На 127-й странице. Часть вторая

Сцена 76

«Ни магазинов, ни музеев, ни других достопримечательностей Сингапур нам не предложил. Только дымы над городом и слухи, что вот-вот начнутся беспорядки, несущие кровь и разрушения. Но даже в такой тревожной обстановке жизнь продолжалась. Наш корабль со всех сторон окружили маленькие каноэ малайцев. Лодки были наполнены прекрасными морскими раковинами. При желании за доллар можно было купить хоть целое каноэ этих панцирей подводных животных. Но парсов и китайских купцов, как видно, было не удивить всей этой экзотикой. Я же, хоть и восхищалась, невиданной в наших краях красотой раковин, но так и не решилась приобрести даже одну из них. Я представила себе, как я пытаюсь разместить эту чудо-раковину в свой чемодан и без того полный вещей, как он становится еще тяжелее, как на одной из стоянок нерадивый носильщик роняет мой груз и как после этого я выискиваю осколки своей хрупкой покупки из той моей одежды, что была в чемодане. Все эти мысли оставили меня без чудо-раковины, а торговцев – без заработка».

Тереза отложила в сторону карандаш и мысленно вернулась к той сцене, которую она описывала в заметке. Тогда ей показалось, что только один из пассажиров «Ливерпуля» заинтересовался предлагаемым малайцами товаром. Это был воспитанник Деклера. Генрих жадно смотрел на эти горы раковин на лодках, стоящих внизу за бортом корабля. Один из малайцев чтобы, очевидно, подстегнуть интерес к своему товару, поднес одну из раковин острым концом к губам, и раковина издала глубокий, протяжный звук. Пока он звучал, Терезе показалось, что мир вокруг на минуту стал другим – спокойным и мирным.

- Вы ведь почувствовали? – раздался сзади вопрос.

Тереза обернулась. Вопрос задал один из парсов. Это был мужчина средних лет, одетый также, как все его соплеменники, в длиннополый светлый халат, зеленые шаровары и высокую шапку без полей. Халат был перепоясан красным кушаком, концы которого свисали почти до колен. На кушаке в ножнах висел широкий, короткий нож.

- Извините, что я беспокою вас, не будучи представленным, - продолжил мужчина. – Но такое редко увидишь у европейцев. Поэтому прошу вас меня еще раз извинить, а зовут меня Хоми Рохинтон Сорабджи.

На английском парс говорил чисто и правильно. Если закрыть глаза, то Тереза ни за чтобы не догадалась, что перед ней восточный купец, а не служащий какого-нибудь учреждения в Сан-Франциско.

- Я не совсем поняла, мистер…, - начала Тереза, но оказалось, что она не запомнила имени парса.

Тот понимающе улыбнулся.

- Мои европейские торговые партнеры зовут меня мистер Сораб, - сказал он и немного наклонил голову.

- Благодарю за помощь. А меня зовут…, - начала Тереза.

- О! - перебил ее торговец, но при этом он изобразил у себя на лице такое, пусть и не совсем искреннее, восхищение, что Тереза не почувствовала себя задетой. – Вас зовут мисс Одли, и вы журналистка, которая едет вокруг света. И я горжусь, что мне удалось познакомиться с вами.

- Благодарю, - еще раз сказала Тереза. – Но вы что-то увидели? Что?

- Благоговение, - сказал торговец. – Я увидел благоговение на вашем лице в тот момент, когда прозвучал звук ОМ.

- ? – Тереза была удивлена, но ее журналистское чутье подсказывало, что сейчас ей будет рассказана интересная история.

- Этот невежда не понимает, что делает, - парс махнул рукой в сторону торговца раковинами, который только что дудел в раковину. – У нас, конечно, своя вера, но мы считаем, что и к чужим верованиям надо относиться с уважением.

- Я не знаю всех тонкостей, - продолжил мистер Сораб. – Но в той индийской деревне, рядом с которой прошло мое детство, этим звуком местный священник-индус призывал людей к молитве.

- То есть, это – сигнал прийти в церковь? – спросила Тереза.

- Нет, мисс Одли, - улыбнулся парс. – Не в каждой деревне есть то, что вы называете церковью. Да и приходить туда не обязательно. Звук раковины напоминает людям, что надо на минуту отложить в сторону свои дела и подумать о Господе. Потом, когда я уже стал купцом, я познакомился с людьми, среди которых были сведущие в индийских верованиях. Они мне поведали, что раковина издает звук ОМ. Я не уверен, что понял их до конца, но они считают, что таким был голос Господа.

- А этот, - парс еще раз махнул рукой в сторону торговца. - Дует в раковину не переставая. Верующий индус оскорбился бы. Это все равно, как если бы одного из почитаемых вами святых заставили плясать на ярмарке для развлечения публики.

Тереза представила себе эту картину. Пляшущий святой. «Ну, у нас, наверное, ему бы даже поаплодировали,» - подумала она. – «А вот в Европе, возможно, отнеслись бы к этому плохо».

- Но звук ОМ остается все тем же звуком ОМ, кто бы не прикладывался к раковине, - продолжил парс. – И вы это почувствовали. Ведь так?

В этот момент торговец вновь задудел в свою раковину. Парс поморщился, а Тереза прислушалась к себе. Разнесшийся над морем звук снова наполнил Терезу спокойствием. Не так сильно, как в первый раз, но достаточно сильно, чтобы поверить рассказу парса.

- Действительно. Что-то есть, - ответила Тереза и добавила, с улыбкой. – Вы бы могли стать хорошим проповедником.

- О! – улыбнулся в ответ парс. – Если бы я хотел проповедовать, я бы рассказывал вам, мисс Одли, о совсем других вещах.

Вспоминая этот разговор с парсом, Тереза задумалась. Можно опубликовать ли зарисовку об этом в их «Метрополитене»? Как воспримут это читатели? Не увидят ли они в этом рассказе угрозу христианским нравам?

«Если изобразить это, как историю туземных обычаев, то вряд ли кто-нибудь будет в обиде», - подумала Тереза и снова взялась за карандаш.

Она была довольна. Даже не сходя на берег в Сингапуре, материалов набралось много. Болели пальцы руки, слипались глаза, но Тереза продолжила работу.

«Еще одну заметку про то, как дети-малайцы ныряли за мелкими монетами, и ложусь спать,» - пообещала себе девушка.