Князь Московский

Глава одиннадцатая

Наденька очень не любила зеркала. А точнее то, что они отражали, когда она к ним подходила.

Купеческая доченька Надюша не была ни уродиной, ни особой красавицей.

В детстве у неё были красивые выразительные глаза, аккуратный носик с маленькой горбинкой и чуть припухлые алые губки; правильный овал лица обрамляли прекрасные тёмно-русые локоны.

Но сначала исчезли локоны — их пришлось состричь из-за болезни. Потом умерла мама.

Несколько месяцев назад была весёлой красавицей, женой состоятельного купца и любящей мамой, на которую многие засматривались. А теперь она, бледная тень той, чей образ просили написать знаменитые художники...

После же, когда она осталась с безутешным отцом, который души ни чаял в своей Надежде, и не хотел искать замену своей любимой, фигура доченьки совсем стала походить на папину, а он был очень широкоплечим и с узкими бёдрами мужчиной. И Наденька стала слишком похожа на мальчишку. Так похожа, что купец стал обучать её разным ухваткам, которым учил его старшина, потомственный казак, когда он воевал как вольноопределяющийся, на туречине.

И вот — угловатая фигурка, широкие плечи, почти полное отсутствие женских прелестей… От мальчика Надюшу отличало только то, что у тех висит что-то между ног, а у неё ничего такого нет.

И это удручало ещё сильнее. Ведь всё, что её окружало, говорило ей: «Этот мир мужской, всё самое интересное для них, и только они могут владеть этой вселенной». Хотя в своей массе они были менее умны, чем знакомые ей женщины. А иногда и явно глупы.

Её любимая мамочка, так рано умершая, много рассказывала, как надо общаться с мужчинами, чтобы достичь желаемого. А единственная причина, почему именно так надо делать, был аргумент силы.

Просто они сильнее. Всё.

И если у тебя есть «висюлька» между ногами, то перед тобой открыты почти все двери. Ты мог стать кем угодно.

У Нади была широкая папина фигура, и её мамочка, когда пыталась ободрить кровиночку, приводила в пример Российских императриц, которые вовсе не были миниатюрными.

А после занятий с отцом она удивительно становилась похожа на мальчишку, что только-только сбежал с уроков.

Но именно такое телосложение и поведение её спасло.

После пожара на складах, из-за которого и погиб её отец, всё имущество досталось местным богатеям, у которых вдруг нашлись долговые записки Надиного отца. Её же, как сироту, отправили к родственникам в Москву, к троюродному брату мамы. «Можешь просто называть меня дядюшка» — так он представился Наденьке.

То, что она пережила в доме своего родственничка, Надя никому и никогда не расскажет. Самое страшное, противное и унизительное, что только могло произойти с ней, осталось там, среди обоев старого московского маленького особняка. Она потом сожгла эту память — в том же огне, что сжёг «дядюшку», его жену и их сына — мелкого мерзавца, что глумился и издевался над ней не меньше, чем его отвратительный отец.

Дом этот был, оказывается, известным местом: в нем обучали маленьких «племянниц» для других «дядюшек». А приходили туда и полицейские, и клирики, и разные, но достаточно известные представители московского общества...

Но Надежда была слишком похожа на своего отца не только внешне, но и твёрдым упрямым характером.

Взяв старую одежду сыночка «дядюшки», выбралась на осенние московские улицы, попутно расплескав канистру керосина по всему первому этажу.

И ушла, освещая себе путь огнём горящего прошлого.

Но один момент она упустила, да и не могла знать: ведь она была из хорошей и обеспеченной семьи.

А на Хитровке знают все: если девка на улице хочет жить, значит, путь у неё только один — проституция. И не важно, сколько тебе лет. На всякий возраст найдутся охочие людишки, и если малышка, так «это» ещё и дороже.

Но ей повезло: мальчишка, что ей встретился на Сухаревке и привёл на Хитровку, был деревенский и «босячую» жизнь не любил, да и воспитан был с уважением к женщинам. Претило ему такое гнилое и собственническое отношение к людям. И когда понял, что передним девчонка, решил не сдавать её.

Она тогда назвалась Назаром, ну или Назарием, а если по-простому, то Назей.

Но местный «воробей» (старший среди беспризорников) назвал её Рыбой.

Она только через год узнала, что это не было позорным прозвищем. А этого пришлось биться с мальцами и каждый раз сдерживать слёзы боли и обиды, что пытались вытечь через её красивые глазки.

Она попала к «форточным» мастерам. Женская гибкость и ловкость помогала справиться с самыми сложными наводками и давала возможность пробраться даже через очень маленькие окошечки. А друг Тихон прикрывал её, когда она начинала «кровить» по-женски.

И вот её попросили присмотреть за «шухером». И кто попросил?! Сам Окунь! А все знают, что он из «Иванов». И с ним даже Великий князь речи вёл, не побрезговал.

Вот каретный сарай, что должен быть её «фишкой», а точнее крыша его. Она тенью скользнула по выступам и выщерблинам стены. Даже собаки не проснулись и не услышали её. Да и ночь была хорошей — безлунной.

Встав на черепицу крыши, она почувствовала некоторое волнение, ей не было страшно — нет! Но чувство опасности говорило, что сейчас надо приготовиться…

Она не поняла, откуда взялась эта рука, что взяла её за горло и подняла в воздух. В темноте возникли красные огоньки глаз, и тихий, чуть шипящий голос произнёс:

— Так, так, тааак… Смотрите, какая кошечка бродит по нашей крыше… — голос огнём впивался в сознание Нади. — Кошечка, наверное, сейчас хочет вздохнуть? Ведь воздух так нужен бедненькой малышке?

Надя пыталась разжать пальцы, что сжимали стальной хваткой её горло, царапала чужую руку, пыталась ногтями выдрать себе хоть капельку жизни. Размахивала ногами, стараясь пнуть и причинить хоть какую-нибудь боль этому существу. А огни страшных красных глаз смотрели на неё насмешливо и иронично.

В острые моменты жизни Наденька, умела быстро соображать, и поняв что сопротивляться этой силе бессмысленно, и, кажется, убивать её сию секунду не собираются, спокойно опустила руки, смотря в эти ужасные буркалы.

— Вижу, что ты разумная девочка. Теперь, когда ты осознала своё положение, я позволю тебе вздохнуть. Но только разочек… — Надя чувствовала в голосе этого существа весёлую злую усмешку. Голос его был настолько тих, что ей казалось, будто он возникает у неё прямо в голове.

Она не поняла, в какой момент обрела опору, почувствовала только живительный воздух, ворвавшийся в лёгкие. Но тут же этот напор прекратился, перекрытый стальной хваткой на её шее.

— Тише, тише, Кошечка! Ты же ведь не против, конечно, если я тебя так буду называть?

Она была не против чего угодно, лишь бы дали воздуха. А он просачивался в её тело слишком маленькими порциями, чтобы можно было задуматься о сопротивлении этому злу. Ведь только у настоящего зла могут быть такие глаза…

— Ты же с Окунем пришла, верно? Кивни, если так. Вот! Умничка! А сколько он людей с собой привёл? Ааа... Тебе же неудобно отвечать? Ну и ладно! Можешь помолчать... хе — хе — хе... — его шелестящий смех обволок всю вселенную девочки. Ей сейчас хотелось только одного — воздуха…

В какой-то момент она поняла, что сидит, прислонившись к печной трубе, и дышится ей совершенно спокойно.

И нету стальной хватки на шее, только что-то мешает потрогать горло. Она взглянула на руки и поняла, что в руках держит небольшой лист бумаги.

После, уже вернувшись к себе в чуланчик, под огнём мысленной лампады, она смогла прочесть записку, что оставил ей этот страшный незнакомец из тени.

Слова на листе гласили: «Хочешь стать лучше и сильнее, приходи послезавтра в это время, к этой же трубе, а если нет... То все твои приятели узнают, почему ты раз в месяц течёшь кровью».

__________________________________________________________

Спустившись с крыши, начал скольжение меж теней и сквозь них. Упиваясь силой и свободой, что наконец-то вернулась ко мне, и именно сейчас я мог делать все, что было угодно моей душе, шрамированной долгими годами жизни.

Как давно мне не было так хорошо!

Это было очень странно и захватывающе, меня будто качало на волнах тьмы и теней. Во мне звучала симфония единения. Я чувствовал, как свет далёких звёзд пульсирует в такт моего магическому источнику.

И плотный слой облаков не являлся помехой этой ночной серенаде.

____________________________________________________

А всё началось с понимания того, что начинаю поступать, как человек, думать, как человек, и планировать, как человек; эта реальность буквально выдавливала из меня память о моём прошлом Мире.

Но привычка всё анализировать вовремя дала (ну, почти вовремя) понять, что я ещё пока не совсем очеловечился и надо срочно сесть за записи своих трудов. Да, в общем, стоило записывать всё, что помню о своём Мире.

Нашёл нужного формата журнал, в виде книги с чистыми листами, вставил маленький накопитель, положил руны «отвлечения» и «невнимания». Они делали мой будущий гримуар для остальных просто невидимым, а если бы его и нашли, то он был бы для них абсолютно неинтересен. И начал с черновика плана, а после вносил записи в рукопись.

Записывал на двух языках: русском и итэллите. На первом записывал даты, события и генеалогию. А на втором записывал все, что касалось магии, науки и ритуалов.

Пока одна часть моего сознания скрупулёзно воссоздавала на бумаге мою жизнь и мои знания, другая часть обдумывала возможности их применения в этом мире. Ведь магия, по сути, универсальна и может применяться в любом месте и моменте жизни разумных.

Очень многое, что казалось мне проблематичным со стороны местных, элементарно решалось магическим путём. Единственное, что меня смущало, это аномальное количество янтаря в этом мире. В мире, где почти полный магический вакуум, милорнов не может быть по определению! Но вот их кровь — янтарь — лежит под ногами у местных, и это вызывает череду очень серьёзных вопросов.

Ещё меня смущает и наталкивает на размышления аномальная сила рун магического алфавита, а точнее то, что он здесь, в этом мире, вообще работает.

Да, законы Творца распространяются на весь космос, и основополагающие константы везде одинаковы. Но!

Чем дальше мы от ядра Вселенной, тем меньше возможности у планеты, населённой разумными, аккумулировать магическую энергию.

Пока записывал, вспомнил хороший, а главное почти не затратный ритуал — «Единение с тенью», он давал возможность бесшумно передвигаться ночью, давал усиление тела и небольшую защиту от физических повреждений, а ещё этот ритуал увеличивал скорость и ловкость. Конечно, время его действия было небольшое, около шести часов.

Но была одна большая ложка дёгтя в этой Торговой бочке мёда.

Этот ритуал был только для чистокровных эльфов. И именнопоэтому я его никогда не использовал.

Но после того «креста-амулета» моя энергетическая структура стала полностью сходна с чистокровными!

В общем, я рискнул.

А после носился, как Торгом пнутый, по крышам Москвы.

Сила, скрытность и ещё беспричинная радость пополам с весельем.

Чуть не забыл о цели, ради чего экспериментировал на себе. Хорошо, что всё-таки так мало фоновой энергии, и магия ритуала быстро выдыхалась. И стоя на крыше каретного сарая, я был уже в норме, ну, почти в норме.

С бандитами Окуня всё получилось и просто, и сложно одновременно.

Пистолеты использовать не стал: всё-таки моё оружие — это магия, хотя и резерв мизерный, да и с накопителями дела обстоят плохо. Но того, что есть, хватило на шестерых хумансов с запасом.

Зайдя по теням к каждому из представителей «ночных хозяев» города, прикосновениями погрузил их в глубокий сон, а самого Окуня просто чуть придушил, чтоб впечатление беспомощности предо мной печаталось в его сознании.

«М-да, надо быть поосторожней с «тьмой», этот ритуал — «единение с тенью», явно с какой-то нехорошей подоплёкой. А шуточки у Ллос всегда с тройным или даже с четверным дном, и последствие этих шуток может проявиться непонятно где. Ведь проверял же его по-всякому! Но видно, что-то пропустил…

А ведь давно уже мелькает на задворках разума мыслишка, что в этом мире не хватает присутствия Великой Паучихи, и хороший зикурат только украсит местный пейзаж», — так размышляя, стаскивал бессознательные тела татей в центр пентаграммы, что до этого быстро начертил на полу.

— А тебя, моя рыбка, оставим в живых, ты нам пригодишься, — тихо проговорил я, проходя мимо связанного Окуня, ласково похлопал того по щеке. Бандит был в сознании, и от него исходили отчётливые волны страха.

Конечно, я понимал, когда собирался на эту встречу, что тать может устроить провокацию, но пытаться взять в заложники Великого Князя?! Это уже за гранью обычной глупости…

Нет, будь на моём месте обычный хуманс, всё бы у них получилось, но ночью пытаться схватить эльфа, стоящего в полушаге от сумеречной стороны...

Так надеваясь над человеческой тупостью, расчертил на земляном полу ритуальный круг. Разложив тела неудачливых разбойников по меридианам, положил в центр накопитель из янтаря, активировал руны. Но в последний миг, перед началом ритуала, что-то меня буквально дёрнуло под руку, и в руне поглощения появилась чёрточка, что расширяла смысл действия руны. Она не только поглощает всю доступную энергию этого плана бытия, что находится в границах пентаграммы, но и засасывает силу и из соседнего плана бытия.

Я глупо стоял и хлопал глазами. Такой поворот событий был мною абсолютно не спрогнозирован, и это меня не только вводило в ступор, но и пугало. Буквально до дрожи.

Сам ритуал прошёл штатно, тела разбойников превратились в прах, только одежда и обувь от них осталась.

Вот только поднеся к глазам янтарную бусинку, что служила накопителем в этом ритуале, я увидел там не пять светящихся пылинок, а шесть. И шестая была явно ярче остальных. И накопитель был почти полон.

«Ах, ты, Паучиха! Торг тебя дери! Поставила мне всё же ментальную закладку?! И как, и где?! Я же проверялся регулярно!»

И в полной тишине послышался женский смех, очень красивый, буквально... божественный.