Рубиновый рассвет. Том II

Глава 28

Жар кузни обрушился на Гилена, как физическая стена, когда он переступил порог. Воздух дрожал от зноя, искрился мельчайшими частицами угольной пыли, оседающей на языке металлическим привкусом. Где-то в глубине мастерской, в алых отблесках горна, корчился и выл раскалённый металл под ударами молота.

Кузнец, широкоплечий, с жилистыми руками, покрытыми узором старых ожогов, даже не поднял головы. Его лицо, изборождённое морщинами и покрытое слоем копоти, блестело от пота.

— Не готово ещё. Скоро закончу, можешь пока подождать, — прохрипел он, будто отвечая на невысказанный вопрос. Молот снова обрушился на клинок, и сноп искр рассыпался в воздухе, как огненный дождь.

Гилен молча прислонился к каменной стене, ощущая её прохладу сквозь ткань плаща. Его пальцы, длинные и цепкие, сложились на груди, но глаза неотрывно следили за каждым движением кузнеца — за тем, как тот выправляет погнутый металл, как закаляет его в масле, отчего воздух наполняется едким дымом, как шлифует зазубрины, счищая с клинка следы битв.

Наконец, кузнец поднял меч, и тот сверкнул в свете горна — прямой, острый, смертоносный. Новый хват обтянут тёмной кожей, прошит стальной нитью.

— Держи. Монеты положи на том столе, потом возьму их.

Гилен принял оружие, ощутив его вес. Лёгкий взмах — и воздух со свистом рассекался сталью. Баланс идеален. Он кивнул, коротко, но кузнец уже понял — работа сделана хорошо.

— Моргенштерны есть?

Кузнец хмыкнул, полез под прилавок. Через мгновение на деревянной столешнице с глухим стуком оказались два чугунных шара, утыканных шипами, на коротких, прочных цепях.

— Не гнутся. Не тупятся. — Он щёлкнул по одному ногтем, и металл отозвался глухим звоном. — Бей — не промахнёшься.

Гилен прицепил их к поясу. В кошельке, доставленном из кармана, жалко позвякивали последние монеты.

Стража теперь следовала за ним слишком явно. Они не прятались — просто шли в десяти шагах, бряцая доспехами, иногда громко бросая вопросы:

— Куда путь держишь, наёмник? — кричал один, широко расставив ноги, будто готовясь перекрыть дорогу.

— Не нарушаешь ли? — вторил другой, пальцы нервно постукивали по рукояти меча.

Гилен отвечал односложно, не останавливаясь, не замедляя шаг. Его спина, прямая и неприступная, словно говорила сама за себя — попробуйте только. Но за городом стало ещё хуже.

Дорога пустынна. Никого не было видно — ни впереди, ни среди деревьев, стоящих по обочинам, как молчаливые стражи. Но ощущение не исчезало. Напротив — оно сжимало виски, заползало под кожу холодными мурашками. Будто кто-то смотрел сквозь него. Не глазами. Чем-то другим.

Воздух вдруг перестал вибрировать. Давление между лопаток - то невидимое присутствие, что преследовало его последние часы - рассеялось, будто его и не было. Гилен замер на полшага, кожа на затылке покалывала от внезапной пустоты.

Пальцы сами собой сжали рукоять моргенштерна, суставы побелели от напряжения.

"Слишком резко... Слишком неожиданно..." - пронеслось в голове.

Облегчение, пришедшее следом, было сладким и обманчивым. Он знал - в этом мире ничего просто так не происходит.

"То ли наблюдатель удовлетворился, то ли..." - мысль оборвалась, не находя логичного завершения.

Ответа не последовало. Только ветер шевелил листву, да где-то вдалеке каркала ворона.

Три дня. Три дня почти без остановок. Сон по часу, украденный у ночи. Еда - сухари и вяленое мясо, размягчённое во рту перед тем как проглотить. И вот он снова стоял перед ними. Деревья. Кривые, переплетённые, будто скрюченные пальцы великана, вцепившиеся в небо.

В прошлый раз он шёл напролом. В прошлый раз едва выжил. Кожаный футляр с картой Лоуфи хрустнул, раскрываясь. Три тропы. Три варианта судьбы.

"Правая - прямая, как стрела. Слишком просто"."Левая - петляет меж болот. Слишком долго".

Он провёл пальцем по средней линии."Золотая середина... или ловушка посложнее?"

Выбор был сделан. Цепи моргенштернов звенели при каждом шаге, тяжёлые шары покачивались, будто нетерпеливые звери на привязи.

Первыми пришли крылотени - тени с когтями, материализующиеся из воздуха. Цепь взметнулась, чугунный шар оставил в туманном теле дыру размером с кулак. Существо взвыло, рассыпаясь пеплом.

Бармагисты были хитрее. Их щупальца скользили по земле, пытаясь обойти с флангов. Один удар - и голова второго чудовища взорвалась, как перезревший плод.

Древоборцы зашевелились последними. Их ветви-руки потянулись к нему, скрипя, как несмазанные петли. Второй моргенштерн просвистел в воздухе, снося древесные конечности. Щепки полетели во все стороны.

Холм возвышался перед ним, неестественно круглый, будто нарыв на теле леса. Земля вокруг была выжжена, деревья стояли черные и кривые, как пальцы сгоревшего трупа. И твари... Их было десятки. Разных. Но все они двигались по одним и тем же маршрутам, будто заводные игрушки.

Гилен прижался к обугленному стволу, сливаясь с тенями.Пять часов неподвижности.Пять часов наблюдений.

"Не охрана... Тюрьма". - осенило его."Они не могут уйти. Что-то внутри... держит их".

Моргенштерны мягко звякнули, когда он расправил плечи. Выбора не было. Пещера зияла впереди, как рот, готовый проглотить. Он сделал шаг вперёд.

Алый Взгляд, этот дар проклятый и благословенный одновременно, пронзил толщу холма - и вдруг наткнулся на нечто. Остановился. Замер. Сердце Гилена сжалось в груди, будто сдавленное ледяной рукой.

"Не может быть..."

Он знал эти очертания. Эта структура, эта мерзкая пульсация, будто гнилое сердце бьется под землей. Сердце Чёрной Хвори. То самое, что они с Героями едва смогли уничтожить в той проклятой долине. Только здесь, под этим уродливым холмом, оно было моложе. Слабее. Но не менее опасным.

Холм был не просто холмом. Зародышем Древа. А монстры вокруг... Теперь все стало ясно. Они не стражи. Жертвы. Их кровь, их плоть, сама их суть - все это было топливом для древнего ритуала. Пищей для пробуждающегося ужаса. Если Древо пробудится здесь...

"Десять километров мертвой зоны. Минимум. И никаких гарантий, что его получится уничтожить, как в прошлый раз."

Мысль обожгла, как раскаленное железо. Гилен медленно разжал кулаки. Пальцы, затекшие от долгого сжатия на рукояти моргенштерна, распрямились с тихим хрустом.

"Это уже не просто разведка"."Нужно уничтожить. Сжечь дотла. Стереть с лица земли".

Он вышел из-за дерева, намеренно громко ступая по хрустящему валежнику. Монстры замерли. Десятки желтых, красных, бесцветных глаз уставились на него. Потом, как один, ринулись к нему.

Моргенштерн взвыл в воздухе, цепь протянулась, как змея, и шипы впились в морду первой крылотени. Череп хрустнул с удовлетворяющим звуком, похожим на разламываемый орех. Тварь рухнула, брызги теплой крови окатили Гилена, оставив на лице алые потеки.

Цепь свистнула, описывая смертельную дугу. Бармагист даже не успел втянуть щупальца - чугунный шар размазал его по земле, словно спелый плод. Кишки вспоролись, выпуская наружу зловонную массу. Запах гнили и железа ударил в нос, но Гилен лишь стиснул зубы.

Но их было слишком много. Слишком. Коготь древоборца рванул Гилену по спине - плащ разорвался с шелковистым звуком, кожа вспыхнула белой горячей болью.

Кровавый Шов! Нити его собственной крови вплелись в рану, стягивая плоть, как самые искусные хирургические нити. Но этого мало. Слишком мало. Гилен глубоко вдохнул, чувствуя, как в легкие врывается запах крови, пота и смерти.

"Хар-Гаал".

Кровь убитых монстров вскипела, поднялась алым туманом, втянулась в его кожу, как вода в сухую землю. Сила хлынула в жилы, горячая, пьянящая, опасная.

Моргенштерн взревел, снося голову кристалломорфа. Осколки взрывались в воздухе, острые как бритвы, царапая лицо. Гилен крутанулся на месте, цепь смела ноги у двух крылотеней. Они завизжали, падая - тут же добиты пяткой в горло. Хруст хрящей был коротким и влажным.

Кровь. Пот. Боль. Он танцевал среди них, этот танец смерти, отточенный годами сражений. Каждый шаг - удар. Каждый взмах - смерть. Кровавый Туман вился вокруг, скрывая, обманывая, помогая.

Монстры не понимали, куда бить. Они рвали пустоту когтями и клыками, а Гилен уже был за спиной. Последний бармагист взвыл, когда чугунный шар раздавил его позвоночник с звуком ломающихся веток.

Гилен стоял, тяжело дыша, среди груды трупов. Тело ныло, мышцы горели, но раны уже затягивались. Кровь врагов кормила его, давала силы. Осталось только одно. Войти в пещеру.

Он сделал шаг вперед, к темному провалу в склоне холма. В пасть чудовища.

Тьма сомкнулась за спиной, словно живой организм, поглотив последний отблеск тусклого света. Но для Гилена этой непроглядной мглы не существовало. Его рубиновые глаза, скрытые за тончайшими линзами из дымчатого кварца, видели каждый изгиб влажных каменных стен, каждую трещину в породе, каждую почти невидимую нить магических ловушек.

Воздух в пещере вибрировал от древней магии. Руны, сотканные из сизого дыма, мерцали в пустоте, сплетаясь в смертельные узлы, готовые разорвать неосторожного путника на клочья.

— Примитивно, — прошептал он, и его голос, тихий и насмешливый, отразился от стен множеством эхо.

Пальцы сжались в жесте, и Кровавый Туман выполз из-под кожи, тонкие алые нити поползли по влажному камню, вплетаясь в узоры заклятий. Руны исказились, вспыхнули ослепительным синим пламенем и погасли, оставив после себя лишь горький запах сожженного воздуха.

Ловушки пали одна за другой, как карточный домик под дуновением ветра.

Чем глубже он продвигался, тем страннее становилась пещера. Монстров больше не встречалось — лишь проклятия, висящие в воздухе, словно невидимая паутина, сотканная из злых намерений. Для обычного глаза — незримые, но для Гилена — ясные, как строки кода в прозрачном стекле. Он разорвал их одним резким движением руки, будто сбрасывая с себя невидимые оковы.

И в этот момент — услышал. Сначала — лязг. Сухой, костлявый звук, будто кто-то трясет мешок, набитый старыми ключицами и позвонками. Потом — скрежет. Отвратительный, как нож по стеклу, звук кости, трущейся о кость.

И наконец — они появились. Костяные химеры. Не просто скелеты, не обычные мертвецы — нечто гораздо, гораздо хуже.

Склеенные из обломков десятков разных существ, с лишними конечностями, торчащими под неестественными углами, с челюстями, растущими прямо из ребер, с пустыми глазницами, пылающими ядовито-зеленым огнем. Их движения были резкими, прерывистыми, будто кто-то дергал за невидимые нити, управляя этим костяным ужасом.

Их было десятки. И они шли прямо на него, лязгая челюстями, скрежеща когтями по камню.

Рубиновый отступил в узкий проход, прижавшись спиной к холодному, покрытому слизью камню. Его дыхание оставалось ровным, но в глазах вспыхнул холодный огонь.

— Хотя бы не толпой... — прошептал он, и в следующее мгновение первый моргенштерн уже взвыл в воздухе.

Первая химера рванулась вперед — чугунный шар со свистом рассек воздух и разнес ее череп в щепки, словно гнилую тыкву. Костяные осколки разлетелись во все стороны. Вторая — прыгнула со стены, ее когтистые лапы протянулись к лицу Гилена, но он ударил наотмашь, снося ей позвоночник ударом, от которого затрещали ребра.

Треск. Хруст. Лязг. Моргенштерны плясали в его руках, круша, дробя, размалывая. Цепи свистели, описывая смертельные дуги, чугунные шары оставляли после себя лишь груды переломанных костей.

"Хорошо, что меч остался в ножнах..." — промелькнуло в голове.

От клинка тут не было бы толку — кости не рубятся, они ломаются.

Прошло полчаса. Дыхание сбилось, руки ныли от бесконечных ударов, одежда пропиталась потом, но поток химер не ослабевал.

Они лезли из тьмы, появляясь будто из ниоткуда — вылезали из щелей в стенах, выползали из-под камней, будто сама пещера рождала их, бесконечную армию костяного ужаса.

Гилен забыл вкус отдыха: мышцы ныли от напряжения, ладони покрылись мозолями, кожа покрывалась слоем грязи и пота. Но остановиться означало одно — конец всему. Вокруг царил хаос и отчаяние, над головой кружились тени минувших кошмаров, готовясь вновь обрушиться на его плечи. Он понимал: стоит замедлить шаги хотя бы на миг — эти призраки сомнут, растопчут его плоть, оставив лишь жалкий комок страха.

Лицо Гилена застыло каменной маской, губы превратились в белую полоску гнева и решимости. И пусть впереди ждали новые испытания, новый круг боли и ужаса, он знал точно — назад пути нет. Только вперед, сквозь кости былого, сквозь боль настоящего, навстречу будущему, которое еще предстоит завоевать.

Костяные клинки сверкнули в темноте, словно серебряные молнии - один метил в шею, второй направлялся прямо в живот, стремясь распороть плоть.

Туманный Сдвиг. Пространство дрогнуло, воздух заколебался, и Гилен на мгновение стал призраком, растворившись в кровавой дымке. Клинки прошибли пустоту с глухим свистом, а он уже материализовался за спинами химер, моргенштерны взвыли в смертельном танце, круша, ломая, уничтожая.

Но едва он сделал вдох, как новая опасность - с потолка пещеры, словно паук, бросилась еще одна тварь, ее костяные когти целились прямо в глаза.

Сдвиг. Мир поплыл перед глазами, в висках застучал молот, кровь ударила в голову. "Слишком часто... На пределе..."

Промедлил на долю секунды - и острый костяной отросток, словно кинжал, вонзился в бок, пронзив плоть. Боль вспыхнула белым огнем, но Гилен даже не застонал - лишь стиснул зубы и раздавил череп нападавшего, ощущая, как теплая кровь стекает по бедру, пропитывая одежду.

Делать было нечего.

"Если останусь - они задавят числом. Если умру здесь - кто остановит Древо?"

Он рванул к выходу, моргенштерны крушили все на пути, кости трещали под ударами, но с каждым шагом химер становилось все больше.

И вот монстры уже ждали у входа - выстроились, будто по неслышному приказу, образуя живую стену.

Бармагисты с гниющими щупальцами, крылотени с когтями-бритвами, древоборцы с ветвями-хлыстами - все, кого он уже убивал, теперь стояли снова, целые и невредимые.

"Воскрешение? Или просто новая партия? Неважно. Важно только одно - прорываться."

Туманный Сдвиг. Тело взвыло от боли, каждый нерв горел, но он прошел сквозь строй древоборцев, оставив их ветви-хлысты бить пустоту. Еще Сдвиг. Внутри что-то хрустнуло - навык рвал его собственные сосуды, выжимая последние силы.

Но он вырвался. Лунный свет, холодный и чистый, ударил в лицо, освещая изможденные черты. Оказалось, в пещере прошла целая ночь - время текло там иначе.

Дрожащими руками Гилен собрал валежник, каждое движегие давалось с трудом. Огонь разгорался медленно, будто сопротивляясь.

Вода в котелке закипела - он бросил горсть сушеных листьев, которые Лоуфи в свое время назвал "каменным чаем", с усмешкой добавив:

— От усталости. И для ясности ума. Хотя твой ум, дружище, и так чересчур ясен.

Горький отвар обжег горло, оставив послевкусие меди и пепла, но через минуту мышцы отпустило, а мысли стали четче, будто кто-то протер затуманенное стекло.

"Нужен новый план. Старый не сработал".

С первыми лучами солнца началась разведка. Картина оказалась неутешительной:

Один путь перекрыт намертво - деревья сомкнулись, образовав живую стену, их ветви переплелись так плотно, что не протиснуться.

Осталось два варианта: условно легкий маршрут - меньше монстров, но каждый шаг грозит смертельной ловушкой, оставленной древними; условно тяжелый путь - орды тварей на каждом шагу, но прямая дорога к цели.

Возвращаться в город не вариант - там его ждали только кандалы и допросы, а Древо тем временем продолжало бы расти.

"Время на исходе. Древо почти пробудилось. Если не сегодня - завтра будет поздно".

Гилен выпрямился, проверяя оружие. Моргенштерны висели на поясе, тяжелые и надежные. Меч в ножнах - на крайний случай.

"Значит... снова в бой".

Он сделал глубокий вдох и шагнул вперед, навстречу своей судьбе.

Гилен опустился на корточки, закрыв глаза, и мир вокруг растворился. В темноте за веками вспыхивали образы бесчисленных битв, техник, однажды им придуманных и подаренных бесчисленным мирам. Пальцы непроизвольно сжимались, будто ощущая вес невидимого оружия.

"Кровавый Вихрь" — стиль для парных моргенштернов возник в сознании четкой последовательностью движений.

Короткие, резкие удары, вращение цепей, постоянное движение — как смерч, сметающий все на пути. Главное — не дать окружить себя. Держать дистанцию. Превратить пространство вокруг в зону смерти.

Он встал, медленно разминая плечи, и взял оружие в руки. Цепи мягко звякнули, чугунные шары покачивались, словно нетерпеливые хищники. Начались пробные связки:

"Разящий Шквал" — двойной удар по пересекающимся дугам, где один шар бьет в голову, второй — в колени, ломая баланс противника.

"Жернов" — широкое вращение цепей вокруг себя, создавая смертоносный барьер из свинца и стали.

"Кровавая Петля" — коварный прием, когда цепь обвивает конечность противника, а резкий рывок ломает кости с сухим хрустом.

Каждый приём он повторял снова и снова, пока мышцы не начали гореть от напряжения, а на ладонях не выступили кровавые мозоли.

Солнце прошло по небу, отмечая течение времени жаркими лучами. Несколько часов ушли на отработку движений — плавных, как вода, и резких, как удар змеи.

Гилен представлял себе толпу монстров — их горящие глаза, клыки, когти. Атаку со всех сторон, непрерывный бой, где каждая секунда промедления — смерть.

"Если остановлюсь — умру. Если замешкаюсь — не будет второго шанса".

Он крушил воображаемых врагов, вплетая в движения Кровавый Туман — алые нити танцевали в воздухе, сливаясь с ударами, чтобы в реальном бою не тратить драгоценные мгновения на раздумья.

К вечеру его руки дрожали от усталости, одежда прилипла к спине, но стиль отточился — каждое движение стало точным, выверенным, почти инстинктивным.

Выбрать легкий путь? Нет. Он стоял на развилке, всматриваясь в две тропы. Одна — извилистая, почти пустая. Другая — прямая, но кишащая движущимися тенями.

"Ловушки — это непредсказуемо. Магия древних, спрятанная в земле, в воздухе, в самом камне. А монстры… монстры хотя бы понятны. Их можно разбить. Можно перехитрить".

Тяжёлый маршрут. Прямой. Жестокий. Но честный. Гилен поправил плащ и шагнул вперед. С первых же шагов орда набросилась на него, как голодные псы на окровавленный кусок мяса. Бармагисты с щупальцами, покрытыми язвами. Крылотени, чьи когти блестели ядом. Древоборцы, скрипящие ветвями-хлыстами — волна за волной, нескончаемый поток.

"Кровавый Вихрь" заработал в полную силу.

Моргенштерны взревели, круша черепа, ломая кости, разрывая плоть. Цепи свистели, описывая смертельные дуги, чугунные шары оставляли после себя лишь груды искалеченных тел.

Но их было слишком много. Коготь распорол плечо, оставив глубокую рваную рану. Зуб впился в бедро, пробив мышцу. Боль вспыхивала белым огнем, но Кровавый Шов тут же затягивал раны алыми нитями, а поглощённая кровь врагов подпитывала его, давая силы продолжать.

Два часа непрерывного боя. Тело ныло, каждая мышца горела, но он продолжал, зная, что остановка — смерть. И вот она снова — пещера, черный зев в склоне холма. Но теперь перед ней стояли стражи. Сотни костяных химер, выстроившихся в идеальные ряды. Не шевелятся. Ждут.

"Прямой бой — смерть. Даже я не выдержу такого".

Гилен вдохнул, ощущая вкус крови на губах, и рванул вперёд. Он не стал драться — это был бы самоубийственный поступок. Вместо этого — бежал, уворачиваясь от ударов, прорываясь сквозь строй, используя каждый сантиметр пространства.

Моргенштерны крушили тех, кто вставал на пути, разбивая кости, сметая преграды. Туманный Сдвиг — и он прошёл сквозь строй, оставив химер бить воздух, их костяные клинки кроша камень вместо плоти.

Ещё рывок — и вот он внутри, в темноте пещеры. Отступать некуда. Только вперёд. Пещера сужалась, сжимаясь, как горло, потом неожиданно расширялась, открывая новые ходы. Ловушки вспыхивали синим пламенем — летящие шипы, ядовитые иглы, сжимающиеся стены — но Гилен обезвреживал их на ходу, его Алый Взгляд видел каждую западню.

Костяные химеры преследовали, нападая из темноты, их шаги сливались в жуткий костяной перезвон. Один раз клык чуть не снял ему пол-лица, оставив глубокий порез на щеке. Другой — когти прошли в сантиметре от горла, порвав воротник плаща.

Но он шёл, стиснув зубы. Бил, круша преследователей. Кровоточил, раны горели огнем. Лечился, впитывая кровь врагов. И наконец — вырвался в огромную пещеру, где воздух дрожал от древней мощи.

Зелёная ядовитая дымка заполняла зал, оседая на коже жгучими каплями. В центре — пульсирующая масса, похожая на гигантский гнойник, от которого расходились жилки черных корней.

"Зародыш Древа".

Гилен задержал дыхание, активировав Железное Жало, но даже этот навык не мог полностью нейтрализовать этот яд — он проникал через поры, жгёл глаза, скручивал желудок.

А за спиной — топот. Химеры валили толпой, заполняя проход, их зеленые глаза горели в темноте, как светляки на болоте.

"Выбора нет. Или оно, или я".

Он вскинул моргенштерны, цепи звякнули, готовые к последней битве.

Последний бой начинался.

Гилен рванул вперед, стиснув зубы до хруста. Его веки плотно сомкнулись - едкая дымка выедала глаза, оставляя за веками жгучую слепоту. Кожа покрывалась волдырями, трескалась и кровоточила, но он не останавливался, превозмогая боль, шаг за шагом сокращая расстояние до пульсирующей массы.

Химеры взревели в унисон, их костяные тела скрежетали, словно мельничные жернова. Когти царапали камень, высекая искры, пустые глазницы полыхали ядовито-зелёным пламенем, отражаясь в каплях пота на его измождённом лице.

Они не просто атаковали - они отчаянно защищали гнойник, бросаясь под удары, образуя живую стену из костей и ярости. Каждая клетка их искажённых тел кричала об одном - "не подпустить".

Прорвавшись сквозь строй, Гилен прижался спиной к пульсирующей массе. Её биение отдавалось в позвоночнике, будто удары огромного сердца. Кровавый Туман заплелся в тончайшие алые нити, выжигая первую строку древних рун на поверхности гнойника.

— Хем-Рун ан-Дурр! - его голос, хриплый от яда, тем не менее прозвучал чётко.

Руны вспыхнули кроваво-алым, зашипели, прожгли плоть Древа, оставляя после себя дымящиеся борозды. Осталось ещё две строки - но химеры не давали ни секунды передышки, их костяные клинки уже вонзались в пространство рядом с его головой.

Гилен вплёл стиль "Гроза над полем" в свой танец смерти. Один моргенштерн взметнулся за голову, цепь завыла, как ветер в ущелье, и чугунный шар обрушился на ближайшую химеру, размазав её по полу в костяное месиво.

Рубящие удары, широкие, размашистые - расчищали пространство, создавая временную зону безопасности. Но каждая такая атака отнимала силы, а их оставалось всё меньше. Мышцы горели огнём, дыхание стало прерывистым, а перед глазами плясали чёрные точки.

Гилен не добивал всех подряд. Одна химера осталась без руки, другая - с раздробленными ногами. Он оставлял их искалеченными, но живыми, превращая в живые жертвенные алтари.

На их трепещущих телах выжигал крохотные руны, шепча сквозь стиснутые зубы:— Дар'ак.

Помеченные. Готовые к ритуалу. Живые факелы, которые должны были вспыхнуть в нужный момент.

Гнойник забился сильнее, будто разъярённое сердце. Из его пор хлынул новый шквал яда - густой, жгучий, как расплавленный металл, заполняющий лёгкие.

Железное Жало захлёбывалось, едва успевая перерабатывать отраву. Гилен втягивал воздух крохотными глотками, фильтруя хоть немного драгоценного кислорода. Его зрачки сузились до точек, тело сотрясал сухой кашель.

Но химеры не отступали. Их сотни. А он - один. Костяная лавина накатывала волна за волной, и с каждой минутой его удары становились медленнее, менее точными. Последние силы уходили на то, чтобы просто оставаться на ногах.

Гилен отпрыгнул в сторону, его тело свернулось в тугой комок, перекатываясь по скользкой каменной поверхности, покрытой слоем ядовитой слизи. Одежда шипела и дымилась там, где едкий состав разъедал ткань, но он уже поднялся на одно колено, прижавшись спиной к пульсирующей поверхности гнойника. Его грудь вздымалась от прерывистого дыхания, а в глазах стояла нестерпимая боль - но не отчаяние. Никогда отчаяние.

Пальцы, обожжённые ядом до мяса, дрожали, но продолжали выводить замысловатые узоры в воздухе. Кровавый Туман сплетался в тончайшие нити, выжигая вторую строку древних рун на поверхности гнойника. Каждый символ давался с невероятным усилием, будто он вырезал их не магией, а собственной плотью.

— Кхаст мор'тул, вен'нар дар'тул! — его голос, ещё недавно звонкий и твёрдый, теперь превратился в хриплый шёпот, будто кто-то провёл раскалённым ножом по его горлу, оставив вместо голосовых связок обугленные лоскуты.

Зародыш Древа вздрогнул, как живое существо, почуявшее смертельную угрозу. Его поверхность вспыхнула зелёным адским сиянием, осветив пещеру призрачным светом. В воздухе разорвались древние проклятия, вспыхивая синими огнями, но они обошли Гилена стороной — словно он стал невидимкой для этой магии, призраком между мирами.

Химеры... они взбесились, их движения стали резкими, хаотичными, лишёнными прежней координированности.

Костяные тела схлопывались в бешеном порыве, создавая жуткую симфонию из треска и скрежета. Когти рвали воздух там, где только что стоял Гилен, оставляя после себя светящиеся зелёным следы. Пустые глазницы пылали яростью, челюсти щёлкали в пустоте, словно пытаясь укусить саму судьбу.

Туманный Сдвиг. Гилен растворился на мгновение, став тенью, дымкой, миражом. Смертоносные удары прошли сквозь него, не причинив вреда, и он материализовался уже у самой вершины гнойника, где пульсация была сильнее всего. Его ноги едва держали тело, но воля оставалась не сломленной.

Кровь капала из носа тонкими струйками, сочилась из ушей, заливала горьким металлическим вкусом рот. Железное Жало едва справлялось с потоком яда, фильтруя его через истощённую магическую защиту. Каждый вдох был пыткой, каждый выдох — победой.

Но он дотянулся. Кровавый Туман, теперь уже бледный, почти прозрачный от истощения, вывел последние руны, завершая древний заклинательный круг. Его пальцы дрожали, но движение оставалось точным — тренировки взяли своё.

— Зал-Горр... Запечатай! — прошептал он, и в этом шёпоте была вся его воля, вся ярость, вся непокорённая суть.

В этот момент всё обрушилось на него. Химеры навалились всей массой, как морская волна на одинокий утёс. Они задавили его своим весом, погребли под грудой костяных тел. Кости хрустели под их же собственным напором, когти впивались в его плоть, рвали кожу и мышцы...

Но... Руны вспыхнули. Сначала тихо — тонкой алой нитью по поверхности гнойника. Потом ярче, превращаясь в ослепительное пламя. И наконец... Мир взорвался молчанием.

Звук исчез. Движение прекратилось. Даже воздух застыл, будто время само остановилось, затаив дыхание. В этом абсолютном безмолвии только руны продолжали гореть, пожирая зародыш Древа, превращая его в пепел, в ничто, в забытое воспоминание.

А потом... тишина разбилась, как стекло, и Гилен рухнул на каменный пол, окружённый рассыпающимися в прах химерами. Его сознание уплывало в тёмные воды, но на губах дрожала победа. Маленькая. Личная. Но победа.

Перевод заклинания:

"Хранение Крови в Оковы!Сила мертвых, в сосуд мой!Железная Тьма… запечатай!"