Мой Орк. Другая история

Глава 64

И потекло время…

Эйва наконец-то воссоединилась с семьей, матушку чуть удар не хватил, когда она увидела на пороге живую и невредимую дочь, а уж как братья обрадовались, хоть и были еще несмышленышами. Но не только Эйва обрела дом, Фаргар все-таки позволил Радулу остаться, однако предупредил, если еще хоть раз охотник усомнится в своем вожаке, то Гальзар для него закроется навсегда.

Совет старейшин тем же днем выделил орку кусок земли для строительства дома, и закипела работа. Радул с Сакаром таскали кирпичи с Каменного двора, как катаганы назвали здешнюю каменоломню, а Ирхат занималась обустройством их временного жилья — привычного гулума.

— Еще несколько ходок осталось, — Радул опустился на невысокий каменный забор, что тянулся вдоль обрыва — потом пригласим архитектора, он расскажет, что дальше делать.

— Хороший вид открывается отсюда, — Ирхат стояла рядом и смотрела на мерцающее в лучах заходящего солнца озеро, на покачивающиеся на легких волнах лодки с рыбаками внутри.

Земля им досталась недалеко от обрыва, здесь и тише было, и просторнее.

— А главное, колодец рядом, — взял ее за руку, подтянул к себе, — ты рада?

— Да, колодец, это хорошо, — улыбнулась.

— Да я не о колодце сейчас. Ты рада быть со мной?

— Знаешь, мне кажется, я самая счастливая самка на свете, — обняла его за голову.

— А я узнал сегодня, когда состоится ночь Дакены.

— И когда?

— Через три дня.

— Значит, совсем скоро мы станем мужем и женой, — не утерпела, уселась к нему на колени. — Ты ведь будешь ласков со мной в первую ночь? — в этот момент ощутила под собой нечто очень твердое и очень большое.

— Опять испытываешь на прочность? — взял свою самку за косу, потянул назад, чтобы запрокинула голову.

Знала бы она, как тяжело ему дается терпение, как, стиснув зубы, приходится сносить ее близость. Но он так решил! Мать с отцом всегда говорили, если хочешь сделать женщину счастливой, женись на ней по когуму, а как женишься, приведи в дом и сделай там хозяйкой. Что ж, еще немного и все будет именно так. Да и Сакару он должен служить примером.

— Испытываю, — повела пальцами по плечу, потом груди. — И каждый раз остаюсь ни с чем. Твоей силе воли может любой позавидовать. А может, я просто не очень-то тебе и нравлюсь как женщина? — принялась покачивать бедрами, задевая его ширинку. Когда же заглянула Радулу в глаза, то увидела взгляд зверя, готового вот-вот наброситься.

— Ирхат, — прорычал, — я ведь как лучше хочу, а ты…

— Сколько, говоришь, ходок там осталось? Две? — резко вскочила. — Так, до захода разок еще успеете сходить. А я пойду, ужин приготовлю.

И убежала. Вот ведь хитрая лисица, издевается! Ну, ничего, в первую ночь он ей устроит трепку, если доживет до этой самой ночи и не сдохнет от постоянного желания. А Ирхат зашла в гулум, прижалась спиной к столбу. Радул ее хочет! Сильно хочет! Но сейчас вовсе не это заставило сердце колотиться как сумасшедшее, она осознала нечто очень важное — что любит его, любит до дрожи в коленях, до щемящей боли в груди. Ибо от одной только мысли, что Радул может отказаться от нее, хочется реветь раненым зверем.

Вдруг со стороны улицы донеслись звуки шагов, по которым орчанка сразу узнала незваного гостя и поспешила выйти:

— Тебе чего? — посмотрела на брата с опаской. Последнее время если он и приходил, то обязательно что-нибудь требовал или угрожал.

— Просьба есть.

— Опять? Что на этот раз? Учти, пугать меня больше нечем и некем, Мабарата тут нет.

— Не собираюсь я тебя пугать. И к Мабарату не повел бы.

— Так, зачем пришел?

— Всё за тем же. Помоги с ней встретиться. Родня Эйву от себя ни на шаг не отпускает, а Фаргар явно что-то задумал, у ее дома выставил круглосуточную охрану.

— А не думал, что он просто хочет обезопасить девчонку? Эйва и так настрадалась от вас, дайте ей пожить спокойно.

— Я ей не угроза.

— Если по сердцу, брат, то я тебе не верю. И против Фаргара ни за что не пойду. Хочешь видеть её, сам ищи возможность, а меня больше не втягивай.

— Габан, сестра — усмехнулся.

— Не надо, Тарос. Не дави на наши кровные узы, не поможет.

Так ничего и не добившись, Тарос ушел. А вот Ирхат забеспокоилась, знала она своего брата, хорошо знала. Он на грани. Но помогать ему, значит, идти против своей совести, против Радула, против Фаргара.

Тарос меж тем вернулся в гулум предназначенный для гостей. Остаться ему здесь вряд ли позволят. Как бы ни старался, а доверия не вызвал. Выходит, в любой момент на пороге может появиться стража и всё. Об Эйве придется забыть. Зря он решил идти сюда, зря не забрал Эйву, пока были в лесу. Но ничего, пока не выгнали, шанс еще есть. Надо всего-то выгадать момент, больше благородничать он не будет.

Эйва в это время сидела с матушкой за столом, братьев давно как спать уложили, отец отправился на задний двор за дровами, и в доме воцарилась тишина, нарушаемая терском поленьев в печке.

— Родная, почему ты молчишь? — уже который день мать пыталась разговорить дочь, узнать, как она жила, будучи в плену, но та каждый раз уходила от разговора. — Может, осуждения боишься? Так ты знай, мы ни за что не осудим.

— Что было, то было, мам. Зачем это ворошить?

— Да потому что на тебе лица нет. И вожак стражу поставил у ворот, неспроста же это.

— Точно не будете осуждать? — печально улыбнулась.

— Мирида тому свидетельница, — подсела к дочери поближе.

— Ладно. Но прошу, папе ничего не говори. Ему слышать будет тяжелее, чем тебе.

— Хорошо, слово даю, не расскажу.

— Когда меня поймали, то сразу отправили в правительственные чертоги. В гарем к вожаку хаватов.

Услышав это, мать закрыла глаза, а по щекам сейчас же слезы поползли:

— Ты была его наложницей, да?

— Нет. Кархем взял меня в жены.

— Этот изувер и в жены? — распахнула глаза.

На что она кивнула:

— Да. Сказал, что любит, что никогда от себя не отпустит. А я, мам, полюбила в ответ.

— Ах, вот в чем дело. И он тебя не обижал?

— Нет. И как бы я ни уговаривала себя, — не сдержала слез, — не могу выбросить его из сердца. Мне плохо без него. Возможно, я бестолковая самка, которая доверилась чудовищу, но …

— Иди сюда, — скорее обняла ее, — поплачь, моя хорошая, поплачь. Ты такая у меня еще маленькая, немудрено, что влюбилась в этого зверя. Здесь вон, все молодые девчонки заглядываются на орков, они же больше наших мужчин, сильнее, настырнее. Старейшины поговаривают, что лет эдак через семьдесят кровь людей и орков окончательно перемешается.

— Что мне делать, а? С каждым днем становится тяжелее.

— Время, только время тебе поможет. А мы будем рядом, поддержим.

— Спасибо, — крепко-крепко прижалась к матери. — Но я все равно его жду. И буду ждать.