за собой тонкие, почти каллиграфические строки. Он не записывал приказ — он фиксировал факт, как ученый, наблюдающий за экспериментом.

Толпа расступилась перед ними, как море перед кораблем. Горожане замирали на месте, толкаясь, шепчась за спинами друг друга.

— Это же один из Девяти! — прошептала молодая женщина, прижимая к груди ребенка. Ее голос дрожал от благоговейного страха.

Дети взбирались на плечи родителей, их глаза горели любопытством и восторгом. Один мальчуган, не старше семи, вытянул руку, словно пытаясь дотронуться до мифа, воплотившегося в металле.

Наёмники шли четким строем — эльфы с бесстрастными лицами, орки с тяжелыми топорами за спиной, гномы в латах, украшенных рунической вязью, полурослики с арбалетами, готовыми к бою. Все они были отборными, безупречными, отточенными до блеска смертоносными инструментами.

Ни смеха, ни болтовни. Только мерный звон доспехов, ровный шаг, синхронный, как биение сердца. И взгляды — острые, привыкшие вычислять угрозы еще до того, как они проявятся.

А впереди, как грозное предзнаменование, шагал Альрик Железный Крест — живое воплощение мощи Ордена, оставляющий за собой трещины не только в камне, но и в самой реальности.

Переход прошел быстро, но не легко. Наемники "Стального Клыка" шли без остановок, стиснув зубы против усталости, пропитанные запахом пота и пыли. Их пищей было жесткое мясо случайных тварей, подстреленных на ходу — волкоподобных существ с перекошенными челюстями или склизких рептилий, чье мясо приходилось жевать долго, словно кожу. Останавливались лишь на три часа — ровно столько, чтобы сбросить рюкзаки на землю с глухим стуком, проверить клинки на зазубрины, перемотать кожаные ремни на доспехах и снова двинуться в путь, не дав мышцам окоченеть.

Альдерсгейм встретил их под утро. Город-гигант, где сходились все нити континента, раскинулся перед ними, как чудовищный механизм, выкованный из тьмы и огня. Башни из разноцветного камня, испещренного рунами, вздымались к небу, переплетенные арочными мостами, по которым скользили тени полуночных курьеров. Алхимические фонари, заполненные мерцающей изумрудной жидкостью, пульсировали в предрассветном тумане, окутывая улицы призрачным сиянием. Где-то в вышине, между шпилями, пролетела стая воронов, их крики растворялись в гуле пробуждающегося города.

Наемники вошли без задержек. Стража у ворот — двое в тяжелых кирасах с гербом Альдерсгейма — лишь молча склонила головы, едва бросив взгляд на Альрика. Их пальцы непроизвольно сжались на древках алебард, но ни один не осмелился преградить путь. Репутация Героя была пропуском, которого хватало даже для его личной гвардии.

Но на подходе к центру Альрик внезапно остановился. Его доспех, словно живой, издал низкий гул, пластины слегка сдвинулись, как бы прислушиваясь к чему-то незримому.

— Цель обнаружена, — прозвучал механический голос из-под шлема, холодный и безэмоциональный. — Идентификация невозможна. Сканирование дает ошибки.

Сайлос, не отрываясь от блокнота, прищурился. Его пальцы, покрытые чернильными пятнами, провели по странице, будто пытаясь на ощупь прочесть невидимые символы.

— Это он, — пробормотал он, не поднимая глаз. — Рубин. Мое Опознание тоже не сработало. Как будто его… не должно существовать.

Десяток бойцов в латах с гербом Альдерсгейма выстроились поперек улицы, копья наперевес. Но, увидев Живой Доспех и его отряд, они замерли, словно столкнулись с призраком. Старший, мужчина с шрамом через бровь, сделал шаг вперед. Его голос дрогнул, но он выпрямил спину, пытаясь скрыть страх.

— Герой Альрик… — он проглотил ком в горле. — С какой целью вы прибыли?

Альрик медленно повернул к нему шлем. Пустые глазницы доспеха, скрытые за узкой прорезью, казалось, смотрели сквозь него — вдаль, туда, где ждала цель.

— Наша цель - Гилен, — прозвучало как приговор. — Он здесь. В вашем городе. На нашем пути.

Стража замерла. Затем, без слов, они расступились.

‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗

Улица, еще мгновение назад пустынная и безмолвная, словно вымершая, вдруг взорвалась движением.

Двести человек. Они вышли из теней, из переулков, с крыш — будто сама улица породила их. Наемники в черных латах со значками "Стального Клыка", их доспехи лязгали, как челюсти хищника, сжимающие добычу. Городская стража, выстроившаяся в плотный ряд, алебарды наперевес, острия сверкали в холодном свете утра. А впереди них — живая стена. Его броня дышала.

Зеленоватый свет пульсировал в швах между пластинами, будто внутри билось не сердце, а нечто иное — древнее и безжалостное. За его спиной, словно естественное продолжение тела, лежала рукоять двуручного меча — клинок, слишком огромный для смертного, с лезвием, на котором мерцали выгравированные руны.

Рядом стоял Марик. Старый воин с седыми усами над бешено подергивающимися губами. Его кулаки дрожали, костяшки побелели от напряжения. Он бубнил что-то под нос — проклятия, молитвы, может, и то, и другое сразу. Его глаза, выцветшие от времени, но все еще острые, метались между лицами в толпе, будто искали кого-то.

Гилен заметил Сайлоса. Тот стоял в первых рядах, невозмутимый, как всегда. Холодные серо-голубые глаза за стеклами очков изучали его с бесстрастной точностью ученого, разглядывающего редкий экземпляр. В руках — черный блокнот, страницы которого он листал неторопливо, пальцы скользили по бумаге, будто записывали невидимые расчеты.

И тогда голос Альрика разорвал воздух. Усиленный динамиками шлема, он прокатился над улицей, эхом ударив в стены домов, заставив стекла дрожать.

— Гилен, известный как Рубин, также Маркус с глиняным значком гильдии "Стальной Клык"! — слова падали, как молоты. — Ты обвиняешься в убийстве невинных и освобождении тварей Тьмы в Аль-Дейме, что привело к падению города! По приказу Конклава и Короны — сдавайся!

Гилен не сопротивлялся. Он стоял, руки слегка разведены в стороны, словно показывая: "Вот он я. Берите".

Его схватили. Железные оковы с резными подавляющими рунами щелкнули на запястьях, на лодыжках, на шее — но он лишь усмехнулся.

— Бесполезно, — прошептал он так тихо, что услышал, наверное, только Сайлос, потому что тот на мгновение замер, будто уловил что-то важное.

Альрик не стал ждать. Он бросил на землю маленький черный куб — он отскочил один раз, два, а затем… Мгновение — и пространство содрогнулось. Куб расширился, развернулся, как оригами из тьмы и света, превратившись в прозрачную камеру, стенки которой мерцали руническими символами.

Телепорт. Гилена переместило внутрь. Только легкий ветерок прошелестел по улице, будто смеясь над теми, кто остался.

Миара не верила своим глазам. Ладонь непроизвольно прижалась к стеклу, пальцы впились в холодную поверхность, оставив мутные отпечатки. Полуоткрытый рот, горячее дыхание, затуманивающее окно — она даже не заметила, как задержала воздух в легких, когда увидела, как Гилена сковали по рукам и ногам.

"Это же… временная тюрьма?"

Голос сорвался шепотом, будто она боялась, что ее услышат даже здесь, в пустой комнате. Она слышала о таких артефактах — баснословно дорогих, созданных лишь для тех, кого нельзя убить, но нельзя и оставить свободным. Оковы, глушащие любую магию, любую силу. Клетка, где время текло медленнее, чем снаружи — где для узника проходили секунды, а для мира за стенами — дни, недели, месяцы.

И Гилен оказался внутри. Перемещение было мгновенным. Город, улицы, лица наемников — все это расплылось, как краска в воде. Лес, мелькнувший на миг, темная зелень, пронзенная лучами солнца. Затем море — бескрайнее, синее, с пеной, бьющейся о невидимые границы клетки.

Но для него прошло всего несколько секунд.

"Высшая артефакторика. В этом мире такое должно стоить целое состояние".

Его пальцы скользнули по рунам, выгравированным на внутренней стороне камеры. Сложные, но… примитивные. Узоры, которые он видел тысячу раз, в тысяче разных миров. Разрушить их не составило бы труда.

Но он решил не делать этого. Пока. Время снова обрело нормальный ход.

Гилен оказался в зале, который казался высеченным не руками людей, а самой природой — черный базальт стен сливался с голубым льдом, будто горная гряда, застывшая в вечном противостоянии. Синие руны пульсировали в стенах, как жилы, наполненные древней силой. Высокие шпили окон пропускали холодный северный свет, который ложился на пол длинными, острыми тенями.

И перед ним — трон. Не просто сиденье, а глыба древнего ледника, выточенная вечными ветрами. На нем восседал король. Мощный, как утес, выдержавший тысячу бурь. Старый, как сами горные хребты, но не согнувшийся под тяжестью лет.

Его седая борода, заплетенная в воинские косы, напоминала заснеженные вихри, а голубые глаза горели — не тусклым светом угасающего пламени, а яростью костра, который не даст себя задуть. На плечах — мантия из шкуры полярного волка, когти зверя сверкали на пряжке, будто все еще готовые впиться в жертву. В руке — скипетр, увенчанный кристаллом, внутри которого навеки застыли молнии, готовые вырваться по одному его слову.

Его голос прокатился по залу, как обвал в горах — низкий, тяжелый, не оставляющий места для возражений.

— Аль-Дейм был твердыней. Последним бастионом между миром живых и той тьмой, что шевелится в глубинах. Его стены выстояли против орд, его маги десятилетиями держали печати. А теперь? Теперь он пал. Не под натиском армии, не из-за предательства гарнизона — потому что ты распахнул им двери. Тьма не просто вошла — она разлилась по улицам, как вода, заполняя каждую щель. Те чудовища, что должны были вечно гнить в каменных темницах, где их изучали маги и алхимики, теперь бродят по руинам, как хозяева. И я хочу знать — зачем?

Король впился в Гилена взглядом, будто пытался не просто увидеть, а прочесть каждую мысль, каждый скрытый мотив.

— Но это еще не все. Ты не просто выпустил тварей — ты освободил пленников из Шахт. Тех, кого мы заточили туда не просто так. И вместе с ними ты договорился с тварями, чтоб вы все покинули город. Как? Кто ты на самом деле, чтобы говорить на языке существ, которые не знают слов?

Он наклонился вперед, и тень от его фигуры накрыла Гилена, словно предвещая грядущую бурю.

— Начни говорить сам — и тебе не понадобится ни дыба, нираскаленные клещи. Это слово короля. Но если промолчишь…

Он разжал пальцы, и скипетр в его руке вспыхнул, молнии внутри кристалла закрутились в бешеном танце.

— ...тогда мы проверим, насколько прочны твои кости.

Гилен медленно осмотрел зал – неторопливо, с холодной расчетливостью хищника, оценивающего стаю. Его движение головой по часовой стрелке было почти изящным, будто он не пленник в клетке, а гость на светском приеме. Рубиновые глаза, скрытые за очками, скользнули по стражникам в латах, покрытых инеем, по перешептывающимся придворным в бархатных одеждах, по неподвижной, как статуя, фигуре Альрика... и наконец остановились на короле. Взгляд – прямой, без страха, без почтения.

— Эти знания тебе не помогут, — его голос прозвучал мягко, почти ласково, но в этой мягкости сквозила сталь. — Никаких договоров не было. Одних пленников я выпустил, потому что они были заточены. Других – тоже. И те и другие были мне полезны.

Бальдрик вскипел. Скипетр в его руке вспыхнул, молнии внутри кристалла закрутились в бешеном вихре, готовые вырваться наружу. Но удар так и не обрушился на клетку – король сдержался, хотя пальцы его побелели от сжатия.

— Во-первых, с королём говорят на "вы"! — его голос прогремел, как лавина, срывающаяся с горных склонов. Стены зала дрогнули, где-то посыпалась ледяная крошка с резных сводов. — Во-вторых, не преступнику решать, что мне полезно знать!

Он поднялся с трона – медленно, величаво, как поднимается буря. Его мантия из волчьей шкуры колыхнулась, когти на пряжке сверкнули, будто ожили. Ледяной взгляд впился в Гилена, пытаясь прожечь его насквозь.

— Ты жив лишь потому, что обладаешь информацией. — Король сделал шаг вперед, и тень от его фигуры накрыла клетку. — Тебя видели, когда ты разговаривал с демоном и высшим вампиром. И знай – Вальгрим не Аль-Дейм. Отсюда не сбежать, какими бы навыками ты ни обладал.

Гилен усмехнулся. Легкая, почти невесомая улыбка тронула его губы. И он продолжил говорить на "ты", будто нарочно испытывая терпение короля, будто играл с огнем, зная, что не обожжется.

— Есть вещи, которые смертным знать не положено. — Он склонил голову, как бы изображая ложную почтительность. — Хочешь понять, почему демон и вампир меня слушались? Спроси своих богов. Если у них хватит смелости – может, и ответят.

Реакция зала была мгновенной. Тихий шепот, словно порыв ветра, пронесся по залу. Придворные переглядывались, пальцы одних судорожно сжимали рукояти кинжалов, другие накладывали на себя священные символы, шепча молитвы.

— Ересь! — прошипел кто-то из стражников.— Он смеет богов упоминать?!— Это же... — голос третьего оборвался, будто он боялся даже думать о сказанном.

Король холодно сжал скипетр. Молнии внутри кристалла замерли, застыв в ожидании.

— Сегодня тебя доставят в глубочайшие подвалы, — его голос стал тише, но от этого лишь страшнее. — Там каждая твоя секунда будет сутками. О еде и воде не беспокойся – через день тебя достанут. Посмотрим, что ты будешь говорить, проведя годы в одиночестве, не способный сойти с ума. За сутки это еще никому не удавалось. Стража! Доставить его в Яму!

Он махнул рукой – резко, отрывисто. Стража двинулась к клетке. Сапоги гулко стучали по ледяному полу, латы лязгали в такт шагам. Гилен не шелохнулся. Он лишь смотрел на короля, и в его рубиновых глазах читалось что-то... почти жалостливое. Как будто он знал то, чего не знал даже сам Бальдрик. И это пугало больше любых угроз.

Клетка с Гиленом плавно опускалась вниз, в черную пасть каменного колодца, прозванного Ямой.

Свет сверху становился все слабее, бледный, как последний вздох умирающей свечи, пока не превратился в едва различимую точку. Но тьма не существовала для Гилена. Его глаза, рубиновые, как застывшая кровь, видели всё — влажные, покрытые инеем стены, древние руны, высеченные в камне тысячелетия назад, даже слабые колебания воздуха, когда клетка медленно опускалась вниз.

Когда она наконец коснулась дна, раздался глухой стук, эхом разнесшийся по каменному ущелью. Сверху раздался хриплый смех.

— Не скучай там, дружок! — криво ухмыльнулся один из стражников, размахивая рукой в прощальном жесте. Его голос, искаженный расстоянием, звучал призрачно, словно доносящийся из другого мира.

Руны на стенах вспыхнули. Перед глазами Гилена поплыл код, написанный на языке, который не знал никто в этом мире:

[АКТИВАЦИЯ: УСКОРЕНИЕ ВРЕМЕНИ][СТАБИЛИЗАЦИЯ: ПОДАВЛЕНИЕ ГОЛОДА/ЖАЖДЫ][ЦИКЛ: 1 СЕКУНДА = 86 400 СЕКУНД (24 ЧАСА)]

Мир вокруг замер. Звуки стали глухими, будто доносящимися сквозь толщу воды. Движение замедлилось до неузнаваемости — даже пылинки в воздухе застыли, словно вязнули в меду.

Но Гилен не собирался ждать. Он сел в позу лотоса, закрыл глаза — и выпустил Кровавый Туман. Тонкие, почти невидимые нити алой жидкости поползли по полу, как живые, извиваясь между камнями, пока не достигли рун. Они коснулись их — и начали переписывать с помощью Туманного Сдвига.

[ПЕРЕОПРЕДЕЛЕНИЕ: 1 ЧАС = 24 ЧАСА]

Теперь сутки для него длились всего час. Гилен медитировал.

Первый час — тишина.Второй час — безмолвие.Третий час — сверху дёрнулся свет.

Стража спускалась за ним. Он мгновенно вернул руны в исходное состояние — так, чтобы никто не заметил подмены.

Когда клетку подняли обратно, король Бальдрик I сидел на своем троне, беседуя с приближенными. Он старался не смотреть на Гилена, но напряжение в его позе выдавало его.

"Он ожидал увидеть безумца... или живой труп. Овощ, пускающий слюни".

Но Гилен был спокоен. Как будто не прошло и минуты. А ведь для него должно было пройти более семисот лет.

Яма поглотила целое состояние — Слёзы Бога, те самые кристаллы из Аль-Дейма, теперь они безумно дорогие. Но Гилен улыбнулся.

Бальдрик медленно провёл пальцами по бороде, заплетённой в воинские косы. Каждое движение его руки было отмерено, взвешено — будто король сдерживал ярость, что кипела под ледяной поверхностью его спокойствия. Его пронзительный взгляд, холодный, как северные ветра, впился в Гилена, пытаясь разгадать тайну за той невозмутимой маской.

— Ну что... как отдыхалось? — голос короля был нарочито ровным, но в нём звенела сталь, готовая в любой момент обнажиться. — Всё ли устраивало?

Гилен лениво потянулся, как человек, пробудившийся от долгого, приятного сна. Его пальцы сплелись в замок, суставы хрустнули — небрежный жест, словно он находился не в клетке перед разгневанным монархом, а в собственных покоях.

— Наконец-то отдохнул от городской суеты. Спасибо за заботу.

Тишина повисла в зале, густая, как туман перед бурей. Ни шороха, ни дыхания — только тревожное биение сердец придворных, замерших у стен. Они переглядывались, брови одних ползли вверх, губы других сжимались в тонкие ниточки.

Альрик стоял неподвижно, его доспех не выдавал ни единого звука, но напряжение в позе говорило само за себя. Сайлос, не отрываясь, записывал каждое слово в свой чёрный блокнот, перо скользило по бумаге с лёгким шелестом — единственным нарушением тишины.

Бальдрик сжал скипетр так, что молнии в кристалле вспыхнули ярче, осветив его лицо мерцающим синим светом.

— Ты понимаешь, где находишься? — его голос приобрёл опасную мягкость, словно обёрнутую в шёлк лезвие. — Ты понимаешь, что я могу сделать с тобой?

— Да. И да. — Гилен усмехнулся, уголки его глаз слегка прищурились. — Но ты ведь уже попробовал. И что?

Король вскипел.

— Ты думаешь, это шутка?! — он вскочил с трона, мантия взметнулась за ним, как крылья разгневанного орла. — Ты выпустил Тьму на мой народ! Ты уничтожил Аль-Дейм! Ты смеешь СМЕЯТЬСЯ?!

Гилен спокойно склонил голову, но в его глазах не было ни страха, ни покорности — только тихое, почти жалостливое понимание.

— Я не смеюсь. Я просто... не боюсь.

— НЕ БОИШЬСЯ?! — Бальдрик взмахнул скипетром, и молния ударила в клетку, ослепительная, рвущая воздух. Но Гилен даже не дрогнул.

— Ты мог бы сжечь меня дотла, — продолжил он, словно не замечая удара, — но что это изменит? Ты так и не узнаешь, почему я это сделал.

Король замер, его грудь тяжело вздымалась.

— Ты что, хочешь сказать, что у тебя была причина? — прошипел он. — Какая причина может оправдать гибель тысяч?!

— А кто сказал, что я ищу оправданий? — Гилен расслабился, откинувшись назад. — Но если тебе так интересно... спроси у своих магов. Пусть расскажут, что они на самом деле держали в тех шахтах.

Бальдрик стиснул зубы, жилы на шее налились кровью.

— Я не стану слушать твои бредни!

— Разумеется. Потому что правда — страшнее Тьмы.

Король задышал тяжело, его глаза горели.

— ВСЕ! ВЫЙТИ! — он рявкнул так, что стекла в окнах задрожали, а самые слабые из придворных вздрогнули, как от удара.

Те бросились к дверям, спотыкаясь о собственные ноги. Альрик медленно развернулся и вышел последним, его шлем в последний раз повернулся к Гилену — на мгновение, но с каким-то странным отблеском.

Дверь захлопнулась с глухим эхом. Теперь они остались одни. Только король... и тот, кто не боялся даже богов.