Красное бедствие

Глава 20

– Это город стеклодувов.

Ромэйн указала на едва заметные клубы белого дыма у горизонта.

Ей доводилось бывать здесь прежде, отец часто покидал Синюю Крепость и посещал маленькие города у границы. Несколько раз он брал ее с собой. Жаль, что этого больше не повторится.

– Переночуем там? – спросил Ливр.

– Слишком опасно, – ответил ему Мирай. – Предлагаю обойти город и продолжить идти к границе Серых Ветров.

– Я не спал на кровати уже несколько месяцев, – пожаловался Латиш, – глупо упускать такой шанс.

– Глупо попасться солдатам сразу после того, как мы чудом выбрались из трудового лагеря, – проворчал Барниш.

– Мы можем остановиться в городе, – спокойно сказал Хэль. – Никто не причинит вам вреда.

Ромэйн посмотрела на него и поежилась – он снова таращится на нее.

С тех пор, как они нашли Хэля прошло почти три дня, и все это время он старается держаться ближе к Ромэйн. Днем идет слева, стараясь не отставать и не обгонять ее, ночью ложится прямо за ней, предлагает свою долю еды, и смотрит, постоянно смотрит на нее.

Ромэйн устала от такого пристального внимания настолько, что прошлым вечером отвела юношу в сторону и прямо спросила:

– Тебе что-то нужно от меня?

Он, казалось, опешил, но все же ответил:

– Вовсе нет. Просто… Ты мне кое-кого напоминаешь.

Она нахмурилась и попыталась понять, лжет он или нет, но в его темных глазах не было и намека на ложь. Хэль смотрел прямо на нее, не отводил глаз, и выглядит настолько искренним, что Ромэйн стало стыдно за себя.

– Кого-то из прошлого?

– Из далекого прошлого, – подтвердил он. – Не думаю, что я смогу вспомнить лицо этого человека, но в тебе есть что-то, напоминающее мне о нем.

– Надеюсь, это поможет тебе вернуть воспоминания.

– Спасибо.

Он коротко поклонился и вдруг взял ее за руку. Его губы легко коснулись пальцев Ромэйн, затем он поднял голову и посмотрел на нее так, как не смотрел до этого никто. Она поежилась и поспешно вырвала руку из его хватки.

– Я думал, леди Больших домов привыкли к такому обращению, – оправдываясь, сказал Хэль.

– В нашем доме это было не принято, – отрезала Ромэйн. – Не делай так больше.

И теперь он снова на нее таращится тем самым взглядом. Интересно, кого она ему напоминает?

– Что ты имеешь в виду? – спросила Фэй.

– Не думаю, что солдаты станут искать сбежавших рабочих. Если только вы не были особенными пленниками, – ответил Хэль.

– Никто не знал кто мы, – задумчиво сказала Ромэйн. – Думаю, мы можем попытать счастья и поспать в чистых постелях.

– Глупо, – коротко сказал Мирай.

– И у нас нет денег, – напомнил Ливр.

– У меня есть, – тут же сказал Хэль.

Он закатал рукав и снял с запястья золотой браслет. Фэй взяла украшение и покрутила его в пальцах.

– Не помню, чтобы он был при тебе, когда мы тебя нашли.

– Наверное, ты не заметила его. – Хэль пожал плечами.

– Тут и на миску супа хватит, – присвистнул Барниш. – Убил бы за кусок мяса.

– Мирай? – Ромэйн повернулась к молчаливому юноше.

– Это слишком рискованно. Но я пойду с вами.

– В городе можно разжиться оружием, – задумчиво сказал Ливр.

– Разжиться? – Фэй нахмурилась. – Ты собрался его украсть?

– А говорил, что воровал один раз! – возмутился Латиш. – Я так и знал, что ты…

– А ты говорил, – накинулся на него Барниш, – что дослужился до матерого в Зеленых Пальцах! Так что воровать оружие будешь ты.

– Мы не можем воровать оружие у простых людей! – возмущенно заявила Ромэйн. – Они ведь зарабатывают на этом!

– По счастливой случайности у меня есть еще один браслет. – Хэль протянул безделушку Фэй.

– Ты издеваешься? – прошипела она, но украшение все же взяла. – Скажи сразу, что еще у тебя есть?

Хэль достал из-за воротника золотую цепочку с крупным кулоном, затем убрал волосы за уши и продемонстрировал блестящие серьги.

– Это бриллианты? – Латиш воровато огляделся. – Сними их и спрячь, пока нас не увидели.

– Как скажешь.

Хэль снял украшения и передал их Фэй. Та с явной неохотой приняла их и спрятала в карман.

– Теперь мы можем идти? – нетерпеливо спросил Барниш. – Я сейчас умру от голода.

Ромэйн посмотрела на Хэля, тот пожал плечами и пошел за остальными. Оставшись один на один с Фэй, Ромэйн сказала:

– Могу поклясться, что не видела этих украшений.

– Не из воздуха же он их сотворил, – фыркнула стражница. – Пойдем, я могу думать только о горячей ванне.

Сама Ромэйн думала только о том, как побыстрее добраться до Воющего Дома и найти братьев. Но хороший отдых еще никому не вредил, решила она, и бодро зашагала следом за остальными.

За прошедшие века люди почти не изменились – все так же верят всему, что он им говорит. Это так мило и забавно одновременно.

Превратив в золото собственную кровь, он заручился их поддержкой без особого труда. Хорошо, что силы понемногу возвращаются к нему – без денег в этом мире им пришлось бы туго. Спать в лесу ему надоело, он соскучился по мягким перинам и теплым одеялам. Прошлой ночью так продрог, что почти решился придвинуться ближе к девчонке, но вовремя одернул себя – не хватало еще, чтобы она посчитала, что он ее домогается.

А ему бы хотелось приблизиться к ней, да, определенно.

Ему так и не удалось понять, что такого в этой обритой наголо девице, но смотреть на нее готов часами. Сильнее всего его привлекает энергия, исходящая от нее. Знакомая, вязкая, как смола, обжигающая. Лишь одно существо источало похожую энергию, и оно определенно не было человеком.

И запах.

О, этот запах!

Он сводит с ума, заставляет его сердце трепетать. Он успел позабыть как это – желать кого-то до боли в костях и зубах. Стоит ему взглянуть на девчонку, как клыки сами собой удлиняются, он ничего не может с этим поделать. Его сущность рвется на волю, стремится к ней.

Тет любила его страстно и любовь ее была разрушительной. На его теле не заживали раны, но он все равно приходил к ней снова и снова, потому что не мог без нее, потому что каждая минута, проведенная вдали от нее, казалась изощренной пыткой. В конце концов он привык, смирился с тем, что ее любовь всегда причиняет боль, и стал желать ее еще сильнее.

Она никогда не позволяла ему вытягивать из нее сущность. У людей это называется душой, но душ у демонов не было никогда. Когда демоны питаются друг от друга, они могут впитывать энергию друг друга, саму сущность партнера, и это доставляет им ни с чем несравнимое удовольствие. Их близость так и не стала полноценной, Тет всегда брала у него все, что хотела, а его держала на расстоянии, как вышколенного пса. Ей нравилось издеваться над ним, а ему нравилось доставлять ей удовольствие любыми способами, он был согласен на все.

Много веков Тет экспериментировала с собственной сущностью, пытаясь стать еще могущественнее. Во время одного из экспериментов она создала Раухтопаз – могущественный камень, впитавший в себя души сотен убитых людей. Она позволила ему, Халахэлю, хранить его внутри собственного тела. Впитав мощь камня, он стал настолько могущественным, что смог победить нескольких генералов Фаты, прежде чем те склонили головы и признали его равным. Но торжество было недолгим – во время очередного эксперимента с собственной сущностью, Тет превратилась в чистую энергию и кристаллизовалась, утратив физическую форму и воплощение. Она превратилась в еще один проклятый камень.

Он до боли сжал кулаки и стиснул зубы.

Как это было глупо! Он до сих пор ненавидит ее за это.

Она никогда не думала ни о ком кроме себя, никогда не видела в нем больше, чем любовника, а он, глупец, готов был целовать ее следы, ползти за ней ядовитой змеей, оберегать ее от опасностей и хранить верность до скончания века, до полного уничтожения Фаты, до падения Черного Бастиона.

Он утратил не просто возлюбленную, он потерял свое отражение. Питаться от демонов ему было противно, он не желал поддерживать свою силу и медленно угасал. А потом был предан теми, кого считал братьями.

Десять ударов проклятыми клинками. Последний нанес Таумиэль – какая ирония! Ведь именно он сделал все, чтобы Халахэль стал одним из них.

Из него выпустили всю кровь и заковали в цепи. Тридцать три дня держали в темнице под Храмом Плоти, а затем заточили в саркофаг из лунного камня. Его свобода почти ничего не стоила – генералы желали знать, где спрятаны Раухтопаз и Морион. Халахэль ничего им не рассказал. Про Раухтопаз – потому что не хотел, чтобы бывшие братья и сестры разорвали его на части, про Морион – потому что сам не знал, куда подевался камень.

И вот прошли века, он снова бредет по лесу в человеческом воплощении и никак не может понять, как удалось никчемной, неприметной девчонке освободить его из вечного плена.

Она человек, он убедился в этом сразу же – дрожь ее души он ощущает каждой порой кожи. В ней нет ничего демонического, она не похожа на жрицу культа Черной Матери, обычное, слабое человеческое дитя, которое по странной случайности впустило в своей мир зло и не догадывается об этом.

Что происходит в ее мире? Кто-то снова пытается занять трон? Короли и императоры вновь устроили войну, в которой умирают простые люди? Все это сущие мелочи в сравнении с тем, что Халахэль теперь свободен.

Знают ли эти люди истории о том мире, в котором бушевали кровавые войны задолго до того, как их предки заселили континент? Знают ли они имена генералов Фаты? Боятся ли гнева Черной Матери и богов темного осквернения? Знают ли о реках крови, омывавших Фокас в те давние, дикие времена?

Хэль посмотрел на свои руки и отчетливо увидел струящуюся по ним кровь. Скольких он убил в те годы? Демонов, первых людей, эльфов, фазелей, Детей Зимы… Потом они ушли в Фату следом за Черной Матерью. Охота была окончена.

Время от времени они приходили в этот мир по желанию очередного обезумевшего тирана, чтобы помочь ему удержать трон, а затем снова уходили туда, в мир демонов, спали в Черной Пирамиде, наслаждались покоем и сытостью.

Как давно генералы приходили на Фокас? Когда в последний раз они истребляли людей? И насколько они сильны сейчас?

Хэль усмехнулся собственным мыслям.

Он отомстит им. Каждому. Вгонит свой проклятый клинок в горло Таумиэля, оторвет голову Гомиэль, разорвет на куски и скормит псам Лауриэль. Он уничтожит генералов и создаст новую дюжину. Дюжину, которая никогда его не предаст.

Они вошли в город и направились к таверне. Хэль усмехнулся, увидев название – “Черный козел”. Что ж, подходящее местечко.

Серокожая Фэй сразу же направилась к хозяину таверны, вытирающему кружки. Остальные сбились в кучу и замерли у входа. Лишенный всякого стыда Хэль прошел дальше уселся за самый большой стол и откинулся на спинку стула.

Девчонка бросила на него выразительный взгляд и подошла к столу. Он с готовностью подался вперед, готовый выслушать из ее уст что угодно.

– Веди себя скромнее, – прошипела она. – Ты привлекаешь лишнее внимание.

– Прости, – смиренно ответил он, едва сдерживаясь, чтобы не наброситься на нее. – Я подумал, что нам всем не помешает перекусить.

– И ты чертовски прав! – Латиш уселся рядом и хлопнул по столу ладонью. – Эй, хозяин! Принеси чего-нибудь горячего, да побольше! У нас большая компания!

Ромэйн обреченно покачала головой и села справа от Халахэля. Он втянул носом воздух и едва не заурчал от удовольствия.

Он ел пресную еду, тщательно ее пережевывая. Человеческая пища не доставляет ему удовольствия, но он может делать вид, что голоден так же, как остальные. Честно сказать, пойманная прошлой ночью белка пришлась ему по вкусу куда больше. Правда, пить ее кровь на глазах у всех он не решился и спрятался за деревьями сославшись на малую нужду.

Его голод может утолить только кровь, и не чья-нибудь, а девчонки, сидящей рядом. Ее манящий аромат не дает ему сосредоточиться, он только и делает что глазеет на нее, стараясь подавить животное желание. Как давно он не испытывал ничего подобного! Она пахнет совсем как Тет.

– Мне нужно принять ванну. – Девчонка встала и потянулась.

– Я с тобой! – Хэль вскочил на ноги.

Все взгляды обратились к нему. Поняв, как это выглядит, он смущенно отвел взгляд и тихо сказал:

– Я тоже не откажусь от ванны.

– Тогда будь добр, принеси себе воды и оставайся в своей комнате, – с нажимом произнесла Фэй.

Он покорно поклонился и последовал за Ромэйн наверх. Она то и дело оглядывалась, хмурилась, но ничего не говорила.

“Скажи мне хоть что-то, – мысленно воззвал к ней Хэль, – докажи, что ты – Тет, переродившаяся в смертном теле. Давай же, любовь моя, скажи хоть слово и я все пойму”.

Но она молчала.

Когда Ромэйн скрылась в комнате и заперлась, он прислонился лбом к шершавой двери и прикрыл глаза.

Что с ним творится? Сходит с ума из-за человеческого дитя! Но он уверен, что на ней лежит отпечаток Тет. Он чувствует его, чует, жаждет. Люди так не пахнут, никто не способен заставить его кровь кипеть. Никто кроме нее.

Хэль поймал за рукав проходящего мимо мужчину, заглянул в его глаза и прошептал:

– Принеси мне горячей воды.

Глаза демона засветились алым инфернальным светом, мужчина кивнул и послушно пошел вниз. Вот так-то. Люди способны только на то, чтобы выполнять приказы. Их волю так легко подавить! Что будет, если он попытается подавить волю Ромэйн?

Закусив губу, Хэль положил руку на ручку двери. Замок щелкнул, открывшись.

И что дальше? Вломиться к ней и применить принуждение? Заставить поделиться кровью, чтобы точно понять, Тет это или нет? Ее друзья все равно не смогут ничего ему сделать, даже если застукают и кинутся на него с мечами, которых у них все еще нет, кстати.

Он легко может исполнить свой план, но огонь внутри делает его таким… живым. Ему нравится эта игра, нравится то, что делает с ним запах девчонки. Ничего не случится, если он продлит эту сладкую пытку еще на пару дней.

Насвистывая, он вошел в свою комнату, дождался мужчину с водой и приказал ему наполнить высокую бочку, спрятанную за хлипкой дверью. Выпроводив помощника, Хэль скинул с себя одежду и подошел к зеркалу, висящему на стене.

Да, его человеческая оболочка совсем не изменилась за прошедшие века. Все тот же взгляд, все то же безупречное лицо. Видели бы его спутни его настоящую форму… Возможно, однажды, когда ему надоест играть с ними, он покажет им свои крылья, покажет чешую и когти, рога и покрытые черной шерстью плечи.

Но это случится не сегодня.

Он погрузился в воду и погладил замысловатую черно-красную татуировку на предплечье. Знаки Врат. Никто из смертных не способен прочитать эти древние письмена, похожие скорее на неряшливые разводы. Эти надписи помогают смертной оболочке выдерживать его мощь. Их ему нанес Руганиэль, старый приятель, которому он вцепится в глотку, как только представится возможность.

Вымывшись, Хэль обернул бедра полотенцем и остановился посреди комнаты. И что теперь? Лечь спать? Сон ему не так уж и нужен. Почему бы не посмотреть, чем занимается его маленькая подружка?

Сев на пол, он скрестил ноги и выпустил свою сущность. Багровым туманом он просочился под дверью и незаметно проник в комнату Ромэйн. Она только-только закончила мыться – вода еще стекает с ее тела.

Ничего особенного, обычная человеческая девчонка. Худощавая, не красавица, с аристократическим профилем и слишком… лысая. Тет была другой – высокой, пышногрудой и мягкой, с плавно покачивающимися бедрами и длинными черными волосами. Ее взгляд приковывал к месту.

Он вдруг понял, что почти не чувствует того запаха, который околдовал его. Скользнув под кровать, Хэль попытался уловить его слабый след и медленно пополз в сторону уборной. На полу у бочки он обнаружил вещи Ромэйн. Запах усилился.

Были бы у него руки!

Выходит, запах исходит не от девчонки, а от чего-то в ее вещах. Он так и знал. Человек может пахнуть демоном только в том случае, если что-то у него взял. Только что это может быть? И как Ромэйн могла встретиться с Тет, если та погибла сотни лет назад?

Озадаченный, Хэль вернулся к своему телу. Глубоко вздохнув, он спрятал свою сущность и посмотрел на стену, за которой находится что-то, принадлежащее Тет.

Он должен раздобыть эту вещь, во что бы то ни стало. И он сделает это сегодня ночью, как только Ромэйн уснет.