Князь Московский

Глава вторая

25 мая 1891 года

Москва. Тверская. Дворец генерал — губернатора.

Стенбок сговорился с Елизаветой Фёдоровной. Как я это понял?

После обеда, что по местному обычаю устраивали после пяти вечера, моя супруга спросила, а, собственно, в каком мундире я буду на приёме в губернаторском доме.

Надо, конечно, уточнить, что последнее время моя Элли всем недовольна. Она гоняет прислугу по дворцу, переставляет мебель, занимается составлением планов по переустройству дворца. На меня стала смотреть как-то странно, ну и, конечно, не приходит ко мне по ночам. Утром как-то подошла и с лёгким румянцем начала то ли оправдываться, то ли жаловаться. Но, в общем, мне и так было понятно, почему с ней такие перемены. И чтобы с ней не случилось непоправимого, я приставил к ней двух казачков из охраны, как раз тех, что спускались со мной в склеп. Вызвал их через Павла Павловича, чтоб нашёл мне их и привёл под мои светлые очи, я их после нашей беседы поставил в сопровождение Елизаветы Фёдоровны. Они её сопровождали с личным конвоем, куда бы она ни направлялась, что, конечно, касалось только территории за пределами Николаевского дворца. Элла каталась по салонам и магазинам, обустраивала наш дом, ну и немного развеивала скуку. Правда, больницы и странноприимные дома больше не посещала. Видно, чувствовала, что ей сейчас это вредно и подсознательно избегала этих достаточно зловонных мест. Так что боюсь, мне нельзя будет скинуть на неё это попечение.

Я смотрел на неё и совсем не понимал, о чём ведёт она речь.

— Приём в губернаторском Дворце! Ты совсем заработался, Серёжа. Ты поручил организовать Герману Германовичу приём в честь наших полицейских чинов, и он это выполнил в кратчайшие сроки, так что не будь «букой» и иди переодеваться. О твоём мундире, по такому случаю, я побеспокоилась!

И, «клюнув» меня в щеку, упорхнула в свои покои.

«Так... Сейчас прольётся чья-то кровь!» — с раздражением подумал я. И увидев ближайшего слугу, гаркнул:

— Стенбок, ко мне в кабинет, бегом! — и не дожидаясь ответа, пошагал к себе в кабинет.

Так как мы только что отобедали вместе, ждать Германа Германовича пришлось недолго, собственно, он и прискакал ко мне почти моментально, видно, услышал мой зов ментально.

— Граф, мне кажется, у меня что-то с памятью, вы представляете, я совсем не помню, что поручал Вам организовывать приём в губернаторском присутствии! — начал я выговаривать Стенбоку, стараясь, не повышая голоса, выразить всё своё недоумение и возмущение этим бесполезным мероприятием.

Граф, который был сначала в полном недоумении, отчего его патрон так раздражён и мрачен, что-то для себя понял и вежливо поинтересовался:

— А как же по-другому, Сергей Александрович? Вы мне дали поручение о том, что хотите пообщаться с полицейскими в неформальном порядке. Сами утвердили список приглашённых, мною составленный. Елизавета Фёдоровна внесла небольшие поправки в регламент, который вы тоже утвердили. Я приносил на подпись бумаги, и вы, быстро проглядев их, завизировали. — на миг он задумался.

— Конечно, вы были задумчивы и явно загружены работой. Наверное, мне стоило акцентировать ваше внимание на этом приёме, но вроде всё как обычно? Или я чего-то не понимаю? — закончив свои объяснения, он вопросительно посмотрел на меня.

А я сидел за столом и тёр пальцами виски. Мне ужасно не хватало времени ни на что. У меня не было элементарных инструментов для подсчёта рунного поля! У меня не было самых простых магодетекторов! Мне приходилось высчитывать мощность и структуру рунных усилителей вручную! У меня не было ни одного справочника! Да я уже не спал четверо суток! Сидел в кабинете и высчитывал возможность впихнуть самоподдерживающую структуру в небольшой амулет для своих слуг, ведь без накопителя их жизнь становится слишком для меня коротка! Ещё добавляли заботы дела города. У меня было такое ощущение, что их тут вообще выполняли только по очень большой просьбе, то есть, пока «барашка в платочке» не занесли, дела стояли на одном месте. И не важно, нужны они кому-нибудь или нет...

Кажется, я слишком глубоко ушёл в свои мысли, так как через некоторое время услышал, что граф обращается ко мне:

— Сергей Александрович, как вы себя чувствуете? Вам нездоровится?

«Ещё бы мне здоровилось, сижу тут на магическом допинге. Нагрузил меня братец проблемами. Ну ничего, я им устрою, этим чинушам, они у меня ещё забегают. Главное, это придумать, как сберечь свою жизнь, ну и Элли, а то я чего-то привязался к ней. Да и ребёнка она моего носит. Вот тоже проблема на мою голову».

Я посмотрел на Стенбока. Конечно, у меня отпечаталось в памяти, что подписывал, но совершенно я не представлял, во что выльется обычное по сути своей знакомство. Ладно, надо больше уделять внимание традициям этого мира, да и жену я забросил.

— Хорошо, Герман Германович, приёму быть. Прошу прощения, что неподобающе обращался к Вам. Устал. — Решил сгладить свой выпад в сторону графа.

Тот рассыпался ответными любезностями, ему было приятно, а мне было несложно, тем более что я на самом деле заработался. Единственное, что меня смущало, так это то, какие поправки внесла Элли. Там были танцы.

Подытоживая, моё деловое знакомство с полицейскими чинами превращалось в раут с танцами, то есть в полноценный бал!

Бал для полицейских чинов... Absurd!

Ещё раз ставлю себе напоминание делать поправки на местный колорит.

26 мая 1891 года

Москва. Кремль. Николаевский дворец.

За окнами опять шаркали мётлами дворники, где-то лаяли собаки, и где-то подгулявшие выпивохи что-то громко распевали. Вот вдалеке послышался свисток городового, и певцы замолчали.

Придя с приёма, почти без сил разошлись по своим покоям, но через некоторое время в дверь тихо прошмыгнула Элли, без слов забралась ко мне под одеяло, обняла меня и тут же уснула усталым, но очень довольным сном. Она тихо и мирно сопела в моё плечо, а мне совсем не спалось. В голове крутилось огромное количество планов и вариантов их исполнения.

Мы подъехали к губернаторскому дворцу достаточно рано, к девяти вечера. Вся Тверская к этому времени была запружена повозками и экипажами, но казачки из нашей охраны быстро создали нам проход в этой толчее, и мы торжественно подъехали к парадному крыльцу.

После представлений и дежурного полонеза я оставил на Елизавету Фёдоровну этот не запланированный мною бал. Элли было хорошо и радостно, она блистала на этом торжестве, как самая красивая и знатная дама. Вокруг неё ходили(водили) хороводы всякие матроны и их подопечные, а также жёны чиновников и всякие просительницы. Я старался дистанцироваться от этого хоровода просителей и не нужных мне знакомств.

И когда закончилась официальная часть, собрал всех нужных мне чиновников от полицейского департамента, в том числе и судейских, которые тоже были, оказывается, мною приглашены в зале совещаний. Там, когда все уселись, я разразился речью на тему, что, дескать, Император с нами, и я — его десница, которой Он даровал этот город в правление. Для того, чтобы мы смогли на примере нашего старинного города перестраивать всю нашу великую Империю, для улучшения и жизни, и благосостояния всех наших подданных...

В общем, нёс возвышенную и очень пафосную ахинею, которая так созвучна местному патриархальному обществу. Меня слушали в полном молчании и тишине, в огромном зале звучал только мой высокий и торжественный голос. Когда я понял, что достаточно разжижил своими речами мозги этим чиновникам, перешёл к сути дела.

— Законы нашей Империи постоянно требуют поправок и дополнений, так как Мир развивается, и наука с прогрессом не стоит на месте! И мы это понимаем и принимаем! Но никаких поблажек тем, кто пытается нанести вред нашей стране! Вы слышите меня?! Никаких поблажек! Вы спросите, в чём вред состоит в высказывании собственного мнения или, более того, публичного высказывания?! В том, что его высказывает пустой человек! С чего вдруг вчерашний школьник может знать, какие последствия повлекут его слова и поступки?! Мы учим свою молодёжь и даём ей возможность развиваться и умственно, и духовно! А кто этого не понимает или кому не смогли родители донести истину, тот, значит, безумен, как безумна собака, кусающая руку, кормящую её! А те, кто во взрослом возрасте поддерживает этих террористов, хоть и в простом сочувствии, тот предатель Империи и будет судим быстро и жестоко! И, закругляя свою речь, указываю вам на то, что любое дело с политическим окрасом должно ложиться на мой стол, и я, как представитель Его Императорского Величества, буду сам выносить по ним решение. Любое дело! Даже если это студенческая забастовка или выступление рабочих! — на миг замолчал, сделал глоток из поданного мне бокала.

«Впихнуть бы еще как-нибудь в их головы понимание о вреде алкоголя, а то постоянно его всюду суют, но тут, боюсь, и за десятилетие не справлюсь», — так думал я, в полной тишине давясь шампанским. Решив, что пауза затягивается, продолжил свою речь.

— И вот ещё: мы с братом моим, Императором, посовещались, и Он пожелал на некоторое время заморозить своё решение о выселении жидов из Москвы, появились некоторые нюансы, которые хотелось бы ещё предварительно рассмотреть. И для поступающих в высшие московские учебные заведения будут введены определённые послабления. Но это коснётся только несомненно выдающихся учеников или тех, кто сможет собрать более трёх рекомендаций профессорского состава того учебного заведения, куда соберётся поступать. Также для всех государственных стипендиатов вводится дополнительный коэффициент повышения месячного денежного довольства в размере тридцати процентов от суммы стипендии, ими получаемой. Эти деньги будет получать студент без обязательного погашения в будущем. Деньги на это будут выделены лично мною из собственных средств.

На том и закончил свою речь, а после попросил Евгения Корниловича организовать мне встречу с главными старообрядцами, а после с жидовским старшиной. Мне требовались деньги, много денег. И я знал, где мне их взять.

Но самое главное, что произошло на этом балу, и ради чего был готов смириться с потерей времени — я нашёл, из чего сделаю накопители магии для своих слуг.

Кровь мэлорнов — суть полуразумных деревьев. Тех деревьев, что дали развиться эльфам до тех великих величин магии в моём мире. Квинтэссенция сочетания жизни и магии как таковой.

Сколько саг и стихов посвящено этим прекрасным растениям! Сколько войн произошло ради владения ими! И сколько врагов было скормлено им, этим изумительным по красоте растениям, что превращали в магию саму атмосферу вокруг себя.

Существа, что не так зависели от магического фона, спокойно относились к мэлорнам. Разве что он был ценен для них как чуть ли не единственный инструмент влияния на эльфов, ведь те без этих деревьев начинали деградировать и подчас очень серьёзно.

А тут я увидел ожерелье на шее какой-то девицы из сконденсированного сока этих деревьев. Да за одну такую побрякушку в моём мире можно было бы купить графство! Да ещё на сдачу взять под себя город, тысяч на двести жителей.

Все мои размышления и созерцания были прерваны чувствительным ударом под рёбра, последовавшим от Елизаветы Фёдоровны. Я с изумлением посмотрел на неё, а потом, глядя в её возмущённые глаза, понял, как моё поведение смотрелось со стороны. Её муж, недавно восстановивший своё здоровье, пялится, а по-другому не назвать, на другую женщину, да ещё и на молоденькую.

И подняв её красивую ручку, затянутую в тонкий шёлк перчатки, поцеловал.

— Прости меня дорогая, но то колье, что на её шейке, хочу перевесить на тебя. Мне прямо представилось, насколько оно сможет прекрасно подчеркнуть твою красоту, — проговорил тихонько на ушко своей ревнивой супруге.

Кажется, на тот момент меня простили, но женская месть — вещь неизбежная…

Моё магическое зрение, прошедшее очередную перестройку в Гатчинском дворце, ясно показывало, что колье было пустое, то есть в нём не было запасов манны, но это нисколько не уменьшало для меня его ценность.

В общем, мероприятие произошло(прошло)хорошо и очень продуктивно.

С этими мыслями я провалился в сон.

------------------------------

«…Шевелитесь, Торговы дети! Или давно не получали стрелу в затылок?! Ну, так ушастые вам её подарят! — подгонял нас наш капитан.

Мы уходили от Великого леса в полной темноте и под пологом тишины, поэтому мы не опасались, что нас услышат патрули эльфов. Но всё равно старались не шуметь, так как вибрации почвы магический полог не гасил. А эта орочья морда с капитанскими шевронами никогда и ничего не боялась, ей надо было только, чтобы мы выполняли команды быстро, чётко и, не задумываясь о последствиях.

Я шёл в середине походной колонны, нагруженный, как армейский мул. Конечно, мне, как магу, полагалось животное, которое должно тащить мой скарб, и слуга тоже полагался, который должен ухаживать за животным и обеспечивать мой быт. И мне предлагали такие удобства, эти пункты были указаны в контракте, но я выбрал возмещение деньгами. Ведь что такое гужевая скотина? Это дополнительное питание, это уменьшенная мобильность, ну и, конечно, приоритетная цель для лучников. Конечно, когда читал контракт, я этого не знал. Тогда меня впечатлила сумма, которая выделялась из моего довольствия на обслуживание тягловой скотины, а так как мне прежде всего требовались деньги, я со спокойной душой вычеркнул этот пункт. А раз отказался от животного, то и слуга мне не положен, ведь некомбатанта в отряде из-за меня держать не будут, а денщик мне не положен из-за низкого звания и малой выслуги.

За полгода, что я провёл в своём отряде, уже раз сто пожалел о своём решении. Но когда впервые попал в мясорубку, в которой было не продохнуть от стрел и болтов, а ты обязан держать щиты прежде всего над строем воинов...

Весь гужевой транспорт тогда выбили в первые минуты боя, а после него, когда я заявил капитану, что могу «поднять» наш транспорт, услышал, что «...видно, Ты родственник ослов и мулов, раз не понимаешь, какой энергетический след будет за нами стелиться с такими проявлениями глупости, и что видно, у меня очень много свободной энергии, раз такой бред приходит в мою тупую башку. Тогда в следующий бой встанешь перед строем, чтобы лишнюю дурь сбрасывал в сторону противника!»

Короче, я очень жалею, что у меня нет своего транспорта, и это чувство очень ярко достаёт меня на марше. И очень радуюсь, что у меня нет никакой излишней обузы, когда мы куда-нибудь бежим или когда нас очень хотят убить, что чаще всего происходит одновременно. И такие противоречия мучают меня особенно сильно, когда мы, вот как сейчас, уходим с вылазки, на которой ещё что-то намародёрили.

Я шёл вперёд, пот заливал глаза, и от тяжести ноши тряслись ноги. Весь отряд был нагружен сверх всякой меры: у каждого бойца над головой торчала маленькая крона молодого мэлорна, а у некоторых — даже две. Помимо саженцев, каждый нёс специальный состав жутко вонючей подкормки для них, налитый в кувшины, которые были плотно закупорены. И нести их в руках было дико неудобно.

Вообще с этими саженцами получилось очень глупо, как, собственно, всё на той войне. Мы шли под маскировочным пологом вдоль эльфийского леса, это была плановая разведка, и хоть капитан нам и накручивал хвост, но мы не ожидали ничего необычного. И, конечно, в самый спокойный момент мы наткнулись на обоз контрабандистов. Видно, они засекли нас чуть раньше, поэтому и выпустить стрелы успели быстрее....

Я, вопреки всем запретам, постоянно экспериментировал со щитом, множество раз получалось опростоволоситься, но именно тогда нас это и спасло. Все стрелы, что были выпущены и выпускались, застывали в воздухе, а мне становилось всё хуже и хуже, ведь такая модификация защиты жрала магию с дикой скоростью. Но самое главное, это обеспечило те мгновения, что дало очнуться отряду и выпустить в ответ залп из наших арбалетов.

Очнулся от «ласкового» пинка под рёбра от капитана, тот опять чего-то орал, но встать я смог и даже почти не качался.

В обозе оказались саженцы мэлорнов, и их было много. Ценность этой добычи мы даже представить не могли, так как сумма выходила колоссальная, и, нагрузив на себя, сколько смогли унести, а всё остальное буквально со слезами облили «серой гнилью», чтоб не осталось наших следов. И мы повернули от нашего лагеря в сторону тракта, там капитан передал нашу добычу каким-то криминальным типам, пообещав, что те продадут и нас не обманут.

Когда капитан отдал нам деньги за добычу, многие захотели в тот момент бросить эту войну, так как с такими деньгами бегать по грязи глупо. Но командир быстро и популярно нам пояснил, что так делать не надо, и что на войне нам проще выжить, чем в мирное время, так как нас ищут. И по одному нас поймать просто, а с боевым отрядом справиться тяжелее. Да и после войны не понятно, кто выживет и кто за кем будет охотиться, а деньги сейчас отдадим в гномий банк, там будет надежней.

Он оказался прав, и после той войны я стал очень хорошо обеспеченным магом.