Рубиновый рассвет. Том II

Глава 22

Гаррик ворвался в толпу, как разъяренный медведь, сокрушая все на своем пути. Его массивные плечи расталкивали наемников без церемоний, локти работали, как тараны. Лицо капитана пылало багровым румянцем ярости, жилы на загорелой шее набухли, напоминая канаты корабельного такелажа.

— Какого черта тут происходит?! — его голос грохнул, как залп корабельной артиллерии, заставив даже самых стойких моряков вздрогнуть. — Вы тут устроили цирк, что ли?!

Его взгляд скользнул по Гарту, корчащемуся на полу в луже собственной слюны, затем поднялся к Гилену, стоящему над поверженным противником с невозмутимостью каменного идола.

— ОБЪЯСНЯЙТЕСЬ! — рявкнул он, сжимая кулаки так, что кожа на костяшках побелела.

Толпа мгновенно превратилась в стадо невинных агнцев. Грубые, закаленные в боях мужчины и женщины вдруг начали отводить глаза, переминаться с ноги на ногу, как провинившиеся школяры.

— Мы просто... проходили мимо... — пробормотал рыжий детина, старательно разглядывая свои сапоги.

— Да он сам упал! — подхватила женщина-арбалетчица, делая невинные глаза.

— Пол скользкий! — добавил кто-то из задних рядов, вызывая сдержанный смешок.

Гарт, еле переводя дыхание, все же нашел в себе силы ухмыльнуться. Его голос звучал хрипло, как скрип несмазанных петель:

— Капитан... честное слово... просто поскользнулся... тут... слишком наплёвано...

Наемники взорвались грубым смехом, но веселье мгновенно замерло, когда Гаррик взревел так, что задрожали стекла в фонарях:

— ЕСЛИ ЭТО ПОВТОРИТСЯ — ВСЕХ ОТПРАВЛЮ В КАРЦЕР! ПОНЯЛИ?!

Его взгляд, горящий, как раскаленные угли, медленно обвел круг, заставляя каждого почувствовать себя виноватым.

Гилен спокойно отошел к "Пламенному Щиту", его движения были плавными и уверенными, будто только что произошедшее не стоило ему ни капли усилий.

Варрик буквально пылал от восторга, его огненные волосы казались еще ярче на фоне всеобщего возбуждения:

— Ха! Заработал на этом дураке! Хоть он и честный, но болван! — Он почесал затылок, широко ухмыляясь, словно ребенок, получивший долгожданную игрушку.

Арнольд снисходительно покачал головой, поправляя перчатки:

— Мышцы — это хорошо, но когда работает голова, да еще и на тренированном теле... — его голос звучал насмешливо, но в глазах читалось уважение.

Эсмеральда сжала губы в тонкую линию неодобрения, однако ее холодный взгляд стал задумчивым, будто она пересматривала свое мнение о новом союзнике. Лирия тихо вздохнула, инстинктивно прижимаясь к Арнольду, ее пальцы слегка дрожали. Торин молча кивнул — этого было достаточно, чтобы понять его оценку.

Позже, когда страсти улеглись и палуба опустела, Гарт неожиданно подошел к Гилену. Его шаги были тяжелыми, но твердыми.

Он молча протянул руку — ладонь, покрытая шрамами и мозолями, ждала крепкого, честного рукопожатия.

— Терпеть не могу слабаков, — хрипло проговорил он, голос все еще хрипел от недавнего удара в горло. — А драка была что надо. Показала, насколько внешность бывает обманчива.

Затем одним плавным, привычным движением он достал из сумки потертый бурдюк, откупорил его и смачно глотнул, не обращая внимания на то, что часть жидкости пролилась на его уже испачканную рубаху.

Острое обоняние Гилена уловило сложный аромат напитка — крепкое вино, приправленное перцем, кориандром и тмином, с легкими нотами дубовой бочки. Напиток был крепким, обжигающим горло, но оставлял сладковатое послевкусие.

— Вино — хорошая штука, — тихо сказал Гилен, его голос звучал почти задушевно, но глаза оставались холодными, как лед. — Но оно притупляет реакцию. В нужный момент может стать не облегчением, а тяжестью. Особенно в предстоящих боях.

Гарт задумался, его грубые черты лица на мгновение смягчились. Затем он кивнул, резким движением заткнув бурдюк, и сунул его обратно в сумку.

— Может, и правда... — пробормотал он, потирая все еще болезненное горло.

Гарт тяжело плюхнулся на ящик с припасами, заставив дерево жалобно заскрипеть. Бурдюк с вином так и остался за поясом - не открывал больше, лишь изредка похлопывал по нему ладонью, будто проверяя, на месте ли. Вокруг, придвинув ящики поближе, собрались "Пламенный Щит" и Гилен. Чуть в стороне были другие наёмники, все были заняты чем-то своим.

— Так что, новичок, — хрипло начал Гарт, потирая все еще болезненное горло, — ты реально думаешь, что выживешь там, в этой серой дряни? — Глаза его, маленькие и глубоко посаженные, сверлили Гилена.

Тот лишь усмехнулся, поправил очки длинными пальцами:— А ты думаешь, что нет?

Гарт фыркнул, почесал щетинистую щеку, где уже проступала седина:— Чёрт, да я сам оттуда ноги еле унёс прошлый раз. И то — потому что вовремя рванул, пока туман не сгустился. Наш отряд прикрывал отступление Героя. — Он сделал паузу, глотнув воздуха. — Нас и не ждали, что мы выберемся. Опасности там... — его голос дрогнул, — не только в тумане.

Лирия, обычно молчаливая, неожиданно спросила тонким голоском:— А... что там внутри? — Ее пальцы нервно теребили край плаща.

Гарт вздохнул так глубоко, что его мощная грудь поднялась, а глаза потемнели, будто затянутые пеленой.

— Тьма. Не просто темнота — живая серая субстанция. Она шевелится, дышит, шепчет... — Его голос стал глуше, будто он снова там, в этом кошмаре.

Арнольд прищурился, его обычно насмешливый взгляд стал серьезным:— Шепчет?

— Да. И если слушать — забудешь, кто ты. Забудешь, зачем пришёл. А потом... — Он замолчал, сжал кулаки так, что костяшки побелели.

Торин хмуро дополнил, его бас звучал как похоронный колокол:— А потом ты становишься частью этого.

Гарт лишь кивнул, не в силах произнести больше.

— Твари там... — наконец продолжил он, — они не просто монстры. Они — те, кто не смог уйти. Люди, эльфы, орки... все, кого туман достал. И восставшие, но кем-то другим. — Он провел ладонью по лицу. — Монстрами, и Хворь изобретательна. Некоторые... — голос его сорвался, — перестают быть похожими на свои прежние облики.

Варрик нахмурился, его золотые глаза вспыхнули в темноте:— И что, их уже не вернуть?

— Нет. — Гарт покачал головой. — Только сжечь, иначе они восстанут. И будут восставать... Снова и снова.

Эсмеральда шёпотом прочитала молитву, ее пальцы сложились в священный жест. Гилен же просто слушал, отмечая каждую деталь, каждую эмоцию на лицах рассказчика.

— А что насчёт Древ? — внезапно спросил он, и в воздухе повисло напряжение.

Гарт вздрогнул, его глаза расширились от ужаса.

— Откуда ты...?

— Догадался, — спокойно ответил Гилен, не отводя взгляда.

Гарт задумался, потом тяжело кивнул, будто принимая какое-то решение:

— Древа... это как сердце тумана. Вместо древесины там плоть, а вместо древесного сока — густая проклятая кровь. Оно будто само по себе живое. — Он сглотнул. — Там, где они растут — твари сбиваются в стаи. Тысячами. И защищают их, как псы цепные.

Торин нахмурился, скрестив массивные руки:— Значит, чтобы добраться до корня Хвори — нужно пройти через них.

— Да. И это... — Гарт замолчал, его взгляд стал пустым, будто смотрящим сквозь время и пространство, вспоминая что-то ужасное.

— Там, возле Древ... шепот становится голосами. Они зовут тебя по имени. Знают всё. — Его голос стал едва слышным.

Лирия вздрогнула, инстинктивно прижалась к Арнольду, будто в поисках защиты. Гилен же задумался, его глаза за стеклами очков сузились.

"Некромантия? Нет... что-то иное. Туман не просто воскрешает — он перерабатывает. Трансформирует. Как кузнец перековывает меч. Это не просто развитие через поглощение жизненных сил, это извращение Жизни и Смерти".

Гарт встряхнулся, снова стал грубым и резким, будто стряхивая с себя эти воспоминания:

— Но сейчас поход будет полегче. Мы с Героями идём. У них защита есть, которой они делятся со своими отрядами. — Он хмыкнул. — Но это значит, что будет тяжелее. Им всегда достается самое страшное.

Варрик хмыкнул, потирая подбородок:— Ну, нам бы тоже не помешала защита, не хотелось бы там остаться.

— Тогда молитесь, чтобы Альрик вас не бросил, — резко ответил Гарт.

Тишина повисла тяжелым покрывалом. Каждый был погружен в свои мысли, представляя ужасы, которые их ждут.

Потом Гарт встал, его кости хрустнули. Он потрепал Гилена по плечу, взгляд его стал почти отеческим:

— Ладно, пора идти спать. Завтра тяжёлый день, если прибудем вовремя.

Тишина нижней палубы нарушалась лишь ритмичным скрипом гамаков и монотонным гулом волн, методично бьющихся о борт "Морской Цитадели". Гилен лежал с открытыми глазами, его зрачки мерцали в полумраке, отражая слабый свет рунных фонарей. Пальцы его были сплетены на груди, будто в молитве, но мысли были далеки от божественного.

"Чёрная Хворь... кто-то дерзнул переписать сами основы Жизни и Смерти. И Хранителям, должно быть, это пришлось не по нраву".

Он медленно перевернулся на бок, ощущая, как гамак покачивается в такт корабельной качке.

"Старшие боги всегда карали тех, кто посягал на их порядок. Но кто же осмелился бросить им вызов? И... зачем?"

Его обострённый слух уловил приглушённые голоса сверху — Альрик и старшие офицеры обсуждали что-то на капитанском мостике. Слова доносились обрывками сквозь толстые палубные перекрытия:

— ...только святым огнём. Никакие руны не пробьют эту мерзость...— А если они снова отрастут? — встревоженно перебил чей-то голос.— Тогда сожжём снова. И снова. Пока не останется пепла, — холодно ответил голос, который мог принадлежать только Альрику.

Гилен чуть усмехнулся в темноте.

"Они борются с симптомами, с последствиями. А нужно искать источник заразы".

Но пока что это не его забота. Он закрыл глаза, погружаясь в лёгкую дрему, сохраняя при этом бдительность хищника.

С первыми лучами солнца верхняя палуба ожила. Наёмники строились в чёткие колонны — золотые и мифриловые ветераны двигались с отработанной точностью, их доспехи звенели в унисон шагам. Добровольцы, или скорее те "счастливчики", кто вызвался в эту самоубийственную авантюру, старались не отставать, но их нервозность выдавали дрожащие руки и бегающие взгляды.

Гаррик выкрикивал команды, его шрам подёргивался от напряжения. Гилен и "Пламенный Щит" стояли в стороне, наблюдая за отработкой манёвров. Торин скрестил свои могучие руки, его бас прозвучал глухо:

"Им понадобится нечто большее, чем строевая выучка, и у них это есть. У них есть стремление защитить свой мир".

Через несколько дней напряжённого плавания на горизонте показалась земля — вернее, то, что от неё осталось.

Остров был мёртв. Не просто безжизненен — он выглядел осквернённым. Песок на берегу имел неестественный серый оттенок, словно его посыпали пеплом. Деревья стояли скрюченные, почерневшие, будто их не сожгли, а высосали досуха, оставив лишь пустые оболочки. Руины поселения торчали из земли, как сломанные кости древнего исполина.

А в центре... Древо. Оно было мертво, но даже смерть его казалась кощунством против самой природы.

Огромный ствол, обугленный и расколотый пополам, напоминал искажённое в муках тело. Ветви, подобные скрюченным пальцам, вцепились в свинцовое небо. Корни, вывернутые наружу, будто их рвали из земли в последней агонии, образовали зловещий ореол вокруг.

И вокруг — сотни трупов. Людей. Чудовищ. Они лежали грудами, некоторые казалось будто бы шевелились, хотя должны были разложиться давным-давно.

Гарт подошёл к самому борту, его обычно грубое лицо было смертельно бледным.

— Видите? Это то, что осталось от последней экспедиции. Те, кто не успел отступить...

Гилен всмотрелся в этот пейзаж апокалипсиса, и в его глазах вспыхнул интерес.

"Это не просто некромантия. Это... действительно что-то новое. Что-то, что стоит изучить".

Впереди, за выжженными землями острова, начиналось Нечто.

Серая стена вздымалась над горизонтом, перекрывая небо. Это был не туман — слишком плотный, слишком живой. Не дым — слишком тягучий, слишком цепкий. Это была материализованная болезнь, сама чума, принявшая физическую форму. Масса колыхалась медленными, размеренными движениями, словно гигантские лёгкие некого исполинского существа. С каждым "вдохом" она втягивала в себя не только свет и звук, но и само понятие жизни — краски блекли, воздух становился тяжелым, даже время будто замедлялось. Края её шевелились, тонкие щупальца серой мглы протягивались к кораблям, будто пальцы голодного зверя, почуявшего добычу.

И самое ужасное — чувствовалось, что она знает, что они здесь. Что она ждёт. Даже бывалые наёмники замолчали, поражённые открывшимся видом.

Золотые ранги стиснули оружие до побеления костяшек, их глаза, привыкшие к смерти, теперь следили за каждым движением тумана с животным страхом. Мифриловые стояли неподвижно, как статуи, но по мелкой дрожи на кончиках их пальцев, лежащих на рукоятях мечей, можно было понять истинное состояние. Добровольцы бледнели, как полотно. Кто-то шептал молитвы, губы их дрожали. Другие просто зажмурились, будто надеясь, что кошмар исчезнет, если его не видеть.

Альрик стоял на носу корабля, неподвижный, как изваяние из тёмного металла. Его шлем мерцал зловещим зелёным светом, но внутри не было ни страха, ни сомнений — только холодная решимость.

"Пламенный Щит" сгрудились вместе, их обычно уверенные позы теперь выдавали напряжение: Торин сжал щит так, что сталь застонала, его взгляд стал тяжёлым, как свинец. Лирия прижалась к Арнольду, её обычно спокойные серые глаза расширились до предела, отражая чистый, недетский ужас. Варрик не смеялся — его вечная ярость погасла, оставив после себя только ледяную пустоту. Эсмеральда молилась, губы её шевелились беззвучно, пальцы сложились в священный жест. Арнольду было не до шуток — кинжалы в его руках казались вдруг смехотворно маленькими и бесполезными, хотя он изо всех сил старался сохранить привычную маску безразличия.

Для Рубина Хворь выглядела иначе. Не густой тьмой, а разрежённой дымкой, сквозь которую мерцали строки кода. Они плыли в воздухе, переплетались в сложные узоры, исчезали и появлялись снова, словно программа, написанная на языке, который он ещё не успел полностью понять. Каждый символ светился тусклым серым светом, образуя сложные алгоритмы, сравнимые разве что с магией высшего порядка.

"Интересно…" — мысль его была холодной, аналитической, но в глубине — там, куда не добирался даже его собственный контроль — шевелилось лёгкое возбуждение. — "Наконец-то я узнаю больше".

Офицеры выстроились на палубе, лица их были жёсткими, как кованая сталь. Гаррик стоял среди них, скрестив руки, его взгляд скользил по собравшимся, отмечая каждую дрожь, каждый признак паники.

— Слушайте и запоминайте! — раздался хриплый голос старшего офицера. — Туман будет пытаться забраться вам в голову! Не слушайте шёпот! Не смотрите в тени! Если увидите или услышите что-то знакомое — это ложь!

Наёмники кивали, но страх в их глазах не исчезал. Кто-то был возбуждён, кто-то — на грани паники, дыхание их стало частым и поверхностным. И тогда Альрик шагнул вперёд.

Герой поднял руку, и воздух взорвался зелёным светом. Волна энергии прокатилась по палубе, накрыла корабли, растянулась на километр вокруг. Шёпот тумана стих, будто придушенный невидимой рукой. Давление в головах ослабло, но не исчезло совсем — остался лёгкий гул, как отзвук далёкого грома.

Корабли вошли в туман. Тишина не полная — её заполнял гул. Едва слышный, но непрерывный, как шум крови в ушах. Он не был громким, но казалось, что исходит изнутри, из самой глубины сознания. Наёмники морщились, некоторые зажимали уши, но это не помогало — звук был не в ушах, а в головах.

Гилен прислушался. Для него это был не просто шум — это были голоса. Тысячи, миллионы голосов, слившихся в один протяжный стон. Души, заточенные здесь. Души, которые могли стать Фундаментом для будущего Ядра.

"Я сюда ещё вернусь". — подумал он, и впервые за долгое время его губы дрогнули в настоящей улыбке. — "Как хорошо, что я оказался здесь".

Гилен стоял у борта, его пальцы сжимали перила. Серые волны кода плясали перед его глазами, переплетаясь с аурами окружающих в зловещем танце. Каждая строка светилась тусклым светом, словно больная биолюминесценция в глубинах океана.

Ментальные атаки прощупывали сознание команды — невидимые щупальца пробирались в самые тёмные уголки разума, вытаскивая наружу забытые кошмары и леденящие страхи. Метки, тёмные узлы энергии, уже впились в ауры всех присутствующих, готовые превратить павших в новых чудовищ.

Даже Альрик, казавшийся неприступной крепостью, не был исключением — его броня пульсировала зелёным светом, но чёрные корни метки уже проникли сквозь защиту, цепляясь за самую душу.

"Интересно… Они даже не заметили, как пересекли границу между мирами". — мысль Гилена была холодной и аналитической.

Лица вокруг становились всё мрачнее. Глаза, некогда полные решимости, теперь смотрели пусто, будто выжженные. Даже Герой, чья воля казалась несокрушимой, испытывал лёгкий, но отвратительный страх — его пальцы слегка дрожали на рукояти меча.

Гилен медленно обернулся, его взгляд скользнул по знакомым лицам.

Торин стиснул зубы до хруста, его обычно твёрдая хватка на щите ослабла — металл дрожал в могучих руках. Лирия прижалась к Арнольду, её глаза, обычно такие ясные, теперь были неестественно широкими, зрачки расширены от ужаса. Варрик не смеялся — его вечный огонь ярости погас, оставив после себя лишь тяжёлую, давящую пустоту. Топор в его руках казался вдруг неподъёмным. Эсмеральда шептала молитвы, но её голос дрожал, слова путались, будто язык отказывался повиноваться. Арнольд сжимал кинжалы так, что костяшки побелели, но впервые за долгие годы в его позе читалась неуверенность — тень страха скользила по его обычно насмешливому лицу.

Они посмотрели на Гилена — и что-то в его абсолютном спокойствии заставило их вздохнуть глубже. Будто лёд в груди растаял, уступая место хрупкой, но живительной надежде.

Неожиданный удар снизу потряс корабль, словно гигантский молот обрушился на днище. "Морская Цитадель" качнулась с жутким скрипом — дерево и металл стонали под невиданной нагрузкой.

Офицеры вскрикнули от неожиданности, но мгновенно перешли к командам, их голоса резали воздух:

— К орудиям! Рыбины-монстры на борту!

Борта корабля с грохотом раздвинулись, открывая ряды рунических пушек. Их стволы засветились синим, заряжаясь смертоносной энергией.

— Огонь!

Грохот разорвал тишину, отбрасывая назад даже самых стойких.

Рыбины — гибриды человека и акулы с кривыми клыками и чешуйчатой кожей — карабкались по бортам, их когти впивались в дерево, оставляя глубокие царапины. Чёрные глаза без зрачков сверкали голодом.

Пушки выстрелили картечью, разрывая первых нападающих на части. Чёрная кровь, густая как смола, заливала палубу, испуская тошнотворный запах гниющей плоти. Тем временем туман шевелился, будто живой.

С неба с оглушительным визгом сорвались летающие твари — нечто среднее между летучей мышью и стервятником, с кожистыми крыльями и клювами, полными игл.

Рунические орудия на мачтах развернулись с механической точностью и выстрелили. Пока — без жертв среди людей. Но туман становился гуще, плотнее, тяжелее. Шёпот — громче, настойчивее, убедительнее. И где-то в глубине серой пелены уже виднелись новые тени, готовые броситься в атаку...

Палуба "Морской Цитадели" превралась в четко организованный рубеж обороны. Наёмники заняли позиции с отлаженной точностью, встроив Гилена и "Пламенный Щит" в один из ударных отрядов. Каждый знал своё место, каждый понимал цену малейшей ошибке.

Лучники и арбалетчики, выстроившись у бортов, методично отстреливали тварей, ползущих по корпусу. Тетивы звенели, болты и стрелы впивались в чешую и хитиновые панцири с мерзким хрустом. Мечники и копейщики сгруппировались у трапов, их доспехи лязгали в такт тяжёлому дыханию. Клинки дрожали в руках — не от страха, а от адреналина, ожидания схватки. Маги и алхимики стояли на возвышении, их руки чертили в воздухе сложные символы. Защитные барьеры вспыхивали синим светом, гася ментальные атаки тумана, но по их напряжённым лицам было видно — долго они не продержатся.

Альрик стоял в центре, его двуручный рунический меч уже ожил. Цепь, вплетённая в клинок, извивалась сама по себе, шипя и искрясь. Лезвие пылало зелёным пламенем, готовое испепелить всё на своём пути. Его шлем был опущен, но по резким движениям чувствовалось — он уже видел цель.

Корабли приблизились к берегу, но остров уже кишел кошмарами. Искажённые человеческие фигуры с неестественно длинными конечностями, их движения были слишком плавными, слишком... неправильными.

Гибриды зверей и насекомых — скорпионоподобные твари с множеством глаз, жуки размером с лошадь, покрытые слизью и хитином. Они шевелились в серой мгле, сливаясь с ней, будто часть этого проклятого места.

Тени, которые казались пустыми, но двигались слишком осознанно, слишком целенаправленно. И всё это ринулось к воде, чуя добычу. Шёпот тумана слился с их скрежетом, визгом, хриплым дыханием.

Гаррик взревел, его голос перекрыл даже грохот волн:

— Высадка! Прикрытие! Первый отряд — вперёд!

Орудия кораблей развернулись с механическим скрежетом. Рунические пушки выстрелили залпом, расчищая берег. Взрывы подняли фонтаны песка и обугленных обломков, но монстры уже поднимались из-под земли, словно нежить, пробуждаемая зовом хозяина.

Гилен и "Пламенный Щит" двинулись вместе с первой волной. Торин шёл впереди, его щит закрывал половину тела, а меч был готов к удару. Каждый шаг — твёрдый, уверенный, как у быка, идущего на врага.

Варрик рычал, его топор уже светился багровым — руны ярости активировались, наполняя мышцы нечеловеческой силой. Арнольд исчез в тени, его кинжалы мерцали, как клыки хищника, готовые вонзиться в спину врага. Эсмеральда держала меч и щит, её губы шептали молитву, а глаза горели холодной решимостью. Лирия дрожала, но шла, сжимая в руках артефактный кристалл — её единственную защиту.

Гилен шёл спокойно, он держал в руках клинок, а Алый Взгляд отслеживал каждую метку, каждый слабый участок в обороне.

Первые ряды наёмников схлестнулись с монстрами. Торин принял удар на щит — тварь с клешнями скользнула по металлу, но он тут же отбросил её и рассек пополам. Чёрная кровь брызнула на песок. Варрик взревел, его топор впился в грудь гигантского скорпионоподобного чудовища, разрывая хитин с хрустом ломающихся костей. Арнольд вынырнул из тени, его кинжалы пронзили глаза двух монстров, прежде чем те успели среагировать. Эсмеральда взмахнула мечом — святое пламя вспыхнуло, сжигая нежить дотла. Лирия активировала кристалл — ослепительная вспышка на секунду остановила атаку, ослепив ближайших тварей.

Гилен двигался между ними, его клинок резал плоть с хирургической точностью, а Алый Взгляд фиксил каждую метку, каждую ауру, готовую превратиться в угрозу.

Тем временем маги Света начали ритуал. Земля под ними вспыхнула золотым, образуя круг безопасности. Артефакты Света — кристаллы, мечи, щиты — были установлены по периметру, создавая барьер. Туман отступил, но ненадолго — он колебался, будто пробуя на прочность защиту.

Монстры не останавливались. Альрик врезался в толпу, его меч оставлял за собой только пепел, но твари лезли и лезли, как прилив. А туман сгущался. Шёпот становился громче.

Плацдарм кипел в хаосе битвы. Воздух дрожал от лязга стали, хруста ломающихся хитиновых панцирей и хриплых криков умирающих. Сотни наёмников, сплочённые в единый живой щит, методично оттесняли серую живую тьму.

Мечники рубили размашистыми ударами, клинки их блестели чёрной кровью. Щитоносцы с грохотом принимали на себя удары когтистых лап, костяшки их пальцев белели от напряжения. Лучники и маги работали на расстоянии — стрелы свистели в воздухе, заклинания взрывались разноцветными вспышками, прореживая ряды чудовищ.

Гилен сражался одноручным мечом, нанося удары с хирургической точностью. Никакой демонстрации кровавых способностей — только холодная, выверенная техника. Он прикрывал фланг "Пламенного Щита", его клинок молниеносно пронзал глотки, вспарывал брюха, отсекал конечности тварям, пытавшимся прорваться к Лирии и Арнольду. Каждое его движение было экономичным, лишённым даже намёка на браваду — чистый расчёт.

Лираэль Бездонный Взгляд стояла на возвышении из обломков, её серебряные волосы развевались в такт движениям. Лук в её руках почти не замолкал — тетива пела, выпуская стрелу за стрелой. Каждый выстрел оставлял за собой синий след, а при попадании взрывался беззвучным свечением, стирая часть тела монстра, будто его никогда и не было. Когда тени слишком сближались, она взмахивала рукой, и воздух вокруг неё вспыхивал мерцающими символами — монстры замирали, будто забыв, зачем атаковали, их пустые глаза теряли фокус.

Ренар Последний Алхимик не участвовал в ближнем бою, но его влияние было куда страшнее. Его длинные, костлявые пальцы метали колбы в толпу чудовищ с пугающей точностью. Каждый сосуд взрывался разным эффектом: лдни растворяли плоть в едкой кислоте, оставляя после себя только дымящиеся лужи; другие превращали монстров в хрустальные статуи, которые разбивались от первого же удара, рассыпаясь бриллиантовой пылью; третьи заставляли их же сородичей сходить с ума, набрасываясь друг на друга с неестественной яростью.

Альрик же просто шёл вперёд. Его двуручный меч, оплетённый живой цепью, разрубал врагов пополам одним ударом. Зелёные руны на броне пылали, отталкивая туман, создавая вокруг него ореол чистого пространства. Он двигался неспешно, но неотвратимо — как сама смерть.

Полчаса кровавой мясорубки — и плацдарм был зачищен. Маги Света, их белые одежды забрызганы чёрной кровью, активировали артефакты. Кристаллы, вбитые в землю, засветились золотым, расширяя зону безопасности. Серая мгла отступила с шипением, оставив круг чистого воздуха радиусом в пятьдесят метров.

Наёмники перегруппировались, их дыхание ещё тяжело, но руки уже твёрдо сжимают оружие.

Раненых оттащили в центр, где лекари и священники начали обработку — бинты пропитывались зельями, раны прижигались святым огнём. Боеспособные отряды перестроились, готовясь к новому рывку — мечники проверяли зазубрины на клинках, лучники пополняли колчаны. Герои встали в авангарде — Альрик, Лираэль и Ренар, их фигуры выделялись даже среди ветеранов.

Гилен, стоя на краю освещённой зоны, осматривал местность. Его Алый Взгляд пробивался сквозь серую пелену, выискивая цель.

"Древо где-то близко. И оно ждёт".

В глубине тумана что-то шевельнулось — огромное, древнее, голодное.