Рубиновый рассвет. Том II

Глава 17

Темнота туннеля сгущалась, как застывшая смола, когда Гилен медленно повернулся к дрожащему карлику. Его голос, низкий и размеренный, резал тишину стальным лезвием:

— Сможешь скрыть нас обоих?

Карлос заёрзал, словно под его кожей зашевелились муравьи. Грязные пальцы с обкусанными ногтями нервно теребили потрёпанные края плаща, оставляя на ткани жирные пятна. Его дыхание участилось, превратившись в прерывистые всхлипы.

— В-великий господин... — он сглотнул, и его кадык дёрнулся, как пойманная на крючок рыба. — Магия Карлоса на вас не работает... — Голос сорвался в жалобный шёпот, когда он снова шлёпнулся на колени, ударившись костяшками о каменный пол. — Тысяча извинений! Карлос ничтожный!

Гилен лишь покачал головой, поправляя перчатки с размеренностью хищника, вылизывающего когти перед охотой. Кожаные переплетения мягко шуршали под его пальцами.

— Успокойся. — Его интонация напоминала скользящий по горлу нож — холодный, но пока не режущий. — Это не твоя вина. Следуй за мной в невидимости — и не издавай ни звука.

Гилен двинулся вперёд, его шаги были бесшумны, как падение пера в безветренную ночь. Каждое движение тела, каждый поворот плеч говорил о готовности к мгновенной атаке — живая пружина, сжатая до предела.

За ним, на расстоянии вытянутой руки, плыл невидимый силуэт Карлоса, окружённый мерцающими рунами. Их синеватый свет дрожал в воздухе, как светлячки в туманную ночь:

[НЕВИДИМОСТЬ: АКТИВНА][ИЛЛЮЗИИ: МАСКИРОВКА ЗВУКОВ/ЗАПАХОВ]

Гилен достал из внутреннего кармана круглые очки с тонкой оправой. Стекло вспыхнуло на мгновение, когда он надел их, скрыв рубиновый блеск глаз под слоем обыкновенности. Теперь он выглядел как простой странник — если не считать абсолютной тишины его движений и той неестественной лёгкости, с которой он скользил по туннелю.

В одном из поворотов воздух дрогнул — едва заметное колебание, которое обычный человек принял бы за сквозняк.

Гилен не повернул головы, но его рубиновые глаза, скрытые за стёклами, сразу отметили крадущегося хоббита. Существо размером с ребёнка двигалось с профессиональной осторожностью, прижимаясь к стенам.

[МАСКИРОВКА ЗВУКОВ: АКТИВИРОВАНО][НЕВИДИМОСТЬ: АКТИВИРОВАНА]

Маленький человечек следовал за ними, задерживая дыхание на опасных участках. Гилен позволил ему продолжать, намеренно замедляя шаг и имитируя поведение ничего не подозревающего путника.

Через несколько минут хоббит не выдержал напряжения и отступил, скользнув в боковой туннель — туда, откуда доносились приглушённые голоса и металлический лязг доспехов. Гилен без счёта определил численность — двадцать пять-тридцать человек, не меньше.

Рубин остановился у развилки, удовлетворённо кивнув. Его голос прозвучал тихо, но чётко, словно ледяная игла:

— Ты остался незамеченным. Если продолжишь в том же духе — будешь полезен.

Он наклонился чуть ближе к тому месту, где висел лишь лёгкий запах грибов и страха, и Карлос, окружённый дрожащими рунами. Его шёпот был едва слышен:

— Видел хоббита?

Из воздуха донесся ответ, похожий на шелест мёртвых листьев:

— Карлос видел мерзкого хоббитса! Но... заметил позже господина... — голос карлика дрожал от досады, смешанной со стыдом.

Гилен хмыкнул, и в этом звуке было что-то почти человеческое:

— Главное — что видел. Идём.

Он выпрямился, и его тень на стене на мгновение показалась больше, чем должна была быть — растянувшись до самого потолка, будто живая тьма, готовая поглотить весь туннель.

После двадцати минут блуждания по лабиринту сырых туннелей Гилен нашел то, что искал. Узкая решетка, заросшая ржавчиной и паутиной, едва пропускала лучи закатного солнца. Без малейшего усилия, будто открывая шкатулку, он откинул тяжелую металлическую пластину и выскользнул наружу, мгновенно оценивая обстановку рубиновым взглядом.

Переулок был пустынен - лишь пара пьяниц в дальнем конце и старуха, торгующая вяленой рыбой. Но когда Карлос вынырнул следом, как крыса из норы, его запавшие глазки сразу же забегали по прохожим. Особенно он задерживал взгляд на молодых девушках, проходивших мимо с корзинами белья. Его тонкие губы растянулись в мерзковатой ухмылке, а пальцы непроизвольно сжались, будто уже ощупывали мягкую плоть.

— Следи за собой, — прошипел Гилен, даже не поворачивая головы, но его голос прозвучал как удар хлыста.

Карлос съежился, но взгляд его все равно полз за удаляющимися фигурами, пока они не скрылись за углом. Его дыхание стало частым и прерывистым, а в глазах плескалась мутная смесь похоти и ненависти.

Через пять минут они уже стояли у входа в городскую баню - массивное деревянное здание, откуда валил густой пар, смешиваясь с запахами трав и щелочного мыла. Над дверью скрипела вывеска с изображением таза и веника.

— Отдай одежду. И мойся, — приказал Гилен, перебрасывая банщику пару медяков.

Карлос вдруг оживился, как загнанный зверек, забился в истерике:— Нет-нет-нет! — его голос взлетел до визгливых ноток. — Карлос не хочет! Вода — зло! Она смывает удачу, силу, дух охотника!

Гилен даже не удостоил это возражение ответом. Одним плавным движением он схватил карлика за воротник грязной рубахи и буквально зашвырнул под струи ледяной воды. Тот забился, завопил, плевался, но железная хватка не ослабевала. Вода сначала текла черными ручьями, смывая слои грязи и копоти, пока наконец не стала прозрачной.

Теперь от обоих пахло грубым хозяйственным мылом и мятой, которую щедро сыпали в воду банщики. Карлос стоял, понуро свесив голову, и нюхал свою руку с выражением глубочайшего отвращения.

— Карлос теперь пахнет как баба на выданье! — хныкал он, шмыгая покрасневшим носом. — Где мужественный дух? Где запах опасности, перед которым дрожали враги?!

Гилен усмехнулся, поправляя свежевыстиранный плащ:— Это начало маскировки.

Его критический взгляд скользнул по карлику, оценивая перемены. Чистая, хоть и поношенная, одежда, вымытые волосы, даже ногти теперь не напоминали когти хищной птицы.

— Сойдешь за хоббита, — заключил он. — Но нужна маска — скроет твои... особенности. — Он кивнул в сторону выдающихся клыков. — И шапка — спрячет эти зелёные волосы. Хотя... — Гилен прищурился, — их можно и покрасить в приличный цвет...

Карлос замотал головой с такой силой, что мокрые пряди шлепали его по щекам:— Нет-нет-нет! Шапку наденет! Самую лучшую! Только не красить! — Он судорожно сглотнул, представляя, видимо, как его драгоценные зеленые волосы превращаются в какой-нибудь постыдный каштановый цвет.

За это время холодный наблюдатель успел составить досье на своего нового подопечного. Когда Карлос не притворялся жалкой размазней, его движения обретали змеиную грацию - он мог бесшумно проскользнуть в щель, куда не пролезла бы даже кошка, взобраться по отвесной стене, цепляясь пальцами за малейшие выступы, как какой-то демонический геккон.

Его выдержка тоже впечатляла - он мог замереть в одной позе на часы, не моргнув глазом, или задерживать дыхание на нечеловеческие пять минут, превращаясь в живую статую. Идеальный лазутчик, если бы не одно "но"...

Аппетит. Этот проклятый навык "Пожирания" требовал постоянной подпитки. Гилен заметил, как глаза карлика дико блестят при виде каждого прохожего, как слюнные железы работают при запахе крови. Чем сильнее жертва - тем больше он получал. И это... это могло стать проблемой.

Дым от очага клубился под черными балками потолка, смешиваясь с ароматами жареного мяса и хмельного эля. Гилен сидел в углу, в самом темном месте зала, где свет факелов едва достигал его лица. Его длинные пальцы методично отламывали куски от поджаренного кабана — золотистая корочка хрустела, обнажая сочную розовую мякоть. Каждое движение было точным, почти ритуальным. Он запивал еду странным шипучим напитком цвета темной вишни, в котором пузырьки искрились, как звезды в ночном небе.

Со стороны могло показаться, что этот странный человек решил в одиночку справиться с целым зверем — мясо исчезало с тарелки с пугающей скоростью. Никто не видел, как под столом невидимый карлик с жадностью пожирал огромные куски, его крошечные ручонки хватали мясо, а острые зубки рвали его с животной яростью. Временами слышалось тихое чавканье и довольное похрюкивание. Гилен лишь вздыхал, но продолжал платить — его кошель заметно похудел, но это было лучше, чем отпускать голодного Карлоса на охоту за случайными прохожими.

Когда последняя косточка была обглодана до блеска, а тарелки сияли пустотой, из-под стола донесся тихий икотный шепот:— Карлос мог бы еще... может, десерт? — голос карлика дрожал от надежды, но Гилен лишь отодвинул пустую кружку и встал, решительно проигнорировав эту просьбу.

Тропа сужалась, уступая место густому подлеску. Ветви цеплялись за одежду, словно пытаясь удержать незваных гостей. Лунный свет едва пробивался сквозь плотный полог листьев, рисуя на земле причудливые узоры. Карлос, теперь уже видимый, плелся следом, потирая округлившийся живот и облизывая губы.

— Никогда еще не ел так вкусно... — ностальгически бормотал он, его глаза блестели в темноте, как у сытого кота. — В последний раз такое мясо Карлос кушал... — он задумался, перебирая в памяти годы, проведенные в подземельях, — может, никогда.

Гилен не отвечал. Его рубиновые глаза, светящиеся в полутьме, методично сканировали окрестности, выискивая подходящую добычу. Уши улавливали каждый шорох — треск ветки, шелест листьев, далекий вой лесного зверя. Он шел беззвучно, как тень, а за ним топал довольный, но все еще жадный до новых впечатлений карлик.

Через два часа они вышли на поляну, освещенную холодным лунным светом. Валуны, разбросанные по кругу, напоминали древние руины забытого храма. Между ними ползали четырнадцать каменных многоножек — их сегментированные тела, покрытые минеральной броней, звенели при движении, как доспехи рыцарского отряда. Каждая была размером с крупную собаку, а их мандибулы (верхние горизонтальные челюсти) щелкали, перемалывая случайные камни в мелкую крошку.

Гилен остановился на краю поляны, его взгляд скользнул от монстров к Карлосу и обратно. Карлос съежился, его пальцы судорожно сжали рукоять кинжала. Глаза карлика бегали от одной сколопендры к другой, подсчитывая шансы.

— Выдержишь бой хотя бы с одной? — спросил Гилен, его голос звучал спокойно, но в нем чувствовался вызов.

Карлос облизнул пересохшие губы, его взгляд на мгновение задержался на ближайшей многоножке, которая как раз перемалывала небольшой валун.— Карлос... может замедлить их, — прошептал он, пальцы его дрожали, но в глазах загорелся знакомый хищный блеск. — Иллюзии создать. Свои копии. — Он нервно лизнул лезвие кинжала, оставив на металле ядовитую пленку. — Может... даже убить кого-то.

Гилен хмыкнул, уголок его рта дрогнул в подобии улыбки.— Проверим, — сказал он и сделал шаг назад, предоставляя карлику сцену.

Лунный свет дрожал на застывших валунах, когда Гилен медленно поднял руку. Из кончиков его пальцев вытянулись Кровавые Когти — темно-алые, почти черные в этом свете, они удлинились до пятнадцати сантиметров, сверкая влажным блеском. Каждый коготь был идеальным оружием - изогнутый, как серп луны, с мельчайшими зазубринами по внутреннему краю.

— Каждый получает только то, что убьёт сам, — его голос прозвучал холоднее зимнего ветра. Рубиновые глаза скользнули к Карлосу, фиксируя каждый микродвижение карлика.

Затем — молниеносный удар. Когти вонзились в ближайший валун с хрустом ломающихся костей. Камень треснул пополам, грохот эхом разнесся по спящему лесу, вспугнув стаю ночных птиц.

Реакция последовала мгновенно. Каменные сегменты сколопендр заскрежетали, как мечи в ножнах. Их черные глаза-бусины сверкнули в темноте, отражая лунный свет. Разом, с устрашающей синхронностью, вся группа ринулась в атаку — их многочисленные ножки стучали по камням, создавая жуткую какофонию.

Карлос исчез так резко, что воздух дрогнул на месте его исчезновения. Лишь легкое мерцание, подобное мареву над раскаленными камнями, выдавало его присутствие.

Вокруг поляны затанцевали иллюзии — шесть точных копий карлика, каждая с оскаленными зубами и сверкающими кинжалами. Они метались, перебегали, сбивая с толку членистоногих хищников.

Настоящий Карлос нанес первый удар - его ядовитое лезвие блеснуло в лунном свете, вонзаясь в узкую перепонку между каменными сегментами. Но...— Черт! — его шепот полз по поляне, когда клинок со скрежетом соскользнул с неожиданно твердой брони. Одна из сколопендр развернулась с неожиданной ловкостью, ее мандибулы щелкнули в сантиметре от его ноги. Только сверхъестественная гибкость спасла карлика от потери конечности.

Гилен же двигался с пугающей грацией. Каждый его шаг был выверен, каждый взмах когтей — смертоносен. Они вонзались точно в сочленения, разрывая перепонки и вырывая целые сегменты брони. Казалось, он знал строение этих существ лучше, чем они сами — ни один удар не был потрачен впустую.

Одиннадцать сколопендр пали за считанные минуты, их тела корчились в последних судорогах, выпуская густую серую жидкость. Карлосу удалось справиться лишь с тремя - и только потому, что Гилен намеренно оттеснил их в его сторону, давая шанс проявить себя.

Тишину поляны разорвал голос Гилена:— Хар-Гаал.

Словно в ответ на древнее заклинание, кровь убитых им сколопендр вздыбилась. Серые струйки поднялись в воздух, извиваясь, как живые, и влились в Кровавый Туман, который уже клубился вокруг Гилена. Трупы мгновенно иссохли, их панцири рассыпались в мелкий прах, похожий на измельченный известняк.

Карлос наблюдал за этим, его глаза расширились до предела, отражая кровавые отблески. Грязные пальцы судорожно сжимали кинжал.

— Карлос тоже... когда-нибудь... так сможет... — его шепот был полон одновременно восторга и первобытного ужаса.

Он подполз к одной из своих жертв и начал ковырять кинжалом в хитине, пытаясь добраться до мяса.

Запах ударил в нос еще до первого укуса - кислый, гнилостный, с явственным привкусом минералов и чего-то металлического. Карлос поморщился, его лицо скривилось в гримасе отвращения.

Первый кусок едва не вылетел обратно — мясо оказалось волокнистым, с неприятной слизистой текстурой. Он сглотнул, чувствуя, как по щекам текут слезы. Второй кусок пошел легче — карлик зажмурился и проглотил его почти не жуя. К третьему он уже привык — лишь слегка морщился, перекатывая пищу во рту.

Вскоре он погрузился в процесс полностью — чавкал, урчал, облизывал пальцы, покрытые серой слизью. Его глаза блестели в темноте, отражая лунный свет, как у настоящего хищника.

Гилен тем временем стоял на страже. Его рубиновые глаза методично сканировали лес, уши улавливали каждый шорох. Кровавый Туман слегка колыхался вокруг, будто живой страж, готовый в любой момент превратиться в смертоносное оружие.

Последний кусок мяса сколопендры исчез во рту Карлоса с громким чавканьем. Он облизал пальцы, один за другим, смакуя каждый миллиметр кожи, покрытой теперь сероватой слизью. Вдруг его тело вздрогнуло, как от удара током. Маленькие глазки расширились, когда он увидел, как его кожа покрывается причудливым каменным узором — будто под ней застывала жидкая порода, образуя естественный панцирь.

— КАМЕННАЯ КОЖА! — его визгливый крик разорвал ночную тишину, вспугнув стаю летучих мышей. Он начал похлопывать себя по рукам, по животу, по лицу, слыша глухой стук, будто бил по каменной плите. — Теперь Карлос почти неуязвим! Никакие лезвия не пробьют! Никакие когти! Никакие...

В приступе восторга он тупо стукнул себя кулаком в грудь. Раздался глухой звон, как будто ударили по рыцарским доспехам. Карлос захихикал, довольный своей новой силой.

Гилен наблюдал за этим представлением, его губы искривились в холодной усмешке. Когда восторги карлика немного поутихли, он произнес спокойно, но так, что каждое слово падало, как камень в воду:

— Кости ещё хрупкие. — Он сделал паузу, давая Карлосу осознать смысл сказанного. — Но для начала сойдёт.

Затем резким движением он махнул рукой вглубь леса, где деревья смыкались в непроглядную тьму:

— Охота не закончена.

Ближе к утру, когда первые лучи солнца только начинали золотить верхушки деревьев, они вышли на обширную поляну. В центре, на скалистом выступе, возвышалось огромное гнездо, сплетенное из костей и черных ветвей. Оно выглядело как жуткий памятник смерти — белесые останки мелких животных и даже, кажется, человеческие пальцы торчали из его стенок.

Над гнездом, словно черный демон, парил Крикун Бездны. Его гигантские крылья, размах которых достигал четырех метров, почти не шевелились — птица держалась в воздухе за счет каких-то сверхъестественных сил. Перья цвета ночи сливались с предрассветным небом, и только длинный, изогнутый клюв, напоминающий кривой кинжал, блестел в первых лучах солнца.

Гилен указал на чудовище, не сводя с него рубиновых глаз:

— Сможешь одолеть?

Карлос замер, его глаза забегали от Крикуна к Гилену и обратно. В голове проносились мысли, как искры от кремня: Каменная кожа — защитит от когтей, от клюва, от случайных ударов. Но... Невидимость — позволит подобраться ближе, остаться незамеченным. Однако... Этот крик... Слухи о нем ходили даже в самых темных уголках подземелий. Он не просто оглушал — он парализовал, лишал воли, превращал жертву в беспомощную куклу.

Карлос сглотнул, ощущая, как по спине пробегает холодный пот. Но затем, сжав кулаки, они издали тихий каменный скрип, он твёрдо кивнул:

— Карлос справится.

Гилен скрестил руки на груди, его лицо оставалось невозмутимым:

— Я останусь здесь. — Он сделал небольшую паузу. — Даже если тебя начнут рвать на куски — помогать не буду.

Эти слова повисли в воздухе, как приговор. Карлос почувствовал, как в горле пересыхает, но кивнул снова — теперь уже больше самому себе. Он сделал шаг вперед, его силуэт начал растворяться в предрассветных сумерках, и вскоре от него осталось лишь легкое дрожание воздуха. Охота начиналась.

Тишину предрассветного леса нарушал лишь шелест травы под невидимыми шагами Карлоса. Каждый его шаг был выверен - он переносил вес с носка на пятку, избегая хруста веточек, задерживал дыхание, когда ветерок мог донести его запах. Его каменная кожа слегка поблескивала в лунном свете, но невидимость скрывала этот опасный блик.

Крикун Бездны сидел на краю своего костяного гнезда, казалось, дремля. Но когда Карлос сделал роковой шаг - случайно задел высохший лист - птичья голова повернулась с неестественной резкостью. Желтые глаза с вертикальными зрачками сузились, клюв распахнулся...

УЛЬТРАЗВУКОВОЙ ВОПЛЬ ударил, как кузнечный молот по наковальне. Воздух перед клювом птицы дрогнул видимой рябью. Волна звука развеяла невидимость, повредив барабанные перепонки и выбив из равновесия карлика.

Карлос рухнул на колени, кровь ручьем хлынула из его ушей. Глаза заволокло кровавой пеленой, мир превратился в расплывчатое месиво. Он шатнулся, пытаясь встать, но ноги не слушались.

Крикун не дал опомниться. Четырехметровые крылья сложились, и птица ринулась вниз, как черная молния. Клюв блеснул в предрассветном свете, ударив с силой копья прямо в грудь. Когти - каждый размером с кинжал - рванули в живот.

Каменная кожа треснула, но выдержала. Однако сила удара отбросила Карлоса через всю поляну. Он врезался в ствол сосны, услышав треск собственных ребер.

Гриноль откашлялся, сплюнув сгусток крови. Его пальцы судорожно сжали ядовитый кинжал, когда он поднялся, опираясь на дерево. Вокруг него материализовались пять иллюзий - точных копий, каждая с таким же окровавленным лицом и готовым к бою кинжалом.

Но Крикун лишь презрительно щелкнул клювом. Его зрачки сузились в ниточки, безошибочно находя настоящего Карлоса среди иллюзий. Когти снова рванули вперед, царапая каменную кожу, оставляя глубокие борозды. Каждый удар сопровождался новым криком - менее мощным, но все равно оглушающим.

Карлос метался по поляне, пытаясь уйти от смертоносных атак. Его правая рука неестественно болталась - вывихнута при падении. Кровь заливала лицо, мешая видеть. В какой-то момент он споткнулся о корень...

Крикун взмыл вверх, складывая крылья для последнего, смертельного пике. Его клюв нацелился прямо в глаз Карлоса.

И тогда...

Карлос, лежа на спине, из последних сил швырнул кинжал. Лезвие, смазанное самым сильным ядом, вонзилось прямо в раскрытый клюв чудовища.

[ЯД: АКТИВАЦИЯ][ДЕЙСТВИЕ: МГНОВЕННОЕ]

Крикун забился в последних судорогах, рухнул на землю в нескольких шагах от Карлоса и затих. Его огромное тело еще дёргалось, но жизнь уже уходила из желтых глаз.

Карлос лежал навзничь, хватая ртом воздух. Каждый вдох давался с трудом - сломанные ребра впивались в легкие. Правая рука неестественно вывернута, кровь сочилась из носа, ушей, уголков глаз. Но он... выжил.

Его пальцы судорожно сжали горсть земли, как бы проверяя, что он еще жив. Губы растянулись в кровавой ухмылке.

Тени сгустились над Карлосом. Гилен стоял над ним, его рубиновые глаза холодно оценивали повреждения.

— Ошибки, — произнес он, и каждое слово падало, как приговор.

Он присел на корточки рядом с поверженным карликом:

— Подход. Ты слишком уверен в невидимости. — Длинный палец ткнул в грудь Карлоса. — Забыл, что некоторые существа видят не глазами. Они чувствуют вибрации земли, улавливают запах пота, видят твое тепло.

Гилен провел Когтем по горлу Карлоса, не нажимая, но давая понять:

— Первая атака. Не ждал контратаки. Услышал щелчок клюва - надо было откатиться сразу, а не застывать, как кролик перед удавом.

Он встал, тень от его фигуры накрыла Карлоса:

— Иллюзии. Бесполезны, если враг видит тебя насквозь. Тратил силы впустую.

Но затем тон его голоса слегка изменился:

— Сильные стороны. — В этом была тень... уважения? — Выжил. Не сдался, когда мог. Добил в последний момент, когда шансов уже не было.

Гилен замолчал, разглядывая труп Крикуна. Его когти слегка пошевелились, будто ощупывая воздух вокруг мертвой птицы.

— Добыча твоя, — наконец сказал он. — Можешь попробовать получить новую способность... — губы Гилена растянулись в чем-то, отдаленно напоминающем улыбку, — если повезет.

Тени от высоких сосен ложились на поляну длинными полосами, когда Гилен скрестил руки на груди. Его рубиновые глаза, холодные как зимние звёзды, наблюдали, как Карлос, ковыляя и хрипя, подбирается к поверженной добыче. Каждый шаг давался карлику с трудом — он хватал ртом воздух, сплёвывая кровавые сгустки, но упрямо тащился вперёд.

— Каменная кожа со временем адаптируется, — голос Гилена разрезал тишину, точный и безжалостный, как скальпель. — Станет частью тебя — незаметной, но прочной. Как вторая натура. — Он сделал паузу, давая словам проникнуть в сознание. — Если развивать дальше... может открыться нечто большее.

Его пальцы слегка пошевелились, будто ощупывая невидимые нити судьбы.

— Но помни: "Пожирание" — редкий дар. — В этом предупреждении прозвучала сталь. — Ты мог превратить его в проклятие, если использовал бы и дальше бездумно. Как свинья, жрущая драгоценности.

Стонущий карлик рухнул перед тушей Крикуна, как голодный пёс перед падалью. Его руки дрожали, когда он вонзил кинжал в грудь птицы, разрезая плотные перья и кожу с хрустом рвущегося пергамента. Пальцы, ещё недавно беспомощные, теперь рвали мясо с животной яростью.

Первые куски застревали в горле — он давился, глаза закатывались, но глотал, глотал, глотал. Кровь Крикуна стекала по его подбородку, смешиваясь с его собственной, образуя на груди липкую тёмную маску.

И тогда... началось. Раны на его теле стали стягиваться — медленно, мучительно, будто невидимые паучьи лапки сшивали плоть чёрными нитями. С каждым проглоченным куском взгляд Карлоса становился яснее, твёрже. Боль отступала, как вода во время отлива, оставляя после себя странную лёгкость.

Гилен присел на корточки рядом, его тень слилась с тенью от мёртвой птицы. Глаза сверкали в полутьме, как два кровавых уголька.

— Когда ты попал в этот мир? — спросил он, и в голосе прозвучало нечто, отдалённо напоминающее интерес. — Сколько лет было в твоём перед попаданием сюда?

Карлос чавкнул, вытирая рот рукавом, оставляя на ткани тёмный кровавый след.

— В родном... хех... сорок стукнуло, — хрипло выдохнул он, и в глазах вспыхнули далёкие воспоминания. — Сдох на плантации. Жара, пот... а воды — ни капли не давали. Последнее, что видел — надсмотрщик смеётся, а я... — он резко отрыгнул, затем продолжил, ковыряя кинжалом в рёбрах птицы, — Здесь... лет двадцать, наверное. Пару лет назад крысу сожрал — и вдруг вижу в темноте как сыч! Понял тогда, что могу... брать их силу.

Гилен наклонился ближе, его дыхание было холодным, как зимний ветер.

— Почему мстил?

Карлос замер. Его пальцы впились в мясо, ногти посинели от напряжения. На несколько секунд воцарилась тишина, нарушаемая только треском костра где-то вдалеке.

— Ненавидел тот мир, — наконец вырвалось у него, и в этих словах бушевала целая буря. — Каждый день — ад. Каждое утро — плеть. Каждый вечер — голод. — Голос дрожал, как лист на ветру. — А здесь... меня бросили в пять лет в лесу... Урод отец... В города не пускали. В деревнях кормили, только если позволял над собой ржать и терпеть всякое...

Он рванул кусок плоти, злобно прожевывая, будто это была плоть всех его обидчиков.

— После недели голода... съел крысу. И проснулось... желание рвать их всех.

Последние слова он выплюнул с такой горечью, что даже воздух вокруг покоробило, будто сама реальность не выдержала этой ненависти. Гилен молча наблюдал, его лицо оставалось каменной маской, но в глазах что-то промелькнуло — понимание? Признание? Или просто оценка нового инструмента в своих руках?

Карлос облизал последний клочок мяса с кости, его язык скользил по зазубренным краям, выскребая каждую каплю питательной плоти. С шумным чмоканьем он отбросил обглоданную кость и разочарованно хмыкнул, вытирая липкие пальцы о грязные штаны:

— Ничего не дало. — Его голос звучал как скрип несмазанной двери. — Ну и ладно... хоть наелся.

Он похлопал себя по животу, но тут же зашипел, скривившись от внезапной боли — рёбра, сросшиеся не до конца, напомнили о себе резким уколом. Нога ныла при каждом шаге, будто в костях застряли осколки стекла.

— Пожирание... — проскрипел он, плюнув кровавой слюной, — оно такое... медленное. Не развивается, как надо...

Гилен стоял неподвижно, как изваяние из черного гранита. Его голос, ровный и безэмоциональный, тем не менее содержал в себе нотки учителя, раздраженного наивностью ученика:

— Это профильный навык. — Он сделал паузу, давая словам проникнуть в сознание. — Он не будет развиваться как твои жалкие иллюзии.

Внезапным движением он повернулся, поймав взгляд Карлоса — их глаза встретились, и карлик почувствовал, как по спине пробежали ледяные мурашки.

— Выбирай жертв с умом. — Каждое слово падало, как камень в бездонный колодец. — Если сомневаешься — лучше свари из них суп.

Тишина повисла между ними, наполненная лишь шорохом листьев и далеким уханьем совы.

— А то однажды проснёшься с жабьими глазами на спине.

Карлос непроизвольно поёжился, его пальцы сами собой потянулись к острым зубам, будто проверяя, не начали ли они уже меняться.

Гилен поднял руку, и воздух вокруг замерцал — Кровавый Туман сплетался в сложные символы, не обладая магией, но создавая совершенную иллюзию таковой.

— Любой навык — это не кнопка. — Его голос приобрел металлический оттенок. — Это инструмент.

Он окутал себя Туманом полностью, и в клубящейся дымке засветились лишь два рубиновых глаза. Голос зазвучал отовсюду и ниоткуда сразу, как шепот из потустороннего мира:

— Иллюзии можно вплести в себя. — Туман сгустился, принимая очертания то высокого эльфа, то горбатого старика. — Не просто прятаться — а становиться кем-то другим.

Карлос уставился на это превращение, его маленькие глазки расширились до предела, отражая танцующие образы. Губы беззвучно шевелились:

— ...Карлос так не умеет.

— Потому что не думал о подобном раньше.

Внезапно Туман коснулся Карлоса — и мир перевернулся. Гилен использовал Туманный Сдвиг, поменявшись с ним местами. Карлос вскрикнул, схватившись за голову — его вестибулярный аппарат взбунтовался против этого внезапного перемещения.

— Ты пользовался иллюзиями, как дубинами. — Гилен стоял теперь позади него, его голос звучал прямо в ухе. — Без фантазии. Просто лупил ими наотмашь.

Карлос задумался, его пальцы нервно дёргались, будто пытаясь ухватить невидимые нити вдохновения. Вдруг он хлопнул себя по лбу со звоном, который отозвался легким эхо:

— А если...

По дороге, петляющей между вековых деревьев, Карлос экспериментировал с новым пониманием. Его лицо то вытягивалось в лошадиную морду, то округлялось до детской пухлости. Кожа переливалась от мертвенной бледности до здорового смуглого оттенка. На мгновение даже глаза стали миндалевидными и зелеными, как у лесного эльфа.

— Карлос теперь... кто угодно! — он хихикал, как ребенок, впервые получивший волшебную палочку, его голос менялся вместе с обликом — то басовитый, то писклявый.

Гилен не улыбнулся — его лицо оставалось каменной маской. Но в глубине рубиновых глаз что-то мелькнуло — возможно, отблеск удовлетворения от того, что этот упрямый ученик наконец-то начал понимать.