Красное бедствие

Глава 14

Солнце садилось, загорались первые фонари. Из окна башни Хести могла разглядеть пышный лес, цветущее поле, уходящую вдаль ленту Багровой реки, двор Дома-Над-Водой, суетящихся внизу людей и сестер-жриц, которых с каждым днем прибывало все больше. Наставница говорила, что их манит сила, Хести же подозревала, что дело не в силе, а во власти.

Пять жриц создают Круг – мощную соту силы. Чем больше сот, тем мощнее Верховная, тем сильнее дом Убывающих Лун. Попасть в Круг хотят все, но Хести боится думать об этом. Став частью круга жрица теряет себя, растворяется в личностях сестер и перестает быть собой. Круг существует как единый организм, двигается в едином ритме и все, что известно одной жрице, узнают и другие.

В детстве Хести хотела стать частью Круга, мечтала о том, что однажды ее пригласят встать рядом более сильные сестры. Теперь эта перспектива ее пугает, ей кажется, что они поглотят ее, что она перестанет существовать.

Она накинула на голову капюшон мантии и вышла из комнаты. Калека наверняка снова сидит за своими глупыми шахматами, а когда стемнеет ляжет спать. По крайней мере Хести надеялась на это, когда соглашалась помочь сестрам в нелегком деле, которое поручила им Верховная.

Глава дома недовольна тем, что Лаверн до сих пор не возвел первый Столп. Она хочет видеть результаты и не завтра, а прямо сейчас. Наставница прямо сказала Хести, что Верховная не потерпит заминок и промедления. Все знают, что та скора на расправу, никто не оспорил ее приказ.

И Хести смолчала, хотя внутренне воспротивилась.

Она никак не могла понять, что с ней не так. Раньше ей казалось, что после обретения силы она откроет для себя новый, неизведанный мир, наполненный загадками и тайнами, но на деле оказалось, что жриц муштруют, словно солдат, а Верховная правит парадом.

Было кое-что, в чем Хести не могла признаться сама себе – она боялась. Боялась не оправдать надежд Верховной и наставницы, боялась подвести свой народ, боялась того, во что ввязалась. Эта война…

Она остановилась на середине лестницы, чтобы перевести дух.

Эта война ничем не лучше той, которую развязали люди сотни лет назад. В ней тоже гибнут невинные, а те, кто виновен по-настоящему, либо отсиживаются в кабинетах, либо давно мертвы. За что они сражаются? Ради чего открыли порталы и впустили в мир армию Черной Матери?

Ее собственная мать, почитаемая всеми Лагоса Неумолимая, убила бы ее за эти крамольные мысли. Для матери не было разницы, как именно ты согрешил против лунного народа – действиями или мыслями, она карала всех беспощадно, была правой рукой Верховной, ее дланью, несущей правосудие. Многие называли ее Мясником. Когда Лагоса шла по коридорам крепости, жрицы отводили глаза, разговоры затихали, всех вокруг будто сковывало льдом.

Иногда Хести кажется, что ее смерть стала благом для всех.

Будь ее мать жива, столпы уже были бы возведены, в этом можно не сомневаться. При поддержке Лагосы Верховная вела себя куда более агрессивно, была безжалостна и сосредоточена на цели. Смерть верной подруги стала для нее ударом, утрата была невосполнима. До сих пор никто не занял место Неумолимой, никто не взял на себя командование Карателями. Поговаривали, что сама Верховная отказывается назначать на ее место кого-то другого.

“А что, если она видит на этом месте меня?” – иногда думала Хести и ее кожа покрывалась мурашками и становилась липкой от ледяного пота.

Нет, ей никогда не стать такой, какой была Лагоса. В ней нет ненависти, нет четкого понимания, ради чего они стараются. Месть не стала для Хести путеводной звездой.

У входа ее уже ждали.

– Залезай в повозку, – раздался голос из-под капюшона.

Хести молча выполнила приказ, уселась рядом с другой жрицей и опустила голову. Повозка тронулась с места. Следом за ними двигалась еще одна, с крытым вагончиком на прицепе.

Всего повозок было восемь. Выехав за ворота, они проехали друг за другом до перекрестка, затем разделились. Хести приподняла край капюшона и проводила вагончики взглядом.

– Если Лаверн ничего не предпринимает, предпримем мы, – сказала наставница вчера вечером, собрав жриц в укромной комнате на самом верху башни. – Терпение Верховной на исходе.

Они проезжали мимо спящих городков, мимо стоянок пастухов и зеленых пастбищ. Пейзаж мог показаться Хести прекрасным, если бы не скрежещущие, чавкающие звуки, доносящиеся из вагончика.

Она знала, что там, но старалась не думать об этом. Так же она знала, что случится совсем скоро и это не радовало ее, наоборот, в душе Хести поселилась невесть откуда взявшаяся тоска.

Неужели они не могли просто продолжать жить в мире с людьми? Неужели месть – единственная движущая сила ее народа?

До границы с землями дома Бурого Лиса они ехали два дня. Остановок почти не было, тело Хести затекло и больше всего на свете ей хотелось встать и размяться. Все это время она думала о том, что будет делать калека, когда поймет, что ее нет в замке. Если он что-то натворит, ей придется отвечать перед Лаверном, а делать этого ей ужасно не хочется. Пусть наставница и говорит, что самопровозглашенный император не имеет над ними власти, он потребует отчета о делах брата. И что она ему скажет?

Они проникли на территорию дома Бурого Лиса ночью. Хести надеялась, что на границе будут солдаты, но никто не остановил их.

Жрицы объявили привал и выбрались из повозок. Хести отпила воды из фляги и с удовольствием потянулась. Сквозь редкую поросль кустов она заметила спящий городок, дым, вьющийся над крышами, и поняла, что они добрались до пункта назначения.

– Куда отправились остальные? – решилась спросить она.

– К дому Черных Птиц и Золота и Камней, – спокойно ответила жрица, скрывающая лицо под капюшоном.

– Но ведь они склонились перед Лаверном, разве нет? – Хести нахмурилась.

– Какое нам до этого дело? – Жрица пожала плечами. – Начинайте чертить ключи!

Хести послушно достала из-за пояса длинный лакированный прут и присоединилась к сестрам, поспешно вырисовывающим на земле запретные знаки.

Ключи открывают врата в Некрослой, с помощью этих порталов можно призывать существ из армии Черной Матери, а можно заимствовать у Некрослоя силу, чтобы управлять этими существами. Сегодня призывать никого не нужно.

Хести отошла, позволяя пяти жрицам Круга занять свои места на каждом из углов звезды, начерченной на земле. Расставленные по периметру свечи зажглись сами собой, но огонь был не оранжево-ласковым, а мертвенно-бледным, зеленоватым, источающим обжигающий холод, а не жар.

– Открывайте двери, – приказала одна из жриц.

Хести нехотя подошла к вагончику и прислушалась – внутри кто-то возился, царапал стенки, фыркал и подвывал. Ей стало дурно, по спине поползли мурашки. Не набросятся ли эти твари на нее, не разорвут ли на части сестер?

Она распахнула дверцы и отскочила в сторону. Прижавшись спиной к стенке вагончика, Хести прикрыла глаза и воззвала к Матери, вымаливая у той защиту и покровительство.

Обезображенные, уродливые существа, утратившие любое сходство с человеком, длинной вереницей двинулись к открывшемуся зеленовато-синему порталу. Жрицы взялись за руки, их глаза источали сияние того же оттенка. Повинуясь безмолвной команде, твари вдруг оживились, сорвались с места, строй разрушился, неуправляемой толпой они понеслись в сторону мирно спящего городка.

– Залезайте в повозки, – приказала жрица в капюшоне.

Быстро уничтожив следы своего пребывания, жрицы лунного народа заняли свои места в повозках и те сразу же сорвались с места.

Хести зажала ладони между колен и опустила голову. В ночной тишине раздался первый протяжный крик.

– Они преклонили колени! Я обещал им безопасность!

– Это будет уроком для остальных.

– Это не урок, это показатель того, что мое слово ничего не стоит!

– Вашу причастность к этому не доказать.

– Достаточно того, что я знаю, чьих это рук дело!

Савьер окинул взглядом стоящее рядом кресло и сглотнул. Больше всего на свете ему хотелось сесть, чтобы унять боль в ноге, но он боялся даже пошевелиться. Если брат вспомнит о его существовании, то просто выдворит из кабинета, и тогда он ничего не узнает.

– Что вы задумали? – требовательно спросил Лаверн, нервным движением поправив волосы.

– Мы просто показали людям, что будет с теми, кто…

– Они склонились! – заорал Лаверн, брызжа слюной. – Дом Золота и Камней полностью принадлежит мне! Вы спустили своих чудовищ на мой народ!

– Мы дали им понять, что никто не находится в безопасности. – Выдержке жрицы Савьер мог только позавидовать. – Через несколько дней мы отправим туда эмпуссий и они уничтожат сломленных.

– Сломленных… – Лаверн рухнул в кресло и отвернулся к окну. – И много этих… сломленных вы выпустили?

– Достаточно, чтобы напугать всех, и чтобы легко их перебить, – ответила жрица. – Мы покажем остальным, что вы оберегаете тех, кто поклялся вам в верности. Люди увидят эмпуссий в новом свете, не как завоевателей, а как защитников.

– И что? Думаешь это подтолкнет остальные Большие дома к переговорам?

– Когда лорды поймут, что от сломленных нет спасения, они сами придут к вам.

– Вы действовали за спиной моего брата, – вмешался в разговор Савьер.

– Вот именно! – поддержал его Лаверн. – Вы могли обсудить это со мной!

– Впредь так и будет, – заверила его жрица.

– Уходи. – Лаверн махнул рукой. – И если вы еще раз совершите что-то подобное, я…

– Мы все поняли. – Жрица низко поклонилась. – Приносим свои искренние сожаления, мы просто пытались помочь.

Она вышла из кабинета, шелестя мантией. Савьер медленно подошел к креслу и опустился в него. Проклятье, как же у него болела нога! Он принялся незаметно растирать затекшую мышцу.

– Тебе не кажется, что они что-то замышляют? – спросил Савьер, стараясь не выдавать своей озабоченности.

– Все вокруг что-то замышляют! – рявкнул Лаверн и добавил уже спокойнее: – Каждый пытается урвать кусок побольше.

– Зачем ты связался с Убывающими Лунами? Только ради эмпуссий?

– Как я уже говорил, любому императору не помешает поддержка заклинателей и магов. Я думал, что с ними не будет проблем, это же эльфы! Они привыкли подчиняться.

Вспомнив о строптивой и своенравной Хести, Савьер мысленно не согласился с братом.

– Я надеялся использовать их как рабочую силу, как…

– Ты хотел сделать все их руками, – тихо сказал Савьер, – верно?

– И что с того?

– У них наверняка есть свои мысли на этот счет. Я бы не стал им доверять.

Лаверн смерил брата внимательным взглядом.

– А ты не так прост, верно? Та девчонка все еще ходит за тобой?

– Словно тень, – ответил Савьер.

– Какие между вами отношения?

– Никаких.

– Попробуй завести с ней дружбу. Пусть она думает, что наблюдает за тобой, но ты, в свою очередь, наблюдай за ней. Попытайся узнать что-то, понимаешь, о чем я говорю?

Савьер кивнул. Теперь его брат ищет изменников в собственном окружении, еще немного и он сойдет с ума как многие императоры до него.

– Я хочу, чтобы вы отправились в Тихое Место и провели там какое-то время, – вдруг сказал Лаверн. – Там ее не будут окружать старшие жрицы, возможно, она разговорится.

– Как прикажешь, – покорно согласился Савьер.

– Можешь передать моей жене наилучшие пожелания. – Лаверн отвернулся, давая понять, что разговор окончен. – Ступай.

Савьер медленно поднялся и заковылял к двери. Спиной он чувствовал взгляд брата, но не решился обернуться.

Проклиная каждую ступень, Савьер кое-как спустился по лестнице и добрался до своей комнаты. Под дверью сидела Хести – на ее лице не было привычного задиристого выражения. Она подняла на него серебристые глаза и спросила:

– Снова был в башне?

– И не только я. Он вызывал одну из жриц.

– Я знаю. – Хести встала. – Открывай дверь, калека, я хочу спать.

– Ты не будешь спать в моей постели, – возмутился Савьер.

– Я буду делать все, что захочу, – отмахнулась эльфийка.

– Нас отправляют в Тихое Место.

– Где это?

Они вошли в комнату и, пока Савьер пытался запереть дверь, Хести рухнула на кровать и накрылась одеялом.

– Ну, калека, ответь мне, – донесся до него ее приглушенный голос. – Это далеко отсюда?

– Достаточно далеко, – уклончиво ответил Савьер.

Он сел на единственный во всем замке удобный стул, обитый мягкой тканью, и выпрямил ногу – та горела огнем.

– Что ты делаешь? – Из-под одеяла показалась лохматая голова Хести.

– Разминаю мышцы, – ответил Савьер, осторожно надавливая на больное место пальцами.

– Дай-ка.

Хести выскользнула из постели и приблизилась к нему. Присев на корточки, она бегло ощупала его бедро, сложила пальцы в странном жесте, произнесла несколько слов по-эльфийски и приложила ладонь к горящей ноге. Савьер тут же ощутил облегчение и не смог сдержать удивленный вздох.

– Но как…

– Мы умеем не только разрушать. – Хести пожала плечами. – Скажи, если она снова будет болеть, я помогу.

– Зачем ты это делаешь?

Эльфийка смерила его странным взглядом и сказала:

– Не могу же я вечно смотреть на твои мучения, у меня тоже есть сердце. Давай, доставай свою глупую игру.

– Шахматы? – Савьер усмехнулся. – Так тебе понравилось!

– Вовсе нет! Просто здесь можно сдохнуть от скуки. Лучше бы ты играл в карты.

– У тебя есть колода? – Савьер подался вперед. – Принеси!

– В другой раз, – пообещала Хести. – А теперь доставай доску!