Князь Московский

Глава десятая

Через час, как я ушёл из императорского кабинета, прибежал Сашин лакей и попросил меня немедля подойти в его рабочий кабинет. «Ну, вот и поговорим нормально, а то вздумал орать на меня, Торгов начальник».

Так размышляя, я шёл за лакеем.

В общем, Гатчинский дворец мне понравился, конечно, он ни в какое сравнение не шёл со Светлым Дворцом, но было в нем что-то уютное. Единственное, что мне не нравилось, так это буквально заваленность его всяким хламом. Картины, статуи, чучела животных...

Если снаружи дворец напоминал облагороженный замок, был строг и гармоничен, то внутри он напоминал склад произведений искусства. «Опять меня занесло. Наверное, не стоило так поступать с Александром. Но что делать? У меня совершенно нет времени на исследования! А тут такой случай императора в норму привести, да и запасы жира с него чуть убрать. Было ужасно интересно лечить новое тело и не отвлекаться на окружающих. Сейчас он, конечно, что-нибудь будет опять вымогать, а если учитывать его скупость, ничего предлагать взамен не станет. Ну, лекарство от жадности мне ещё неизвестно, но способы урезонить его я найду».

С такими мыслями я подошёл к кабинету своего брата-императора. Лакей меня попросил подождать, а сам пошёл докладывать обо мне. В приёмной стоял странный запах, и через некоторое время я с удивлением понял, что отчётливо пахнет туалетом.

«А вот и последствия ускоренного лечения, может, еще и вырвало его, хотя я старался пищевод трогать по-минимуму, да и здоров он был».

— Его Величество готов Вас принять, — произнёс лакей, вышедший из дверей кабинета, сопровождая свои слова неглубоким поклоном. Здесь вообще слуги отличались каким-то особым высокомерием. Они ж тут, видите ли, императорской семье служат, без них же они не смогут и ложечку ко рту поднести.

Собственно, как я и думал, так и случилось.

Александр сначала исподволь начал выспрашивать меня о произошедшем с ним, а когда наткнулся на моё притворное непонимание, стал уже напрямую давить на меня, утверждая, что дар небес — это хорошо, но он должен быть использован с умом, и он-де, император-самодержец, знает, когда, кому и сколько.

— Саша, ты что, совсем Бога не боишься? — с удивлением произнес я, глядя на этого неблагодарного. — Ты был милостью Его удостоен, а ведёшь себя, как будто Он тебе чем-то обязан? — продолжал я, не повышая голос и не меняя тональность, воспитывать этого великовозрастного наглеца.

— Я тебе, как твой брат и подданный, готов помогать во всём, что ты потребуешь. Но ты начал требовать Чуда! Ты вот мне, как брату, скажи, Саша, ты дурак?

Я смотрел на этого здорового и наглого хуманса и думал, что, кажется, зря его не убил. «Хотя, наверное, это и не поздно сделать».

Видно, давно или вообще никогда с Александром так не разговаривали. Он сидел и молчал. На его бородатом лице не отражалось ничего, он просто сидел и молчал. Потом поднял руки и потёр лицо.

— Прости, я не прав был и позволил себе лишнее, когда начал требовать у тебя чудес. Мне на миг показалось, что это ты сам управляешь этим… эм… чудотворством, — произнес он ровным голосом, продолжая рассматривать меня.

— Это не так, Саша. Я, если честно, сам не понимаю, что делаю в этот момент. Просто молюсь Господу, и приходит понимание, когда и что делать. Вот как с тобой, — решил окончательно запутать Александра я. — Вот как с тем покалеченным студентом. Кстати, ты не знаешь, где он?

В этот момент Александр отвёл взгляд. Я даже немного растерялся от этого действия. «Ого! Да ему стыдно стало! Давайте послушаем, от чего стало стыдно человеку, который без зазрения совести до этого орал на брата и даже глазом не моргнул!»

— Понимаешь, какая незадача случилась. — проговорил Александр чуть смущённо.

— Когда его перевозили из полицейского участка в тюрьму, на конвой было совершено нападение, и студента того нападавшие отбили. Посадили в свой экипаж и увезли в неизвестном направлении. Конечно, его ищут с усердием, но, если честно, мне думается, что вряд ли найдут, — сказал он и посмотрел мне в глаза.

«Ах, какие Торговы концы! А мне, значит, ни одна тварь не доложила! Ну, я вам устрою!» — возмутился я молча.

Повисло молчание, я перебирал в голове ритуалы рабского служения, выберая какой будет более удобен в этом лишенном магии Мире, ведь пора наводить порядок в своём окружении. А Император просто молчал. Видно всё же ему не очень удобно передо мной за свои крики.

Решив, что почти дожал тишиной этого увальня, проговорил.

— Александр, ты же помнишь наш разговор, когда ты меня назначал генерал-губернатором в Москве? Я тогда сказал, что согласен, только с одним условием. Мне надо осмотреться и после, если что-то будет важное по городу, то эти решения я буду принимать самостоятельно, — сказал и вопросительно посмотрел на него.

Александр неохотно кивнул в ответ. Ему явно не нравилась смена направления нашего разговора.

— Я внимательно изучил и осмотрел город, и пришёл к выводу, что готов принять на себя этот крест. Но есть у меня одно условие, мне нужно от тебя получить Москву в полное владение. В этом городе должен быть свой хозяин. Многие законы и уложения должны там работать не так, как в остальных городах твоей империи.

И видя, как император начал наливаться краснотой, решил чуть сбить с него спесь:

— Знаешь, что я видел, когда валялся в беспамятстве там, в Бологом? — и, не дожидаясь ответа, продолжил

— Я видел трупы царской семьи, сваленные в кучу, а их обливали керосином и поджигали солдаты в императорской форме! Трупы нашей семьи, Саша! Солдаты в нашей форме! Солдаты говорили на русском языке! А знаешь, что была за семья, которую они убили и собирались сжечь, как скотину?! — с каждым словом я эмоционально распалялся, видя, как протекают жизненные токи в Александре, старательно, с каждым словом, раскачивал его внутреннее состояние и старательно впечатывал свои слова в него.

— Это была семья Ники, Саша! Его жена, дочери и сыновья! И он сам смотрел на них удивлёнными и мёртвыми глазами. Там были ещё верные слуги, но их было немного. И было Николаю чуть больше сорока лет.

Замолчал на пару секунд и продолжил «пророчествовать»

— То есть, это событие должно произойти приблизительно через двадцать с небольшим лет. Там было ещё множество подробностей, но сейчас я не хочу заострять на них внимание. Сейчас мне требуется, чтобы ты меня услышал и понял, — продолжал я говорить уже более спокойным тоном. — Мне не нужна эта власть, да и в общем власть меня не прельщает в любых её проявлениях. И ты об этом прекрасно знаешь. Но я не хочу, чтобы наш род сгорел в керосиновом огне.

Закончив свой «театральный» монолог, замолчал. На самом деле я и так предполагал, что чем-то подобным и должно закончиться время правления Николая.

Ники — очень хороший и добрый юноша, но из него самодержец как из какашки копьё. Он слишком мягок и податлив для чужого влияния.

Цесаревич служил под началом моего реципиента, и у того было множество воспоминаний где Наследник проявлял аморфность в повидении.

А настроения в обществе, да и в мире в целом, сейчас подобны гнойнику: или ты его вскроешь, без жалости рассекая, или умрёшь от антонова огня.

А он, Николай, не сможет сам, ибо в нём нет нужной жестокости, а другим не даст, так как так воспитан — властитель должен быть один.

Император сидел и держался за голову — в общем-то, это у него «паразитный» жест. Так-то он непробиваемый, как скала, но, видимо, и его можно расшатать, если правильно приложить усилия.

Повисла тягостная минута, мне не хотелось передавливать, я чувствовал, что и так хожу по краю.

— Как ты себе это представляешь? — наконец после продолжительного молчания проговорил Александр. — Город, миллионный город, под единоличное управление? Как это будет выглядеть юридически и фактически?

Он смотрел на меня исподлобья, и был в этом взгляде дикий коктейль из эмоций и переживаний, но единственное, чего там не было, это какой-либо доли слабости или неуверенности. Он просто всё взвешивал и продумывал, и, судя по всему, всё же больше соглашался с моим мнением и виденьем, просто теперь нам надо договориться о дальнейших шагах.

— А никак не будет выглядеть, просто ты в случае вопросов относительно моих действий, скажешь, что полностью мне доверяешь в этом, вот и всё. А я, в свою очередь, обязуюсь предоставлять свои действия в докладах.

— Что-то я не могу уловить твою мысль, в чём разница с нынешней твоей должностью? — проговорил Александр слегка удивленным голосом. — Какая-то мешанина получается.

— Не спеши с выводами, я хочу для Москвы отменить несколько твоих указаний, сколько-то внести новых. У нас получится как бы вольный город. Подожди, подожди! Не перебивай, дослушай меня, пожалуйста! — вскинул я руку в останавливающем жесте, когда увидел, как Александр хотел мне что-то возразить. — Мы создадим с тобой некий эксперимент на отдельно взятом городе, притом очень большом. Я хочу, с одной стороны, улучшить социальные взаимоотношения, а с другой — ввести серьёзные полицейские ограничения. И к этому всему я жажду огнём выжечь этих бомбистов и всех бунтовщиков. Калёным железом вытравить эти язвы человечества! Хочу создать на территории Москвы и её области своих бомбистов и убийц. Хочу всем в твоей империи показать, что это оружие обоюдоострое, и если ты взялся творить бунт, то будь готов погибнуть, как животное в огне. Чтобы жизнь тех, кто не ценит чужие жизни, заканчивалась абсолютно бесславно и неизвестно. Ибо Господь наш сказал: «Азъ воздам по делам!» А нам, Его ученикам, требуется творить по Его словам и учению. А то некоторые стали забывать, что Бог наш не только Бог любви, но и Бог отмщения!

Саша смотрел на меня широко открытыми глазами и молчал. Судя по сему, я своим поведением очень сильно выбивался за границы образа его брата, и он был в глубоком недоумении и от меня, и от моих слов.

Опять мы сидели молча, он обдумывал моё предложение, а я пытался придумать, как мне сконструировать из подручных средств ритуал очищения, так как магии жизни здесь взяться неоткуда, а вот эманации смерти и мучений можно конвертировать в магию.

Но как ее усвоить и при этом не сдохнуть?

— В общем, мне импонирует твое предложение, Сергей. Конечно, много неясностей, вдобавок мне хотелось бы получить от тебя более полный рассказ о твоем видении, но думаю, что после поправки моего здоровья времени у нас стало чуть больше? — сказал он и вопросительно посмотрел на меня.

Я чуть пожал плечами, так как еще не придумал подробности к своему «видению».

— Вот только мне не совсем ясно, что с тобой, Сергей, случилось? Почему ты так яростно решил заняться тем, от чего раньше бегал? — пытался меня изобличить самодержец. — Ты же всегда ратовал за милосердие и упование на милость Божию?

«Вот же Торгов умник! А всегда притворялся тугодумом», — с досадой подумал я.

— Елизавета Фёдоровна в не праздности. Правда, сама пока об этом не знает, я это просто чувствую своим… ээм… пусть будет, даром. Знаешь ли, потомство мотивирует, — сказал и вроде как смущённо отвел свой взгляд от него. Решив как бы бросить ему «кость», завёрнутую в намёк и полуправду. А то боюсь, он мне ни капли не поверит и будет по множеству раз проверять. Хотя понятно, что и так будет это делать, но ему, по крайней мере, будет понятен один из моих мотивов.

— Ого! Вот, значит, как! — притворно оживился этот хитрец. — Значит, ты и себя... смог вылечить? Замечательно! — произнёс он радостно и потёр руки. — А вот за это мы выпьем коньячку! И не отнекивайся, я знаю, что ты не употребляешь. Но повод! И какой! Меня подлечил, себя... вылечил! Наследника сделал, ведь мальчишку же, а?! Не знаешь? Ну и ладно! — он в воодушевлении встал и всячески стал показывать, что доволен и радостен, такой, знаете ли, гигант в дорогом халате.

Вот только взгляд подкачал, холодный и оценивающий. Но я не стал ломать ему игру и, конечно, согласился, перед этим чуть поломавшись для порядка.

— Котов! — заорал этот человек-гора. — Котов, солдатская вошь! Где мой коньяк?! — орал он со вкусом и душевно; у Александра был глубокий бас, и его голос чувствовался даже позвоночником.

— Уже несу! — раздался писклявый голос из-за двери. — Несу, несу, Ваше Императорское Величество!

Дверь в императорский кабинет открылась, и в неё задом проскользнул лакей с подносом. Прямо на столе он начал сооружать натюрморт из коньяка и закуски.

«И что местным постоянно так хочется напиться? Или он хочет меня подпоить? Ну-ну».