Красное бедствие

Глава 33

В первую ночь ее силой затащили в шатер Верховной и бросили на устеленную коврами землю. Она успела хорошенько врезать одной из жриц, прежде чем ее скрутили, но этого оказалось недостаточно.

Использовать магию она не решилась. Один из законов запрещал жрицам применять силу друг к другу и ничто не могло заставить Хести нарушить его. Она пиналась, извивалась в чужих руках, пыталась вцепиться зубами в холодные руки, но ее все равно дотащили до палатки.

Верховная восседала на кушетке заваленной подушками, и наблюдала за тем, как Хести отбивается от жриц. На ее лице была написана скука.

– Я думала, ты придешь сама.

Хести вскинула голову и уставилась на Верховную в немом изумлении.

– Сама? – Она нахмурилась. – Зачем?

– Неужели мне придется объяснять тебе очевидные вещи? – Тон Верховной не предвещал ничего хорошего.

– Попробуй, – рыкнула Хести, позабыв о страхе перед жрицей.

– Твоя мать была умнее.

– Да, я в курсе.

Верховная поднялась с кушетки и взмахнула рукой. Свечи в шатре погасли, остался только свет луны, попадающий внутрь через круглое отверстие в крыше. Хести попятилась было, но вдруг спиной ощутила чужое тело. Прохладные руки обвили ее, прижали ближе, ей стало противно.

– Я ведь обещала, что этой ночью мы впервые воссоединимся.

– Что значит… – Хести попыталась вырваться, но не смогла. – Что значит «воссоединимся»?

– Моя дорогая, неужели тебе не было известно о том, кем твоя мать была для меня?

Она слышала эти отвратительные слухи, но отказывалась верить им.

– И что? – с вызовом спросила она. – При чем здесь я?

Холодные губы коснулись шеи. Хести дернулась, но руки Верховной оказались неожиданно сильными. Они проникли под мантию, пальцы поспешно расстегивали пуговицы на рубашке.

– Отпусти!

– Перестань сопротивляться, – прошептала Верховная. – Будь Лагоса жива, я бы никогда не впустила тебя ни в свой Круг, ни в свою постель, но Трехликая Мать распорядилась иначе. Я предлагаю тебе власть, силу, о которой мечтают многие, подумай об этом.

Ее губы вновь коснулись шеи, Верховная провела языком по коже Хести, и та задохнулась от возмущения.

– Мне это не нравится!

– Ты не знаешь, о чем говоришь. Вот увидишь, утром ты будешь думать по-другому.

Верховная толкнула Хести в спину, та упала и попыталась отползти в сторону, но гибкое тело жрицы прижало ее к земле. Жадные руки стянули мантию, пальцы оказались под рубашкой, а губы – на губах Хести.

«Какая мерзость!» – мысленно закричала она, но не смогла произнести ни слова.

Язык Верховной, ее настойчивые ласки – все это было ей отвратительно. Никогда прежде Хести не заставляли заниматься любовью без ее согласия, никто и подумать не смел о том, чтобы взять ее силой. А она, в свою очередь, не могла и помыслить, что Верховная способна так поступить с ней.

– Мою мать ты тоже насиловала?! – злобно прошипела Хести, изо всех сил сжимая ноги, но колено Верховной мешало ей.

– Твоя мать любила меня. И ты полюбишь тоже, такова твоя судьба, – прошептала жрица и одним резким движением разорвала на Хести рубашку.

– Не тронь меня!

– Просто позволь мне показать, как это может быть прекрасно. Куда лучше, чем с тем мальчишкой. Он же калека, Хести, как ты могла?

– Он хотя бы мужчина! – Хести буквально выплюнула эти слова.

– Женщины во много раз лучше, – проворковала Верховная и припала горячим ртом к ее груди.

«Я должна что-то сделать, должна!»

Она попыталась сложить пальцы в Жест Силы, но жрица схватила ее за руку и сжала так, что ладонь Хести онемела.

– Ты ведь не хочешь, чтобы калека пропал?

– Да плевать мне на калеку! – прорычала Хести, извиваясь на полу.

– Ты лжешь мне.

Тело сковала болезненная судорога, она вскрикнула и почувствовала, как по щекам поползли слезы. Ей не было жаль себя, она злилась, ненавидела свое бессилие.

– Он останется в живых, если ты будешь выполнять свои обязанности, – сказала Верховная. – Ты станешь моей правой рукой, моей любовницей и частью Круга. И калека будет жив до тех пор, пока его семейка нужна нашему Дому.

– Иначе ты убьешь его?

– Я заставлю его страдать. – В полумраке шатра Хести увидела хищную белозубую улыбку. – Боль будет мучать его изо дня в день до тех пор, пока не сведет с ума.

– Ты сошла с ума, – прошептала Хести.

– Я всегда получаю то, чего хочу, – ответила ей Верховная и принялась медленно расшнуровывать завязки на ее штанах. – Он может стать кадавром, если я захочу. Превратиться в одного из сломленных. Я посажу его в клетку и заставлю тебя смотреть как он пожирает людей.

Хести оцепенела. Она не знала, что ей делать, поэтому просто закрыла глаза и позволила Верховной взять то, что ей было нужно.

Это стало ее обязанностью – с того раза Хести каждую ночь проводила в шатре жрицы. Она помогала ей принимать ванну, согревала ее постель, позволяла делать все, что та хотела, и сама исполняла все ее пожелания.

А потом уходила, опустошенная, лишенная сил и желания жить. Она даже не подозревала, что Верховная способна превратить ее жизнь в кошмар, но ей удалось придумать изощренную пытку, о которой, впрочем, остальные жрицы из Круга могли только мечтать.

Они перестали разговаривать с Хести, но беспрекословно подчинялись ей. Она не могла никому рассказать о том, что происходило по ночам, не могла поделиться своей болью. Ей не хватало Савьера.

«Ты не достойна того, что тебе досталось» – как-то сказала ей одна из жриц во время обеда.

– Так иди и займи мое место, – прорычала тогда Хести и выплеснула под ноги девушки вино.

С тех пор ее даже не оскорбляли, просто игнорировали, делали вид, что она существует только как правая рука Верховной. И это ранило.

«Неужели моей матери приходилось все это терпеть? Или она действительно любила Верховную и пошла на это по своей воле?» – спрашивала себя Хести, медленно приближаясь к шатру.

Деля постель со жрицей, она представляла Савьера. Думала о его руках, о губах, о том, как он нежно убирал ее волосы за уши. Только оказавшись в таком постыдном положении Хести поняла, как на самом деле привязалась к нему. Он бы никогда не позволил себе взять ее силой.

Хести вздрогнула и посмотрела в окно экипажа. Они находились в пути уже много дней и наконец прибыли в земли Дома Кровавых Шипов. По плану Верховной отсюда они должны были отплыть на Линос.

– Что мы будем искать? – бесцветным голосом спросила Хести, разглядывая увитые розами ворота Города Шипов.

– Старое кладбище, – ответила Верховная, вальяжно развалившаяся напротив. – Там лежат наши предки, те, кто унес с собой на Линос первобытную магию.

– Нам нужны их останки?

– Останки? – Верховная хитро улыбнулась. – Кто сказал, что они мертвы?

Его тошнило от езды в паланкине, но он не мог отказаться от предложенных местными вельможами почестей. Слава Матери и Мастеру, поездка предстояла недолгая, однако Савьер то и дело подносил к носу надушенный платок, чтобы не лишиться чувств от жары и вони.

Солнечный Пик находился на землях, некогда принадлежавших Дому Серебряного Скарабея, но отделился от него много лет назад. Теперь жители Аша’таласа предпочитали считать свой город частью Запретного Края, а не Пятнадцати Свободных земель.

Так как законы Матери, Мастера и Жнеца здесь были не больше, чем пустым звуком, в Аша‘таласе пышным цветом цвели пороки и работорговля. На улицах танцевали полуголые темнокожие юноши и девушки, зазывающие прохожих и приезжих в Дома Наслаждений. Браслеты с колокольчиками на их запястьях и ногах издавали причудливые, но приятные звуки.

Савьер разглядывал местных сквозь полупрозрачную вуаль, закрывающую паланкин, и не мог не отметить удивительной красоты женщин и мужчин – оттенки их кожи варьировались от цвета песка в пустыне до насыщенно коричневого, а порой и почти черного. А глаза! Золотые, похожие на расплавленное золото, они сияли и, казалось, источали мягкое теплое сияние. Черные густые ресницы, густо подведенные сурьмой глаза, причудливые узоры, выведенные на телах хной, длинные волосы, похожие на шелковые водопады – все это казалось таким чужим и таким манящим, что Савьеру приходилось то и дело одергивать себя, чтобы откровенно не глазеть на людей.

– Ваш народ прекрасен, – искренне сказал он сидящему рядом вельможе.

– Большая часть этих людей рабы, – отмахнулся тот. – Вам еще предстоит увидеть настоящую красоту, милорд.

Аббар Карт – один из могущественных вельмож Аша’таласа, сам вызвался встретить Савьера и предоставил ему свой дом в качестве временной резиденции. Его кожа была цвета обсидиана, а некогда красивые черты лица теперь заплыли жиром. Второй и третий подбородки вельможи смешно дрожали на ухабах, а обнаженная грудь до неприличия напоминала женскую. Она неопрятными складками лежала на объемном животе, но Аббара, похоже, это совсем не смущало.

Савьер кое-что прочитал о жителях пустыни, прежде чем отправиться в путь и теперь знал, что внешний вид Аббара полностью соответствует его статусу – в Аша’таласе худыми могут быть только рабы. Люди, имеющие в обществе вес, предпочитают ни в чем себе не отказывать. Их объемные талии и свисающие с поясов животы – это признак статуса, буквально говорящий «у меня есть деньги на еду».

До того, как город отделился от земель Дома Серебряного Скарабея, это была одна из самых бедных провинций. В пустыне ничего не выращивали, туда ссылали преступников и провинившихся перед лордом Бахметом. Что вдруг случилось и как появился Аша’талас никто точно не знает до сих пор. Но по легенде, город за одну ночь отстроили принцы-близнецы, обладавшие магическим даром.

Их статуи возвышаются на скале – два стройных юноши, держащиеся за руки, указывают на раскинувшийся внизу город. По ночам в их сомкнутых руках зажигается огонь, который видно даже в самых отдаленных уголках Желтой пустыни. Сами жители Аша’таласа называют ее Великим Белым морем и пересекают барханы на животных, которых вывели все те же принцы – трехгорбые, несуразные существа с уродливыми мордами способны обходиться без воды неделями, а питаются они колючками, растущими среди песков.

Местные называют этих существ «джамали», и Савьеру пришлось запомнить это иноземное слово, потому что эквивалента на родном языке просто не существовало. Если переводить дословно, то джамали – это буквально «горбатый корабль», что звучит не слишком благозвучно.

Аша’талас – портовый город. Именно порт стал его сердцем, именно благодаря ему в городе появились деньги. Почти все товары, доставляемые с Фокаса на Линос, проходят здесь, и это приносит в казну хорошие деньги. Нынешний лорд Дома Серебряного Скарабея, Ардьяс, уже много лет кусает локти и надеется вернуть провинцию, но вельможи Аша’таласа заключили договор с Домом Золотых Пик и как только Ардьяс вводит на территорию пустыни войска, сотни обученных копейщиков из Золотых Пик преграждают им путь.

– Аббар, – обратился Савьер к вельможе, – прибыл ли кто-то еще?

– Прибыли лорды Домов Бурого Лиса и Кричащей Чайки, – ответил тот, – и человек из Дома Большого Медведя. А еще, Эйо, дай мне памяти, суровый мужчина из Дома Ледяных Мечей.

– Лорд Абботт? – удивился Савьер. – Вы уверены?

– Точно! Абботт, я уверен, милорд. Абботт с сыном.

– С сыном… – задумчиво пробормотал Савьер. – Разве он не изгнал его? Не лишил его имени?

– Дела северных лордов нас не интересуют. – Аббар пожал плечами. – Я ничего не знаю ни об этом лорде, ни о его сыне.

«Зато я знаю, что он присягнул на верность Лаверну» – подумал Савьер.

Выходит, Дом Ледяных Мечей решил предать новоявленного императора. Что ж, интересно, что лорд Абботт скажет, глядя в глаза родному брату Лаверна Второго. Хватит ли ему смелости прямо высказать свои мысли о происходящем? А хватит ли смелости самому Савьеру войти в зал, наполненный людьми, которые наверняка его ненавидят?

Паланкин, наконец, опустили на землю. Савьер выбрался из него и кивнул рабам. Их лица были закрыты плотными масками, так что ему не удалось разглядеть их.

«Они, должно быть, очень устали» – подумал Савьер, но вслух ничего не сказал.

– Мне сообщить лордам, что вы прибыли? – учтиво осведомился вельможа.

– Да, пожалуйста.

– Вы можете воспользоваться купальнями, пока они будут добираться до Солнечного Пика, – предложил Аббар. – Эй, ты! Проводи нашего гостя!

Красивая девушка в длинной полупрозрачной желтой юбке поспешила к Савьеру звеня браслетами на лодыжках и запястьях. Ее грудь прикрывал обрез неплотной ткани, а через плечо был переброшен паллу.

– Я помогать, господин.

– Не нужно. – Савьер мягко отстранил от себя девушку и улыбнулся. – Я справлюсь.

– Может, отправить с вами юношу? – вдруг спросил Аббар.

– Нет, спасибо, – отказался Савьер.

– Мне неизвестны вкусы северных лордов, прошу прощения, если обидел вас. – Вельможа склонил голову насколько ему позволил двойной подбородок. – Ее зовут Чаджи, она будет прислуживать вам, милорд.

– Хорошо. – Савьер тоже склонил голову, выражая уважение.

Они вошли в огромное поместье с куполообразной крышей, и он тут же почувствовал запах благовоний и специй. Чаджи шла рядом, бесшумно ступая по мозаичному полу босыми ногами. Глядя на нее Савьер пожалел, что сам не снял обувь. Даже в легкой рубашке ему было нестерпимо жарко.

Чаджи провела его к лестнице и помогла спуститься на два этажа вниз. От стен здесь веяло прохладой, Савьеру стало легче дышать.

– Купальни, – с акцентом сказала рабыня, открывая перед ним дверь.

В огромном помещении располагалось несколько бассейнов, наполненных водой. От некоторых поднимался пар. Пахло розовым маслом и чем-то еще, терпким и незнакомым.

– Спасибо, я… – Начал было Савьер, но Чаджи не собиралась уходить.

Вместо этого она принялась медленно расстегивать пуговицы на его рубашке.

– Я сам. – Он взял рабыню за руку и остановил ее.

– Я помогать.

– Понимаю, но мне не нужна помощь.

– Не понимать.

Чаджи замотала головой и Савьер понял, что куда проще просто сдаться и позволить ей сделать то, что ей велено.

Рабыня раздела его и провела к бассейну. Погрузившись в прохладную воду, Савьер испытал ни с чем не сравнимое облегчение. Чаджи скинула одежду и скользнула в воду следом за ним.

– Нет! Погоди, ты…

– Мыть, – пояснила рабыня. – Помогать.

– Да, точно, – Савьер сдался, – помогать.

Она обтерла его мягкой мочалкой, напевая что-то на своем языке. Ничего лишнего рабыня себе не позволила, действовала уверенно и спокойно, будто занималась этим всю свою жизнь. Хотя, скорее всего, так оно и было.

– Вы хотите любить Чаджи? – как бы между прочим спросила девушка, прильнув к его спине.

– Нет, спасибо, – оторопело ответил Савьер.

– Принести одежду. – Чаджи выбралась из бассейна, и он сумел разглядеть ее стройную, даже худощавую фигуру.

Оставшись один, Савьер неуклюже сел, и вода поднялась до самого подбородка. Он прикрыл глаза и представил Хести в традиционном ярком наряде жительниц Аша’таласа. Ей бы наверняка ужасно пошли все оттенки лилового и голубого.

Хести…

Интересно, как проходит ее поездка? Далеко ли они от Линоса и как скоро достигнут своей цели?

Он откровенно скучал по ней. Не только по ее гибкому, мягкому телу, но и по язвительным замечаниям. Откровенно говоря, ему нравилось в ней все, даже скверный характер.

– Лорды прибыть. Они ждут вас.

Савьеру понадобилась помощь, чтобы выбраться из бассейна. Чаджи легко вытянула его из воды и указала на стопку чистой одежды.

– Спасибо, – поблагодарил он.

Девушка принялась обтирать его сухим полотенцем. Ему стало неловко, к щекам прилила краска, но Чаджи будто не замечала этого.

Закончив, девушка поднесла ему шаровары молочного цвета и помогла их надеть. Оглядев его, она сказала:

– Красивая кожа.

– Я слишком бледный, – смущенно ответил Савьер.

– Бледный – красиво, – пояснила Чаджи. – Идти за мной.

– А как же рубашка? – удивленно спросил Савьер, стыдливо прикрывая худощавую грудь.

– Очень яркое солнце. Жарко.

– Лорды не поймут меня, если я завялюсь в таком виде.

Он не знал, поняла его рабыня или нет, но она кивнула с важным видом и удалилась. Какое-то время Савьер рассматривал свои босые ступни и корил себя за то, что не попросил девушку принести еще и обувь.

Чаджи оказалась сообразительной – вместе с легкой белой рубахой она принесла тапки с загнутыми носами и целую кучу золотых украшений.

– Не нужно. – Савьер покачал головой, указывая на золото. – Я не хочу.

– Золото – красиво, – укоризненно сказала Чаджи.

«Кажется, у этого народа свои понятия о красоте».

Он все же сумел убедить рабыню в том, что обойдется без украшений. Она смиренно поклонилась и повела его прочь из купален.

Они поднялись на сам Солнечный Пик – в высокую башню, из окон которой весь город был как на ладони. Савьер зачарованно уставился на россыпь домов, суетящихся внизу людей в ярких одеждах, и не сумел сдержать улыбки. Он поднял взгляд и увидел прямо напротив башни ту самую статую, изображающую принцев-близнецов. С такого расстояния разглядеть их лица было сложно, но почему-то Савьеру показалось, что они улыбаются, глядя на возведенный ими город.

– Сюда.

Чаджи открыла резные двери и низко поклонилась. Савьер вошел в полукруглую комнату и головы собравшихся повернулись в его сторону.

– Ты?! – изумленно воскликнул лорд Барелл.

– Я тоже рад вас приветствовать. – Савьер постарался придать своему лицу дружелюбное выражение. – И вас тоже, лорд Абботт.

Северянин смерил его ледяным взглядом и сложил руки на груди. На его лице было написано призрение. За его плечом Савьер увидел юношу с копной рыжих волос. Он, в отличие от отца, выглядел растерянным.

– Кажется, нам есть, что обсудить. – Савьер подошел к столу и осторожно опустился в кресло.

– Мы прибыли не для того, чтобы обсуждать что-то с отпрыском Багряных Вод! – яростно выкрикнул лорд Барелл.

– Тогда вам придется поменять свои планы, – спокойно ответил Савьер. – Я прибыл, чтобы…

– Мы ждали не тебя, – пробасил Абботт. – И говорить будем только в присутствии того, кто собрал нас здесь.

– Вы думаете, что дочь лорда Оррена доберется сюда живой? – устало спросил Савьер.

– Уже добралась.

Он резко обернулся и уставился на покрытую грязью и пылью почти лысую девчонку, стоящую на пороге. За ее спиной маячили какие-то головорезы.

– Ромэйн, наследница Дома Наполненных Чаш. – Она уверенным шагом вошла в комнату. – И нам действительно есть, что обсудить.