Рабыня Дома Цветущей Сакуры (СИ)

29

Тогда я еще не подозревала что означали слова Кейтаро «будет моей помощницей».

Утро началось на рассвете. Я привыкла просыпаться рано. Айко перечислила мне мои обязанности, и я взялась за работу.

Господин целый день провел дома. Я заметила, что он писал письма. А потом создавал полупрозрачных призрачных весников и с ними отправлял послания.

Вечером он отказался от ужина, а на следующее утро собрался в дорогу.

— Вы снова отправляетесь на поиски ученика? — Айко скорее констатирует факт, нежели спрашивает. Она смотрит на Кейтаро с осуждением. По ее черным глазам сложно понять какую эмоцию она испытывает, но я словно чувствую ее негодование.

Кейтаро не отвечает. Вместо этого он переводит взгляд на меня:

— Амелис, ты останешься следить за домом. Если придут люди — говори им зайти через пару дней. А если появятся духи — никого не пускай в дом и лучше не говори с ними.

— Хорошо, господин, — я склоняю голову, принимая указания. Но сама внутренне содрогаюсь от мысли, что ко мне могут наведаться духи, когда хозяина не будет дома.

Кейтаро коротко прощается и уходит.

За рутинными делами я теряю счет времени. Пока навожу порядок в кладовой думаю о доме. Впервые я уехала из родного края надолго. И первый раз оставила Вилана одного.

Солнце клонится к закату, когда я заканчиваю с делами на сегодня. Выхожу на террасу, присаживаюсь на деревянные доски и подставляю лицо последним теплым лучикам.

Присутствие Айко я улавливаю каким-то внутренним чутьем. С каждым ее появлением я будто сильнее ощущаю ее. Словно внутри меня просыпается способность, о которой я раньше не догадывалась.

— Я могу задать вам вопрос? — обернувшись, я смотрю на духа, который не решается переступить порог. Айко скрывается от прямых солнечных лучей в тени дома.

— Задавай. Но ответить на все твои вопросы я не смогу.

Мне кажется, что за этим «не смогу» скрывается какой-то запрет. Возможно, призванный дух-хранитель обязан скрывать некоторые тайны рода.

— Как погибли члены Дома Цветущей Сакуры? — мой голос становится тише и дрожит. Айко смотрит на меня не мигая, и я первой отвожу взгляд. Возможно, это именно тот вопрос, на который духу отвечать нельзя. Но спустя некоторое время я все же слышу сухой надтреснутый голос.

— Их убили, — Айко делает паузу. Солнце полностью скрывается за кронами деревьев. Тень заливает последние светлые участки земли. — Вырезали весь род. Господин до сих пор не смог узнать кто это сделал.

— А как он выжил? — вырывается у меня новый вопрос. Я хотела задать его Кейтаро. Но мне страшно. Он кажется холодным и отстраненным. Настолько, что я решилась поговорить с духом.

— Он был изгнан из рода, — Айко вздыхает, будто сожалеет о произошедшем. Краем глаза я замечаю, что она отворачивается, осматривает коридор, словно ждет, что из дверей выйдут люди, которые жили тут когда-то давно. Но в доме царит тишина и покой.

Раньше мне казалось, что духи лишены каких-либо человеческих чувств. Для них чужды эмоции. Они не умеют привязываться и скорбеть. Но сейчас я ощущаю, что Айко грустит. Да и то как она относится к Кейтаро сложно назвать просто служением. Она словно действительно заботится и переживает о нем.

— Думаю, — продолжает она. — Его просто не нашли. А может не искали вовсе.

— А что с ним? — это я спрашиваю совсем тихо. Черчу пальцем на деревянной доске ничего не значащие узоры. Надеюсь, что Айко хотя бы приоткроет мне занавесу тайны.

— Его тело воспринимает энергию их рода как чужеродную, и потому старается отторгнуть. Чем больше он пользуется своими силами, тем хуже ему становится, — глухо поясняет Айко. Мой палец замирает.

— Из-за этого он так старается найти ученика?

— Да. Господин хочет спасти Дом Цветущей Сакуры и передать их родовое искусство.

— Это так просто сделать? — удивленно поднимаю голову. Айко растягивает губы в неживой улыбке:

— Просто? — она издает хриплый каркающий звук. Наверное, это должно значить короткий смешок в ее исполнении. — Если бы это было просто, у него было бы уже несколько учеников. Но нет. Господину еще не удалось найти того, кто сможет постигнуть искусство его Дома.

Я киваю и отворачиваюсь. Смотрю на верхушки деревьев и голубое небо за ними. Дар общения с умершими и духами — не самый желанный. Я бы сказала, что это во многом проклятие. Если бы у меня была возможность, я бы, наверное, никогда не согласилась принять такую участь добровольно.