Меж двух огней

Глава 14 «Исключительный случай»

Из ворот постоялого двора вышли шесть человек. Я, Вернон, Освальд и ещё трое бойцов под командованием новоиспечённого десятника. Первое время шли молча. Солдаты просто крутили головами по сторонам, высматривая потенциальную угрозу. Вернон молчал, думая о чём-то своём. А я прокручивал в голове слухи, которые передала мне трактирщица.

Похоже епископ решил всерьёз побороться за власть. Подчинив себе целых две фактории, да ещё и заимев великий дом в качестве союзников и фактических вассалов, он превращался в довольно серьёзную силу, которая может диктовать свои условия не только остальному ордену, но и всему северу Эйденвальда. Если он, конечно, на этом остановится, а не двинет свою армию на столицу. Может быть именно её я видел в том сне?

Так или иначе, вырваться из его хватки становилось всё более и более трудоёмкой задачей. Имея в своём подчинении два крупных города и пару тысяч солдат, он мог начать распространять своё влияние и на соседние области, переводя всё больше и больше земель под протекторат церкви. А так же рассылать шпионов, проповедников и небольшие боевые отряды под видом миссионеров в регионы, лежащие за пределами его влияния. Пока что лежащие. Корона вряд-ли сможет ему помешать, а маркграфы и герцоги разобщены и измотаны войной, которая к тому-же отняла у них существенную часть народного доверия. Более того, на фоне голода, нищеты, разрухи и хаоса, царящего на севере, речи фанатиков, мол «Перед божьим законом все равны, не важно, безродный ты кмет или высокородный дворянин», могут быть восприняты людьми слишком буквально. Особенно, если в нужный момент подослать к оголодавшей и разозлённой толпе черни обученного провокатора. Значит стоит ожидать крестьянских восстаний в остальных факториях. Не думаю, что епископ упустит возможность разыграть и эту карту из своего рукава, дабы ещё немного увеличить своё влияние.

Получается, путь на север для нас закрыт. На западе море, которое, по рассказам Родрика, ещё никому пересечь не удалось. Остаются восток и юг. Восточный торговый путь ведёт в земли небольшого королевства «Истумбрия», за границами которого начинаются едва освоенные земли, поделённые на множество мелких варварских княжеств, которые так и не вошли в эпоху развитого феодализма. Управляли ими князьки, или как они сами себя называли — конунги, опиравшиеся на небольшие дружины. Идеальное место, чтобы потеряться, но по большому счёту ловить нам там было совершенно нечего. Чтобы стать ещё одним таким «князьком» у меня не хватит ни людей, ни умения, да и слишком уж отдаляться от какой-никакой а всё-же цивилизации совсем не хотелось.

Оставался лишь один путь. Дорога на юг. Конечно, там были свои проблемы с султанатом, зато не было ни ордена, да и земли почти не пострадали от недавней войны. Не самое плохое место, чтобы осесть на какое-то время и переждать надвигающуюся на королевство бурю. Тем более, что Байрон сам из тех мест, и может стать не только отличным проводником, но и тем, кто представит нас к местному двору.

На площади трёх божеств вновь толпился народ. К полевой кухне ордена опять выстроилась внушительная очередь голодающих горожан. Конец её терялся в одном из многочисленных проулков, ведущих к набережной. Храмовников, охранявших котёл и небольшой помост на этот раз было вдвое больше чем обычно. Почти два десятка человек. Кроме того, на другом конце площади тоже виднелись их белые сюрко. Должно быть орден решил усилить охрану оживлённых городских районов после недавнего нападения.

Кричали торговцы, расхваливая свой товар. Весело вереща носилась стайка детишек, гоняя перед собой колесо из длинного ивового прута. Они то и дело бросались под ноги лоточникам. Получали от них пинки и порцию ругани и неслись дальше, между горожан неспешно прогуливавшихся вдоль торговых рядов.

Дитриха нигде не было видно. Должно быть сегодня за кухню отвечал кто-то другой, а сам рыцарь отправился с докладом к высокому начальству ордена. Вряд-ли они его послушают. Слишком уж часто маги начали устраивать провокации и терракты, заметно пошатнув порядок в городе, установленный храмовниками.

Я на мгновение прикрыл глаза. Просто моргнул, чтобы смахнуть мусорину, попавшую в них. Открыл и… Замер, как вкопанный.

Мир изменился. Больше не кричали торговцы. Не бегали дети. Голодающие не протягивали миски к котлу полевой кухни. Вся площадь была завалена трупами. Люди лежали вповалку, друг на дружке. Перемазанные в крови, изувеченные, с оторванными конечностями и выпавшими внутренностями. Они лежали и смотрели на меня холодными, отстранёнными, но в то же время — осуждающими взглядами, в которых отчётливо читался немой вопрос. «Почему? Почему ты нас не спас? Почему не смог предвидеть? Предотвратить?»

Посреди площади, у статуи воина стояла худощавая колдунья. Стояла и хрипло смеялась, надувая губами алые пузыри. Кашляла, захлёбывалась, корчилась в предсмертных судорогах. Из её перерезанной шеи толчами выплёскивалась чёрная кровь, падавшая прямо на оторванную голову ребёнка, лежавшую у её ног.

«Это вам за моего мужа, ублюдки!» — хриплый, булькающий крик больно резанул по ушам. Я на мгновение зажмурился и…

Крик прекратился. Сменился на привычный гул торговой площади. Зазывания торговцев. Визги расшалившихся детей. Ругань кметов не поделивших место в очереди.

На плечо легла чья-то рука. До боли знакомый голос произнёс.

— Командир, ты в порядке?

Я открыл глаза. Увидел растерянный взгляд десятника. Кивнул и с трудом выдавил из себя.

— Да. Порядок. Просто голова слегка закружилась.

— Может это… помочь чем? — поинтересовался боец.

— Не, всё в порядке. Идём дальше, — беззаботно махнул рукой я и потопал вслед за Верноном.

Твою мать. Совсем что-то крышу рвёт в последнее время. То на людей бросаюсь, то вижу… всякое. Нет, с этим определённо надо что-то делать. Не ровен час убью кого-нибудь ненароком. Да вот только где в этом сраном средневековье найти талантливого мозгоправа, который мог бы мне черепушку подрихтовать. Тогда ведь вообще такой профессии не было. Ладно, чёрт с ним. Придумаем, что нибудь. А может и Вернон подскажет. Он же у нас специалист по демонам.

Площадь осталась позади. Мы вновь углубились в лабиринт узких городских улочек, ведущих к северным воротам. Народу вокруг заметно поубавилось. Наверное потому, Вернон и решил начать разговор именно сейчас.

— Так что ты хотел спросить? — покосился на меня парень, чуть сбавляя шаг, чтобы аккуратно переступить через лужу с нечистотами.

— Начнём с самого главного, — бросил я, осторожно обходя помои. Ботинки конечно и так уже были грязными, но пачкать их в чьих-то обмылках всё равно не хотелось, — Что я такое?

Лекарь смерил меня долгим, изучающим взглядом. Помолчал с минуту. И наконец, покосившись на сопровождавших нас солдат, спросил:

— Ты точно хочешь обсуждать это при них?

Я тоже посмотрел на солдат. Несколько секунд колебался, прикидывая, стоит ли. Потом мысленно махнул на всё рукой и сказал.

— Это мои люди. Мы с ними прошли уже огонь и воду. Были как со щитом, так и на щите. Если я кому могу и доверять, то только им. Кроме того, они тоже имеют право знать, за кем или чем они следуют.

— Если это какая-то страшная тайна, командир, мы можем отстать от вас шагов на десять, — бросил Освальд, — В конце-концов каждый имеет право на свои секреты. Да и меньше знаешь — крепче спишь.

— Нет необходимости, — покачал головой я, — Шило в мешке не утаишь. И будет лучше, если вы всё узнаете из первых уст, чем потом от кого-то другого. Правда устами этими будет Вернон. Потому, как, я сам нихрена не знаю кто я, или что я такое.

— Ну, раз ты настаиваешь, — пожал плечами лекарь ещё раз покосившись на сопровождавший нас эскорт, — Если говорить коротко, то ты демон. Или инфернал, выражаясь более научным языком.

Шедший позади нас Освальд поперхнулся словами и шумно закашлялся. Похоже, такого ответа он не ожидал.

— Это мне уже говорили, — покачал головой я, покосившись на наш конвой. Десятник и ещё один солдат имени которого я не помнил, судя по выражениям их лиц, охренели от услышанного. Двое других вертели головами по сторонам и, казалось бы, плевать с высокой колокольни хотели на наши откровения, — Но что это значит?

— Если совсем коротко, то ты существо не из этого мира. Но это ты знаешь и без меня, — пожал плечами лекарь, — Такие существа, как ты или Айлин вообще-то обычно обитают вне нашего пространства и времени, в виде бесформенных и едва ли осознающих себя сущностей. Однако, когда в завесе нашего мира обнаруживается прореха, они устремляются в неё, пытаясь зацепиться здесь хоть за что-нибудь. Некоторым это не удаётся. Такие существа превращаются в поветрия, фантомов, теней, кукловодой ну и прочие виды бесплотной нечисти. Те же, кому посчастливится, занимают тела, которые только что покинула чья-то душа. Вы с Айлин именно такой случай.

Я снова посмотрел на сопровождавших нас солдат. Те слушали открыв рот. Только теперь уже все четверо.

— Погоди, — бросил тот, что шёл рядом с Освальдом. Кажется его звали Годфри, или что-то вроде того. Обычный мужик среднего роста, с кустистой чёрной бородой, загорелым, обветренным лицом, колючим взглядом и задиристым характером, — То есть ты хочешь сказать, что наш командир не просто колдун, а тварь из иного мира?

— Из иных миров, — поправил его лекарь, — Маги Остфолльского круга, в котором я когда-то учился, считали, что таких миров, как наш великое множество. Некоторые из них отличаются от нашего лишь крохотными деталями. В каких-то история пошла по совершенно иному пути. Другие же и вовсе были созданы богами по совершенно иным лекалам.

— Так, погоди… — перебил его Освальд, — Так ты что, тоже колдун?

— Ну, после того, как наш общий знакомый об этом догадался, уже нет смысла скрывать истину, — пожал плечами Вернон, — Но колдун специфический. Скорее учёный, который не брезгует применять магию ради своих исследований. Впрочем, я предлагаю пока эту тему, дабы не терять нить разговора.

— Учёный, писарь, колдун, — проворчал Годфри, — Как по мне, так это всё вообще одна херня. Умники. Которые всё умничают, умничают, пытаясь сделать наш мир лучше, да вот что-то выходит всё время одно говно.

— Еслиб не это говно, ты бы до сих пор сбивал необтёсанной палкой кокосы с пальм и ел гусениц, — поморщился Вернон, — Конечно, скудному уму который даже умение писать считает чем-то сверхъестественным, трудно осознать весь масштаб той роли, которую сыграл научно-магический прогресс в становлении существующего миропорядка, однако это отнюдь не значит, что ты имеешь хотя-бы толику права сравнивать его с испражнениями.

Годфри хотел было открыть рот, дабы высказать всё, что он думает по этому поводу, но я его опередил.

— Не у всех есть возможность получить достойное образование, — осуждающе посмотрел я на Вернона, — Не стоит осуждать их за это. Да и агрессия — лишь следствие невежества. Уж тебе ли, лекарю, не знать, что лечить нужно первопричину болезни, а не её симптомы.

— Извини, погорячился, — покачал головой Вернон, — Просто порой больно уж раздражает это самое невежество, которым ещё и кичатся.

Мы вышли на небольшой перекрёсток, три улочки которого уходили в трущёбы и квартал мастеровых. Северная, пошире, вела к главному проспекту, соединявшему центральную часть города с золотыми воротами. По ней мы и отправились дальше, огибая лужи из нечистот и попадавшихся нам по пути одиноких прохожих.

— Насчёт демонов, — нарушил молчание Освальд, — Вернон, ты умный человек и я безмерно уважаю твои знания, но ты меня, конечно извини, в такую брехню поверить трудно. Когда речь заходит о демонах, обычно представляют уродливых, краснокожих тварей вылезающих из разверзшейся тверди. И нужно этим тварям лишь одно — убивать. Я, быть может, не настолько просвещён и образован, как ты, но всё-же тятька меня при помощи розги да крепкого словца буковам обучил. И мне как-то раз попадалась в руки монография, «бичом чародеев» называющаяся или «молотом ведьм» в иной трактовке поименуемой. Так вот, там ясно сказано, мол демон, иными инферналом или инкубом зовущийся, движим лишь жаждой крови, ибо приглушить его вечную жажду способна только она.

— Ты забыл, кто писал эту книгу, — сплюнул лекарь, — Автор ничего не знал ни о демонах, ни о магии, ни об обустройстве нашего мира. Джером Де Баот считал, что земля плоская, а её края растворяются в бесконечной пустоте пространства и времени. Неудивительно, что такой человек воспринял те крупицы знаний, до которых не успели добраться факелы ревнителей веры, буквально. Грустная правда же состоит в том, что демон внешне не отличается от обычного человека. Однако внутренне он действительно крайне уродлив.

— И снова мимо, — покачал головой Освальд, — В этом плане Генри тоже обычный человек. Он так же как и все мы жрёт, гадит, любится с этой своей ведьмой. Ты вообще хоть раз видел, чтоб демоны любились? Да и про Айлин я тоже ничего дурного сказать не могу. Девица взбалмошная, конечно, но таких вона пруд пруди.

— И не говори, — поддакнул Годфри, — Бывают ещё и похлеще. Куда как похлеще. Так что, их тоже надо в непонятные уродины записать? Как по мне, так это просто дуры, да и всё. И вся их «демонистость», лечится хорошим мужем, который значица с розгами да ремнём обращаться умеет.

— Ты не понял, — покачал головой Вернон, — Когда я говорил, что демоны внутренне уродливы, я отнюдь не имел ввиду, что строение их тела чем-то отличается от нашего. Своенравный характер тут тоже ни причём. Я говорю о полном отсутствии эмпатии к обитателям этого мира. Демоны не считают нашу жизнь чем-то ценным. В лучшем случае, они относятся к людям, как к инструменту. В худшем — как к помехе на пути. Но за каждым из них так или иначе тянется след из трупов.

— Такое можно сказать почти про любого человека наделённого властью, — возразил Освальд, — Но даже тут с Генри вышла осечка. Он в этом отношении человек. И сворм меня задери, хороший человек. Командир, не сочти за лесть, но раз уж речь зашла об этом… Вернон, разве тот, кто плевать хотел на наши жизни, стал бы рисковать собой там, на перевале? Даже больше. Жертвовать. Ты сам сказал, что из иномирья он скорее всего не вернётся. Или девка его, там же. Она ведь чуть не умерла, спасая нас от призрачных тварей. Потом в Вестгарде он принял пьянчугу в отряд, дав ему шанс на новую жизнь. В приречье не дал изнасиловать местную девку, рискуя своим положением. А после они с Айлин вообще подставили свои шкуры, только заради того, чтоб кметы значица друг дружку не перерезали. Очень по демонски, да. Я не говорю уже о совсем недавней оказии. Когда, ты, командир, дал денег вдове.

— И совершенно зря дал, — проворчал Годфри, — Это были наши деньги. Мы все заради них рисковали своими жизнями. Лили пот и кровь, значица. А он их отдал какой-то бабе.

— Так, а ну тихо, — скомандовал я, — За ваши пот и кровь вам ежедневно выплачивается жалование. А так же кормёжка и девки. Уж не вам жаловаться.

— Именно об этом я и говорю, — Освальд толкнул локтем в бок бойца, — Генри будет почеловечнее многих людей. Да и Айлин тоже. Уж тебе ли не помнить, как она тебя значица латала после битвы при Вестгарде. Сам же знаешь, насколько ей это тяжело даётся. Но девка всё равно, не жалея себя, твою шкуру спасала. Что ты на это скажешь?

Годфри промолчал. Тем временем мы вышли на центральный проспект. Людей тут было намного больше, чем в проулках. В сторону ворот вышагивал патруль из четырех стражников. Неторопливо прогуливались несколько богато разодетых девиц, ведя меж собой тихую, размеренную беседу. Спешили куда-то мастеровые в заляпанных кожанных передниках. Да меняла, сидевший за небольшим столиком неподалёку тихо ругался с каким-то важным с виду купцом.

— Вы не дали мне закончить, — тихо сказал Вернон, когда проходивший мимо патруль стражи скрылся в одном из проулков, — Конечно Освальд заметил всё верно. Однако я и не сказал, что Генри обычный… кхм… Ну вы поняли кто. По правде сказать, мне, за всю мою долгую жизнь встречалось не так уж много, таких созданий, — лекарь на мгновение замялся. Посмотрел на меня долгим, изучающим взглядом, — Однако я с полной уверенностью могу сказать, что Генри и Айлин для данной породы существ — совершенно нетипичный случай. Даже сказал бы — исключительный случай.