Князь Московский

Глава третья

«...где-то вне пространства и времени…»

Желтое марево стало обычной картиной для его места без времени.

Он плыл в нём... Или всё же не плыл? Этот вопрос был всегда актуален. Существование без рук и без ног, да вообще без каких-либо конечностей вызывало по временам панику и отчаяние, а после трансформировалось в уныние. Но эти состояния были не свойственны ему, и через некоторое время (время?) он опять продолжал поиски выхода из этого золотистого марева.

Он совсем не помнил, как сюда попал, просто в какой-то момент стал себя осознавать здесь. У него стали всплывать в памяти разные образы, они были смутны и разрознены. Просто картины из чьей-то жизни. И эти картины побуждали его что-нибудь сделать, куда-то плыть и что-то искать.

Иногда на его пути попадались другие. Эти другие были не такими как он, они были молчаливы и отрешенные от происходящего вокруг, им было не интересно общаться и изучать. Они считали, что вовсе умерли и скоро будет суд божий…

Они были мерзкие на вид, да и, что греха таить, на вкус они тоже были вовсе не "пломбир".

... Пломбир? Мороженое? Холод? Сладость!? Детство? Школа! Нет не школа, лицей? Какой лицей? Завод с огромными станками и мастер, что раздаёт оплеухи, после которых очень болит голова, но корзины с опилками надо таскать иначе не дадут хлебушка...? Хлеба?! Да, точно, хлебный паёк…

...Так, стоп! Стоп! Нет! Назад! Нельзя вспоминать! Это не моё!

Он уже это проходил. Ассоциации начинали захлёстывать его волной воспоминаний, и под их тяжестью он терял себя и всю свою целостность. Он чувствовал, что внутри него растворяются шесть личностей. Они были очень странные и злые, они были убийцами и грабителями, а ещё насильниками и ворами.

А он всю свою жизнь посветил борьбе именно с такими субъектами. Ему не нужны были доказательства, он никого не судил и никогда не доказывал виновность. Он всегда знал, что любого человека можно взять за горло и завести на него дело.

За долгие годы жизни им была усвоена одна простая истина, что есть волки, есть собаки и есть овцы. Без сомнения, имелся и пастух, но он всегда был terra incognita, и он был по определению не подсуден, конечно, когда он кормит собак…

А быть псом «системы», значит драться с волками насмерть, ну и конечно есть мясо овец, что давал ему пастух.

Но иногда, когда пастух забывает о своих псах, и тем приходится заботиться о себе самим...

И в этом густом янтарном мареве он встретил волков и поступил с ними, так как поступал с ними всю свою жизнь…

Жизнь? Чью жизнь? А как его зовут?

Память молчала о его имени, да и тех, кого сожрал здесь, их имён тоже он не помнил. Да и были ли они, эти имена?

У него точно было. Он помнил квартиру и дом с тремя подъездами. Помнил, что в армию записался, пририсовав в метрике один год. Помнил бои в Харбине. Ранение. Госпиталь и комиссию, которой доказывал, что годен, что его ребята ждут…

Потом училище милиции …служба, семья? …доченька.… И опять училище, только теперь преподавателем… Перестройка? Старость?

А вот свою смерть он помнил хорошо.

Но вот имён не помнил совсем, ни как его зовут, ни как кого-либо другого. Только прозвища помнил, …кажется, помнил прозвища…

Это марево вокруг будто пыталось его успокоить и упокоить, оно вытягивало силы и память.

Но он научился. Как только становилось холодно, он вместо себя выдвигал кого-то из тех, кого сожрал здесь же, в жёлтом тумане.

Сколько времени прошло, он не знал. Но в какой-то момент появилась «серебряный» путь.

Путь был холоден и страшен, но это была единственная дорога из золотого марева, и по большому счету было не важно, куда она вела. Главное, чтобы вырваться отсюда….

6 июня 1891 года

Москва. Николаевский дворец.

Пауки, везде пауки. Ползают и издают шуршание и потрескивание своими лапками и брюшками...

Они были разных размеров и совершенно причудливых форм. Только цветовая гамма их была односложной, чёрно-серой.

Я опять в чертогах Паучихи, но теперь не прикован к скале, теперь подомной чувствовался шелк мягких простыней. И над моим телом не измывается эта «недобогиня», но, тем не менее, руками и ногами пошевелить не мог. Они были связаны и растянуты по сторонам, но теперь это были не цепи, а скорее шёлковые верёвки.

В какой-то момент пришло осознания, что на мне сидит Паучиха. Мягко двигает бёдрами и чуть постанывает, но мне отчётливо ясно, что сидит она вовсе не там, где мне этого сейчас так хочется. Вид у неё был тот же, что и прошлую нашу встречу — обворожительная тёмная эльфийка… и мертвенный лунный свет освещал ее совершенное тело.

В какой-то момент движение её бёдер стали быстрее, она содрогнулась от удовольствия всем телом. И открыла глаза…

— Ну и что ты теперь будешь делать, милый? — проговорила она хриплым и манящим голосом, — Ты в полной моей власти, моя суть привязана к твоей так крепко, что, если умру я и умрёшь ты. Конечно наше знакомство началось не так радужно и светло, как ты любишь… Но у нас всё-всё впереди. — на её лице появилась чуть смущённая улыбка, — Я не буду тебе мешать завоёвывать этот мирок, и даже помогу. Наверное, помогу... Если попросишь правильно. А ты же попросишь, да, милый?

Она наклонилась, и её соски стали буквально царапать мою кожу, от этих касаний по мне побежали мурашки наслаждения.…

Но нет, не мурашки, а множество маленьких паучков стали разбегаться по мне, они стали забираться мне в рот, ноздри, не трогая только глаза. И множество паучьих лапок стали разрывать кожу в паху и проникать в живот, в уретру…

Я смотрел в чёрные провалы ужасающих глаз, и меня начинал накрывать дикий ужас пополам с отчаянием. Мои судорожные попытки вырваться ни к чему не приводили, меня будто ещё сильнее придавливала к простыням эта безумная тварь.

А в ушах звучал её мелодичный, нежный и ласковый, с лёгкой хрипотцой голос.

— Не волнуйся, дорогой. Ты же знаешь, всё просто. Каждую третью жертву ты будешь приносить в мою честь. Тебе это будет не сложно, а мне приятно…

Её слова потонули в скрипе и боли, что причиняли мне множества паучьих лапок, забирающихся мне в уши и рвущих мои барабанные перепонки.

Я не выдержал этой пытки и из моего горла попробовал вырваться крик, но весь мой рот, бронхи и, кажется даже лёгкие, были заполненной шевелящейся массой пауков. Всё моё существо кричало от дикого ужаса и страха, что охватили моё тело и сознание

И тут в мой истерзанный и парализованный разум ворвался её весёлый голосок:

«Многие разумные думают, что пытки, в конце концов, заканчиваются, но они заблуждаются, ха-ха-ха!!!»

Очнулся я резко. Этот сон меня не напугал. Он ввёл меня в ужас!

Меня обуяла такая паника, что когда я смог открыть глаза и не увидел нависшую надо мной Паучиху, меня посетило такое облегчение, что было подобно известию об избавлении от казни перед самой плахой! Вот и с жизнью попрощался, и топор над головой, но раздаётся крик, и тебя избавляют от оков…

«Так дальше продолжаться не может. Эта тварь слишком близка ко мне. Она слишком хорошо меня знает! Если не смогу от неё избавиться, то она сломает меня! Да ладно… Она уже надломила меня!»

С кряхтением поднялся с кровати. Фантомные боли гуляли по моей коже и внутренностям, и казалось, что под кожей шевелятся пауки.

Мне было не в первый раз страдать после своих научных изысканий, ведь мои эксперименты не всегда были безопасными, и оканчивались для меня, бывало, вовсе не благополучно. Но такого со мной ещё не случалось.

После возвращения с ночной прогулки в Кремль, сразу лёг спать. У меня ещё оставалось несколько часов на нормальный сон, и после лёгкой медитации, которая показала, что печать богини сильно поблекла, я, успокоенный, лёг отдохнуть.

Наивный...

Выполнив гигиенические процедуры, и как следует, осмотрел себя на предмет повреждений. Всё же боли иногда простреливали не шуточные.

Закрыв дверь спальни на засов, смотал напольный ковёр и расчертил диагностический рунный круг. Источник был полон, и сил на полную диагностику мне должно было хватить.

Сам ритуал занимал на много времени, но расшифровка данных была ещё тем наказанием. В Академии у всех студентов, да и у многих преподавателей начинала болеть голова, как только заходила речь о расшифровке диагностирующих данных. Ведь требовалось уловить не только напряжённость тех или иных магических рун, но также и их окраску. А если это сложносочинённое проклятие, так нужно ещё выполнить проектирование динамики, а там больше трёхсот головоломных параметров.

Но мне всегда нравилось распутывать этот клубок информации. И сейчас, как никогда, мне пригодились те знания, что вбивали в наши легкомысленные молодые головы, преподаватели Академии.

Паучиха, будь проклято её имя, обманула меня, заставив поверить в безопасность.

Нити её печати поблекли и истончились, это да…. Но они ещё и разветвились, и при том очень сильно.

Тонкие паутинки энергоканалов отходили от печати богини и пронизывали моё средоточие магического дара. Были они ещё слабы и ни связаны друг с другом, но было их много. Очень много….

Рецепт избавления от этой погани мне был знаком: запечатать свой дар, то есть избавится полностью от магического дара.

По мне, так проще умереть….

Но если что-либо не придумаю в ближайшее время, то существовать самостоятельно, как личность я прекращу. Паучиха возьмёт меня под контроль, а после и вовсе уничтожит, сожрёт душу.

Мне требуется полностью заменить себе ядро магического дара или поменять тело… Тело... хм... Но требуется разделить и душу, ведь именно на неё находится печать Ллос…

А ещё можно попробовать перестроить свою духовную составляющую, так чтоб новая душа знала всё то, что хранится в моей голове. Но при этом, никакой ментальной или магической заразы во мне не осталось.

«Подытожим, у меня три направления. Первое. Запечатать свой магический дар и жить дальше. Вариант тяжёлый, но тоже вариант. Второе. Разорвать душу на составляющие и переместится в другое тело. Много вопросов и требуется множество экспериментов. И третий вариант — переродится, тем более мне известен рецепт, но риск огромен».

Когда я занимаюсь исследованиями, то на язык совершенно не сдержан, да и кинуть чем-нибудь могу или, если совсем достают, магией могу шарахнуть. Конечно, когда позволяет рабочая ситуация.

И пока я расшифровывал и анализировал данные, в дверь пару раз скреблись и вежливо стучали, что у меня вызвало только неоформленное раздражение, и все, кто находился в коридоре за дверью, были посланы в Торгов зад. И у меня нет уверенности, что прокричал ругательства на русском….

Тщательно затерев руны на полу и кинув ковер на место, открыл засов. В туже секунду в дверь постучались, и за дверью раздался голос камердинера.

— Ваше Императорское высочество разрешите войти?

Это был новый слуга. Гаврила его натаскивал на подмену себе, и видимо после того как я предложил награду и почётную отставку старому, этот должен занять место рядом с моим телом.

— Заходи. — кинул я, не оборачиваясь к двери, так как в этот момент пытался развязать узелок на панталонах.

Лёгкий шорох одежд, и тихий чуть подобострастный голос проговорил.

— Разрешите, я вам помогу, Ваше Императорское Высочество?

Обернувшись, увидел прилизанного, даже, кажется чуть жеманного хлыща. Был он в новом лакейском фраке, кюлотах, шёлковые чулки и лаковые туфли. Весь его вид говорил о любви к собственному внешнему виду. Гладко выбритый узкий подбородок, тонкие напомаженные усики и волосы, что были завиты легкомысленными локонами.

Он поклонился мне, впрочем, не сильно, и, выпрямившись, посмотрел на меня своими тёмными с поволокой глазами.

Я рассматривал этого павлина с брезгливым удивлением. Как он попал в камердинеры, было мне не понятно.

Но больше всего меня привело в бешенство это похоть, что разгоралась в его ауре, когда он смотрел на мой голый торс.

— Будь любезен, позови Германа Германовича, а если его сейчас нет, то дежурного офицера охраны. — и отвернувшись от него, продолжил борьбу с своевольным нижним бельём.

«Развели содомию! Петухов прилизанных!» — думал я с остервенением разрывая повязки на панталонах.

Со спины послышался звук сглатывания слюны.

Нервы мои были к тому моменту серьёзно расшатаны, и на опасный звук отреагировал, именно так, как было вбито в меня на многих военных компаниях, в которых участвовал в должности штатного мага.

То бишь, я рефлекторно выполнил перекат в сторону от опасности, и одним усилием воли поднял магический защитный купол. А так как стандартный меня всегда коробил своей статичностью, то у меня был наработан атакующий, то есть отталкивающий. Чем не раз удивлял противников.

Вот и сейчас удивил.

Удивил всех во дворце.

Камердинер, которому было отдано не двусмысленное указание. Не пошёл сразу выполнять порученное, а остался на месте, наверное, чтобы улицезреть Великокняжеские ягодицы. Видимо это было его мечтой, и тут, неожиданно она сбывается!..

Мой щит тараном толкнул незадачливого лакея прямо на входную дверь в покои и продолжив движение, впечатал того в тяжёлые створки. И выдрал их с обломками дверной рамы, ударив всем этим месивом из кусков дерева и частей тела слуги в противоположную стену коридора.

Грохот случился сильный, да и пыли поднялось много.

Когда выбрался из-за кровати, а выбирался я с большим трудом, ведь на мне ещё оставались эти Торговы панталоны, да и в щит вложил слишком много энергии. В общем-то, вложил всё что было, весь резерв. Так что нарастающая слабость во всём теле с головокружением, кровь из носа и ушей, не добавляли радости бытия.

Когда прибежали казачки охраны, я сидел на полу опиравшись спиной на кровать и пытался понять, от чего вдруг сработали старые рефлексы? Ведь ничего не предвещало?

Видно пытки Паучихи серьёзно взбаламутили мою душу, раз стали вылезать старые привычки.

Головокружение всё сильнее и сильнее одолевало меня и в какой-то момент я почувствовал, что теряю сознание. И последняя разумная мысль, промелькнувшая была о том, что могу и не выдержать опять пыток Ллос.

______________________________________

Продолжение следует….

Лайки и коменты очень сильно мотивируют автора быстрее выкладывать новые главы.