Мой Орк. Другая история

Бонусный рассказ

История Тароса

Сегодняшний день начался так же, как и вчерашний, впрочем, как и позавчерашний. Уже полгода одинаковые дни до безобразия медленно сменяют друг друга. Подъем до рассвета, завтрак на скорую руку, сборы и дорога до каменоломни. Сколько он уже добыл породы? Сколько больших камней превратил в маленькие? Не счесть. Ладони давно как покрылись грубыми мозолями, пару раз срывал спину, что потом неделями мучился от боли, но на душе стало легче. С каждым ударом киркой по скале, с каждым мелким осколком, летящим то в глаза, то в грудь, Тарос все отчетливее понимал, насколько судьба несправедливо обошлась с ним, но коль так, значит, заслужил. Духи предков не простили ему предательства.

— Тарос! — кивнул ему местный кузнец.

— Гарун! — кивнул в ответ.

До каменоломни путь был неблизкий, но пролегал он мимо зеленых пастбищ, на которых паслись коровы, овцы, лошади. Недалеко от пастбищ располагались дома фермеров. Удивительно было наблюдать, как старые оруки и люди по утрам стоят у дороги и спорят, у кого удоя и шерсти больше. Стоят, бородами трясут, руками размахивают, а потом мирятся и идут каждый по своим делам.

За пастбищами еще с пару километров тянулись песчаные земли, переходящие уже в скалы. Однако чтобы попасть на разработку, приходилось еще спускаться по узкой горной тропе. Ветра здесь гуляли дикие, порой так задували, что казалось, живым вернуться уже не получится. Но Тарос из раза в раз спускался и поднимался, а схватку с ветром принимал как вызов самому себе. Он же воин и если уж умирать, то от руки соперника, но никак не на дне ущелья.

Добравшись до каменоломни, орк сбросил с себя жилет, все ж солнце пекло нещадно, после взял в руки кирку и направился к скале.

— Приветствуем! — показались двое орков каменотесов.

Они давно как обосновались здесь, чтобы времени лишнего не тратить на походы туда обратно. Иногда возвращались в город повидать семью, а потом снова сюда.

— И не устал ты мотаться изо дня в день? — спросил Шагет

— Не устал, — совершил первый на сегодня удар, — в дороге думается хорошо.

— О чем же таком думаешь? Горюешь, никак? Ни семьи у тебя, ни дома своего, ни уважения вожака. Или мыслишь сбежать?

— Бежать мне все равно некуда, — ударил по камню второй раз, отчего мелкие осколки полетели в разные стороны. — А думаю о дне завтрашнем.

— Вот я и говорю, горюешь.

— Работать давайте, хватит языками чесать.

И все принялись за дело. Готовую породу потом сваливали в вагонетки да отправляли по тоннелю на вторую каменоломню, где мастера изготавливали кирпич. Тарос трудился до самых сумерек, после чего убрал инструмент, надел жилет и уже хотел идти обратно, как Шагет окликнул:

— Не торопись! — нагнал его. — У меня ягодная настойка есть, давай-ка сядем за стол, выпьем. Все оно веселее возвращаться будет.

Нехотя, но Тарос согласился. Может, и правда, веселее будет. За первой кружкой последовала вторая, за второй третья. Опомнился, когда бутылка опустела, а каменотесы уже вовсю храпели. Тогда кое-как поднялся и пошел в сторону тропы. Оставаться здесь совсем не хотелось, уж лучше протопать полночи, чем спасть среди ненавистных камней. К счастью, ветер с заходом солнца утих, потому подняться получилось без труда, хоть ноги иногда и заплетались. А пастбища в ночи казались особенно красивыми, да и Гальзар мерцал приветливыми огнями, жаль только не для него. Фаргар выделил ему для жизни ветхий гулум, но и на том спасибо, мог бы вообще в остроге оставить.

Уже перед домом не заметил-таки камня под ногой и споткнулся.

— Хет сэ дирак бажин (Тварь ты поганая), — растянулся на земле. — Вороковы камни.

— С тобой все хорошо? — вдруг раздался женский голос.

— Нормально, — кое-как сел.

Перед ним стояла молодая девушка. Орчанка. Стройная, красивая, только что эта краса забыла здесь в такое время суток?

— Ты кто такая?

— Меня зовут Ранета.

— И что ты тут делаешь, Ранета? На дворе ночь.

— За водой иду, — показала пустые ведра, — в лазарете рожениц много, а колонка забилась, вся надежда на колодец.

— Выходит, повитуха?

— Ученица повитухи.

— Помочь? С водой?

— Ну, если не спешишь.

— Не спешу, — поднялся, отряхнулся от пыли. — Давай сюда ведра.

Колодец был в паре десятков метров от его гулума. Тарос набрал воды.

— Разве самкам такую тяжесть можно поднимать?

— Нельзя, но куда деваться. Магура совсем старая, она и полведра воды не поднимет.

— Габан. Идем.

До лазарета дошли быстро, Тарос оставил ведра у двери, а Ранета все стояла, смотрела на него.

— Спросить чего хочешь? — заметил ее интерес. — Так, спрашивай.

— Поблагодарить хочу, — улыбнулась. — Пока я бы дотащила, все дети успели родиться. Спасибо.

— Не за что.

Наутро все повторилось. Как повторилась и ягодная настойка. Никогда он не напивался, считал это все недостойным истинного орука, но те славные времена канули в лету. К тому же возвращаться на хмеле очень даже понравилось. Мысли не гнетут, на душе тихо, спокойно. Вокруг тоже тишина, звезды мерцают в небе, да лунный свет заливает поля. Благодать! Однако у своего гулума Тарос снова встретил орчанку. Опять за водой пришла?

— Ну, привет, — поравнялся с Ранетой. — А ведра где?

— Я без них пришла, — подняла на орка стыдливый взгляд.

— Вот как. Воды, значит, не надо. А чего тогда надо?

— Пригласи в гулум и покажу, чего надо, — было видно, с каким трудом ей дались эти слова.

— Заходи, — отвернул для нее шкуру.

Ранета зашла внутрь, осмотрелась. Запаха дурного не было, как и ничего лишнего, только кровать, пещь, сундук, стол с двумя стульями, шкура на полу, да два других помещения — помывочная и уборная. Сверху в центральное отверстие шатра проникал лунный свет, но все равно было довольно темно.

— Сейчас, — Тарос зажег смольную лампу, затем уставился на гостью. — И?

— Я давно за тобой наблюдаю, — принялась заламывать пальцы, — утром идешь в одну сторону, поздно вечером возвращаешься обратно. И все время один. Просто, — вдруг потянулась к своему жилету, — я тоже одна. Давно.

— Одиночество, оно, конечно, изматывает, — не сводил глаз с девушки, а она медленно, но верно расстегнула жилет, сбросила его с себя, явив взору аккуратную грудь и тонкую талию, после расшнуровала штаны. Спустя минуту Тарос увидел всё остальное, отчего в горле пересохло. Как-никак самки у него не было уже очень давно.

— Не посчитай меня доступной, — сложила руки за спину, — я лишь хочу познать мужчину. Обещаю вести себя послушно.

— А у тебя что? Самца еще не было?

— Нет.

— И я для тебя последний шанс? — усмехнулся, чем задел Ранету.

— Не хочешь, не надо, — хотела было поднять штаны, как Тарос в секунду оказался рядом, взял ее за руку.

— Коль сама пришла, то я буду полным идиотом, если откажусь.

— Что мне нужно делать? Как тебе угодить?

— Для начала иди в кровать. Мне помыться надо, — почувстовал аромат ее кожи, от девчонки пахло свежестью, полевыми травами. Тогда как от него пылью и потом.

Пока мылся, думал об одном, лишь бы она не передумала и не ушла. Где это видано, чтобы такая красавица сама пришла к мужчине? Любую самку еще уговорить нужно, это все ж не наложница. И не просто уговорить, а по-хорошему для начала жениться. Но Ранета не ушла. Она, как и было велено, легла в кровать. Тарос ей понравился в тот самый день, когда он пришел в Гальзар. И все полгода она следила за оруком, думала, как подойти, как заговорить, только все не решалась.

С появлением голого мужчины, сразу стало не по себе, страх сковал по рукам и ногам. То, что она собралась сделать, это позорно, неправильно и если кто узнает, всё, ее жизнь будет разрушена окончательно. После отказа Фаргара жениться, на нее уже стали смотреть косо, затем были три попытки найти жениха, но все они не принесли ей ни одного топора или стрелы в столб. Спасибо Магуре, поддержала, взяла к себе в ученицы, а то мать уже поедом начала есть, корить за все подряд, винить в дурном характере, в непослушности. А годы идут… Сколько можно смотреть на счастливых матерей, которым она подает новорожденных?

— Не передумала? — подошел к кровати Тарос, вид которого и возбудил, и испугал одновременно.

— Нет.

— Раз у тебя никогда не было мужчины, сегодня ты вряд ли получишь удовольствие. Скорее наоборот.

— С чего-то же надо начинать, — произнесла без прежней уверенности.

— Верно мыслишь, — сел рядом, — не бойся, — накрыл ладонью бедро, повел вверх, — я не обижу.

Скоро Тарос уже был над ней, осторожно касался клыками груди, плечей, шеи, а когда прикусил за ухо, Ранета обняла его за шею, ноги развела шире, чем дала понять, что готова, что хочет. И орк не стал томить самку, вошел в нее резко, одним мощным толчком. Несчастная взвыла, зажмурилась от сильной боли, однако приняла мужчину полностью. Двигаться он старался медленно, все ж девчонка еле терпела.

— Нам пора бы закончить, — прошептал на ухо.

— Так, заканчивай, — обхватила его ногами.

— Не в тебя же.

— Можешь и в меня, я настой начала пить, чтобы не понести.

Не будь Тарос под влиянием ягодной настойки, возможно, подумал бы получше, но тут инстинкты и хмель взяли свое. Он совершил еще несколько движений, после чего орка накрыло с головой. Каждая мышца пришла в дикое напряжение, в голове, будто сотня молтов застучали по наковальням разом, это был взрыв, болезненное удовольствие, долгожданное и такое необходимое.

— Живая? — посмотрел на девушку, когда немного отпустило.

— Угу, — улыбнулась.

— Это хорошо, — слез с нее, лег на живот, а через пару минут уже крепко спал.

Проснулся как всегда с петухами, с трудом разлепил глаза и еще какое-то время лежал, вспоминал, как вчера вернулся в гулум, как лег в постель, но что-то не вспоминалось ничего. Так и поднялся, но глянув на простыню, аж дернулся. На той краснели кровавые пятнышки. Тут-то и память вернулась. Девчонка! Помощница повитухи к нему сама пришла, сама предложила провести вместе ночь, а потом, видимо, сбежала. Точно, Ранета! И как же видимо он вчера надрался, что напрочь позабыл обо всем. Хотелось верить, что вреда ей большого не причинил, надо будет поинтересоваться при встрече. Если только эта встреча состоится.

Тарос съел полбуханки хлеба, запил водой, после побросал в сумку яблок с собой. А перед тем, как покинуть гулум, еще раз посмотрел на простыню. Смелая эта Ранета, не побоялась прийти к чужаку в ночи. Или глупая. По дороге до каменоломни так и думал о ней. Все-таки странно, девка красивая, фигура вообще загляденье и вдруг одинокая. Да за такой вообще очередь должна стоять из оруков. Может, блаженная какая? Хотя не похоже, недаром же повитухе помогает.

А Ранета в это время лежала в своей кровати. Внизу тянуло, ныло, пришлось даже мазь приложить. Уж очень большим оказался хават, но при мысли о нем в душе все переворачивалось. Вчера по запаху она сразу поняла, Тарос был пьян, что сыграло на руку.

— Все лежишь? — в комнату вошла как всегда недовольная мать. — Поднимай седло, пора в лазарет. А то еще и Магура погонит.

На ее слова девушка уже не реагировала. Полтора года она трудится не покладая рук, ни разу еще не поленилась, не отказала своей наставнице, но мать все равно недовольна. А причина ее недовольства в одном — дочь получилась негодная, никому не нужная. Узнай она о случившемся, наверно первая побежит по улицам города с криками, что ее непутевая дочь гулящее отродье. Как долго теперь будет заживать? И захочет ли Тарос еще раз с ней провести ночь? На трезвую голову. Но как бы ни было, если забеременеет от хавата, будет причина наконец-то уйти из города. Говорят, в Аранхарме не отказывают в пристанище, туда и отправится.

В лазарет пришла и сразу отправилась смотреть рожениц. Одну проверила, вторую, потом побежала опять за водой, а как вернулась, одна из людей вздумала рожать. Ранета и не заметила, как вечер наступил.

— Идем, — поманила ее за собой Магура, — ужинать будем.

А когда девушка садилась за стол, то невольно ойкнула, скривилась.

— Ты чего это? — уставилась на нее старуха. — Не на гвоздь ли села?

— Нет, просто чуть мимо стула не угодила.

— Да? — усмехнулась, — а мне все ж сдается, ты на гвоздь села. Вопрос только, на чей.

— Нет! — замотала головой. — Вы ошибаетесь.

— Девочка, я уже давно не ошибаюсь. Думаешь, не заметила твоей походки сегодня? Но ты не бойся, рассказывать никому не пойду. Кто хоть такой?

— Да так, есть один.

— А-а-а-а, ночной муж, значит. Под луной сошлись, поутру разошлись. Сильно болит?

— Сильно, он большой очень.

— Может, посмотреть тебя?

— Нет, все нормально, заживет.

— Главное, пока не зажило, с оруком не ложись. И смотри, а то наспите там наследника, а воспитывать окажется некому.

— Я и сама воспитаю.

— Ишь, какая смелая. Не так-то и просто растить детеныша одной. Мать-то знает?

— Не знает и знать ей не нужно, — взяла из тарелки кусок буженины, — если понесу, здесь не останусь. Мне позора хватило. Пока бэр Фаргара с женой чествовали, на меня пальцем показывали, а за спиной называли качайкой[1].

— Знаю, знаю.

Время тянулось медленно, Ранета трудилась в лазарете, Тарос на каменоломне, правда, настойку больше не пил, все надеялся встретить оручек по возвращении домой, только вот она не приходила. Значит, не понравилось.

С той ночи прошла неделя, и наконец-то зной уступил место дождям и прохладе. Сегодня пришлось возвращаться в ливень, но так даже лучше, мыться не надо, пришел, пожрал и в койку. А когда поравнялся с соседским забором, заметил силуэт недалеко от своего гулума. Тогда сердце екнуло, неужели она? И правда, в тени его дожидалась оручек.

— Здравствуй, — прикрыла лицо от дождя, который уже насквозь промочил.

— Ко мне пришла?

На что она, молча, кивнула. А Таросу большего не понадобилось, он обхватил ее за талию, так и занес в гулум.

— Замерзла? — ощутил дрожь стройного тела.

— Есть немного.

— Габан, — и по-хозяйски стянул с нее мокрую одежду, после накрыл одеялом, усадил на кровать.

Следующие несколько минут Ранета наблюдала за тем, как Тарос растапливал пещь. И до того ей нравилось смотреть на орука. Все-таки работа на каменоломне не сломала его, как был воином, так и остался, ибо в каждом движении была плавность, уверенность, степенность. Тарос в свою очередь испытал некоторое облегчение. Да и, честно говоря, женского тепла хотелось.

— Ела? — поставил чайник на раскаленный чугунный блин. — У меня, правда, с провизией не очень. Хлеб есть и несколько корнеплодов где-то завалялось.

— На рынок не ходишь?

— Нет. У фермеров беру по дороге обратно.

— Тарос, мне сейчас другого хочется, — и убрала с себя одеяло.

А уж как ему сейчас хотелось. Тарос без лишних слов стащил с себя одежду. Через секунду Ранета уже стояла на четвереньках, тогда как орк яростно брал ее сзади. Но под конец все-таки замедлился, самке тоже должно быть хорошо, иначе больше не придет. Одной рукой он взял ее за волосы, потянул на себя, заставив запрокинуть голову, второй принялся ласкать девчонку между ног. От такой ласки его наложницы всегда испытывали удовольствие. Вот и Ранета… Поначалу сжималась, но уже скоро начала покачивать бедрами в такт его движениям, а после застонала. И когда Тарос ощутил ритмичные сокращения ее тесного тела, тогда и сам сдался.

— Ты точно не понесешь? — вышел из неё.

— Точно, — пролепетала с придыханьем.

— Может, в помывочную сходишь?

— Может, и схожу, — поднялась, поправила волосы, отчего вплетенные в них бусины застучали друг о друга, — только с тобой. Ты здесь хозяин, — улыбнулась, на щеках меж тем краснел румянец, глаза игриво блестели, — покажи гостье, что к чему.

В помывочной Тарос не сдержался и взял самку второй раз, откуда они вернулись совершенно вымотанные, но у Ранеты хватило сил, чтобы приготовить те самые несколько корнеплодов.

— Спасибо, — орк сел за стол.

— На здоровье, — и принялась одеваться.

— Когда придешь? — а как хотелось, чтобы села с ним за стол, разделила ужин.

— Завтра или послезавтра, как получится. Приходится выгадывать удобные дни и, — усмехнулась, — ночи.

С этих пор Ранета так и приходила к нему. Чем чаще лили дожди, тем чаще Тарос встречал девушку у своего гулума. Не думать о ней уже не получалось, даже во снах ее видел. А чтобы не разочаровать оручек, начал покупать на рынке побольше разнообразной провизии, гулум привел в порядок. Все-таки после страсти Ранета всегда готовила ужин и даже оставаться начала, чтобы отужинать вместе. Однако спустя полтора месяца ночных свиданий все прекратилось. В назначенный день Ранета не пришла и на следующий тоже. Тарос извелся весь, поначалу испугался, вдруг случилось что, потому отправился на разведку, и надо же, нашел Ранету живую и здоровую. Она по-прежнему трудилась в лазарете, после шла или домой, или на рынок, но только не к нему. Спустя несколько дней такой слежки, орк решил выяснить, в чем дело. Девушку подкараулил вечером у лазарета.

— Ну, здравствуй, — взял ее за руку и отволок за угол.

— Тарос, ты что? — зашептала. — Пусти. Нас не должны видеть.

— Почему приходить перестала? Что случилось? — навис над ней. — Я тебя обидел чем?

— Не обидел, — мотнула головой. — Просто, нельзя нам больше. Последний раз меня чуть мать не поймала. Кое-как выкрутилась. Ты не хуже меня знаешь, что будет, если наша связь вскроется. Для катаганов ты нечестивый чужак, предатель своего клана, осужденный на тяжелые работы. А я… — и замолчала, ибо дело-то было вовсе не в этом. Добилась она, чего хотела, и пока не вскрылось все, надо было уходить, — я нарушила когум. Легла в постель без свадьбы.

— А для тебя я кто? Чужак? Предатель?

— Не трави душу, — посмотрела на него глазами полными слез. — Не чужак и не предатель.

— И что дальше? Будешь делать вид, что знать меня не знаешь?

— Прости, — обняла его, уткнулась лицом в грудь.

— Ранета, — но она замотала головой.

— Ничего не говори, не надо. Так уж получилось, мы оба нуждались в тепле и ласке.

— Это ты помолчи, — прижал ее к себе, втянул носом запах волос, который уже стал родным, — и послушай меня. Я много ошибок совершил, много кого потерял, но тебя терять не хочу. Боишься злых языков? Что ж, это поправимо. Идем, — потянул ее за собой.

— Куда?

— Увидишь. Тут недалеко.

А привел он ее к дому вожака. Фаргар ждать не заставил, и был искренне удивлен, увидев их вдвоем.

— Ранета? — уставился на нее с изломом в брови.

— Доброго вечера, бэр Фаргар, — сразу опустила голову.

— В чем дело? — перевел взгляд на Тароса.

— Бэр Фаргар, я тружусь исправно и участь свою принял давно. Потому прошу, разреши жениться.

На эти слова Ранета так и открыла рот, да сказать ничего не получилось.

— Жениться?

— Да. И я прошу разрешения на тайный обряд. Мы с Ранетой давно вместе, к тому же я тут чужой и чествовать нас на дне выбора не будут.

— А ты согласна стать его женой? — все еще удивленный вожак обратился к ней.

— Согласна, — посмотрела Фаргару в глаза, — я люблю его, и у нас скоро родится ребенок.

Вот на это уже Тарос потерял дар речи. Он просто стоял и пытался поверить в сказанное.

— Даже так, — нахмурился вожак, — ты всегда была отчаянной, Ранета. Габан. Женитесь. Хоть сейчас, — и обратился к Таросу. — Шигатану скажи, что я дал добро на тайный союз. А после приходи, потолкуем за будущее твое, или вернее сказать, ваше.

И только за вожаком закрылась дверь, как Тарос развел руки в стороны:

— Ребенок? Ты же говорила, что настой пьешь?

— Говорила, — а щеки вспыхнули от стыда, — родить я хочу, хочу дитя своё на руки взять. Тебе этого, может, и не понять. Найти мужа уже отчаялась, так хоть… — и слезы потекли ручьем. — Не хочешь, не женись. Я не просила и не прошу. А чтобы избежать позора, уйду из Гальзара.

Вдруг он прислонился своим лбом к её:

— Я своего наследника сам воспитывать буду. Поняла? — а получив кивок в ответ, продолжил, — Пойдем к шаману.

Шигатан уже спать собирался, как к нему пожаловали нежданные гости. Старик всмотрелся в лица, но в силу возраста ни одну, ни другого не признал.

— Чего вам надо? Разводиться пришли? Так знайте, я такими делами срамными перед сном не занимаюсь. Идите домой, сроку вам даю месяц, потом возвращайтесь, а лучше не возвращайтесь.

— Мы наоборот, — заговорил Тарос, — пожениться пришли. Дело вовсе не срамное, перед сном самое то. Бэр Фаргар нам разрешил совершить тайный обряд.

— Тайный? — расплылся улыбкой. — Вот ведь блудники какие, а. Габан. Коль сам вожак прислал…

Шигатан поджег обрядовую ветвь, быстро окурил пару, затем обратился на древнем языке к предкам, а как хотел сказать последнее слово, Тарос достал из-за пояса кинжал и положил перед шаманом на стол.

— Это что такое?

— Эвар бэкда.

— А-а-а-а, — протянул старик, — так, ты хават что ли?

— Да, хават.

— Понаразвелось вас тут. Ты-то согласна на это варварство? — покосился на перепуганную Ранету.

— Д-да, — кивнула, явно не понимая, что будет дальше.

— Тогда давай руку.

Ранета протянула руку, и шаман ловко рассек ее ладонь, отчего бедняжка пискнула, затем Шигатан проделал то же самое с рукой Тароса.

— Меняйтесь кровью, дикари.

И Тарос накрыл своей ладонью ее, из-за чего рану еще сильнее защипало.

— Перед своими предками я клянусь, что буду оберегать и заботиться о тебе до конца своих дней и после.

— И я клянусь, — вконец растерялась.

— А теперь назовитесь, запишу ваши имена в книгу, — продолжил сонный шаман.

— Тарос и Ранета, — произнес орк.

— Тарос хават, а ты у нас чьих кровей будешь? — приготовился записывать.

— Я из катаганов.

— И Ранета из катаганов, — корявым почерком вывел на папирусе. — Все, вы теперь муж и жена. Ступайте и плодитесь всем на радость. Ступайте, ступайте, — указал им на дверь.

Уже на улице Ранета не вытерпела, разрыдалась. Не верилось ей в случившееся, никак не верилось.

— Почему плачешь? — подтянул к себе отныне жену. — Неужели против воли замуж пошла?

— Боюсь, что ко мне ничего не испытываешь. Мы ведь и встречались только для удовольствия.

— Я люблю тебя, Ранета, — коснулся ее подбородка, — думаешь, все то время, что ты приходила, я использовал тебя? Я любил тебя, бестолочь. Не думал, что полюблю, но полюбил. Каждую ночь ждал тебя, и боялся, что не дождусь. А когда не дождался, захотелось сдохнуть.

— И мы теперь можем не прятаться, — наконец-то улыбнулась.

— Мы теперь семья.

Мать Ранеты была в шоке, когда увидела на пороге дочь вместе с незнакомым ей оруком, который еще и мужем представился. Орчанка попыталась было нагнать страху на дочь за то, что та все сделала не по когуму, но одного взгляда Тароса хватило, чтобы женщина смолкла и пока Ранета собирала вещи в большой мешок, боле ни слова не произнесла.

Этой ночью Ранета перебралась в гулум к мужу. А на следующее утро Тарос явился на разговор к Фаргару. Вожак отменил наказание, ибо орк за все время ни разу не нарушил своего обещания служить новому клану, а в довесок обзавелся семьей, тем самым приняв на себя большую ответственность. И в знак принятия в клан нового собрата, Фаргар передал Таросу небольшой надел земли около пастбища.

Через четыре месяца Тарос с женой вошли в свой новый каменный дом. Спустя еще месяц орк выкупил у здешнего фермера стадо овец. Война его боле не интересовала, как и служба. Да и о какой службе можно было говорить, когда Ранета родила сначала дочь, а через два года еще и близнецов — сыновей.

[1] Ненужной невестой

Конец