Князь Московский

Смерть вторая Глава первая

30 мая 1891 года

Москва. Кремль. Катакомбы.

Держа нож в руке, меня вновь посетили воспоминания о недавних событиях. Не то чтобы они мне мешали — я слишком опытен для этого, — но именно сейчас они были некстати.

Нож был хорош, почти такой, как я любил. Каменная ручка и стеклянное лезвие без металла или другого впитывающего энергию материала. Конечно, лезвие хрупкое, а ручка скользкая и холодная. Но это был инструмент, а не орудие убийства или защиты. Я подготовился: фигуры были готовы, руны заключены в октаграмму, жертвы расположены на меридианах. Единственное, что меня тревожило, это минимальный магический фон в атмосфере. Однако я учёл этот момент, усилив дублирующими рунами и синхронизировав их друг с другом.

Жертвы, конечно, были не ахти, но выбора, к сожалению, было немного.

Помещение для ритуала я нашёл. Это оказалось достаточно несложно: архимандрит Корнилий не слишком сопротивлялся. Под Чудовым монастырём располагалась целая галерея различных ходов и проходов. В эту галерею свозили богатства Кремля при нашествии Наполеона на Москву, там держали секретных узников, и, конечно, через неё можно было выбраться из крепости и уйти на значительное расстояние.

Часть ходов была завалена, часть — в аварийном состоянии, но основная подземная галерея оставалась целой. Мне показали основные коридоры и объяснили их маршруты. Оказалось, что катакомбы в основном предназначены для эвакуации важных персон из осаждённых усадеб. Однако после того, как Наполеон захватил Москву и сжёг её, большинство выходов оказалось утрачено: были засыпаны или затоплены. Но главное, один из больших коридоров вёл прямо до дома генерал-губернатора — это была отличная новость.

Однако и в этой бочке мёда была ложка дёгтя. Проблема заключалась в подземной реке, которая весной и осенью подтапливала проходы и иногда полностью их затапливала, угрожая обрушить коридоры, иногда даже с людьми внутри. Реку пытались обходить, но это было неудобно и опасно.

Кроме того, многие ходы были обжиты местными маргиналами, чтобы отбросы общества не приближались к Кремлю, некоторые коридоры засыпали. Разумеется, потом мы их раскопаем. Придумаем, как защитить, и раскопаем.

На следующий день, по приезде в Москву, я поручил Герману Германовичу организовать мне осмотр основных полицейских сил. Пусть соберут всех старших и средних чинов в присутствии градоначальника, и мы пообщаемся. Хочу увидеть тех, кто охраняет покой нашего города. Затем просмотрел текст статьи-интервью, которую давал перед отъездом. Вышло неплохо — уважительно, но без чрезмерной почтительности, с интересом для читателей. Гиляровский представил меня как очень образованного и глубоко верующего человека, заботящегося о нуждах города и людей разных сословий. Однако весь текст сопровождался намёком: если я такой хороший, почему в России всё так неказисто? И почему мы, Романовы, это допускаем? Или во всём виноваты иудеи? А может, всё дело в «кухаркиных детях», которым запрещали получать высшее образование? В итоге вышло с двойным или тройным смыслом. Конечно, в таком виде я не позволю напечатать: вычеркнул злободневные откровенности, подписал и отдал фельдъегерю для доставки в газету. Распорядился пригласить Гиляровского завтра к обеду. Мы должны поддерживать общение с прессой для улучшения взаимодействия с народом.

Дела города навалились огромной лавиной и грозили погрести меня под собой. Даже Елизавета Фёдоровна выразила недовольство толчеёй служебного народа, постоянно скапливавшегося у нас в Николаевском дворце. Нужно было перебраться в собственное губернаторское присутствие, но мне очень не нравилась дорога к нему.

Меня беспокоило преодоление ежедневного огромного потока из телег и повозок. Охраны никакой, а временное перекрытие дороги при моём проезде тоже не вариант — центральные торговые ряды буквально на пути. Поэтому меня заинтересовал подземный ход из Кремля до губернаторского присутствия. Чтобы сохранить втайне мои передвижения, мне нужны подручные, которые будут молчать и добросовестно выполнять приказы.

Сначала хотел привлечь своих преображенцев. Мой предшественник долго ими командовал, и там было много знакомых. Но решил, что это лишнее; нужны местные, знакомые с реалиями старинного города. Верность обеспечить будет просто — нужные руны я помню. Единственная проблема заключалась в том, что на поддержание магической вязи верности требуется, вот неожиданность, магия! Или вязь убьёт слугу, высосав из него для поддержания собственного контура всю прану, то бишь жизненную силу. Теперь я размышлял, как сохранить жизнь слуг хотя бы на десять-пятнадцать лет. Конечно, можно было бы брать слуг с магическим источником, но это тоже не выход. Одарённых слишком мало, и хотя схема и не убьёт их сразу, всё равно убьёт.

Пару дней я занимался разбором дел, что накопились, пока был вынужден погостить у братца. На сам деле, можно было бы всё бросить, ничего особо срочного там не было, но не привык так работать. Пока дело не доделаю, даже спать нормально не могу, даже за то дело волнуюсь, что мне не нравится, но вынужден его исполнять по должностным обязанностям. Поэтому я вызвал Апостола Спиридоновича Костанду, что должен был временно замещать генерал-губернатора, то есть меня. Самого губернатора, князя Голицына, Владимира Михайловича, который и являлся начальником города. Мне было совсем не понятно, по какой причине мне скидывают текучку городских управлений, старики решили меня жизни поучить что ли? Ну если так, то это они зря. Ну и заодно пригласил Алексеева Николая Александровича, занимавшего должность городского головы Москвы — надо было пообщаться с этим деятелем, так как мне на него уже три раза пожаловались, ну и чтобы не терять времени, позвал и обер-полицмейстера Юрковского Евгения Корнильевича. С ним мы уже пару раз пересекались, а теперь я хотел всех принять единомоментно, чтобы понять, кто и чем дышит и как реагируют на друг друга.

Но первым по списку дел стоял отец Корнилий, мне нужен был полностью лояльный начальник в Чудовом монастыре.

Сам ритуал подчинения я решил провести в своём кабинете во дворце. Пол у меня был мраморный, руны были простые и не требовали особой подготовки. Если бы мы были в моём родном мире, я бы даже не рискнул заниматься такой ерундой, как накладыванием подобной ментальной вязи на разумного, так как подобное воздействие считывается на раз. Да ещё и требует обязательного соглашения самого разумного с условиями подчинения. Но как местные выражаются, «дьявол скрывается в мелочах». Они, жители этого мира, забыли, что каждое слово твоё весомо, и если ты в чём-то соглашаешься, даже если внутри ты знаешь, что лжёшь, отпечаток твоего соглашения остаётся на тебе. Поэтому мне будет достаточно устного соглашения о намереньях, а сердечное я получу после ритуала, хе-хе-хе…

Вечером, после ужина, пригласил архимандрита к себе в кабинет для приватного разговора. Тот явился, но был явно недоволен моим отношением к нему, всё-таки он представлял власть церковную, а я — светскую, и ему напрямую указывать не мог, но все всё понимали, и хоть он и скрипел зубами, но всё же пришёл.

Усадив его на стул перед своим столом, я активировал руны на полу, подав в них каплю силы. Сам рунный контур закрывал ковер, конечно, не полностью, но основного рисунка рун было не видно. А стул, на который я попросил сесть отца Корнилия, стоял ровно по центру контура.

— Отец Корнилий, благодарю вас, что приняли моё приглашение посетить меня и выслушать в приватной обстановке мою просьбу, — начал я завлекательную свою речь. — Мой брат, Император, поручил мне организовать строительство нескольких церквей в нашем славном городе. Он попросил, чтобы построили хотя бы десять, но, если мы построим пятнадцать или двадцать, он будет только рад. И здесь на этом поприще я бы хотел, чтобы вы стали мне помощником, ведь я знаю, что не обманете вы меня? — задал я ритуальный вопрос. В этот момент импульс магии ментально подстегнул Корнилия к ответу.

— Верно, я не обману вас, Сергей Александрович, — чуть заторможенно произнёс архимандрит.

— Вы же будете мне помогать в этой просьбе?

— Да, я буду вам помогать, — ответил мне мой будущий слуга, а я смотрел, как петля за петлёй опутывает его вязь подчинения. Ритуал впивался в ауру Корнилия и начинал становиться его ключевым желанием, всей сутью жизни. Но ни сам слуга, ни кто-либо еще никогда не поймёт, в чём тут дело, пока не проведёт элементарное сканирование ауры. Ведь даже сам слуга никогда не сможет понять, что он подчинён — ритуал сам следит, чтобы человек не сомневался, почему все его стремления чуть окрасились в желания помочь хозяину ритуала, а когда шёл прямой приказ, то разумный всем своим существом желал его выполнить.

— Вы же меня не предадите, отец Корнелий? — задал я последний ключевой вопрос.

Разумные с высоким порогом ментальной устойчивости на этом моменте ритуала ещё могут почувствовать, что их принуждают, и могут попробовать сбросить с себя оковы рун.

Но здесь вышло, как я задумывал.

— Я не предам вас, Сергей Александрович... — тихо ответил уже мой слуга и опустил голову на грудь.

Руны подчинения растворялись в ауре отца Корнилия и закреплялись магической основой на сосредоточии его магического источника. Это, похоже, вызвало сильный отток его сил и на несколько секунд у него помутилось сознание. Я ещё некоторое время понаблюдал за закреплением магической вязи в моём слуге, потом, чуть подпитав его своей манной, дал ему воды и отправил обратно отдыхать в свои покои.

«Ну, начало положено, ритуал прошёл штатно. Посмотрим завтра, какие будут последствия, и как отреагирует в дальнейшем его организм», — думал я, укладываясь спать.