Рубиновый рассвет. Том II

Глава 24

Альрик поднял руку в тяжелой латной перчатке. Его доспех вспыхнул изумрудными рунами, заигравшими в воздухе перед Лираэль и Ренаром. Между ними развернулась крохотная голограмма - мерцающая, дрожащая, но четко воспроизводящая последние минуты боя. На записи Гилен, окутанный кровавым туманом, рвался к Древу сквозь ряды оцепеневших монстров.

Сам же Гилен в этот момент стоял, запрокинув голову. Его взгляд скользил по небу, где клубящийся туман постепенно рассеивался, пропуская первые робкие лучи солнца. Они падали на израненное поле боя, золотя края разорванных доспехов и застывшие лужи крови.

— Рубин. Можешь подойти, пожалуйста?

Голос Ренара прозвучал неожиданно четко, без тени недавней дрожи. Гилен медленно обернулся, встретившись взглядом с тремя Героями. На мгновение его пальцы непроизвольно сжались, но тут же расслабились. Он что-то бросил через плечо "Пламенному Щиту" - те лишь молча кивнули, оставаясь на месте - и направился к ожидающей его троице.

Первым заговорил Альрик. Его механический голос, как всегда, звучал ровно, но легкое дрожание ауры выдавало неподдельный интерес:— Обычно на Древо нужно несколько атак, — раздалось из-под шлема. — В этот раз хватило одной. И это благодаря твоим действиям. Я не вижу, что именно ты сделал, но... это было чертовски смело. И слишком осознанно для случайного везения.

Ренар, скрестив руки на груди, изучающе оглядывал Гилена с ног до головы:— Твои действия на записи... Слишком последовательные. Без единого лишнего движения, без тени паники. — Он сделал паузу, прищурившись. — Ты из этого мира или из другого? Пойми, каждый из нас здесь — не местный. Все, кто попадает в этот мир, получают редкие навыки, позволяющие развиваться быстрее остальных. У всех нас потолок уровня выше, чем у аборигенов.

Гилен усмехнулся в ответ. Медленным движением он снял очки, открывая странные светло-карие линзы своих глаз:— Мой мир сгорел. С этим, — он сделал широкий жест рукой, указывая на окружающий пейзаж, — я до сих пор знакомлюсь. Капитану Гаррику я говорил, что на меня не действуют иллюзии и ментальная магия. Больше мне нечего сказать.

Лираэль, до сих пор молчавшая, внезапно заговорила. Ее голос звучал тихо, но каждое слово падало с весом свинца:— Ты видел больше, чем мы. — Ее бездонные глаза не отрывались от Гилена. — Это правда, да?

Ренар кивнул, потирая подбородок:— Я тоже вижу пучки силы. Но сквозь туман так далеко... — Он покачал головой. — Нет, это невозможно.

Гилен глубоко вздохнул, снова надевая очки. Стеклянные линзы мгновенно скрыли выражение его глаз:— Вы наверняка заметили — туман, монстры, эти рыцари... Они подчиняются кому-то. Десять рыцарей смерти — это не армия. Но у того, кто ими управляет, она точно есть.

Его взгляд остановился на Ренаре, становясь тяжелым:— В этот раз тебе повезло. Потому что план был не просто убить нас. А захватить именно Героя.

Тишина повисла между ними — густая, звенящая, наполненная невысказанными мыслями. Она давила на барабанные перепонки, заставляя сердце биться чаще.

Альрик медленно, очень медленно повернул шлем в сторону Ренара. Тот стоял, внезапно побледневший, его пальцы судорожно сжали рукава плаща. В глазах алхимика мелькнуло понимание — и первобытный страх.

Гилен стоял перед тремя легендарными воинами, его тень вытягивалась по земле, сливаясь с тенями разрушенных деревьев. Солнце, пробивающееся сквозь рассеивающийся туман, золотило края его потертого плаща. Голос звучал спокойно, размеренно, но в каждом слове чувствовалась стальная уверенность человека, знающего цену своим словам:

— В следующий раз поход в эти земли может закончиться катастрофой. Особенно для вас, Героев. То, что произошло сегодня — это не атака. Это разведка.

Лираэль нахмурилась, её серебристые брови сошлись у переносицы, образуя тонкую складку. Её пальцы непроизвольно сжали тетиву лука:— Нас называют Девятью, но мы давно разобщены. Если бы действовали вместе, как раньше...

— Даже если бы все Девять собрались, — Гилен перебил её резким жестом, — это стало бы лишь подарком для того, что ждёт в глубине тумана. — Он сделал паузу, давая словам осесть. — Мне нужно стать сильнее. В следующий раз без меня лучше не ходить. И уж точно — без "баласта".

Ренар фыркнул, нервно поправляя очки. Его пальцы слегка дрожали:— Ты предлагаешь нам отказаться от армии? Идти без дополнительной защиты? А маги Света?

— Я предлагаю не кормить туман новыми солдатами, — холодно ответил Гилен. Его глаза за очками стали темнее. — Каждый новый труп делает его сильнее. Вы это видели.

Альрик поднял руку в тяжелой латной перчатке, прерывая начинающийся спор. Его механический голос прозвучал, как удар молота по наковальне:— Время нужно потратить на подготовку. — Шлем повернулся к товарищам. — Я постараюсь заручиться поддержкой еще кого-то из наших. Если у вас есть возможность позвать кого-то из Героев — сделайте это. И кого-то еще из сильных. — Затем он повернулся к Гилену. — Если с нами кто-то и пойдёт, это будут мифриловые ранги, не ниже.

Гилен кивнул, затем добавил, глядя прямо на Альрика:— Мои способности не для лишних глаз. — Его взгляд стал тяжелее, в голосе появилась опасная нотка. — И этот мир не готов к последователю Кровавого Тумана. История Зар'Гула — тому пример. Внимание местных богов мне тоже не нужно.

Гилен резко развернулся, его плащ взметнулся за спиной. Он направился к своим, оставив троих Героев стоять в тягостном молчании.

Альрик наклонил шлем, его голос прозвучал тихо, только для своих:— Если такая сила будет на нашей стороне... — Металлические пальцы сжались в кулак. — Мне плевать, что Аль-Дейм пал благодаря Рубину. Этот город мне никогда не нравился. Как и вам, я уверен.

Лираэль вздрогнула, её эльфийские уши дрогнули. Ренар лишь горько усмехнулся, поправляя очки:— Да уж... Интересные времена нас ждут.

"Пламенный Щит" встретил Гилена радостными возгласами. Варрик, его рыжая борода все еще покрытая копотью боя, хлопнул Гилена по спине так, что тот чуть не споткнулся:— Ну что, герой дня! — Его голос гремел на все побережье. — Где будем праздновать? В таверне или сразу в портовом борделе?

Эсмеральда, поправляя золотые доспехи, спросила мягче, но в её глазах светился искренний интерес:— Куда ты теперь, Гилен? После... всего этого.

— В Амбарнэ. — Он бросил взгляд в сторону поля боя, над которым даже птиц не было. — Внимание местного короля мне сейчас ни к чему, хотя я его уже привлёк.

Торин перехватил разговор, скрестив массивные руки на груди:— Нам предложили остаться в Аргентайне. Контракты, жильё... — Он кивнул в сторону Гилена. — Всем шестерым. Даже тебе, Марк... Гилен. Как тебя там.

Варрик подмигнул, его карие глаза блестели:— Остаёшься с нами, загадочный незнакомец?

Арнольд внезапно нахмурился, его лицо стало каменным:— Честно? Не хотелось бы, чтоб он возвращался к нам. Нам и впятером было неплохо. — Он бросил колкий взгляд на Гилена. — А у этого... Маркуса, Рубина, чёрт в ступе — слишком много сюрпризов. Новых нам точно не надо.

Лирия потянула Арнольда за рукав, но Гилен лишь усмехнулся, его глаза за очками сверкнули:— Не переживай. Я не собираюсь навязываться. — Он повернулся к морю, где покачивались корабли. — До Вальгрима пока идём вместе, дальше я пойду своим путём. И в следующий раз... — Его голос стал тише, но от этого только опаснее. — Вы не пойдёте в Туман. Сегодня вам тоже повезло, как и другим выжившим. Стальные наёмники среди серебряных, золотых и мифриловых... — Он покачал головой. — Вам повезло, что я был рядом.

Где-то вдарил барабан — корабли готовились к отплытию. Гилен последний раз окинул взглядом поле боя, где уже начинали собирать тела, и направился к пристани, его силуэт растворялся в утреннем тумане.

После кровавой бойни на берегу воцарилась странная, почти ритуальная тишина. Команды принялись за работу с мрачной методичностью опытных могильщиков. Они двигались среди трупов, переворачивая холодные тела длинными крючьями, вырезая трофеи из ещё теплых останков.

Клинки со скрежетом отделяли клыки от челюстей чудовищ, когти — от лап. Чешуя, блестящая как ртуть, снималась пластами и укладывалась в кожаные мешки. Всё это — драгоценное сырьё для алхимиков и оружейников, оплата за кровь и страх.

Особые образцы — куски серой, пульсирующей даже после смерти плоти Древа, осколки костей, испещрённых странными рунами — аккуратно помещали в свинцовые контейнеры. Их ждал Конклав, где седые маги будут шептать заклинания над этими обломками тьмы.

Белоснежные доспехи павших рыцарей смерти лежали отдельной грудой. Они были идеальны — ни царапины, ни пятнышка крови, будто только что вышли из кузницы. Но никто не решался примерить их — в заклёпках ещё шевелилась тень.

Погрузка шла мучительно медленно. Многие наёмники еле держались на ногах — кто-то шатался от усталости, кто-то от недавнего безумия. Но дисциплина держалась — пока корабли не отошли от проклятого острова, пока последний клочок той земли не скрылся за горизонтом.

Как только берег растворился в морской дымке, напряжение спало — и вместе с ним исчезла последняя капля дисциплины.

Три корабля — "Морская Цитадель", "Корабль Дракона" и "Императорская Гордость" — плыли по зеркально-спокойному морю. Солнце играло на волнах, рассыпаясь тысячами бликов, но внутри царил хаос.

Драки вспыхивали как пожары в сухом лесу. Из-за трофеев — "Этот клык мой, я видел его первым!"; из-за взглядов — "Ты на что уставился, ублюдок?"; из-за старых обид — "Помнишь, в прошлом походе ты мне должен был золотой?".

Двое наёмников нашли свой конец в этой кровавой карусели — один получил кинжал в горло и захлебнулся собственной кровью, другой, истекая алым, перевалился через борт и исчез в пучине.

Убийц сковали цепями и бросили в карцер — в Аргентайне их ждала либо темница, где они сгниют заживо, либо короткий танец на виселице.

Гилен сидел в углу палубы, прислонившись к борту. Он не участвовал в разборках, его пальцы сложились в медитативную мудру. Даже когда к нему подходили — одни с благодарностью, другие с вопросами, третьи с угрозами — он не реагировал. Лишь ветер шевелил его волосы, да тень от рей падала на его лицо, делая его похожим на каменную маску.

Три судна шли размеренно, будто усталые великаны, тащащие на себе груз скорби.

Волны лениво лизали борта, оставляя солёные подтёки на чёрном дереве. Паруса, туго надутые ровным ветром, напоминали натянутую кожу. Шёпот канатов сливался с криками чаек — этих вечных спутников смерти.

По вечерам, когда солнце садилось в море, окрашивая воду в цвет крови, на палубах зажигали фонари. Их огни дрожали, отражаясь в чёрной воде, как падающие звёзды, пойманные в ловушку морской пучины.

Герои держались особняком. Альрик, его шлем не снятый ни на миг, стоял неподвижно у грот-мачты, словно ещё один элемент корабельной оснастки. Лираэль, её серебристые волосы развеваемые ветром, часами смотрела в даль, где уже маячили огни Аргентайна. Ренар что-то быстро записывал в блокнот, изредка бросая взгляды на медитирующего Гилена — взгляды, в которых смешивались любопытство и опаска.

Даже обычно буйный "Пламенный Щит" был тише воды. Варрик, вместо привычных похабных песен, молча точил свой топор, ритмичные движения точильного камня напоминали какой-то странный ритуал. Торин сидел, скрестив руки, его обычно оживлённое лицо было мрачным. Эсмеральда перебирала чётки, шепча молитвы.

Только море и ветер говорили вслух, перешёптываясь о том, что ждёт их всех впереди.

Корабли, изможденные битвой, плавно пришвартовались в порту Вальгрима. Их массивные корпуса, иссеченные когтями и заляпанные черной кровью, скрипели и стонали, словно живые существа, устало оседая у причала. Соленый ветер играл обрывками парусов, а чайки кружили над мачтами, предвкушая пир.

Команды начали выносить на берег мешки с трофеями — клыки, отливающие синевой, шкуры, еще дергающиеся от остаточных нервных импульсов, оружие, покрытое странными узорами. Командиры отрядов, их лица загорелые и покрытые шрамами, хлопали бойцов по плечам, обещая скрипучими голосами:

— Отдых, выпивку и самых распутных женщин в тавернах, черт вас подери!

Гилен и "Пламенный Щит" сошли на берег вместе, но их группа заметно поредела. Они шли молча, их шаги тяжелы, будто каждый нес на плечах невидимый груз погибших товарищей. Гилен натянул капюшон, скрывая лицо от любопытных взглядов.

"Северный Волк" — одно из самых популярных, но не самых роскошных заведений порта. Его стены, сложенные из темного дерева, пропитались запахами десятилетий: дымом от очага, тушёной бараниной с можжевельником, кисловатым ароматом квашеной капусты и перебродившего мёда.

Звуки сливались в густой гул: голоса, то хриплые, то звонкие, звон кружек о дубовые столы, скрип половиц под тяжелыми сапогами, похабные песни, доносящиеся из дальнего угла, где сидели самые отчаянные головорезы.

Атмосфера была тёплой, душной, пропитанной потом, кровью и выпивкой. Здесь не было места церемониям — только правда жизни, грубая и простая.

Они заняли большой стол у камина, где огонь трещал, словно рассказывая свою историю.

Заказ был богатым — после похода есть хотелось зверски. Первые блюда появились на столе, источая ароматы, от которых сводило желудки: густой бульон с ячменем и копчёной олениной, в котором плавали крупные куски мяса, тающие во рту. Пироги с мясом и грибами, их корочка хрустела, а внутри скрывался дымный, насыщенный вкус.

Затем подали вторые блюда: жареная баранина с брусничным соусом, где сладость ягод идеально сочеталась с жирным мясом. Дичь с кореньями, томлёная в горшочках, — мясо отваливалось от костей, пропитанное соком и травами.

И наконец, третьи блюда: медовые пряники с тмином, их сладость оттенялась легкой горчинкой специй. Творожные ватрушки с клюквой, где кислота ягод балансировала с нежностью творога.

Напитки завершали пиршество: морс из облепихи и морошки, освежающий и терпкий. Квас, густой хлебный, с легкой кислинкой.

Торин швырнул на стол увесистый мешок с монетами, их звон заставил замолчать даже самых шумных соседей.

— Старые правила остались прежними. Делим всё поровну, любую добычу и заработок. — Его голос был тверд, как скала. — Ты пока в команде, сами мы тебя не гоним, хоть не все согласны с моим решением.

Арнольд скривился, его пальцы сжались в кулаки, но он промолчал, лишь бросив на Гилена взгляд, полный недоверия. Эсмеральда отхлебнула морс, её глаза скользили по столу, избегая встречи с чужими взглядами.

Гилен отодвинул тарелку, его движения были точными, будто отмеренными. Голос, тихий, но чёткий, разрезал шум таверны:

— Дальше мы идём разными дорогами.

Он посмотрел на каждого, его глаза, скрытые за очками, казалось, видели больше, чем хотелось бы остальным:

— Мои дела в Амбарнэ — только мои. Но знайте: я убил тамошнего лорда. Он похитил невинную, чтобы давить на меня. Такое я не прощаю. Там меня и схватили. Поход в Туман, как я понимаю, должен был стать для меня первым и последним, тем не менее я должен вернуться. Чувствую, я должен быть там.

Торин нахмурился, его брови сошлись в одну сплошную линию:— По нашим правилам — мы прикрываем друг друга. Как бы тяжело ни было, не просто ж так у нас такое название.

Эсмеральда вздохнула, её пальцы обхватили кружку, словно ища в ней опору:— Я знаю тамошних аристократов. Попробую помочь... со своей стороны.

Арнольд прижал Лирию, его голос дрожал, выдавая страх и гнев:— Я всё ещё против. Это может аукнуться всем нам.

Лирия положила руку на его ладонь, её прикосновение было мягким, но твёрдым:— Каждому из нас однажды может понадобиться помощь.

Гилен встал, его тень, удлинённая светом камина, легла на стены таверны. Он кивнул — и вышел в холодную ночь, где его ждали новые испытания.

Он шел по улицам Вальгрима, ощущая странную тяжесть в груди — не ранение, не усталость, а что-то глубже, будто камень, привязанный к ребрам.

"Товарищи".

Нелепое слово. Он никогда не думал о смертных так. Они горели ярко и недолго, как бумажные фонарики на ветру. Но эти... заслуживали как минимум вежливости. Хотя без них ему было бы проще.

А еще девчонка с глазами, слишком большими для этого мира, и старик, чьи руки дрожали не от страха, а от возраста. Те, кому могут устроить проблемы просто за то, что помогли ему. Первая проблема уже была. Похищение. Угрозы. Он не допустит второго раза.

Город дышал холодным величием, как старый воин, не желающий признавать свои раны. Свежий северный воздух резал лёгкие лезвием, от которого губы мгновенно становились сухими, а в горле першило. Рунические фонари мерцали синим, излучая не тепло, а магический огонь, который не таял снег, но отпугивал тьму — их свет скользил по булыжникам, оставляя синеватые блики на заиндевевших стенах.

Ветер гулял между башен, свистя в шпилях, будто призывая шторм — его голос то завывал, то переходил в шепот, словно рассказывая старые секреты. Запах моря — солёный, резкий, с примесью ржавого железа и смолы — пропитывал все вокруг, въедаясь в одежду, в кожу, в память.

Человек в плаще вышел из тени так плавно, будто сама тьма его вытолкнула.

Навык отвода глаз окутывал его — обычный взгляд скользил бы мимо, не замечая ни походки, ни черт лица. Но Гилен видел сквозь иллюзию — под капюшоном прятались холодные глаза и тонкие губы, сложенные в усмешку.

— У тебя есть союзники.

Голос звучал так, словно слова выцарапывали ножом по камню.

Не дожидаясь ответа, незнакомец развернулся и растворился в переулке, оставив после себя лишь легкое дрожание воздуха, как после миражей в пустыне. Гилен не стал догонять.

Отель Гилен нашёл быстро — небольшое, но крепкое здание с вывеской "Ледяная Гавань", где дверь скрипела на ржавых петлях, а в окнах светился тусклый желтый огонек.

Половина номеров была пуста — видимо, не всем наёмникам хотелось ночевать вне корабля, когда можно было напиться в портовых тавернах до потери сознания.

Комната оказалась простой, но чистой. Кровать с оленьими шкурами, еще сохранившими запах дыма и леса. Стол с чернильницей, где засохшие капли чернил напоминали крошечных пауков. Окно, затянутое лёгким инеем, через которое просвечивали очертания ночного города.

Он снял очки, поставил их на стол, лёг и закрыл глаза, но сон не шел — за закрытыми веками стояли образы: дерево, трещины на коже, пустые глаза.

Утром Гилен торговался с капитаном торгового судна "Морская Ласточка" — коренастым мужчиной с лицом, похожим на смятый пергамент.

— Восемь серебряных за место в трюме.

— Десять.

— Девять, и я добавлю вина.

Капитан засмеялся, обнажив три золотых зуба, но согласился.

Гилен кивнул, размышляя о деньгах.

"Самый доступный ресурс во всех мирах. И один из самых бесполезных".