Рубиновый рассвет. Том II

Глава 16

Воздух был пропитан страхом — резким, кислым, как испорченное молоко, с металлическим привкусом адреналина. Гилен чувствовал его каждой порой, каждым нервом. Это был знакомый аромат, но сегодня он казался особенно насыщенным. Люди стояли неподвижно, их дыхание поверхностное и частое, пальцы судорожно сжимали оружие, амулеты, края одежды.

Миара прижалась к деду, ее тонкие пальцы вцепились в его потертый рукав так сильно, что костяшки побелели. Глаза девушки, обычно такие теплые и живые, теперь отражали странную смесь восхищения и первобытного ужаса. Ее губы слегка дрожали — она явно хотела что-то сказать, но слова застревали в горле, скованные непониманием того, что она только что увидела.

Дед обнимал ее одной рукой, а другой сжимал резной посох, его суставы побелели от напряжения. Его взгляд, обычно такой колючий и недоверчивый, теперь изучал Гилена с новой тенью в глубине — не страха, а невольного уважения, смешанного с тревогой.

Старший стражник, грузный мужчина с глубоким шрамом через левую бровь, сделал несколько шагов вперед. Его сапоги гулко стучали по земле — намеренно громко, чтобы все слышали. Он расправил плечи, демонстрируя показную уверенность.

— Благодарю. — Его голос звучал твердо, но в глазах читалась осторожность. — Без тебя мы бы потеряли людей. Без жертв бы точно не обошлось, я это точно знаю. Так что благодарю тебя от лица всей охраны. Спасибо, воин.

Он сознательно не задавал вопросов, не спрашивал, как Гилену удалось то, что он сделал. Не сейчас. Не здесь.

Где-то позади заклинатели разводили синие очищающие огни, поджигая груды некротварей. Тяжелый трупный дым стелился по земле, обволакивая ноги людей серой пеленой, смешиваясь с их страхом.

— Пусть говорят, что это была стража. — Его голос был тихим, но каждое слово звучало четко, как удар клинка по стали. — Не я.

Стражники переглянулись. В их взглядах мелькало недоумение, облегчение, а у некоторых — жадный интерес. Один из них, худощавый лучник с колчаном за спиной, слишком пристально рассматривал Гилена, его глаза сузились, будто пытаясь разглядеть что-то за черными стеклами очков.

Гилен медленно повернул голову в его сторону. На мгновение их взгляды встретились — и лучник резко отвел глаза, будто обжегшись, его рука непроизвольно потянулась к амулету на шее.

Рубин подошел к девушке. Миара вздрогнула, но, к своему удивлению, не отступила. Ее глаза, широко раскрытые, смотрели прямо на него, в них читалась целая буря эмоций — страх, любопытство, что-то еще...

— Я бы не стал ничего делать, если б не пришлось. — Его голос звучал ровно, без привычной ледяной отстраненности. — Бояться меня не надо.

Дед хмуро наблюдал за ними, его пальцы сжимали посох, но после паузы он кивнул, словно принимая какое-то решение.

— Ладно, парень. Ты спас нас — значит, пока что свой. — Но в его хрипловатом голосе все еще звучала тень сомнения, осторожность дикого зверя, который не до конца доверяет даже своему спасителю.

Миара же сделала маленький шаг вперед, ее рука дрогнула, будто она хотела дотронуться до Гилена, но в последний момент опустилась. В ее взгляде появилось что-то новое — не страх, а скорее жалость, словно она вдруг увидела в этом холодном убийце что-то человеческое.

Гилен молча вернулся на свой пост, его плащ мягко колыхнулся и замер, будто сама тень успокоилась после бури. Он занял привычную позицию - спина прямая, руки скрещены на груди, черные очки непроницаемо отражали слабый свет звезд. Караван между тем продолжил движение, колеса повозок глухо поскрипывали на ухабистой дороге, будто жалуясь на свою участь. Мулы шли, опустив головы, их уши все еще подрагивали от недавнего ужаса.

Ночь обрела странную, зыбкую тишину. Лишь изредка ее нарушал шепот листьев, переговаривающихся между собой, и далекое уханье ночной птицы - то ли предупреждение, то ли насмешка. Звезды мерцали холодным, равнодушным светом, а луна, уже скрывшаяся за горизонтом, оставила после себя лишь серебристый отблеск на траве, словно призрачное воспоминание о недавней кровавой бойне.

Гилен заметил движение в лесу - нечто ящероподобное, низкорослое, с перепончатыми лапами и выпученными, немигающими глазами. Существа прятались в тени деревьев, их чешуйчатые спины сливались с корой, но мутно-зеленые ауры выдавали присутствие, пульсируя в такт их учащенному дыханию.

— Там что-то есть, — спокойно предупредил он, даже не повышая голоса, но каждое слово прозвучало четко, как удар колокола в ночной тишине.

Охрана среагировала мгновенно - годы совместных походов выработали у них почти животную синхронность. Разведчики выпустили стрелы с разведывательными заклинаниями, и вскоре в воздухе вспыхнули бледно-зеленые огоньки, осветив несколько сгорбленных фигур с длинными цепкими пальцами.

— Болотные тени, — пробормотал один из стражников, плюнув под ноги. Его пальцы нервно постукивали по рукояти меча. — Трусливые падальщики. Не нападут, если не почуют слабину.

Но его глаза все равно беспокойно бегали по опушке леса, а левая рука непроизвольно тянулась к амулету на шее.

Остаток ночи прошел в мелких стычках - на караван то и дело набрасывались слабые твари, привлеченные запахом крови и страха. Гилен не вмешивался, стоя в стороне, как безмолвный наблюдатель. Охранники же, будто желая доказать свою значимость после недавнего унижения, сражались с удвоенной яростью, особенно когда рядом оказывались женщины из каравана. Их удары были грубыми, неистовыми, лишенными изящества, но эффективными - трупы тварей оставались лежать на дороге, пока караван медленно продвигался вперед, оставляя их позади.

С первыми лучами рассвета караван остановился. Богатые купцы развернули походные шатры из дорогой ткани, их слуги проворно разожгли костры и принялись готовить еду - запах жареного мяса и свежего хлеба разносился по лагерю. Простые путники, уставшие за ночь, расположились прямо на земле: кто-то кормил вьючных животных, кто-то дремал, свернувшись калачиком у повозок, прикрыв лицо от солнца потрепанными плащами.

Когда Гилен вернулся к их повозке, Миара робко подошла к нему, ее босые ноги осторожно ступали по жесткой траве. В руках она держала сверток с едой - теплый хлеб с хрустящей корочкой, толстый кусок копченого мяса с розовыми прожилками и несколько горстей сушеных ягод.

— Я… я не успела поблагодарить, — прошептала она, слегка запрокинув голову, обнажая нежную линию шеи, где пульсировала жилка. Ее голос дрожал, как лист на ветру. — Мы с дедом понимаем… если бы не ты, многие бы пострадали.

Ее пальцы нервно поправили прядь каштановых волос, сбежавшую из-под платка, а глаза опустились, будто она боялась встретиться с ним взглядом и увидеть там что-то пугающее.

— Спасибо, — добавила она, уже торопливо, словно боясь, что голос подведет ее, и, так и не решившись сказать больше, вернулась к деду, оставив сверток на краю повозки.

Тот молча наблюдал за этой сценой, его морщинистое лицо было непроницаемым, но в глазах уже не было прежней открытой враждебности - лишь глубокая задумчивость и, возможно, тень смирения перед тем, чего он не мог понять. Его пальцы сжимали и разжимали рукоять ножа - старого, верного друга, который вдруг показался ему смехотворно бесполезным.

Гилен ощущал лишь легкую усталость — не более чем легкое покалывание в мышцах после долгой прогулки. В то время как стража оседала на корточки, вытирая потные лбы грязными рукавами, а разведчики плелись, едва переставляя ноги, словно пьяные, его дыхание оставалось ровным и глубоким, а мышцы — готовыми к новому бою в любой момент.

"Они измотаны. А я — нет".

Но демонстрировать это было бы глупо. Слишком заметно. Слишком... неестественно. Гилен намеренно замедлил шаги, слегка сгорбил плечи, позволив плащу обвиснуть — точная копия усталой походки остальных охранников. Его движения потеряли привычную грацию, став более тяжелыми, человеческими.

Миара заметила его первой, когда он подошел к их повозке. Ее глаза — теплые, как осенний мед — встретились с его взглядом, а затем быстро перешли к деду, передавая немой вопрос. Старик хмыкнул, почесал щетинистый подбородок, но в конце концов кивнул, словно смиряясь с неизбежным.

— Спасибо. — Его голос, обычно грубый как наждак, сейчас звучал искренне. — Марик.

Он протянул руку — ладонь, исчерченную глубокими морщинами и шрамами, мозолистую от десятилетий работы с деревом и кожей. Рубин пожал ее, слегка наклонив голову. Его собственные пальцы — длинные, без единой мозоли — выглядели чужими на фоне трудовых рук старика.

— Гилен.

Он прекрасно знал, что они уже запомнили его имя. Но формальности — это лишний повод не вызывать вопросов, еще один слой маскировки. Марик задумался на мгновение, его взгляд скользнул к внучке, затем к небу, словно ища там ответа. В конце концов он тихо вздохнул — звук, похожий на шелест старой бумаги.

— Моя лавка — в торговых кварталах. — Он провел рукой по усам, привычным жестом взвешивая каждое следующее слово. — Буду рад видеть тебя в гостях. Простого "спасибо" ведь явно будет маловато.

Миара вспыхнула, как солнце после дождя. Ее глаза засияли, а руки взметнулись в радостном жесте.

— О, я приготовлю лучший обед! — ее голос звенел, как колокольчики. — У нас есть копчёная рыба с лимонным соусом, который делают только в Альдерсгейме, свежий хлеб из пекарни старого Гаррета — он стоит у Восточных ворот, пахнет корицей и медом даже с улицы! А еще... — она запнулась, смущенно покраснев, но тут же продолжила: — У нас есть терраса на крыше. Оттуда видно весь город — и Золотые шпили храмов, и базарную площадь с ее разноцветными палатками! Я... я могу показать тебе лучшие места, если хочешь. Там есть лавка, где продают книги с движущимися картинками, и фонтан, где по вечерам собираются музыканты...

Она говорила быстро, с восторгом ребенка, показывающего свою самую дорогую игрушку. Ее пальцы рисовали в воздухе очертания города, а глаза светились такой искренней радостью, что даже Гилен почувствовал что-то странное в груди. Он слегка приподнял бровь — единственный признак удивления, который он себе позволял.

"Странно. Ещё вчера она боялась даже подойти. Смертные... такие интересные".

В его мыслях промелькнуло сравнение — как быстро меняется их настроение, как легко они переходят от страха к доверию. Как хрупки. Как... живые.

Он кивнул, на этот раз чуть более выразительно:

— Приду.

Обновлённый Исток Крови раскрывал перед Гиленом мир в новых деталях. Аура того самого стражника с колчаном - худощавого, с вечно нахмуренными бровями - мерцала нервными всполохами. Нетерпение, осторожность, и что-то ещё, что он отчаянно пытался скрыть под маской равнодушия. Его пальцы то и дело постукивали по колчану, выдавая внутреннее напряжение.

"Он что-то знает".

Гилен без лишних движений подошёл к нему, остановившись в шаге - достаточно близко, чтобы почувствовать запах пота и кожи, но не нарушая личного пространства.

— Ты пялишься. — Его голос звучал ровно, как поверхность лесного озера в безветренный день. — Хочешь что-то сказать?

Ни угрозы, ни дружелюбия - просто констатация факта. Стражник резко оглянулся - большинство стражи уже спали, свернувшись у потухающих костров. Лишь пара человек лениво копошилась у повозок, слишком далеко, чтобы услышать.

— Можно поговорить? — прошептал он, губы едва шевелились. — Но не здесь, отойдем?..

Гилен молча кивнул, и они отошли к опушке, где тень высокого дуба скрывала их от любопытных глаз. Ветви дерева шелестели над головой, словно предостерегая.

— Я видел объявления в Солнечном Причале. — Слова вырывались наружу, будто он боялся, что их перехватят. — Там обещали золото за информацию о... ну, о том, кто похож на тебя.

Тишина повисла между ними, густая, как предгрозовой воздух.

— Но я не стукач. — Он провел языком по пересохшим губам. — Здесь хорошие люди, и я не хочу для них проблем. Я промолчу.

Пауза стала длиннее. Где-то вдалеке заухал филин, будто задавая неудобный вопрос. Стражник нервно сглотнул, его пальцы сжали край плаща.

— Это правда, что говорят про Аль-Дейм? — Он едва не поперхнулся собственным вопросом.

Гилен медленно опустил очки на кончик носа. В рассветных лучах его рубиновые глаза вспыхнули, как две капли свежей крови на снегу, наполненные странным внутренним свечением.

— Да.

Одного слова хватило. Оно повисло в воздухе, тяжелое и окончательное, как приговор.

Затем он плавным движением вернул очки на место, поправил шляпу, отбрасывающую тень на лицо, и развернулся, направляясь к повозке Миары, оставляя за спиной дрожащего стражника.

Спустя несколько дней караван прибыл к месту назначения. Город Альдерсгейм вздымался перед ними как мираж, сотканный из золота и стали, ослепительный и невозможный. Вокруг него высились стены из черного базальта, отполированного до зеркального блеска, по которым бежали золотые магические узоры — живые, пульсирующие светом. Каждый шпиль, каждый купол сверкал в лучах полуденного солнца: лазурные храмы, алые дворцы, изумрудные башни — будто неведомый великан рассыпал по горизонту драгоценные камни.

У ворот стояла стража в лакированных доспехах, каждый доспех — произведение искусства с тончайшей гравировкой. Их оружие светилось изнутри встроенными рунами, даже простой солдат здесь выглядел богаче провинциального барона. Воздух гудел, как гигантский улей: голоса торговцев, звон монет, скрип повозок, гул махин, доносящийся из глубины города — все сливалось в единый мощный аккорд жизни мегаполиса.

Толстый купец, его кафтан расшитый серебряными нитями, с трудом вылез из позолоченной кареты. Он лениво махнул рукой, и один из стражников поднес Гилену кожаный кошель, туго набитый монетами.

— Ты неплохо держался, — купец окинул Гилена снисходительным взглядом, будто рассматривал породистого жеребца. — Я плачу щедро тем, кто мне служит. — Он жестом очертил горизонт: — Отдельный домик у поместья. Слуги. Золото. Всё, что пожелает твоя душа, наемник.

Гилен взял кошель, ощутил его вес — явно тяжелее обещанного — и без эмоций ответил:

— Не заинтересован.

Развернулся, чтобы уйти. Охрана купца инстинктивно шагнула вперед, но замерла, встретившись с его взглядом — черные очки скрывали глаза, но не ледяную угрозу, исходящую от всей его фигуры. Они отступили, вспомнив, как этот человек в одиночку выкосил полчище некротварей.

Миара подбежала, но в последний момент сбавила шаг, словно боясь показаться слишком навязчивой. Ее пальцы нервно теребили край платья.

— Вот... — она протянула аккуратный сверток, перевязанный лентой. — На дорогу. Там копченая оленина, хлеб с тмином, и... — она запнулась, покраснела, — мы будем... то есть, я хотела сказать, мы с дедушкой будем ждать.

Марик стоял рядом, его морщинистое лицо было серьезным, но в глазах уже не было прежней враждебности — только усталая мудрость.

Гилен взял сверток, взглянул на нескончаемый поток людей у городских ворот и коротко бросил:

— Зайду.

Миара вспыхнула, как рассветное небо. Ее улыбка озарила все вокруг, а глаза загорелись таким светом, что даже черные стекла очков не смогли его скрыть. Она закусила губу, сдерживая радость, но счастливое волнение выдавали ее дрожащие пальцы и легкий румянец на щеках.

Перед величественными воротами Альдерсгейма кипела пестрая толпа — живой, дышащий организм, состоящий из сотен судеб. Воздух гудел от разноголосицы: тут и брань погонщиков мулов, и смех уличных торговцев, и усталые вздохи крестьян.

Караванщики в потрепанных дорожных плащах с нетерпением постукивали ногами, их загорелые лица покрыты слоем дорожной пыли. Они перебрасывались короткими фразами, поглядывая на стражу — когда же наконец начнется досмотр.

Наемники в потертых, но добротных доспехах с выгравированными гербами гильдий громко переругивались, хвастаясь недавними подвигами. Один, с перевязанным глазом, размахивал руками, демонстрируя, как он "разрубил того тролля пополам одним ударом".

Крестьяне с телегами, доверху груженными мешками зерна и бочонками яблочного сидра, робко жались к стенам. Их загрубевшие пальцы нервно теребили веревки, крепящие груз — видно было, как они боятся случайно задеть кого-то важного.

Авантюристы всех мастей терпеливо ждали своей очереди. Загорелый эльфийский следопыт, его длинные волосы заплетены в боевые косы, лениво попивал эль из походной фляги. Рядом угрюмый дварф с татуировками рудокопов на мощных руках мрачно ковырял ножом в деревянной кружке.

Здесь же толклись торговцы-одиночки с перекинутыми через плечо лотками, бродячие артисты с дрессированными огненными лисами, и подозрительные типы в глубоких капюшонах, явно предпочитающие оставаться незамеченными.

Спустя несколько часов томительного ожидания Гилен наконец подошел к воротам. Стража работала четко, как хорошо отлаженный механизм. Главный досмотровый артефакт — металлический диск с пульсирующими в центре рунами — излучал мягкое голубое сияние.

Гилен мгновенно считал код устройства:

[Обнаружение скрытого][Развеивание иллюзий][Распознавание маскировки]

Когда артефакт поднесли к нему, он почувствовал легкое покалывание на коже — будто сотни невидимых иголок на мгновение коснулись его ауры. Но ничего не произошло.

"Интересно... В любом случае мне бояться нечего, иллюзий и маскировки на мне нет"

Стражник, мужчина с орлиным носом и бледным шрамом на щеке, кивнул и небрежно махнул рукой, пропуская его внутрь.

Город поразил его с первых же шагов. Дома здесь не просто строили — их творили. Каждый фасад был произведением искусства: резные дубовые балконы с фигурками мифических существ, витражи, переливающиеся всеми цветами радуги, живые вьющиеся растения, которые по магическому велению оплетали стены, создавая причудливые узоры.

Фонарные столбы светились мягким голубым светом — руны на них не только освещали улицы, но и наполняли воздух тонкими ароматами: то морского бриза, то свежескошенной травы, то цветущей сакуры.

Мостовые выложены разноцветной плиткой, а под ногами мерцали вкрапления светящегося камня — они не только указывали путь в темноте, но и создавали причудливые узоры, меняющиеся в зависимости от угла зрения.

Даже простые прохожие выглядели как знатные горожане из других мест: расшитые серебряными нитями плащи, драгоценные украшения с мерцающими камнями, изысканное оружие в богато украшенных ножнах на поясах.

Гилен направился в ближайшую таверну — "Пьяный единорог", если судить по вывеске с изображением сонного мифического существа.

Внутри пахло жареным мясом с розмарином, пряным элем и древесной смолой, которой пропитались старые балки. За стойкой стоял дородный трактирщик с роскошными усами, закрученными вверх — он ловко жонглировал тремя кружками, не пролив ни капли.

— Свободные комнаты есть? — спросил Гилен, слегка наклонив голову.

— Есть, конечно, дорогой гость! — трактирщик ухмыльнулся, его глаза-щелочки оценивающе скользнули по скромному дорожному плащу Гилена. — Тридцать серебряных за ночь. С завтраком.

Гилен едва заметно поднял бровь.

"Дорого. Слишком дорого для такого места".

Он молча развернулся и вышел на улицу, где его сразу окружили запахи города — жареные каштаны, свежий хлеб, морская соль. Углубляясь в лабиринт улочек, он начал поиски чего-то более... соответствующего его скромным потребностям.

Гилен опустился на холодную каменную лавочку у фонтана, где струи воды переливались всеми оттенками заката — от янтарного до кроваво-красного. Городской шум — смех прохожих, крики уличных торговцев, звон колоколов — обрушивался на него со всех сторон, но в его сознании царила глубокая, нерушимая тишина.

"Альдерсгейм огромен. И я здесь чужой".

Его пальцы непроизвольно сжали сверток, подаренный Миарой. В памяти всплыло ее лицо — робкая улыбка, теплые карие глаза, дрожащие руки, протягивающие этот скромный дар.

"Если я приду к ним, опасность может последовать за мной".

Он развернул сверток. Копченая оленина, аккуратно нарезанная тонкими ломтиками, источала аромат можжевельника и дикого меда. Хлеб, завернутый отдельно в льняную салфетку, сохранил хрустящую корочку и пряный запах тмина.

"Лучшие куски. Она специально отложила их".

Гилен ел медленно, впервые за долгие дни по-настоящему ощущая вкус пищи. Это было не просто топливо для тела — каждый кусочек напоминал ему о человеческой доброте, о чем-то давно забытом. Запив водой из походной фляги, он смахнул крошки с плаща — черная ткань поглотила их, не оставив и следа.

Сумерки сгущались, окрашивая город в глубокие синие тона. Гилен поднялся с лавочки, запахнул плащ, перекинул сумку через плечо и двинулся вглубь города, оставляя за собой мерцающий фонтан.

Через полчаса блужданий по узким улочкам он нашел небольшую гостиницу "Медный ключ" в квартале, где дома уже не блистали позолотой, но и не выглядели убогими. Вывеска скрипела на ветру, изображая старинный ключ.

— Десять серебра в неделю, — пробасил хозяин, лысый мужчина с татуировкой гильдии трактирщиков на мускулистом предплечье. Он вытирал кружку грязным полотенцем, оценивая гостя. — Ванна, туалет, плита и кровать. Вода горячая по вечерам, с восьмого до десятого часа.

Гилен молча кивнул, отсчитал монеты. Хозяин ловко поймал их одной рукой, даже не переставая вытирать кружку.

Комната на третьем этаже оказалась маленькой, но поразительно чистой. Кровать с плотным шерстяным одеялом и свежим бельем занимала большую часть пространства. В углу стояла небольшая чугунная плита — простенькая, но вполне пригодная для приготовления еды.

Но больше всего Гилена поразил санузел — настоящий уголок роскоши с медным краном и фарфоровой ванной. Встроенная система отвода воды работала на элементарных рунах, аккуратно выгравированных в камне. Он замер на пороге, осматриваясь.

"Санузел..."

Вспомнились спартанские условия в доме "Пламенного Щита" — ведра с водой, дырявые уборные во дворе. Тогда было не до бытовых удобств. Провел пальцем по крану — из носика брызнула теплая вода.

"Магия и инженерное решение? Интересно..."

Его губы дрогнули в чем-то, что могло бы стать улыбкой. Впервые за долгое время он почувствовал нечто странное — подобие комфорта, почти забытое ощущение дома.

Окно комнаты выходило на узкую улочку, где уже зажигались фонари. Гилен снял очки, потер переносицу. Впереди была долгая ночь — нужно было составить план, осмотреть город, найти информацию.

Но впервые ему вдруг захотелось просто... посидеть. Посмотреть на этот странный город, который, кажется, готов был принять даже такого, как он.

Гилен расстегнул кожаный ремешок сумки и достал пустые хрустальные кристаллы. Они перекатывались в его ладони, как капли застывшего света, переливаясь в теплом свете масляной лампы. Каждая грань преломляла лучи, создавая на стенах комнаты причудливые танцующие блики.

"Для ритуала они уже бесполезны... но для обывателя выглядят как драгоценности".

Его пальцы сжимали кристаллы, оценивая их вес и чистоту. В этом мире, где внешний блеск часто ценился выше истинной сути, даже такие безделушки могли принести немалую прибыль.

"Алхимикам? Они могут оценить чистоту структуры. Ювелирам? Те добавят оправу и продадут втридорога. Или просто богатым простакам, чьи глаза загораются при виде блестящих безделушек?"

Он мысленно отметил несколько возможных вариантов, прежде чем аккуратно завернуть кристаллы обратно в кусок мягкой кожи.

Рубиновый встал со скрипом деревянного стула и начал методично снимать с себя снаряжение. Плащ, пропитанный дорожной пылью и запахом дыма, был аккуратно сложен на спинку стула — черная ткань легла ровными складками, будто сама тень решила отдохнуть.

Затем последовало оружие. Изогнутый меч с рукоятью, обмотанной черной кожей, лег на стол рядом с парой тонких кинжалов — все в пределах мгновенной досягаемости. Его пальцы на мгновение задержались на лезвии, проверяя остроту, прежде чем отпустить.

Одежда — потертая рубаха, кожаная куртка, плотные брюки — отправилась на соседний стул, сложенные с почти военной аккуратностью.

Гилен опустился на кровать, почувствовав, как упругий матрас, набитый шерстью и ароматными травами, принимает его тело. Он вытянулся, ощущая, как мышцы спины наконец расслабляются после долгих дней в дороге.

"Впервые за долгое время не нужно спать, прислушиваясь к каждому шороху".

Это осознание было странно приятным. Он закрыл глаза, и тьма мягко накрыла его, как бархатный полог.

Сон

Тьма растворилась, как чернила в воде, и перед ним раскинулся невероятный пейзаж.

Изумрудно-зелёный газон, подстриженный до совершенства, простирался во все стороны, сливаясь с горизонтом. Он окружал огромный особняк из белого мрамора, чьи золотые оконные рамы сверкали под невидимым солнцем. Воздух был наполнен сладким ароматом — смесью ванили, корицы и чего-то неуловимо детского.

Но самое странное — весь газон был усеян... мармеладными мишками. Тысячи разноцветных конфет — красных, желтых, зеленых — лежали на траве, их глянцевые поверхности отражали свет, как крошечные драгоценности. Они выглядели совершенно реальными, почти осязаемыми в своей сладкой совершенности.

Один из них, ярко-красный, с аккуратным белым бантиком на шее, лежал у его ног. Гилен наклонился — во сне движения были плавными, словно в густой воде — и взял его в руку.

Мармелад был теплым, словно только что сделанным, и слегка пружинил под пальцами. Он поднес его к лицу, разглядывая идеальные формы — эта конфета казалась более реальной, чем всё вокруг.

— ...Что за бред?

Его собственный голос прозвучал странно глухо в этом нелепом сне. Но даже осознавая абсурдность ситуации, он не мог отвести глаз от мармеладного мишки, который теперь казался самым важным предметом во всей этой странной реальности.