Рубиновый рассвет. Том II

Глава 8

Лесная поляна, еще несколько минут назад бывшая ареной яростного сражения, теперь представляла жуткое, почти сюрреалистическое зрелище. Лунный свет, пробивавшийся сквозь разорванную листву, рисовал на земле причудливые узоры, смешиваясь с темными пятнами крови. Воздух был густым от запахов — медной остроты крови, кислого звериного пота и едкого кишечного содержимого, вывернутого наружу острыми клинками.

Остатки гноллов бежали, мелькая пятками среди деревьев. Их вой, еще недавно такой грозный, теперь звучал жалобно и постепенно затихал вдали, растворяясь в ночи. Некоторые из них спотыкались о собственные кишки, волоча за собой разорванные конечности, оставляя на земле кровавые следы.

Варрик, все еще находящийся под действием остаточного адреналина, громко хлопнул себя по груди. Звук удара по его мощной грудной клетке разнесся по поляне, как выстрел.

— Чёрт возьми! Получил уровень! — его голос гремел, нарушая звенящую тишину. — Да и ярость теперь прокачалась — видели, да?! Эти твари разлетались, как щепки!

Остальные устало улыбались в ответ, но их радость была мрачной, приглушенной. Это была не радость победы, а скорее облегчение от того, что остались живы.

Торин сидел на корточках, его массивная фигура напоминала каменный монолит. Он методично зашивал разорванный ремень на доспехах, каждый стежок делал с хирургической точностью. Его лицо, покрытое слоем грязи и крови, не выражало эмоций — только усталость и привычную сосредоточенность.

Эсмеральда, прислонившись спиной к дереву, чистила щит от грязи и запекшейся крови. Ее движения были медленными, утомленными, но упорными. Лицо паладина было бледным, с темными кругами под глазами, но в уголках губ читалось довольство — они выжили, и это главное.

Арнольд, сидя на поваленном стволе, проверял свои кинжалы. Его пальцы, покрытые тонкими шрамами, привычным движением проверяли остроту лезвий. Время от времени он поглядывал вверх, где на ветке сидела Лирия — его взгляд был не таким равнодушным, как обычно.

Гилен стоял чуть поодаль, подавляя действие меридиана Кровавый Шов. Его раны уже затягивались, но он сознательно оставил несколько поверхностных — на плече, на бедре.

"Мелкие раны пусть останутся. Не стоит показывать, что я восстанавливаюсь быстрее их".

Он подошёл к группе, его походка была лёгкой, почти невесомой, дыхание — ровным, как у человека, только что вернувшегося с прогулки, а не с поля боя.

— Неплохо сработали, — сухо отметил он, осматривая авантюристов. Его голос звучал ровно, без похвалы или осуждения — просто констатация факта.

Наверху, на толстой ветке, Лирия едва держалась. Ее пальцы дрожали, когда она пыталась направить последние капли маны на исцеление Арнольда. Руки колдуньи были покрыты тонкой сеточкой магических ожогов — признак перерасхода энергии.

— Хватит, — резко сказал Арнольд, ловко взбираясь к ней по стволу. Его обычно насмешливый голос сейчас звучал неожиданно твердо. — Ты уже дважды опустошала себя. Отдыхай.

Он бережно усадил её поудобнее, подложив под голову свёрнутый плащ. Его движения были неожиданно аккуратными для человека, привыкшего к кинжалам и воровству.

Гилен наблюдал за этой сценой без эмоций. Его глаза, скрытые в тени, были холодны и равнодушны.

"Странные существа, эти смертные. Тратить последние силы на других... Бессмысленно".

Но он ничего не сказал вслух. Просто отвернулся, его взгляд скользнул по окровавленному полю, высчитывая, сколько еще таких битв предстоит, сколько еще крови прольется, прежде чем он достигнет своей цели.

Тишину поля боя нарушил скрип доспехов, когда Торин медленно поднялся с корточек. Его пронзительные серые глаза, похожие на закалённую сталь, остановились на Гилене. В них читалась усталость, но и непоколебимая решимость.

— Ты сражался хорошо. — его голос звучал низко и размеренно, как удары кузнечного молота. — Даже если твои методы кажутся... своеобразными.

Он сделал паузу, давая словам осесть в сознании слушателей. Остальные члены отряда "Пламенный Щит" — название, которое они с гордостью носили — отреагировали каждый по-своему:

Варрик шумно выдохнул через широко раздувшиеся ноздри, однако возражать не стал, лишь влажный розовый кончик языка скользнул по краю окровавленных зубов, оставляя на верхней губе яркий алый мазок.

Эсмеральда чуть опустила подбородок, позволив мягким золотистым прядям укрыть щеки нежной дымкой, которой было легко скрыть мимолетное выражение согласия. Её ладонь крепче стиснула эфес клинка, точно подсчитывая вероятность удара.

Арнольд коротко кивнул, будто говоря: "Принято". Однако пальцы его беспокойно выбивали тревожную дробь по украшенной резьбой рукоятке кинжала — частую, резкую, почти лихорадочную, как таймер, неумолимо отсчитывающий мгновения перед неизбежностью боя.

Гилен молчал, но в его алых глазах вспыхнул холодный интерес, будто учёный, наблюдающий за необычным экспериментом.

"К чему этот разговор? Какая им выгода от меня?"

Торин обвёл взглядом своих людей, ища одобрения. Его взгляд, привыкший оценивать боевые порядки, теперь изучал лица соратников:Варрик молча пожал широкими плечами — могучая грудь тяжело вздымалась под лохмотьями порвавшейся рубашки. Эсмеральда едва заметно склонила голову, однако ясный взгляд говорил красноречивее слов: "Доверяю тебе". Даже ослабевшая Лирия напрягла мышцы, стараясь выпрямиться, чтобы поддержать друзей хотя бы взглядом.

Возражений не последовало.

Торин скрестил руки на груди, его латы глухо звякнули. Когда он заговорил, каждый звук был отчеканен, как монета:

— Куда путь держишь? — пауза. — Если планы изменились — "Пламенный Щит" может тебя принять. Но с условиями.

Он произнёс эти правила коротко и чётко, словно опытный полководец, давно убедившийся: слово командира должно звучать железным законом.

— Один за всех и все за одного, — произнес он твёрдо, подчёркивая каждое слово. — Никто не бросит своего товарища, даже когда логика шепчет иное.

Сверкнул взглядом в сторону Арнольда, предупредив возможные протесты:

— Добыча делится честно! Неважно, сколько чудовищ ты уничтожил лично — добытое золото, найденные сокровища, ценные предметы распределяются между всеми поровну.

Затем остановил взор на Эсмеральде, чей глубокий зелёный оттенок мгновенно отразился в глазах говорящего:

— Если одному из нас потребуется поддержка — лечение ран, ремонт доспехов, приобретение нового оружия — расходы ложатся на всю команду.

Закончил простым, но жёстким утверждением:

— Решения принимаем вместе, советуясь друг с другом. Однако во время боя приказы исполняются беспрекословно!

Замолкнув ненадолго, чтобы остальные успели осмыслить сказанное, Торин услышал вдали внезапную уханье ночной совы. Её крики казались неуместными и немного нелепыми после пережитой кровавой резни.

Гилен слушал, его лицо оставалось бесстрастной маской. Внутри же бушевали противоречия:

"Коллективизм. Равенство. Жертвенность. Как... утомительно. Эти смертные цепляются за свои иллюзии братства, словно дети за одеяло в тёмной комнате".

Но практический ум подсказывал:

"Временное сотрудничество может быть полезным. Они сильнее, чем кажутся. А я... могу многое получить от их доверия. До поры до времени".

Он медленно кивнул, его голос прозвучал ровно, без эмоций:

— Допустим, я согласен. На время.

Торин хмыкнул, в уголках его глаз собрались морщины — возможно, это было подобие улыбки:

— На время — лучше, чем никогда.

Варрик громко рассмеялся, его смех разнёсся по лесу, вспугнув птиц:

— Ну что, новичок, добро пожаловать в команду! — он шагнул вперёд, собираясь хлопнуть Гилена по плечу, но замер, встретив его ледяной взгляд.

Эсмеральда лишь вздохнула, её пальцы разжали рукоять меча.

А Арнольд... его кинжалы внезапно перестали постукивать. Он внимательно изучал Гилена, словно пытаясь разгадать загадку. В его глазах читалось: "Я за тобой слежу".

Над полем боя медленно поднимался туман, окутывая их призрачным покрывалом. Где-то вдали завыл ветер — будто сама природа комментировала этот странный союз.

Лагерь раскинулся в уютной ложбине, где ручей, извиваясь серебристой лентой между замшелых валунов, напевал свою вечную колыбельную. Лунный свет, пробиваясь сквозь кружево листвы, рассыпался тысячей мерцающих бликов по водной глади. Воздух был напоен ароматами хвойной смолы, дымка от костра и густой похлебки, в которой угадывались нотки дикого тимьяна и лесных грибов.

Торин, методичный и предусмотрительный, доставал из своей артефактной сумки снаряжение с точностью аптекаря:Просторные палатки с вышитыми оберегами разворачивались сами собой — яркие узоры легли ровными линиями на гладком полотне, словно живое дыхание древних традиций наполняло воздух. Медные котелки звенели мелодично, плавно занимая свои места на треногах, источая тонкий аромат трав и специй.Небольшой складной стол с резными ножками встал ровно посредине лагеря, будто специально ожидавший гостей: причудливые завитки орнамента манили взглядом, обещая уютный вечер возле костра, наполненный рассказами стариков и смехом детей.

Эсмеральда, опустившись на колени у костра, ловко управлялась с огнём. Её пальцы, обычно такие твёрдые в бою, сейчас двигались с неожиданной грацией, подбрасывая в пламя особые травы. Над костром уже витал аромат похлёбки — густой, с нотками дикого лука и лесных грибов.

Варрик, сидя на замшелом валуне, чистил свой топор с почти религиозным усердием. Каждое движение тряпки по лезвию сопровождалось довольным сопением. Время от времени его нос вздрагивал, улавливая запахи готовящейся еды, а живот отвечал громким урчанием.

Арнольд устроился поодаль, его ловкие пальцы танцевали над порванным ремнём. Иголка с волшебной нитью мелькала так быстро, что оставляла после себя серебристый след. Его кинжалы, уже отполированные до зеркального блеска, лежали рядом, сверкая в последних лучах заката.

Лирия, всё ещё бледная, но заметно окрепшая, аккуратно перебирала травы. Каждое растение она осматривала с профессиональным пристрастием, прежде чем положить в расшитый рунами мешочек. Её движения были медленными, но точными — знахарь, знающий цену каждему листочку.

Гилен сидел в стороне, скрестив ноги в неестественно правильной позе для медитации. Его тёмно-зелёные линзы скрывали рубиновый блеск глаз, но не могли замаскировать лёгкого замешательства. Пальцы, обычно такие уверенные с мечом, сейчас беспомощно теребили край плаща. Он явно не знал, чем заняться в такой обыденной обстановке, будто инопланетянин, попавший на чужой пикник.

Торин, закончив кропотливую починку доспехов, с удовлетворением провел ладонью по отполированной стальной пластине. Его пальцы, покрытые мелкими шрамами от множества сражений, аккуратно сложили инструменты в резную дубовую коробочку. Взгляд капитана скользнул к Гилену — тот сидел в стороне, сохраняя каменное выражение лица, но его поза выдавала легкое замешательство. Казалось, этот человек, столь уверенный в бою, теперь чувствовал себя чужим среди простых житейских дел.

— Если хочешь, можешь починить свою экипировку, — предложил Торин, протягивая коробку. В его голосе звучала неожиданная мягкость. — У нас принято помогать друг другу даже в таких мелочах.

Арнольд, наблюдавший за сценой с безопасного расстояния, вдруг громко рассмеялся. Его смех, звонкий и чуть хрипловатый, разнесся по лагерю:

— Когда-нибудь мы напишем книгу: "Искусство войны и дырявые штаны"!

Варрик фыркнул, чуть не опрокинув свой котелок с похлебкой. Даже серьезная Эсмеральда не смогла сдержать улыбки — уголки ее губ дрогнули, а глаза неожиданно потеплели. Лирия, сидевшая у костра, засмеялась звонко, как ребенок, и тут же смутилась, прикрыв рот ладонью.

Торин, продолжая улыбаться, терпеливо взял кусок кожи и показал Гилену:

— Вот так нужно зашивать — стежок за стежком. А ткань можно чинить вот этим особым узлом...

Его пальцы двигались уверенно, демонстрируя многовековой опыт походного быта.

К всеобщему удивлению, Гилен оказался весьма способным учеником. По совету Торина он аккуратно взялся за своё дело: сначала бережно прошивал края плаща, повторяя каждый стежок с той же тщательностью, с какой опытный лекарь ставит швы. Его руки двигались уверенно — тонкие пальцы казались рождёнными для тонкой работы. Затем настал черед кожаной куртки: несмотря на грубость материала, Гилен справился превосходно — нитка послушно скользила между слоями кожи, будто сама просилась туда. Завершив починку одежды, он осторожно затянул узел на последних штанах, проверяя прочность каждого шва с особенной внимательностью.

Пока Гилен заканчивал свою работу, лагерь ожил вечерними звуками. В воздухе витали аппетитные ароматы тушёного мяса, приправленного душистыми можжевеловыми ягодами. Над костром лениво поднимался дымок, медленно растворяясь среди деревьев. Бульканье котелка вторило негромкому шуму лесного ручья неподалёку, создавая уютную атмосферу спокойствия после тяжелого дня.

Над лагерем повисло удивительное спокойствие, которое словно накрыло всех невидимым покрывалом после тяжелого дня. Посреди поляны парил ароматный запах готовящегося ужина: Эсмеральда стояла возле большого котелка, неспешно мешая варево деревянной ложкой. Она тихо напевала себе под нос старую балладку о трагической любви, звучавшую особенно трогательно от её грубоватого голоса, необычно мягкого и нежного сегодня вечером.

— А всё-таки настоящий воин должен держать топор! — вдруг заявил Варрик, обращаясь к своему другу Арнольду, который сидел напротив него у костра.Арнольд лениво пожал плечами и ответил добродушно, почти равнодушно:— Ну да ладно тебе. Кинжалы тоже своё дело делают... хотя топором действительно можно рубануть от души!Оба воина рассмеялись и снова погрузились в беззлобное обсуждение преимуществ оружия, поддерживая таким образом давнюю традицию вечерних споров.

Лирия присела рядом с ними, вытягивая тонкие ручки к огню. Огонь мягко освещал её лицо, отбрасывая загадочные тени на щёки и подбородок. Девушку будто окутывала особая тишина, она молча наблюдала за происходящим вокруг и улыбалась уголками губ, радуясь редкому спокойствию в лагере.

Даже суровый Торин, чьё хмурое выражение лица давно стало привычным для всей группы, казался сейчас другим человеком. Его широкие плечи слегка опали, исчезло напряжение мышц. Сидя спиной к костру, он внимательно слушал болтовню друзей, время от времени вставляя свои замечания в разговор.

Это была одна из тех редких ночей, когда усталость одолевала даже самых стойких путешественников, позволяя забыть обо всём плохом, отдохнуть душой и телом. Лагерь был наполнен теплом дружбы, единением и уверенностью друг в друге, и эта атмосфера обещала завтрашний день провести легче и уверенней, несмотря ни на какие трудности впереди.

Гилен, сидя чуть в стороне, размышлял:

"Забавно... ощущать себя частью этих смертных. Пусть даже временно".

Его пальцы невольно потянулись к глазам, проверяя, на месте ли линзы. Никто не должен был увидеть его истинный взгляд. Никто. Но в этот момент, в теплом кругу у костра, что-то внутри него дрогнуло — нечто давно забытое, почти детское. Чувство, которое он давно похоронил под слоями расчетов и холодной логики.

Тёплый свет костра танцевал на лицах авантюристов, отбрасывая причудливые тени на окружающие деревья. Огонь потрескивал, выбрасывая в ночное небо искры, которые смешивались с мириадами звёзд. Густой аромат тушёного мяса с лесными травами, свежеиспечённого хлеба и диких ягод наполнял воздух, создавая уютную атмосферу домашнего очага посреди дикой природы.

Ложки ритмично скребли по деревянным мискам, создавая своеобразную музыку вечерней трапезы.

Варрик чавкал с особым, почти животным удовольствием, его мощная челюсть работала как мельничный жёрнов. Он нарочито громко причмокивал, бросая вызывающие взгляды на Эсмеральду, которая ела с изысканной аккуратностью, держа ложку как аристократка держит чайную ложечку. Её брови время от времени поднимались в немом укоре, но это только веселило берсерка.

Арнольд устроился рядом с Лирией, их плечи почти соприкасались. Он то и дело подбрасывал ей кусочки хлеба, приговаривая: "Ешь, худышка, а то ветром сдует!" Лирия делала вид, что сердится, слегка толкая его плечом, но уголки её губ предательски подрагивали, выдавая сдерживаемую улыбку.

Гилен, не имея ложки, спокойно ел руками, разламывая хлеб на аккуратные кусочки и обмакивая их в густую похлёбку. Его движения были точными, почти ритуальными — никакой спешки, никаких лишних жестов. Казалось, даже в таком простом действии он сохранял свою обычную холодную грацию.

Арнольд, заметив это, ухмыльнулся во весь рот. Его глаза блеснули озорным огоньком, когда он громко провозгласил:

— Ах, да! Я как-то был в одной стране, где едят только руками. Там считают, что так пища становится вкуснее — будто впитывает тепло души!

Он многозначительно подмигнул Гилену, но остальные не поняли намёка — они просто засмеялись, приняв это за очередную шутку разбойника.

Торин, не говоря ни слова, протянул Гилену свою запасную ложку — простую деревянную, но тщательно вырезанную и отполированную до гладкости. В этом жесте не было насмешки, только тихое понимание.

Лирия тихо хихикнула, но без злобы — её смех напоминал звон лесного ручья. Варрик же разразился громовым хохотом, который разнёсся по всему лагерю, заставив вздрогнуть ночных птиц.

Гилен взял ложку, продолжил есть, но его брови чуть сдвинулись в лёгком недоумении.

"Чего они нашли смешного? Ведь я просто..."

Мысль оборвалась, когда он осознал — они смеялись не над ним, а вместе с ним. Это было странное, новое чувство.

Атмосфера вокруг костра была слишком тёплой, слишком... человеческой. Огонь отбрасывал мягкие блики на лица, превращая даже сурового Торина в добродушного дядюшку у семейного очага.

И тогда Гилен, сам не ожидая этого, чуть улыбнулся. Не своей обычной насмешливой ухмылкой. Не холодной усмешкой стратега. Просто улыбнулся — по-настоящему, по-человечески.

На мгновение его зелёные линзы отразили огонь костра, скрыв рубиновый блеск глаз, но не сумев скрыть это редкое проявление искренности.

Где-то вдали завыл ветер, но здесь, у костра, в кругу этих странных смертных, было тепло и... безопасно. Как в том далёком прошлом, которое он давно похоронил в глубинах памяти.