Красное бедствие

Глава 3

Сокол расправил крылья, в последний раз сжал его запястье когтями и взмыл в воздух. Вскоре он превратился в едва различимую точку на фоне темного неба. Ни одна из эмпуссий не полетела следом за ним и это подарило Савьеру надежду.

Выбравшись из колючего куста, он торопливо заковылял к возвышающемуся на холме угрюмому замку, который и в прежние времена вызывал страх у каждого, кто решал посетить его, а теперь и вовсе выглядел как неприступная крепость, окруженная крылатыми порождениями Фаты.

Несколько эмпуссий сидели на высоких стенах и напоминали каменные изваяния с той лишь разницей, что горгульи, неподвижно замершие на крыше, не способны растерзать человека, а эти твари только этого и хотели. Они были будто сотканы из ненависти и злобы, в их больших головах не было места жалости и состраданию.

Протиснувшись сквозь щель в стене, Савьер оказался на территории Дома-Над-Водой. Он поправил рубашку, пригладил волосы и одернул рукав, чтобы скрыть кровавые отметины, оставленные на бледной коже когтями сокола. Если кто-то узнает, чем он занимается, его бросят эмпуссиям и его проклятая жизнь наконец оборвется. Иногда он мечтает об этом – когда ногу сводит особенно болезненная судорога.

Опираясь на трость, он вышел на засыпанную мелкими камнями дорогу, ведущую к замку, и попытался придать себе беззаботный вид. Просто калека, решивший прогуляться, чтобы усилить свою агонию - что здесь такого? Не лежать же ему в темной комнате, похожей на склеп? Хотя, сейчас на склеп похож весь его дом.

Свечи, проклятые свечи повсюду, полумрак в комнатах, холод, жрицы из дома Убывающих Лун похожие на тени – они сновали туда-сюда, порой просто появляясь из воздуха. Их холодные белые глаза, нечеловечески красивые, заостренные лица – за прошедшие полгода Савьер так и не привык к ним. Некоторые из жриц были похожи на мумий, на иссохшее подобие эльфа из лунного народа, проведшего последнюю сотню лет под землей без пищи и воды. В их ломких пальцах находилась судьба Пятнадцати Свободных земель, и они не спешили делиться своими планами ни с кем, кроме брата.

Едва вспомнив о Лаверне, Савьер почувствовал боль, жидким пламенем растекающуюся по ноге. Властолюбивый идиот, пожелавший получить власть над Большими Домами, будь он проклят.

Над ним промелькнула тень, на мгновение заслонившая бледно-желтое подобие солнца. Савьер даже головы не поднял, чтобы не видеть уродливую морду эмпуссии. Эти твари теперь повсюду – они охраняют Дом-Над-Водой днем и ночью, ходят по коридорам, пугая слуг, ревут, как дикие звери, учуяв кровь. Вид их покрытых шерстью тел вызывает тошноту, к которой Савьер уже привык. Он вообще очень терпеливый, когда речь заходит об отвращении, себя же он, в конце концов, как-то переносит.

– Я повсюду вас искала!

Запыхавшаяся Зоуи остановилась рядом и согнулась, уперев руки в бедра. Она присягнула Лаверну, как и большая часть слуг. Савьер и сам склонился перед братом, морщась от ужасной боли в искалеченной ноге. Был ли у них выбор? Едва ли. Смерть или повиновение – вот и все, что Лаверн предложил им.

– Император желает вас видеть.

Император.

Савьер стиснул зубы и прибавил шагу, насколько смог себе позволить, чтобы позорно не свалиться на землю и не завопить. Зоуи пристроилась рядом и даже открыла рот, чтобы предложить свою помощь, но он резко сказал:

– Я сам.

Девушка покорно опустила взгляд и подобрала подол платья, чтобы не запачкать его.

Каждый день Лаверн вызывал его к себе. И каждый день Савьер поднимался в его башню, минуя сто сорок шесть ступеней. Несколько раз он плакал у двери кабинета, прежде чем войти.

На обратном пути он позволял себе стонать сквозь сжатые зубы и что-то подсказывает ему, что именно этого Лаверн и добивался. Кто знает, может он прижимался ухом к двери и слушал, как брат стонет и охает, пытаясь заставить себя подняться по трижды проклятой лестнице.

– Вас проводить? – робко спросила Зоуи, когда они вошли в замок.

– Я справлюсь.

Не хватало еще разрыдаться у неё на глазах.

Савьер нарочито медленно поднялся на второй этаж, прошел по широкому коридору, застеленному красным ковром, и открыл дверь, ведущую в башню.

– Ну, вот и я, – пробормотал он, с усилием поднимая ногу и забрасывая её на первую ступень.

Вскоре ему пришлось остановиться, чтобы перевести дух. Рубашка промокла и прилипла к спине, пот крупными каплями стекал по лбу и падал на щеки. Что ж, двадцать ступеней позади. Осталось всего ничего.

В прошлый раз Лаверн приказал ему явиться, чтобы узнать, как прошел день у его “любимого брата”. Разговор занял пару минут. За день до этого он предложил ему выпить чаю, но, когда Савьер добрался до кабинета, передумал. Изощренная пытка, в изобретательности Лаверну не откажешь.

Почему он не может просто лечь на живот и ползти? В конце концов, падать ниже уже некуда.

Увидев впереди дверь, Савьер сжал зубы и поднялся еще на несколько ступеней. Хорошо. Осталось немного, всего шесть раз перебросить ногу вперед, подтянуться, опираясь на трость, и попытаться не убить себя в приступе отчаяния.

Он ввалился в кабинет не позаботившись о том, как выглядит. Сил не осталось ни на что, даже стоять было чертовски больно, но он все же сохранил равновесие и даже выпрямился, борясь с желанием схватиться за пылающее бедро.

– Ты звал меня?

Губы Лаверна растянулись в хищном оскале. Он медленно поднялся из-за стола, потянулся, откинул за спину длинные волосы и подошел ближе, явно наслаждаясь происходящим.

– Где ты был?

– Гулял.

– Разве долгие прогулки не вредят твоей ноге?

«Моей ноге вредит крутая лестница, проклятый ты идиот», – мысленно прошипел Савьер, а вслух сказал:

– Если её не разминать, она станет совсем бесполезной.

– От всего бесполезного следует избавляться, так мне думается. Ты согласен?

– Если речь идет о моей ноге, то нет.

Лаверн окинул его оценивающим взглядом.

– Я получил сокола от дома Наполненных Чаш.

– Они сдаются? – Савьер взглядом нашел кресло и уставился на него, мечтая только о том, чтобы сесть.

– Лорд Оррен настроен решительно. Кажется, он не слишком печется о судьбе своей семьи. Я уже отдал приказ эмпуссиям и довольно скоро Синяя Крепость получит мой маленький подарок. Маленький кровавый подарок.

Боль стала нестерпимой, Савьер почувствовал, как на глаза навернулись слезы. Нужно жалеть лорда Оррена, оказавшегося слишком упрямым чтобы понять, какая сила стоит за его братом, но он не может думать ни о чем кроме собственных суставов, превратившихся в точки опаляющей боли.

– Я м-могу с-сесть?

– Ты снова стал заикаться? – с притворной жалостью спросил Лаверн. – Конечно, дорогой брат, садись, как я могу отказать тебе.

«Гореть тебе в пекле, сволочь, тебе и твоим планам».

Лаверн не подвинул кресло, только отошел в сторону, чтобы насладиться его шаркающей походкой. Что ж, пусть глазеет, пусть наслаждается, больной ублюдок.

Савьер рухнул в кресло и зажмурился, сдерживая слезы облегчения. Да, так намного лучше. Вечером он примет горячую ванну и мышцы наконец расслабятся. Может, этой ночью он сможет уснуть не извиваясь от мучительной боли.

– Что ты сделаешь с лордом Орреном?

Лаверн сел на край стола и принялся вертеть в пальцах перо. Его взгляд задумчиво блуждал по кабинету, то и дело возвращаясь к распахнутому окну.

– Я убью его прилюдно, так, чтобы все поняли, что у них нет ни шанса в этой войне. Чем быстрее Большие дома склонятся, тем меньше людей погибнет.

– С каких пор ты думаешь о погибших? – не сдержавшись, фыркнул Савьер.

– Императору нужно кем-то править. – Лаверн пожал плечами. – Не могу же я перебить всех и остаться один на один с опустевшими землями? Кто-то должен вспахивать поля, разводить скот… – Лаверн вдруг хитро прищурился. – Ты ведь никому не расскажешь, братец? Если я открою тебе секрет, ты сохранишь его в тайне?

Савьер напряженно уставился на брата.

– Прямо сейчас мы строим новые порталы в местах, где ткань реальности пропитана древней магией, – заговорщическим шепотом произнес Лаверн. – Скоро мы призовем еще больше эмпуссий, больше ламий, пробудим ото сна кровопийц, замурованных в каменных гробах под землей, и вот тогда… Тогда никто не сможет противостоять нам.

– Ты безумен, – выпалил Савьер.

– Если желать величия, это безумие, то ты совершенно прав. – Лаверн резко встал и подошел к окну. – Моих предков заставили унижаться, приносить клятву на крови и лишили их возможности иметь армию. Нас предали, истинного Императора свергли, и наш дом потерял былое величие.

– О каком доме ты говоришь? – Савьер выпрямился в кресле.

– О доме Алых Шипов. – Лаверн развернулся на каблуках и их взгляды встретились. – Бедивир правил, потому что так повелели Трое! Он был истинным наследником Большого трона Фокаса!

– Он был тираном, – возмутился Савьер. – Свободные Земли захлебывались в крови во время его правления.

– И что с того? Удел лордов – во всем подчиняться Императору. Они не имели права…

– Он убивал их детей! – Савьер попытался встать, но острая боль пронзила бедро, и он рухнул на мягкую обивку. – Он снял кожу с дочери лорда Байрона за то, что она не пожелала делить с ним ложе!

– Она не имела права “не желать”! – выкрикнул Лаверн. – В этом и суть, понимаешь? Воля того, кто сидит на Большом троне – это закон. Все должны подчиняться ему.

– Так или иначе, ты не единственный наследник Алых Шипов. У лорда Дайриса есть двое сыновей и дочь, ты…

– У лорда было двое сыновей. – Лаверн ухмыльнулся.

Савьер с трудом сумел сдержать рвущийся из груди разочарованный стон.

– А дочь? Её ты тоже убил?

– Отдал эмпуссиям. Кровь женщин нравится им гораздо больше, чем кровь мужчин. Теперь я единственный наследник Высокого Места, замка Шипов и всех прилегающих земель. Единственный прямой потомок Бедивира.

О том, что у лордов Алых Шипов могли быть незаконнорожденные дети, Савьер предпочел умолчать.

– И что ты собираешься делать дальше?

– Покорять непокорных, возводить порталы, править… – Лаверн махнул рукой, будто все это ничего не значило. – Это моя судьба. Не переживай, для тебя в новом мире тоже найдется место. В нас течет одна кровь, верно, брат?

Слава Трем, крови Алых Шипов в нем нет. Но не говорить же это сумасшедшему? Пусть жизнь в теле калеки нелегка, но это все же лучше, чем умереть в лапах демонов.

– И ты не предашь меня, правда? – Лаверн навис над ним, пригвоздив Савьера к месту взглядом холодных глаз. – Не заставляй меня жалеть о том, что я сохранил тебе жизнь.

– Как давно ты это планировал? – осмелившись, спросил Савьер. – Почему ждал смерти отца, если мог просто…

– Убить его? Это ниже моего достоинства. – Лаверн выпрямился. – Я могу быть кем угодно, но только не отцеубийцей. Зов крови силен во мне, и я понимаю, что только благодаря семени нашего отца я появился на свет. По той же причине ты все еще жив.

«И потому, что ты не воспринимаешь калеку всерьез», – мысленно добавил Савьер.

– Моя мать была прекрасна, но серьезно болела, твоя тоже рано покинула этот мир. Наши судьбы так похожи, брат. Я надеюсь, что ты станешь моим верным другом и поможешь удержать власть, как когда-то Опар Смелый помог Бедивиру.

Ради кровавого императора Опар вырезал целые семьи, казнил сотни людей и это доставляло ему садистское удовольствие. Об этом Савьер тоже не сказал, только робко кивнул, делая вид, что поддерживает дикие идеи брата.

– Я могу попросить тебя кое о чем?

Лаверн внимательно посмотрел на него и кивнул.

– Я бы хотел развеять прах отца над рекой. Сегодня, в день его рождения.

– Тебе нужно сопровождение?

– Нет, я справлюсь.

– Что ж, хорошо. – Лаверн пожал плечами. – Глупо и сентиментально, но если тебе станет от этого легче… Можешь идти.

Савьер с трудом встал на ноги и направился было к двери, но Лаверн вдруг схватил его за локоть, притянул к себе и, глядя в глаза, сказал:

– Не подведи меня, брат. Не заставляй меня пожалеть, что я оставил тебя в живых.

Савьер кивнул и попятился, неловко подвернул ногу и едва не зашипел от боли. Жизнь калеки – это не то, за что хочется держаться, но и умирать в его планы пока не входило.

Закрыв за собой дверь Савьер остался один на один с полумраком и лестницей. Выругавшись, он принялся медленно спускаться, держась за стену. Шаг, ещё один… Вот так это просто и вот так это сложно.

В конце лестницы он позволил себе поторопиться и тут же поплатился за это – трость соскользнула, и он кубарем скатился вниз, пересчитав головой оставшиеся ступени.

Приподнявшись, Савьер дотянулся до трости и кое-как поднялся на ноги. А ведь ему предстоит спуск к реке. Как, во имя Трех, он собрался осуществить задуманное, если обычная лестница является для него непреодолимым препятствием?

Из бокового коридора вышла невысокая девушка в темной мантии, расшитой серебряными узорами. Она склонила голову к плечу, будто птица, и уставилась на Савьера белыми глазами.

– Нужна помощь? – спросила она.

– Уже нет, – отмахнулся он. – Я справлюсь.

– Хромой калека… – Пробормотала девушка. – Ты брат Лаверна.

Он пожал плечами.

– Я провожу тебя.

Не спросив его мнения, она приблизилась и крепко обхватила его талию, настойчиво предлагая опереться на её плечо.

– Мне не нужна помощь. – Он попытался отстраниться, но эльфийка стиснула его руку и прошипела:

– Мне приказали позаботиться о тебе и, если потребуется, я сломаю тебе вторую ногу, так что лучше тебе позволить мне проводить тебя.

– Да кто ты такая? – возмутился Савьер.

– Отныне и впредь – твоя тень. – Девица потащила его вперед. – Давай, шевелись.

Сбитый с толку таким напором, он попытался пристроиться к её шагу, но тут же понял, что ничего не выйдет – проклятая правая нога заплеталась и он то и дело спотыкался на ровном месте.

– Да погоди ты! – выкрикнул он, резко останавливаясь. – Или хочешь понести меня на руках?

– Могу и на руках. – Она безразлично пожала плечами. – Ты такой тощий, что я без труда донесу тебя.

– Ну, спасибо, – пробормотал он. – Просто иди помедленнее, ладно?

Вздохнув, девица подставила ему плечо, и они медленно двинулись вперед по коридору, освещенному дрожащим пламенем свечей.

Было глупо думать, что Лаверн не приставит к нему охрану. Конечно, он не ожидал, что брат выберет одну из жриц дома Убывающих Лун, но его поступки вообще не поддавались объяснению.

– Я буду неподалеку, – сказала девица, пинком ноги распахнув дверь его комнаты. – Зови, если что.

«Лучше уж сразу отдать душу Жнецу», – подумал Савьер, но предпочел не озвучивать эти мысли. Вместо этого он смиренно кивнул и даже не стал устраивать скандал из-за поцарапанной двери. Кажется, жриц в Доме Убывающих Лун не учат хорошим манерам.

– Как тебя зовут? – опомнившись, спросил он.

– Хести, – ответила эльфийка и прищурилась. – А твоего имени я не помню.

– Сав…

– Это не имеет значения, калека. – Она махнула рукой, и вышивка на широком рукаве её мантии заискрилась в свете свечей. – Мне нужно следить, чтобы ты не убился на лестнице, дружить с тобой мне не приказывали.

Он открыл рот и не сразу сумел захлопнуть его. Какая наглость! Всю жизнь он был вынужден выносить сочувственные взгляды, но никто не позволял себе так разговаривать с ним. Никто, кроме этой девицы с безжизненными белыми глазами.

Он захлопнул дверь и хмуро уставился в окно. Небо налилось свинцом, облака опустились совсем низко. Казалось, что поднявшись на башню он сумеет коснуться их рукой. Но это ощущение обманчиво, как обманчивы все сладкие речи Лаверна, утверждающего, что он не убил его из-за уз крови, связывающих их.

Что есть одна кровь для человека, приказавшего перебить всех потомков Бедивира? А ведь с ними у Лаверна было куда больше общего, чем с ним, Савьером. Скорее всего, Лаверну просто нравится потешаться над калекой, изо дня в день заставляя его скакать по лестнице на одной ноге. Интересно, брат почувствует удовлетворение если узнает, что сегодня Савьер едва не свернул шею? И если ему так нравится измываться над ним, зачем он приставил к нему эту серокожую грубиянку?

Савьер сел на кровать и принялся разминать сведенные мышцы искалеченной ноги. Никто так и не сказал ему, что за хворь его одолела, и почему нога стала безжизненным отростком с едва сгибающимся коленом. Все врачеватели и жрецы сошлись во мнении, что он был уродом еще в утробе матери, переложив тем самым вину на неё. Наверное, они пытались убедить отца, что его вины в этом нет, но у них не вышло – до самой смерти Лаверн Первый винил себя в том, что его младший сын родился калекой. Иногда, когда он особенно много выпивал, отец плакал, сидя у камина, и гладил Савьера по волосам. Он очень любил его мать и мог бы возненавидеть сына за то, что любимая женщина умерла рожая его, но вместо этого лорд дома Багряных Вод изо всех сил пытался окружить Савьера любовью и сделать так, чтобы никто не упрекал его за врожденное уродство.

Дождавшись, пока за окном окончательно стемнеет, Савьер достал из сундука спрятанный мешочек с прахом отца и, бережно прижимая его к груди, вышел из комнаты. Хвала Трем, Хести поблизости не оказалось, и он сумел выйти из поместья незамеченным.

Впрочем, даже если кто-то застанет его у реки, ничего страшного не случится – у него есть разрешение от Лаверна. Правда, кое о чем брат не знает, и это к лучшему.

В небе над поместьем кружили эмпуссии. На глазах у Савьера два крылатых демона сцепились в воздухе и, истошно вопя, принялись рвать друг друга когтями. Разума у них не больше, чем у животных. Как брат держит их под контролем оставалось загадкой. Скорее всего, секрет порабощения демонов поведали ему жрицы Убывающих Лун, которых с каждым днем становилось все больше в Доме-Над-Водой. Они были похожи на тени и передвигались бесшумно, прижимаясь к стенам. Им не нужен свет, чтобы видеть в темноте, не нужно разговаривать, чтобы понимать друг друга. Между эльфийскими женщинами есть невидимая глазу связь и, как казалось Савьеру, они были способны передавать друг другу свои мысли.

Он остановился перед крутым спуском к реке и прерывисто выдохнул. Что ж, если он погибнет, оступившись в темноте, туда ему и дорога.

Медленно, шаг за шагом он начал спускаться вниз, пытаясь сохранять равновесие и отставив свободную руку в сторону. Правая нога бесполезным куском плоти волочилась по камням. Иногда ему было жаль, что её вовсе не отняли, пока он был младенцем.

Оказавшись у воды, он с облегчением прикрыл глаза и мысленно поблагодарил Трех за то, что сумел остаться на ногах. Воровато оглядевшись, Савьер зажал два пальца губами и свистнул. Звук получился слишком тихим и, собравшись с духом, Савьер свистнул ещё раз, уже громче, и тут же присел, скрывшись за колючим кустом.

Его ручной сокол спланировал с высокого дерева и вцепился когтями в подставленную Савьером руку.

– Молодец, – шепотом похвалил он птицу. – Хороший мальчик.

Быстро достав из кармана туго свернутую записку, он прикрепил её к лапе сокола и погладил птицу по гладким перьям на шее. Утром он отправил другого сокола в Дом Кричащей Чайки в надежде, что послания дойдет до лорда Барелла. В записке он предупредил его о том, что Лаверн собирается напасть. Теперь ему нужно, чтобы птица добралась до Дома Наполненных Чаш и предостерегла его лорда и леди о том, что его брат замыслил что-то скверное.

– Давай, лети!

Савьер подбросил сокола в воздух и тот, расправив крылья, полетел прочь, вскоре растворившись в сумерках. Он сделал все, что мог. Не будь он таким бесполезным, удрал бы, предупредил всех сам, но пока у него недостаточно полезной информации для того, чтобы стать желанным гостем в домах других лордов. Скорее всего, его попытаются убить решив, что Лаверн послал шпиона.

Савьер нервно усмехнулся, представив себя в роли шпиона. Вечно грохочущий тростью калека – отличный выбор, ничего не скажешь. Только вот вряд ли кто-то станет разбираться, когда он окажется на пороге.

Достав из кармана прах отца, Савьер развязал мешочек и замер, не зная, что делать дальше. Сказать что-то? Вспомнить все лучшие моменты, связывающие его с отцом? Он думал, что в момент прощания ему снова станет невыносимо больно, но ничего такого не произошло – он просто высыпал прах и позволил ветру унести его, развеять над водами Багровой реки. Хотел ли этого отец? Савьер не знал. В последние годы жизни Лаверн Первый был замкнутым и нелюдимым, и с каждым днем все больше отдалялся от сыновей. Узнай он, что затеял Лаверн, как бы он поступил?

– Отец, – прошептал Савьер, – как жаль, что ты не сказал мне, что делать, если мой брат сойдет с ума.

В небе закричала эмпуссия. Савьер зябко поежился и повернулся, готовый вступить в сражение с крутым склоном, но увидел прямо над собой застывшую Хести, со скрещенными на груди руками, и застыл.

По спине пробежал холодок. Она видела, как он отправил сокола?

– Долго там стоять собрался? – задиристо спросила жрица.

– Как раз собираюсь уходить, – ответил он. – Не поможешь?

Ловко, словно горная коза, она спустилась вниз и по-хозяйски обхватила его за талию. Он поморщился, учуяв резкий запах трав, исходящий от неё.

– Давай, раз, два… Вот так.

Они довольно быстро поднялись по склону и Савьер был готов поблагодарить жрицу за помощь, но едва он открыл рот, она спросила:

– Это был твой отец?

– Какая-то часть моего отца, – ответил он.

– Глупая традиция. Думаешь, ему есть дело до того, что стало с его прахом?

– Мне есть дело, – довольно резко ответил Савьер. – Эти традиции дают надежду тем, кто еще жив.

– Меня они не обнадеживают. – Хести пожала плечами. – Мой народ отдает последние почести умершим иначе.

– Да? – Он, хромая, медленно побрел следом за ней. – И как же?

– Мы съедаем их сердца.

Савьер едва не упал, запутавшись в собственных ногах. Он уставился в лицо жрицы пытаясь понять, шутит она или нет. Кажется, она не шутила.

– В-варварство, – пробормотал он, начав заикаться от потрясения.

– Это для вас варварство, а для нас – традиция. В сердце заточена вся сила, зачем сжигать его, если можно использовать, чтобы сделать кого-то сильнее?

– И чье сердце ты съела?

– Своей матери, – просто ответила Хести.

– А тво-твой отец?

– Ты совсем ничего не знаешь, калека? – Жрица фыркнула. – Мужчины лунного народа не имеют права голоса, когда речь идет о магии. Они нужны только для того, чтобы зачать ребенка, а потом их отправляют в Мрачную Долину, где они работают на благо Верховной.

– Но ведь у лунного народа были короли, разве нет? – Савьер попытался вспомнить, что ему рассказывал старый учитель.

– Были. Но они ушли в земли Линоса много веков назад. Теперь у нас нет королей, только Верховная, орден жриц Трехликой Богини и те, кто трудится в Мрачной Долине.

– Там живут только мужчины?

– Нет. Есть и женщины, – задумчиво ответила Хести. – В Мрачной Долине отстроили два крупных города. Почти весь наш народ живет там, а в замке на Белой Скале только жрицы и Верховная.

– Почему вы помогаете Лаверну? – спросил Савьер. – Зачем вызвали демонов из Фаты?

– Не твоего ума дело, – резко ответила Хести.

– Ты, похоже, и сама не знаешь, – решил поддеть её Савьер. – Кто станет делиться такой информацией с девчонкой на побегушках.

– Как ты меня назвал?! – возмутилась жрица. – Это я-то девчонка на побегушках? Да если бы тебе не нужна была нянька, я бы стояла в Круге, а ты…

Она, кажется, даже побелела от злости. Савьер пожал плечами и продолжил ковылять вперед, мысленно решив, что нужно узнать побольше об этом “круге”.

– Мне не нужна нянька, – сказал он. – От тебя просто решили избавиться.

Она обогнала его и быстрым шагом направилась к замку. С чувством мрачного торжества Савьер стиснул зубы и поспешил за ней.