Рабыня Дома Цветущей Сакуры (СИ)

33

Медленно и бесшумно отступаю назад.

Что мне делать? Бежать? Но куда я пойду?

Если Кейтаро обратится к властям, меня быстро найдут и вернут ему.

Остаться и позволить господину «воспользоваться» мной?

Пока что я понятия не имею, что означают эти слова, но под кожей струится ледяное противное предчувствие неприятностей. От этой фразы, сказанной безразличным строгим голосом, мне становится страшно.

Я тихо выхожу во двор. Небо сегодня ясное. Ни следа не осталось от темных серых туч, которые нависали над домом вчера.

Делаю глубокий вдох. Легкие наполняет запах травы и близкого леса.

Я нахожусь очень далеко от своего дома. Не представляю как я буду добираться обратно одна. На трактах небезопасно. Особенно одинокой девушке. А денег на оплату проезда у меня сейчас нет. Сейчас у меня нет вообще ничего. Я бесправная рабыня, которую купил Кейтаро. И он прав в том, что может пользоваться мной как ему заблагорассудится.

— Здравствуй, Амелис, — ласковый голос раздается так внезапно, что я подпрыгиваю на месте. Обернувшись к фениксу, я затравленно отступаю на шаг назад. Обнимаю себя руками за плечи и запоздало склоняю голову:

— Добрый день.

— С тобой все в порядке? — феникс участливо смотрит на меня. Его яркие глаза блестят, как самоцветы в солнечных лучах.

— Да, все хорошо, — отвечаю и отвожу глаза.

— Господин не обижает тебя? — феникс делает шаг вперед и понижает голос. Его интонация завораживает, она словно проникает в мое нутро и касается сердца.

Но я не знаю что ответить. Кейтаро не обижал меня. До сегодняшнего дня он относился ко мне даже лучше, чем я могла рассчитывать. Но что будет происходить дальше?

— Тебе уже пора, — строго чеканит Кейтаро, появляясь на пороге. Он внимательно наблюдает за тем, как феникс делает шаг в сторону, затем еще один.

Дух пожимает плечами, словно не так уж сильно хотел поговорить со мной. После этого дарит мне ослепительную улыбку и отворачивается. В следующий миг его тело искажает трансформация, и вот в небо взлетает огромная золотая птица.

— Помоги мне с перевязкой, Амелис, — сухо просит Кейтаро. Сейчас он выглядит намного лучше, чем ночью. Его поступь сильная и уверенная, какой была и при первой нашей встрече.

Сдержанно киваю и, отстранившись от страха, иду следом за мужчиной.

Стараюсь унять дрожь в пальцах, когда перематываю живот Кейтаро бинтом. Пытаюсь смотреть только на ткань и не пялиться на красиво очерченные мышцы его идеального тела.

— Не слушай его, — внезапно говорит Кейтаро. Я не сразу понимаю о ком он. Поднимаю на господина вопросительный взгляд. Он смотрит в пустоту перед собой, но замечает мой немой вопрос и поясняет: — Речи феникса могут заворожить и заставить следовать за ним куда угодно.

Озадачено опускаю голову и продолжаю перевязку. Рана выглядит лучше, чем ночью. Я стерла запекшуюся кровь и наложила еще один слой мази. Но мне кажется, что она зажила слишком быстро. И мне остается гадать: это действие мази или того тепла, которое я чувствовала ночью.

— Я думала, что феникс добрый дух, — произношу осторожно. Кейтаро насмешливо фыркает.

— Мы все добрые, — говорит он с улыбкой. — Но только для себя или своих близких. А то, что является добром для одного, может оказаться злом для другого.

Кусаю губы, обдумывая эти слова. Мне хочется верить, что можно поступать честно и из благих побуждений, при этом не причиняя никому зла.

Мои пальцы все же касаются кожи Кейтаро, когда я завязываю узел. И внутри в тот же миг разгорается пламя. Яркой неистовой свечой оно вспыхивает под ребрами, почти обжигает меня изнутри и устремляется к мужчине. Оно уже не течет медленной струйкой, как было ночью, оно рвется наружу, словно принадлежит не мне, а ему.

Но в ту секунду, когда жар достигает кончиков пальцев и соприкасается с телом Кейтаро, я отдергиваю руки.

— Готово, господин, — бормочу, дрожа от ощущения успокаивающейся бури. Я не смотрю на Кейтаро, но краем глаза замечаю, что он пристально за мной наблюдает. Он ничего не говорит, просто смотрит. Но от этого взгляда мне становится еще хуже.

Быстро собираю вещи на поднос, чтобы унести. Спешу и несколько раз роняю остатки бинта и нож. Кейтаро меня не торопит. Мне кажется, что он о чем-то размышляет, остановив взгляд на мне. А мне хочется от него спрятаться.

Я вскакиваю на ноги, намереваясь выскочить из комнаты. Но вдруг меня останавливает желание, которое заглушает страх. Оно заставляет меня с надеждой взглянуть на господина и выдавить жалостливым голосом:

— Могу я написать своему брату?

Взгляд Кейтаро обретает осмысленность и фокусируется на мне. Кажется, что он прослушал мой вопрос или не понял его смысл. А может я многого прошу? Но переживание за брата заставляет меня набраться смелости и объясниться:

— Понимаю, вы еще больны, но…

— Можешь, — не дает мне закончить Кейтаро. Он поднимается на ноги плавным движением. Подходит ближе и останавливается, осматривая меня сверху вниз. — Я научу тебя как отправлять послания.

От этой фразы у меня непроизвольно поднимаются брови.

Он научит? Меня? Чтобы я могла самостоятельно создавать таких же полупрозрачных вестников, которые умеет творить он?

Но я ведь всего лишь служанка…

Именно это я произношу вслух. Кейтаро долго смотри мне в глаза, а потом кивает в сторону столика, на котором лежат его письменные принадлежности.

— Ты ведь хочешь написать брату?

— Да, — киваю, не задумавшись.

— Тогда придется учиться. Пиши, Амелис.

Аккуратно отставив поднос в сторону, на негнущихся ногах я подхожу к столику. Опускаюсь перед ним на колени. Оглядываюсь на господина, все еще подозревая, что он шутит. Но Кейтаро мягко ступает за мной и присаживается рядом. Он скрещивает руки на груди и взглядом указывает на бумагу.

Сделав глубокий вдох и медленный выдох, я беру в руки кисточку.

Я обучена грамоте, но мои навыки не идут ни в какое сравнение с умениями Кейтаро. И первый иероглиф получается совсем кривым под его внимательным взором. Мне приходится заставить себя не думать о том, что мужчина молча наблюдает за мной. И в какой-то миг мне это удается. Я забываюсь и пишу послание брату. Я ужасно соскучилась по нему и жду нашей встречи. Переживаю есть ли у него еда и возможность учиться, не бьет ли его отец и не водит ли домой своих пьяных дружков. Разлука с домом тоскливой струной отзывается в груди.

В реальность меня возвращается капля, упавшая на бумагу. Она едва не портит чернила. Я не сразу осознаю, что это слезинка, скатившаяся по моей щеке. Мне тут же становится ужасно стыдно. Я скорее откладываю кисть и вытираю лицо. Подняв голову, сталкиваюсь со взглядом Кейтаро. Он смотрит на меня, но я не могу понять его эмоции. Его лицо абсолютно беспристрастно, как фарфоровая маска. У меня сразу возникает потребность извиниться. За то, что я не так красиво пишу, как он. И за то, что позволила себе показать эмоции. Ведь мужчины ненавидят женские слезы.

Но Кейтаро не позволяет мне ничего сказать.

— Написала?

— Да, — бормочу в ответ.

— Хорошо. Теперь я научу тебя создавать вестников, — говорит он, будто ничего не заметил.