Мой Орк. Другая история

Глава 41

Ирхат ехала обратно с тяжелым сердцем и дурным предчувствием. Во-первых, ей предстоит встреча с братом, который наверняка будет метать молнии, во-вторых, разговор с вожаком. Как ни крути, а она покинула пост, наплевала на прямой приказ Кархема. Но теперь уж поздно бояться, что будет, то будет.

Несчастная всю дорогу готовилась к самому худшему вплоть до смертной казни, однако, встретив Тароса, удивилась его спокойствию и равнодушию. Брат снисходительно ухмыльнулся, когда двое встретились у её гулума:

— Нагулялась? — принюхался к сестре.

— Я не гуляла, — гордо задрала голову. — Я отправилась на охоту.

— И поймала аж целого предводителя охотников, — еще шире улыбнулся. — Не соскочил, надеюсь?

— Тарос, хватит меня задирать.

— Мы хаваты, Ирхат. Он — катаган. Старейшины могут и не дать разрешения на ваш союз.

— А ты разве знаешь? О нас… — замялась сразу.

— Еще бы. Первым делом Радул примчался ко мне, заявил на тебя права.

— Что же ты ему ответил? — покрылась холодной испариной.

— Что стоять на пути не буду, но и просить за вас перед советом тоже не стану.

- И на том спасибо, — ударила себя кулаком в грудь.

— Ой, не надо, — замотал головой, — не надо, Ирхат. Ты не воин, даже не охотница толком. На поле боя воин думает о бое, охотник на охоте — о звере. А ты не успела уйти, как тут же под орука легла. Ты обычная самка, у которой начался кагичим[1]. Но я не против, а то еще засидишься в девках. Просто знай, ты разочаровала меня. И если этот катаган тебя не сможет взять в жены, пойдешь к Мабарату.

Его слова лезвием прошлись по сердцу, но Тарос и не был особенно-то хорошим братом. Да, тренировал, да, учил. Пока была маленькой, делился добычей и помог построить шатер, так как не хотел делить с ней свой гулум. Пришлось самой учиться вести хозяйство. И это хорошо, даже очень. Именно из-за такого отношения она стала собой, научилась справляться без посторонней помощи, научилась не лить слезы от обиды, а бить, да побольнее.

— Габан, — улыбнулась. — Я знаю, ты в смятении, оттого и ищешь виноватых, оттого и бесишься. Но знай, однажды тебе все-таки захочется услышать доброе слово, жаль, не от кого будет.

— Тебя ждет разговор с вожаком, так что прибереги свои красивые слова для него. Возможно, Кархем еще до совета старейшин наложит запрет на ваш с катаганом союз, — и устремился в сторону чертогов.

А Ирхат поспешила в гулум брата, чтобы забрать лук, подаренный матерью незадолго до её кончины. Таросу он все равно не нужен. Орчанка зашла в шатер, осмотрелась — наложницы навели порядок, но мебель так и осталась поломанной, зато мамин лук, как и прежде, висел на столбе. И только Ирхат хотела снять оружие, как до ушей донесся голос одной из наложниц. Бушта говорила быстро, взволнованно, но тихо.

Когда в разговоре промелькнуло имя наложницы Кархема, орчанка решила не упускать возможности и узнать, о чем именно идет речь.

Девушки меж тем ни на секунду не замолкали.

— Сегодня Тарос снова отведет меня к ней, — произнесла Сашаль.

— Опять? Неужели ему недостаточно нас?

— Ну, всё, — вскочила рыжеволосая Ливая, — конец. Наверняка выменяет ее у вожака, а кого-то из нас отправит на рынок или отдаст своим воинам.

— Да не хочет он эту Альмари, — фыркнула в ответ, — ему от нее другое нужно. Помните ту ночь?

— Ну, — вступила третья.

— Тарос передал девке порошок с ядом и приказал всыпать его в питье или еду другой наложнице вожака.

— Кому? — выпучила глаза Ливая.

— Не знаю. Какой-то Эйве. Так что, не паникуйте, нам ничего не грозит. Главное, язык держите за зубами.

— Но зачем Таросу травить наложницу вожака?

— Чтоб я знала, — пожала плечами, — мне кажется тут что-то сокровенное, что-то личное. Когда хозяин упомянул имя этой женщины, у него аж голос изменился, стал таким страшным, рычащим.

После девушки немного успокоились и заговорили о тканях, которые им подарил Тарос, а Ирхат поторопилась покинуть шатер. Что же получается, брат решил отравить Эйву? Ту, по которой болеет, о которой мечтает? В чем смысл? Девчонка ведь ни в чем не виновата, не она предпочла Таросу Кархема.

— Здравствуй, моя камэо (невеста)! — откуда ни возьмись перед ней возник Радул.

— Здравствуй, — улыбнулась без особой радости.

— Почему в глазах столько печали?

— Да вот с братом повстречалась. Он сказал, старейшины могут не дать согласия на наш союз.

— И плевать, — мотнул головой, — не дадут согласия эти, так дадут другие.

— А если что, всегда можно воспользоваться кинжалом, — пробормотала себе под нос.

— Ты это о чем?

— У нас можно вступить в союз, обменявшись кровью. Обряд считается неполным, но по когуму можно.

— Вот как, не знал. Тогда все еще проще, — взял ее за руку. — Ирхат, — посмотрел на нее как никогда серьезно, — скажи главное, ты хочешь быть моей женой?

— А у реки тебе не требовалось мое согласие. Там ты был уверен, что я стану твоей бекани. Почему обеспокоился сейчас? Засомневался?

— Ни на миг, — подтянул свою оручек поближе.

И тут Ирхат поняла, о чем он хочет, но не решается спросить. Радул боится, что она сбежит, как только они покинут Аранхарм.

— Я тебя почти не знаю, — а руку его сжала, — что правда, то правда. Но я хочу узнать тебя, хочу стать твоей женщиной, хочу знать, что у меня есть защитник — настоящий, ласковый и преданный орук. И даю слово, что буду этому оруку верной спутницей.

— Моя самка, — дотронулся своим лбом до её.

— Ты нашел племянника?

— Нашел. Он сидит у меня в гулуме, ждет.

— Габан.

Ирхат пошла за охотником, однако услышанное в шатре брата не давало покоя. По-хорошему, надо бы выбросить все из головы. Пусть оруки делят бушту, хотят травят, хотят любят, но… нельзя так. Нельзя! Эйва не заслужила. Вдруг ее как осенило. Катаганы! Конечно! Они давно как делят землю с людьми — с коренными жителями Аранхарма.

У шатра Радула Ирхат резко остановилась.

— Послушай, — посмотрела на орка таким взглядом, что у того все нутро сжалось, — раз уж мы решили уходить, то давай еще кое-кого захватим с собой.

— Это кого?

— Идем, я все расскажу.

И двое зашли в гулум.

[1] Чесотка в промежности.