Рубиновый рассвет. Том II

Глава 10

Интерлюдия: Лавка "Серебряная нить"

Тишину лавки нарушал лишь треск горящей свечи да леничный шелест пергамента в руках Джилиана де Вуста. Утренний свет, пробивавшийся сквозь запылённые витражи, дробился на сотни золотистых бликов, играя на полках, уставленных диковинными безделушками, древними фолиантами и странными механизмами, чьё назначение знал лишь хозяин. Лучи мягко касались его румяных щёк, подчёркивая глубокие морщины у глаз — следы былых сражений, ныне спрятанных под маской торговца редкостями.

Письмо было от Сайлоса де Сильвы.

Не просто старого знакомого. Того, с кем когда-то делили хлеб, кровь и клятвы перед сияющим знаменем Инквизиции.

Джилиан развернул пергамент, и буквы, выведенные твёрдым почерком, будто впились в глаза:

Первая строка ударила, как молот по наковальне. Он представил — высокие башни, некогда блиставшие мрамором, теперь чёрные скелеты, торчащие из пепла. Улицы, где когда-то звенели смех и песни торговцев, теперь заполнены тенями, что шевелятся во тьме.

Губы Джилиана сжались в тонкую нить. Он знал, что значит «чистка». Никаких милостей, никаких разбирательств. Только огонь и сталь, выжигающие заразу до последнего камня.

Пальцы непроизвольно сжали пергамент чуть сильнее.

В груди что-то ёкнуло.

Джилиан медленно провёл ладонью по лицу, словно стирая нахлынувшие воспоминания. Потом, не спеша, поднёс письмо к пламени свечи.

Бумага вспыхнула с тихим шипением, края почернели, свернулись, превращаясь в хрупкий пепел. Он наблюдал, как последние угольки гаснут, а лёгкий дымок поднимается к потолку, растворяясь в воздухе.

"Стереть с карты…"

Внезапно в памяти всплыл образ — незнакомец, зашедший в лавку неделю назад. Высокий, с волосами, чёрными, но отливавшими синевой при свете ламп. Глаза… Зелёные. Но очков на нём не было.

— Хм… — Джилиан постучал костяшками пальцев по прилавку, прислушиваясь к ритму, будто отбивая такт невидимым мыслям.

"Линзы? Или… магия?"

Взгляд скользнул к витрине, где среди безделушек лежал небольшой артефакт — кристалл, способный развеять иллюзии. Возможно, стоило проверить.

‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗

Кабинет капитана Рейнарда Вальгора тонул в полумраке. Единственный свет — колеблющееся пламя свечи, отбрасывающее дрожащие тени на стены, заставленные дубовыми шкафами с папками, запечатанными сургучом. Вальгор сидел за столом, его широкие плечи отбрасывали на стену искажённый силуэт, будто тень какого-то древнего исполина. Крепкие, иссечённые шрамами пальцы сжимали пергамент с печатью Ордена Инквизиции — кроваво-красный воск, расплющенный жёстким оттиском серебряного пера.

Его пронзительные серые глаза, холодные, как сталь перед рассветом, медленно скользили по строчкам, впитывая каждое слово, будто пытаясь найти между строк то, что не было написано.

Имя ударило, как пощёчина.

Он вспомнил этого человека. Да, не просто вспомнил — узнал.

Губы капитана дрогнули, обнажив белые зубы.

Пергамент хрустнул в его руке.

— Чёрт возьми… — прошептал он, и слово повисло в воздухе, как дым после выстрела.

Он резко встал, отодвинув тяжёлый дубовый стул с глухим скрипом. Подошёл к окну, распахнул его — ночной воздух ворвался в комнату, пахнущий морем, дёгтем и чем-то ещё… чем-то далёким, пеплом, может быть.

Над Солнечным Причалом раскинулось чёрное небо, усыпанное холодными алмазами звёзд. Некоторые из них падали, оставляя за собой короткие, яростные росчерки.

Он вспомнил того узника. Спокойного. Слишком спокойного.

Даже когда его вели в камеру, даже когда за ним захлопывалась дверь с тяжёлым железным звоном — ни страха, ни злости. Только рубиновый взгляд, скользящий по лицам стражников, будто взвешивающий, оценивающий, запоминающий.

"Присмотр был слабым".

А потом — побег. Сначала из тюрьмы. Потом из самого города. А теперь вот это. Аль-Дейм. Город-крепость. Город-тюрьма.

Шахты для смертников, где осуждённые добывали руду под кнутами надсмотрщиков. Да, среди них были мерзавцы — убийцы, насильники, предатели. Но были и те, кто попал туда за долги, за непокорность, за неугодные властям мысли.

И Верхний город… Богатые кварталы. Чиновники. Купцы. Теперь всё это — пепел.

Капитан резко развернулся, шагнул к столу, швырнул письмо в верхний ящик и захлопнул его с таким звонким ударом, что свеча на миг погасла, будто испугавшись.

Но запереть мысли оказалось сложнее. Он накинул плащ, потушил свечу и вышел в ночь.

Улицы Солнечного Причала были тихими. Где-то вдали смеялись пьяные моряки, их голоса плыли по пустынным переулкам, как призраки былых вечеринок.

Капитан медленно побрёл домой, его тень, длинная и чёрная, растягивалась по мостовой, сливаясь с темнотой, будто пытаясь утащить его за собой в бездну.

А над головой продолжали падать звёзды. Одна. Вторая. Третья. Как города. Как жизни.

Как надежды.

‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗

Лагерь просыпался медленно, нехотя, будто сопротивляясь наступающему дню. Последние угли в костре потрескивали, выпуская в прохладный утренний воздух тонкие струйки дыма, которые смешивались с густым, терпким ароматом — если это слово вообще можно было применить к тому, что варилось в котле Варрика.

Каша. Густая, липкая субстанция булькала в чёрном котле, пуская пузыри, словно живое болотное создание. В ней плавали куски мяса неопределённого происхождения, крупа, которую никто не мог опознать, и щедрая — слишком щедрая — порция специй. Корица, перец, что-то острое, что-то горькое — всё это вело между собой войну за право первым сжечь язык несчастного едока.

Торин сидел, скрестив ноги, его коренастая фигура напоминала нахохлившегося грифа. Он ковырял ложкой в миске, поднимая комок каши и разглядывая его с выражением человека, готовящегося к казни.

— Соль... — прорычал он, морща нос. — Как будто ты добывал её в шахтах лично, киркой и потом.

Лирия, изящная, как лесная лань, аккуратно отодвинула верхний слой каши кончиком ложки, надеясь обнаружить внизу что-то менее устрашающее. Её тонкие пальцы дрогнули, когда ложка наткнулась на нечто твёрдое.

— Она... сырая в середине, — прошептала она, широко раскрыв удивлённые глаза и глядя прямо перед собой. — Совсем сырая! А сверху ещё и пригорелая до чёрной корочки. Как такое вообще могло получиться?

Арнольд, вечный насмешник, уже успел сделать глоток вина из походной фляги, словно заранее зная, что оно понадобится. Он язвительно ухмыльнулся, размазывая кашу по миске.

— Зато теперь мы знаем, каково это — жевать подошву сапога.

Эсмеральда, обычно молчаливая, ела без слов, но её брови поднялись так высоко, что почти скрылись в чёлке. Казалось, она мысленно перебирала все известные ей проклятия, выбирая самое подходящее.

Гилен проглатывал ложку за ложкой с невозмутимостью статуи. Он ел автоматически, будто он даже не замечал вкуса.

— Просто топливо, — сказал он ровным голосом. — Вкус — излишество.

— Вы просто не понимаете! — Варрик, широкоплечий, с руками, покрытыми шрамами и татуировками, весело стукнул кулаком по колену, отчего капля каши взлетела в воздух и приземлилась на плащ Арнольда. — Тут всё, что нужно воину: белок, угли, соль для мышц, перец для крови! Это же идеально!

— Угли? — Арнольд медленно поднял бровь, разглядывая чёрный кусочек на своей ложке. — Так вот почему она хрустит...

— В этот раз ты готовил последний раз, — Лирия глубоко вздохнула и отставила миску так решительно, будто это был яд.

Но все ели. Потому что голод — лучший повар.

Когда лагерь был окончательно разобран, и отряд решительно тронулся в путь, Торин, возглавлявший шествие, неожиданно остановился и медленно повернул голову назад. В его обычном суровом лице промелькнула едва заметная улыбка, глаза стали мягче и теплее, словно отражая какие-то сокровенные мысли.

— Крова-а-ти... — протянул он мечтательно, растягивая каждый слог, словно пробуя заново аромат давно позабытого удовольствия. — Мягчайшие перины, настоящие одеяла, пуховые подушки... А еще теплая печка да хрустящие булочки с горячим чаем — вот уж истинная человечья радость-то!

— И неделя отдыха, — добавила Лирия, поправляя свою сумку за спиной.

— А потом — наконец-то нормальный контракт, — закончил Торин.

Варрик засмеялся, его громкий голос разнёсся по лесу, вспугнув стайку птиц.

— Может, хоть дракона дадут порезать? А то гноллы, змеегрифы — скучно!

Гилен, шагавший чуть в стороне, разглядывал свой глиняный значок — символ ранга в гильдии наёмников.

— Какие ещё ранги бывают? — спросил он тихо.

Отряд оживился, с радостью отвлекаясь от воспоминаний о каше.

— Глиняный — новички, как ты, — начал Торин, снова становясь серьёзным.

— Деревянный — уже не полное дерьмо, — подхватил Арнольд.

— Каменный — можно доверить тыл, — кивнула Лирия.

— Медный — стойкие середнячки, — добавила Эсмеральда.

— Железный — нас уже знают, — ухмыльнулся Варрик.

— Стальной — мы сейчас, — с гордостью сказал Торин.

— Бронзовый — элита гильдии, — продолжил Арнольд, его голос стал тише, почти благоговейным.

— Серебряный — легенды при жизни, — прошептала Лирия, её глаза блестели.

— Золотой — таких несколько сотен, — добавил Варрик.

— Мифриловый — герои эпосов, — закончила Эсмеральда.

Торин понизил голос, словто боялся, что его услышат сами боги:

— Адамантиновых — по всему миру штук десять.

Лирия завершила, и в её голосе звучало что-то между страхом и восхищением:

— А алмазный... только Мардок Безликий. Но никто не видел его значка. Говорят, он светится в темноте, как звезда.

Гилен молча смотрел на свой глиняный значок, сжимая его в кулаке. Где-то впереди, за поворотом дороги, ждал Солнечный Причал. И, возможно, их будущее.

Полуденное солнце висело в зените, раскаляя воздух до дрожащего марева, когда отряд наконец выбрался из чащи леса. И перед ними, словно мираж в пустыне, раскинулся Солнечный Причал — ослепительный, гордый, купающийся в золоте и лазури.

Высокие стены, белые, как морская пена, вздымались к небу, украшенные мозаичными узорами из бирюзы и золота. Они сверкали под солнцем, будто облитые жидким светом. За зубчатыми парапетами виднелись остроконечные шпили дворцов, увешанные флагами с гербами знатных домов — алые, изумрудные, сапфировые, они трепетали на ветру, словно стайка экзотических птиц. А над всем этим великолепием возвышался портовый маяк — его гигантская зеркальная линза ловила солнечные лучи и разбрасывала их по городу радужными бликами, превращая мостовую в сияющий калейдоскоп.

Гилен замер на мгновение, его рубиновые глаза за изумрудными линзами, обычно такие невыразительные, расширились.

"Ночью город казался просто скоплением теней... а так — почти что игрушечный. Богатая игрушка".

— Наконец-то! — Лирия выдохнула, скинув с плеча потрёпанную дорожную сумку и поправив тугой серебристый хвост волос. Её серые глаза, уставшие от недель в пути, теперь светились оживлением. — Настоящая еда, а не...

— Шедевр кулинарии? — Арнольд закончил за неё, язвительно приподнимая бровь и бросая многозначительный взгляд на Варрика. Его тонкие губы искривились в усмешке, когда он погладил свой живот с преувеличенной заботливостью.

Тот только ухмыльнулся во весь свой широкий, покрытый шрамами рот, похлопывая по котлу, висевшему у пояса.

— Ваши желудки просто не готовы к истинному вкусу приключений!

Эсмеральда, обычно сдержанная, покачала головой, но в её тёмных глазах, таких глубоких, как ночное небо, светилось нетерпение. Дворянская кровь, даже разбавленная годами скитаний, требовала хотя бы намёка на былой комфорт.

Торин развернулся к Гилену, его могучая грудь поднималась под потрёпанной кольчугой. Он скрестил руки, и мышцы налились, как канаты.

— Слушай, новичок, — его голос, обычно громовой, теперь звучал почти отечески. — Со своим глиняным значком ты для всех тут — носильщик. Так что вот что сделаем.

Он снял с плеча тяжёлый мешок, набитый трофеями — шкурами, когтями, всем тем, что они собрали за долгие недели охоты, — и перебросил Гилену. Затем остальные последовали его примеру — сумки, свёртки, даже проклятый котёл Варрика теперь висели на нём, превращая его в подобие вьючного животного.

— Зато, — Торин хлопнул его по плечу с такой силой, что Гилен едва не качнулся, — добычу делим честно. И кровать у тебя будет не хуже нашей. И еда.

Гилен кивнул, оценивая вес поклажи. Его лицо оставалось невозмутимым, но в глазах мелькнула тень чего-то — благодарности? Расчёта?

— Устраивает. Но... — Он повернул голову в сторону леса, где тени уже начинали удлиняться. — После раздела трофеев я вернусь в лес. "Носильщик" не должен ночевать в одном доме с наёмниками — это вызовет вопросы.

Торин задумался, его густые брови сдвинулись, образуя тёмную складку на переносице. Затем он махнул рукой, словно отмахиваясь от назойливой мухи.

— Логично. Действуй.

Лирия подошла ближе, её шаги были лёгкими, почти бесшумными, как у лесной кошки. Она мягко улыбнулась, поправив прядь серебристых волос, выбившуюся из строгой косы.

— У нас снят целый дом, — прошептала она, её голос звучал, как журчание ручья. — Ты мог бы... просто притворяться слугой внутри. Никто не узнает.

Но Гилен покачал головой, и в этом движении была такая твёрдость, что даже Лирия, обычно настойчивая, поняла — спорить бесполезно.

— Нет. Это важно.

Его голос, тихий, но чёткий, словно удар клинка по камню, не допускал возражений. Лирия не стала настаивать, лишь кивнула, но в её глазах читалось беспокойство.

А впереди, за последним холмом, за пыльной дорогой, Солнечный Причал ждал. Своими сияющими стенами. Своими тайнами. Своими опасностями.

Гилен натянул широкополую шляпу пониже, пока кожаные края не коснулись бровей, окутывая лицо плотной тенью. В этом положении даже отблеск его глаз терялся в темноте. Он намеренно ссутулил плечи, сделал шаг короче, дыхание ровнее — теперь он был всего лишь одним из множества безликих носильщиков, что сновали у городских ворот.

В отличие от него, остальные словно расправились, впитывая атмосферу города всей кожей.

Торин замер на мгновение, его широкие ноздри дрогнули, втягивая воздух, насыщенный ароматами цивилизации — тёплым духом свежеиспечённого хлеба, пряной остротой копчёного мяса, сладковатым дымком жаровен. Его грудь поднялась, будто он хотел вобрать в себя весь этот мир сразу.

Лирия не могла сдержать улыбки. Её пальцы непроизвольно потянулись к ближайшему цветочному ларьку, где гирлянды розовых пионов свешивались, как живые водопады. Она прикрыла глаза, вдыхая их аромат — чистый, не испорченный дорожной пылью и гарью костров.

Варрик уже облизывал губы, его взгляд метнулся от одной вывески к другой, выискивая заветные слова: "Пиво", "Мясо", "Кухня".

— Наконец-то еда, которую не надо запивать вином, чтобы не чувствовать вкуса, — язвительно заметил Арнольд. Его тонкие пальцы постукивали по рукояти кинжала — единственное проявление нетерпения.

Их убежище оказалось неброским, но крепким, как старый воин. Двухэтажный каменный дом с дубовыми ставнями, потемневшими от времени, и кованой дверью, украшенной скромным, но гордым гербом гильдии. Не дворец, но и не лачуга — тихая гавань в стороне от шумных площадей.

Внутри пахло деревом, воском и чем-то неуловимо домашним. Тяжёлые балки под потолком хранили тепло многих зим.

Камин, сложенный из тёмного камня, уже ждал — поленья аккуратно уложены, словно приглашая путников к отдыху.

Кухня встретила их массивным столом, испещрённым следами ножей и кружек, заставленным глиняной посудой с незатейливым орнаментом.

Комнаты на втором этаже оказались небольшими, но чистыми. Кровати, застеленные грубым, но свежим бельём, манили усталые тела.

Гилену показали его угол — комнату под самой крышей, где узкое окно, словно глазок, выходило в глухой переулок.

"Неплохо... но долго ли продлится этот мир?" — подумал он, проводя пальцем по подоконнику. Пыль осела на кожу, напоминая, что любое спокойствие временно.

Торин ввалился в комнату, его шаги гулко отдавались по деревянному полу.

— Я сдам трофеи, — заявил он, хлопая Гилена по плечу с такой силой, что тот едва не споткнулся. — А вот насчёт деревянного значка... — Торин почесал подбородок, где уже пробивалась седая щетина. — Или ждём, пока лорд забудет твою рожу, или тебе нужно в другой город.

Ещё один дружеский удар ладонью — и Торин исчез за дверью, оставив после себя шлейф дорожной пыли и нерешенных вопросов.

В общем зале, где тени от камина плясали на стенах, Гилен нашёл полку с книгами.

"Хроники Амбарнэ: от виноградников к империи" — толстый фолиант в кожаном переплёте, пахнущий ладаном и ложью.

"Великие подвиги короля Виннборна IV Благородного" — золотые буквы на обложке уже потускнели от времени, но пафос сочился с каждой страницы.

"Алхимические травы Западного нагорья" — скромная книга с потрёпанными уголками.

"Тварьмарь: классификация монстров" — переплёт был исцарапан, будто сам владелец не раз сталкивался с описанными тварями.

Гилен взял исторический фолиант, и время перестало существовать.

— Эй, книжный червь! — Арнольд постучал костяшками пальцев по корешку, выдергивая Гилена из прошлых веков. — Еда на столе.

Торин уже вернулся, его лицо светилось удовлетворением. На столе перед ним лежал туго набитый кошель.

— Я вернулся! — провозгласил он, и в его голосе звучала редкая для него нота радости. — А теперь самая приятная часть работы — делим деньги!

Гилен отложил книгу. История могла подождать.

Но только до завтра.

Аромат запекающейся утки с медом и розмарином уже давно витал в воздухе, когда из кухни появились Эсмеральда и Лирия. Они несли подносы, от которых шел такой соблазнительный пар, что даже самые стойкие не могли устоять.

— Вы что, собираетесь считать монеты вместо того, чтобы есть? — Эсмеральда поставила блюдо на стол с таким изяществом, будто это был королевский банкет, а не простой ужин наёмников. Её бровь холодно поползла вверх, а губы сжались в тонкую линию неодобрения.

Запечённая утка лежала в лужице золотистого соуса, её кожица хрустела от одного взгляда, а аромат пряностей щекотал ноздри.

— А ещё у нас на ужин фаршированные грибы и вишнёвый пирог, — добавила Лирия, слегка нахмурившись, но в её серых глазах мерцало удовольствие. Она аккуратно расставила тарелки, её пальцы на мгновение задержались на краю блюда с грибами — явно её любимом.

Варрик громко сглотнул, его глаза округлились, а руки непроизвольно потянулись к вилке.

Торин рассмеялся, его грубый смех наполнил комнату, и он отодвинул кошель с деньгами, будто признавая поражение перед таким пиром.

— Да, девушки. Деньги подождут. А вот это — нет.

Арнольд подошёл к Лирии, игриво склонив голову набок, как учтивый кавалер.

— Если это твоих рук дело, то у меня даже усталость как рукой сняло.

Девушка смерила его строгим взглядом, но уголки её губ дрогнули, выдавая скрытую улыбку.

— Там есть кое-что моё… — призналась она, и в её голосе проглядывала гордость.

Ужин прошёл в шутках и смехе. Варрик, набив рот уткой, размахивал вилкой, доказывая, что его каша ничем не хуже, а Торин, откинувшись на спинку стула, рассказывал о прошлых контрактах, жестикулируя так, будто снова сражался с теми чудовищами.

Эсмеральда, несмотря на свою аристократическую холодность, не могла сдержать улыбки в ответ на остроумные реплики Арнольда. Её карие глаза искрились редким для неё весельем.

Гилен молча ел, наблюдая за ними.

"Они так легко смеются…"

Ему было неловко в этой домашней обстановке, как будто он смотрел на чужой сон, участником которого он никогда не станет.

Когда наступила ночь, и дом погрузился в тишину, Гилен приоткрыл окно своей комнаты. Холодный воздух ворвался внутрь, неся с собой запах мокрых камней и далёкого моря.

Кровавый Туман окутал его, обволакивая тело алой дымкой, которая пульсировала в такт его сердцу. Затем — резкий рывок, и Туманный Сдвиг перенёс его за пределы дома, прямо на крышу. Бесшумно, как тень.

"Закалённое тело выдерживает такие трюки куда лучше…"

Солнечный Причал преобразился. Днём — сверкающий и шумный, ночью он стал царством теней и отражений.

Гилен шёл по мокрым улицам, его тёмно-серый плащ развевался за спиной, а широкополая шляпа скрывала лицо от случайных взглядов.

Алый Взгляд прорезал тьму, отмечая каждое движение в переулках: пьяный моряк, спотыкающийся о булыжники, его бормотание терялось в шуме дождя. Крыса, нырнувшая в сточную канаву с тихим плеском. Дозорный, лениво обходящий рыночную площадь, его фонарь качался, отбрасывая длинные, дрожащие тени.

Дождь стучал по каменным мостовым, превращая город в размытый темно-синий пейзаж, где свет фонарей растворялся в водяной пелене, а каждый шаг отзывался эхом в пустых переулках.

"Пришлось оставить полуторник..."

Гилен сжал кулаки под плащом, ощущая странную легкость за спиной, где обычно покоился вес надежного клинка. Его пальцы непроизвольно сомкнулись в пустоте, будто пытаясь нащупать знакомую рукоять. Он солгал Торину, сказав, что купит новое оружие утром. Оставил часть денег - взял лишь пару золотых, холодных и незнакомых на ощупь.

"Должно хватить на пару кинжалов... или дешевый клинок. Достаточно, чтобы не казаться безоружным. Недостаточно, чтобы вызвать вопросы".

"Пусть думают, что ушел на рассвете. Но ждать не стал - ночь, эта великая союзница, лучше скрывает следы".

Внезапно его шею сдавил ледяной ошейник предчувствия. Мурашки побежали по спине, заставив кожу покрыться пупырышками даже под плотной тканью плаща.

"Ржавый дамп памяти! Что-то не так..."

Пять фигур в мокрых плащах материализовались из дождя, перекрыв узкую улицу. Их силуэты расплывались в водяной пелене, но стойка выдавала профессионалов.

— Что за путник шатается ночью в такую погоду? — раздался низкий, как гул далекого грома, голос. По ауре - определенно воин, привыкший командовать.

Гилен молча оценил их, его рубиновые глаза, скрытые в тени полей шляпы, скользили от одной фигуры к другой:

Трое - наемники. Мечи в ножнах, но пальцы уже лежат на рукоятях. Кинжалы на поясах - не для красоты. Стойки уверенные, вес распределен правильно.

Один - маг. Только что закончил накладывать баффы - в воздухе витал код навыка. "+20% к силе", "+15% к сопротивлению яду", "Ускорение" - стандартный набор перед стычкой.

Последний...

— Подними шляпу. Покажи лицо, — прошипел знакомый голос, и Гилен узнал торговца одеждой, у которого был... инцидент... три дня назад.

Над Гиленом вспыхнул магический светляк, бросив резкий свет на его черты. Капли дождя на его лице вспыхнули, как крошечные алмазы.

— ЭТО ОН! — торговец взревел, швырнув в Гилена сверкающий артефакт. Ловушка-оковы развернулась в полете, металлические щупальца жадно потянулись к его конечностям.

Но Гилен уже двигался.

Его тело, закаленное специальными тренировками и медитацией, отреагировало прежде, чем мысль успела оформиться. Мышцы вспомнили каждое движение, каждую микросекунду оптимальной реакции. Рывок в сторону - плащ взметнулся, как крыло испуганной птицы. Ловушка с шипением впилась в мокрую мостовую, искры на мгновение осветили блестящие лужи.

— Жаль, — тихо сказал Гилен, выпрямляясь. Дождь стекал по его лицу, смешиваясь с потом на висках. — Я надеялся избежать крови.

Его голос звучал почти сожалительно, но в глазах уже горел тот самый холодный огонь, который видели лишь те, кто не дожил до утра. Пальцы сами собой приняли боевую стойку, даже без оружия - тело помнило все.

"Отдохнувший. Сосредоточенный. Готовый".

Где-то в глубине сознания включился счетчик - отсчитывающий секунды действия магических баффов противников. У него было не больше трех минут, пока их ускорение и сила не иссякнут.

Достаточно. Более чем достаточно.

Дождь продолжал стучать по мостовой, когда Гилен сделал первый шаг навстречу опасности. Его движения были точными, выверенными до миллиметра - тело помнило каждую тренировку, каждый бой, каждую каплю пролитой крови.

Первый наемник бросился вперед с животным рыком, его меч сверкнул в бледном свете магического светляка, рассекая капли дождя. Гилен едва отклонился, позволив лезвию пройти в сантиметре от шеи. Его пальцы, холодные от дождя, сомкнулись вокруг запястья атакующего с точностью стального капкана. Резкий поворот - и хруст ломающейся кости прозвучал неестественно громко в ночной тишине.

Меч выпал из ослабевшей руки, но не успел коснуться мокрых камней. Гилен поймал его на лету, пальцы мгновенно нашли знакомый баланс клинка, будто это было его собственное оружие.

Из темноты донесся шепот мага - новые заклинания, новые угрозы. Но полуторник уже летел, вращаясь в воздухе, и нашел свою цель. Сталь вошла в горло так чисто, что первый крик даже не успел сорваться с губ. Алая струя ударила в мостовую, смешиваясь с дождевой водой в причудливые узоры.

Торговец, его лицо исказилось ужасом, отпрянул к стене. Но двое других - опытные, закаленные бойцы - уже шли в атаку. Один с парой кинжалов, лезвия которых сверкали голубоватым отливом - яд. Другой размахивал тяжелой булавой, ее шипы блестели мокрым металлом.

Гилен развернулся, его плащ взметнулся, как крыло летучей мыши. Меч описал в воздухе смертоносную дугу - первый наемник вскрикнул, глядя на свою отсеченную кисть, которая с глухим шлепком упала в лужу. Второй не успел даже вскрикнуть - клинок вошел под ребра с хирургической точностью, а затем Гилен провернул его, чувствуя, как сталь рвет плоть и органы.

Торговец замер, его глаза - два круглых отражения ужаса - не отрывались от кровавой сцены. Его губы дрожали, когда он прохрипел:— Ты... ты... нет! Прошу!

Но мольбы застряли в горле, когда брошенный меч пронзил его грудь, пригвоздив к деревянной двери лавки с такой силой, что доски затрещали.

Наступила тишина. Лишь дождь продолжал свой нескончаемый стук по камням, смывая алые следы, растворяя свидетельства бойни в тёмных водах ночи.

Гилен поправил шляпу, стряхнул с лица дождевые капли, перемешанные с чужой кровью, и растаял во мраке, словно его здесь вовсе не было. Лишь пять тел на влажной мостовой говорили о том, что ужас был реален.