Мой Орк. Другая история

Глава 40

— И что ты делаешь? — достала из сумки два яблока.

— Рыбу на углях готовить буду, что ж еще.

— Так, ее бы выпотрошить для начала. Требуха горечь даст.

— Вот как? — поднял взгляд. — Тогда вперед, — указал на место подле себя.

Она безропотно пересела к нему, после достала из сапога небольшой кинжал, взяла крупную рыбину и вспорола ей брюхо. Скоро на листьях лежали шесть выпотрошенных и почищенных тушек, которые Радул завернул в водоросли, перевязал прочными стеблями. Затем орк выкопал в песке ямку, засыпал на дно раскаленных углей, на них положил рыбу, кою сверху так же щедро присыпал углями, а уж потом засыпал песком.

— Долго ждать?

— Не очень, — вдруг встал и начал раздеваться.

— Ты чего это задумал? — уставилась на него во все глаза.

— Перед сном мыться положено. Или тебе то неведомо? Неужели грязная ложишься? — усмехнулся.

— Ничего не грязная, — незаметно принюхалась к себе. Н-да, ополоснуться не помешало бы. Но не при нем же. Да и вода в реке холодная.

— Ну, смотри, — бросил на песок жилет, отстегнул ножны, а следом принялся за штаны.

Ирхат в свою очередь сидела как завороженная. Никогда она не видела голого орука. А тут, пожалуйста, во всей своей первозданной красе предстал перед ней охотник.

— Нравится? — заметил ее округлившиеся глаза.

— Баскаш! (Блин!) Прости, — сразу опустила взгляд. — Зачем ты это делаешь? Смутить хочешь?

— Хотеть-то хочу, но не смутить, — усмехнулся. — Если надумаешь искупаться, я буду там, — и направился к воде.

И пока он шел, Ирхат не могла оторвать от него взгляда. Красивый ворок! Высокий, здоровенный. Катаганы вообще гиганты против хаватов. Неожиданно внизу живота потяжелело, а кожа испариной покрылась. Может, взять да и попробовать? Все равно она не вернется в Аранхарм, так что, терять-то и нечего. Вдруг Радул будет аккуратным или даже ласковым? Все ж когда он рядом, сердце ёкает. А к своим ощущениям надо прислушиваться, так всегда говорила матушка. Почему мужчины имеют право развлекаться с буштами, тогда как оручек должны сидеть в плену своих желаний?

Согласившись с собой, Ирхат поднялась, быстро сбросила с себя одежду, разве что волосы распустила, чтобы прикрыть наготу. Но идти прямиком к охотнику побоялась, тогда решила устроиться в заводи, где течение было не таким рьяным. Что сказать, трусиха! С другой стороны, Радулу все равно бы с ней не понравилось, ее не учили, как надо вести себя с мужчиной. Матери рассказывают дочерям о постели, когда тем исполняется четырнадцать лет, чтобы были готовы, а ей рассказать мама не успела. Можно было бы пойти к повитухе, но постеснялась. За грустными мыслями даже не ощутила особого холода или просто вода успела прогреться за день.

Как не услышала приближения Радула, а он подплыл со спины.

— Спряталась? — дотронулся до плеча, отчего Ирхат вздрогнула.

— Вовсе нет, — резко развернулась.

— Но все-таки пришла, — сделал шаг вперед.

— Чтобы помыться, — поняла, насколько переоценила себя.

— Ты очень красивая, — и еще шаг, — умная, — встал к Ирхат вплотную, — но боишься мужчин. В чем причина?

— Не знаю, как у вас, у нас женщина не выбирает с кем, ей бы. За нее выбирает семья. Обычно отдают тому, кто больше даров принесет. А я не хочу так.

— Даров, говоришь, — задумался, — у меня не так-то и много скарба, награбленными вещами я не промышляю, но хочется верить, твой брат будет сговорчив.

— Ты это о чем? — вытаращилась на него.

— Когда мы вернемся обратно, я заявлю на тебя права.

— Нет, — замотала головой, — ты не сделаешь этого.

— Отчего же?

— Не посмеешь! Я не добыча, чтобы меня из рук в руки передавать! — попыталась было отплыть, однако орк крепко взял за талию.

— Ты будешь моей женой, Ирхат. Будешь, потому что захочешь, — повел губами по шее.

— Не пойду я за тебя и в Аранхарм не вернусь, — сама того не ведая прижалась к охотнику. — Хочешь зверя внутреннего усмирить, так я согласна, — положила дрожащие руки ему на плечи. — Бери меня.

— Глупая самка, — испытал небывалый прилив желания, все ж ее обнаженное тело касалось кожи, — я люблю тебя.

— Как любишь? — а в груди сдавило, почему-то захотелось разреветься. — Ты меня знать не знаешь.

— Знаю, Ирхат. Ты икаешь каждый раз, когда наедаешься лесных орехов, ты ненавидишь, когда тебе приказывают, любишь ходить босиком по камням, ты вывешиваешь сушиться свою одежду только когда весь лагерь ложится спать.

— Замолчи, — прикрыла ему рот и все-таки не смогла сдержать слез. — Давай без разговоров, здесь, сейчас… прошу тебя.

— Нет, — еще крепче прижал ее к себе. — Я честный катаган. И для начала ты станешь моей женой. А потом мы уйдем из Аранхарма. Вместе.

— Куда уйдем? — чуть не взмолилась.

— Я хочу вернуться к своим.

— К катаганам?

— Да. Я ошибся, когда принял сторону Кархема. Мне не по душе то, что он делает. У катаганов никогда не было ни пленных, ни наложниц, мы не жгли деревни, не убивали и не грабили, не нападали первыми.

— Разве тебя примут обратно?

— Не знаю, но я постараюсь сделать все, чтобы приняли. Докажу свою верность стараниями на благо клана.

— Почему же еще не ушел? Неужели из-за меня?

— Из-за тебя. И да, рыба уже готова.

После ужина Ирхат впервые легла спать с мужчиной. Радул обнял ее и грел собой до самого утра. Ночь эта стала воистину самой прекрасной ночью в ее жизни, ведь рядом был теперь защитник. Орук, который выбрал ее по любви, который не побоялся признаться. А главное, никакие бушты ему не нужны и принадлежать Радул будет ей одной.

Однако проснулись двое от лошадиного топота. Отряд орков возвращался из очередного похода, предводитель которого признал охотника, тогда же остановился, спрыгнул с лошади:

— Радул! — ударил себя кулаком в грудь. — На охоту, смотрю, собрался? — и глянул на Ирхат с легкой ухмылкой.

— Собрался, а вы откуда путь держите?

— Мы из Рохайля с дурными вестями. Люди начали объединяться. Три армии трех городов уже объединились. Так что возвращайтесь-ка вы обратно. Сейчас каждый воин на счету. Надеюсь, — обратился к Ирхат. — Тарос позволил тебе охотиться? Юная незамужняя оручек один на один с оруком не есть хорошо.

— Она моя невеста, — Радул посмотрел на предводителя с явным раздражением.

— Мои поздравления, — и направился к своей лошади. — Как я сказал, поезжайте обратно.

И когда отряд скрылся с глаз, Ирхат опустилась на землю, уставилась на бурлящую реку. На лице любимой оручек Радул прочитал отчаяние, боль, страх.

— Не бойся, — сел рядом. — Все будет хорошо.

— Опять война будет, — покачала головой, — опять кровь.

— Люди слабее нас, Ирхат. Даже объединившись, они все равно будут слабее.

— Не важно. Поляжет много воинов. Войн без жертв не бывает, — вдруг посмотрела охотнику в глаза, — а давай уйдем сейчас?

— Нет, Ирхат. Нам придется вернуться.

— Почему? Ты так и так хотел уйти.

— И хочу. Но в Аранхарме остался сын моего покойного брата, мальчишке пятнадцать. Сейчас в подмастерьях у кузнеца местного. Без него я не уйду.

— Вот как, — закивала, — тогда возвращаемся.

— Не волнуйся, — взял ее за руку, — воевать с людьми я не буду. Мы поженимся, я заберу брата, после сразу покинем город. Верь мне.

— Габан, — припала своим лбом к его.