Из Тьмы (Арка 5)

Глава 5 О бюрократии, любви и вкусняшках

Быстрая дробь ударов пальцев по клавишам и литер по бумаге почти сливалась в гул, словно удары капель по подоконнику от стоящего на грани ливня дождя. Но за окном царила зима, а источником шума внутри помещения являлась юная брюнетка, что с не слишком довольной миной на сосредоточенном лице колотила по кнопкам печатной машинки. Время от времени тёмно-серые глаза отрывались от писчего аппарата и алчно оглаживали взглядом исходящую ароматным паром чашку с утренним кофе, а также стоящую рядом с ней тарелку с теплыми, только испечёнными, хрустящими снаружи, сладкими и мягкими внутри, такими аппетитными и манящими булочками.

Мням-с!

После этого, жадно втянув носом вкусный воздух и сглотнув слюну, изголодавшаяся девушка вновь сосредотачивалась на работе, изо всех сил стараясь не ускоряться сверх меры, дабы не сломать нежный механизм.

Отчёты… сколько всего намешано в этом слове! Особенно для человека, вынужденного регулярно с ними возиться. Даже появление довольно продвинутой и прочной — относительно большинства иных — пишущей машинки, что, в сравнении с рукописным измывательством над собой и бумагой, значительно ускорило процесс непосредственно написания, не смогло изменить отношения к данному занятию. Приходилось мотивировать себя различными, порою самыми бесчеловечными способами. Вроде просьбы к Одри: принести разленившейся госпоже вкусный завтрак… Который можно съесть только после завершения клятого отчёта!

«С-с! Ненавижу!», — пальцы замелькали чуть быстрее.

Даже ускорение разума и потянувшиеся вслед за ним ментальные дисциплины не помогли избавиться от нелюбимой обязанности. Хотя последнее не удивительно, ведь способность думать в десятки и сотни раз быстрее не уменьшает количество трудозатрат на писанину, она просто сокращает траты объективного времени.

Времени, значительная часть которого уходит на эти глупые, отодвигающие завтрак формальности!

Увы, пишущая машинка — отнюдь не компьютерная клавиатура и уж тем более не фантастический нейроинтерфейс (а жаль!). Здесь недостаточно лёгкого и стремительного касания кнопки или сенсора, по клавишам нужно именно стучать, дабы заставить внутреннюю механику работать. Соответственно и ограничения на скорость движений тут гораздо жёстче. Любое слишком резкое и сильное нажатие чревато последствиями: читай, поломкой очередного устройства, которая затормозит работу ещё сильнее.

И эти бумажные записи… Каким же они кажутся кастрированным примитивом по сравнению с прямым обменом информацией, коим мы с Паулем пользовались ещё вчера! Потратить в десять раз больше времени, дабы передать десятую часть допустимых для обнародования перед начальством данных, которые оное начальство, глядя через призму собственного восприятия, может интерпретировать не совсем верно.

Или совсем «не», что тоже бывало.

Эх-х… Хочу навык создания информационных баз! И производство устройств для их считывания, пригодных для использования любым человеком. Угу, собственную корпорацию «Нейросеть» из мира космических шахтёров, пиратов и прочей космофантастики. (И машинку. Да: специализированную машинку для оперативного закатывания губы). Ну, или хотя бы время и ресурсы на создание биологического некрокомпьютера из лишённых личности и воли мозгов. Даже не обязательно, чтобы они принадлежали одарённым, способным освоить навык разгона разума: методики «прокачки» нежити мне известны.

Нужно лишь решить парочку… десятков сопутствующих технических проблем.

И вот тогда могучий искусственный интеллект покажет всем этим противным бумажкам и жаждущим их жалким людишкам, как нехорошо заставлять одну добрую девочку-волшебницу над собой издеваться! Ничтожные бюрократы должны знать своё место! А кто не знает — заслуживает смерти... и общественно-полезной работы после неё!

…Как, в общем-то, и все остальные. Ведь правильная смерть — это не конец, а лишь новый шаг на эволюционном пути человечества! Отсутствие слабостей и потребностей живого тела (но кушать вкусняшки, конечно, можно), бесконечная жизнь, возможность модифицировать свою платформу для существования в самых разных условиях или вообще поменять старое тело на новое. Единая мысленная сеть, из которой каждый способен черпать знания, навыки и развлекательный контент.

Разве это не прекрасная утопия?

И добавлять в общую сеть что-то своё тоже можно, она ведь должна расти? Должна. Как и сообщество новых людей — тех, что с приставкой некро-. Но только под присмотром кластеров некрокомьпьютера. Нам ведь не нужны всякие деструктивные вещи? Да и ненавязчивый контроль за устремлениями рабо… кхем, то есть различных пользователей некросети тоже не помешает. А тех, кто думает не то и не так, как надо — их можно подвергнуть аккуратной коррекции. Ради их собственного блага, разумеется. И вообще, столько душ и целый мир под фактически полным контролем — это ведь, считай, собственное Владение! Нужно лишь немного подтолкнуть его частички, помочь самостоятельно возжелать единства и слиться в одно сверхсущество. Меня!

Кхм, то есть мне просто нужен интерфейс и устройство, которое напечатает остодемоневшие отчёты. Никаких Империй Некронов и тьфу-тьфу, Единства с Братскими Лунами — не надо! А то я себя знаю… Нет-нет, даже не думать в эту сторону, нашему миру и Эсдес с её Зимой хватит! Незачем добавлять в список потенциальных апокалипсисов ещё один bad end. То есть «Dead End». То есть...

На несколько секунд прекратив печатать, делаю перерыв, чтобы тряхнуть головой и потереть виски, утихомиривая расшалившихся «мозговых тараканов», которые под влиянием голода и тёмной энергии порою мутируют в нечто и вовсе непотребное.

Хмыкнув над своими умственными завихрениями, продолжаю бить пальцами по клавишам.

Наконец, покончив с нужным, но неприятным делом составления черновиков документов, которые через день, после сверки с отчётами группы и сделанных на этой базе исправлений — да, переписывать придётся не только мне, но и ребятам — отправятся в соответствующие инстанции. А также отложив в сторону те бумажки, которые надо сдавать уже сегодня утром — отчёт об аудиенции с Императором и протокол последующей беседы с Онестом — я наконец-то придвинула к себе вкусную «награду».

Под приятный хруст золотистой корочки вгрызаюсь в сладкую, пахнущую сдобой пышную мякоть. Вкусно! Настроение тут же скакнуло ввысь, в одночасье выметя из сознания все глупости про создание «утопии», что на деле является долгосрочным проектом выращивания общества рабов, которое в итоге станет пищей и трамплином для вознесения очередного демонического Владыки.

И кто теперь скажет, что вкусняшки — это не добро? Они, быть может, хе-хе, мир сейчас спасли! От страслой и ужаслой меня. А вообще заметно, что Одри, которая и занималась приготовлением завтрака, не била баклуши во время моего отсутствия, а наоборот, усердно постигала кулинарную премудрость, старательно прогрессируя. Молодец. Оно и неудивительно: девушке нравится готовить. Делаю глоток горячей чёрной жидкости — сладкой, приятно горчащей вкусом обжаренных и хорошо заваренных кофейных зёрен. Красота!

Да, определённо, Одри нужно похвалить за улучшенные умения. И даже прибавить зарплату, поощрения ради. Но вот эта её любовь к маленьким порциям…

Разве восемь булочек с мою ладонь размером — это завтрак?!

Спрятав черновики и готовые отчёты в сейф, довольно насвистывая, подхватываю посуду и направляюсь на кухню. Не то чтобы мне обязательно самой относить посуду, имея собственных слуг; но если лениться обслуживать себя хотя бы по минимуму — не заправляя постель, разбрасывая пустую посуду и мусор, дескать, «прислуга уберёт» — то можно не заметить, как деградируешь. Множество балованных и капризных дворянских детишек, выродившихся, то есть выросших, в ничтожных прожигателей жизни и состояния предков, подтвердят сие утверждение личным примером.

Поэтому — вперёд, на кухню! Кто сказал "на дожор"?! Ложь и клевета!

Хотя совместить полезное с приятным можно, да, можно...

Красиво и функционально обставленная комната — спасибо порушившим прошлую обстановку хулиганам и их очень желающим жить, а потому щедрым и внимательным боссам — встретила меня запахом чая и выпечки, а также голосами, в том числе и незнакомыми. Наличие лишних людей не удивило: всё же я старалась всегда отслеживать присутствие живых душ в ближнем радиусе. Но лёгкое любопытство они разбудили, ведь сигнатуры казались — тускловатую энергетику неодарённых различать кратно сложнее — незнакомыми.

Посмотрев на происходящее своими глазами, убеждаюсь в своей правоте. Голоса принадлежали не виденной ранее троице из синеволосого парня — скорее молодого мужчины лет двадцати пяти — и двух молоденьких девушек: рыженькой и ещё одной синеволосой. Последняя обладала чуть более светлой, чем у парня, но несколько более густой копной волос, заплетённых в аккуратную косу и имела схожие — со скидкой на половой диморфизм — черты. Эти неожиданные гости вели беседу с Одри и Джимом, вторым моим слугой: немолодым и немногословным южанином крупного телосложения, который занимался мужской работой по дому, а также исполнял роль сторожа.

И вся пятёрка с аппетитом наворачивала мою выпечку!

— Вот так трудятся преступники! — поставив тарелки и уперев руки в бока, воскликнула я, глядя на данное «безобразие». — Бедная хозяйка голодает, а слуги тут плюшками балуются. Ещё и с гостями, — означенные гости, не зная, что им делать, так и застыли молчаливыми сусликами, готовые как кланяться и извиняться, так и быстро выметаться вон. — И кто тут, спрашивается, на кого работает? А?!

— Но госпожа, — весело блеснув глазами, обратилась ко мне вежливо поднявшаяся из-за стола, но при том ничуть не устрашённая Одри. Правил она не нарушила, к тому же ещё до отбытия группы А на Северо-восток, успела привыкнуть к юмору и незлобному нраву своей работодательницы, оттого и не испугалась, пусть и смутилась немного. — Вы ведь просили лёгкий завтрак, а я принесла вам целую тарелку булочек!

— Не целую, а всего лишь одну! — важно помахав поднятым вверх указательным пальцем, поправила я. — Так что давай-ка, показывай, где лежат остальные! Мне нужно подкрепиться перед хлопотным днём, — подозрительный прищур. — Вы же ещё не всё съели, злодеи? Заодно познакомишь с гостями.

Самостоятельно орудовать на кухне мне не позволили: «невместно», — поэтому, пока Одри собирала поднос, я, как и положено начальству, сидя на стуле и попивая чай, наблюдала за её суетой, заодно беседуя с нежданными визитёрами.

Как оказалось, троица была не родственниками или знакомыми моих слуг (и даже не кандидатами в новые сотрудники), а просто попавшими в трудную ситуацию людьми. Кафе, соседнее с тем заведением, где Одри берёт уроки, недавно закрылось — его хозяина и руководителя арестовали по какому-то там обвинению — и троица, прибывшая в Столицу к обещавшему устроить их здесь дальнему родичу, оказалась не только не у дел, без крыши над головой, но и без денег.

Какой-то изрядно предприимчивый и не обременённый совестью стражник, увидев отирающихся рядом с закрытым кафе людей, прицепился к ним и, узнав, что троица приехала сюда к родственнику, угрозами «пристегнуть их сообщниками» заставил дать ему взятку. Видевшая это безобразие сердобольная Одри, пусть и не рискнула связываться с представителем власти, но и бросить растерянно озирающихся людей на произвол судьбы тоже не смогла.

— Понятно, — дотронувшись до подбородка, заключила я, выслушав рассказ Одри и дополнявшего её парня с девушками (заодно с помощью эмпатии и кое-каких вопросов ненавязчиво проверив их на правдивость и причастность к бандитам, революционерам и разного рода шпионам). — Новые слуги на постоянной основе мне пока не нужны: я часто отсутствую. И даже когда возвращаюсь, Одри с Джимом всё равно не перегружены. Но если у вас проблемы и Одри готова поручиться, — девушка закивала, — то на пару недель можете остаться. Будете на правах помощников. Одри и Джим расскажут вам правила. Согласны?

— Да, госпожа, — выйдя из-за стола и глубоко поклонившись, ответил за всю троицу её синеволосый лидер. — Мы всегда будем помнить и славить ваше милосердие и доброту. — Девушки тоже поклонились, но уже молча.

Нанимать на работу если не потенциальных шпионов, то болтливые языки — на первый взгляд, не самая умная идея. Но… а что они смогут выболтать? Я не скрываю в этом доме особенных секретов, а те, что есть, не бросаются в глаза и снабжены разного рода сигналками. Тот же путь в столичные подземелья даже для Одри является одним из не то чтобы совсем запретных, но нежелательных мест, а растянутые в разных местах тонкие нити и иные штучки сразу подсветят факт интереса к одной из закрытых зон. Существование коих не так уж и скомпрометирует профессионально-подозрительную разведчицу и убийцу, просто обязанную иметь в своём доме несколько тайников и запасных входов-выходов.

Пусть уж лучше возможные любопытные подсылают шпионов или расспрашивают подобранных сердобольной Одри потеряшек, чем вламываются в дом под видом грабителей или захватывают слуг для последующего допроса.

— Можете не гнуть спины, — тоже поднимаюсь со своего стула, чтобы взять поднос со снедью и покинуть смущённых моим присутствием людей. — Я не из чванливых благородий, мне с лихвой достанет и обыкновенной вежливости. И не забудьте вчетвером составить описание того вымогателя. Хочу узнать, в каком отделении и под чьим начальством работает такой умник. Каждый «герой» нуждается в, хех, «награде».

— Что касается тебя, — перевожу взгляд на Одри. — Не торопись вести всех встреченных людей в дом. Нынешняя Империя довольно опасное место. Не в обиду нашим сегодняшним гостям и твоим завтрашним коллегам, но многие мошенники и бандиты любят пользоваться чужой добротой и жалостью. Использовать в качестве наводчиков внешне беззащитных сообщников или даже детей — тривиальный ход. Местные отбросы уже учёные, — при воспоминании о визите к Безухому (до знакомства с Яцу у него была какая-то другая кличка) — ростовщику и по совместительству главе небольшой банды хамоватых коллекторов-вандалов — а потом и его боссу, на моём лице мелькнула кривоватая усмешка. — Но мало ли в Столице залётных ухарей?

— Я знаю, госпожа, — по лицу девушки пробежала тень. — Ведь от одного из таких… людей вы меня спасли. Я не такая доверчивая, как кажусь.

Попрощавшись с продолжившими свои посиделки слугами, уже покинув комнату, краем уха слышу:

— Вот видите! Госпожа Куроме очень хороший человек. Нас с Джимом она и в самом деле спасла. Меня и вовсе считай, что дважды. От… плохого человека и от нищей доли. Правда, Джим?

— Да, — выдохнул мужской бас, иногда коверкая — уже не так сильно, как раньше — ударения и согласные на южный манер. — Бещиньцев с Юга не любят в Стольице. Особо таких худых холодранцев, как я был. По эту пору не верю, что менья с трущоб вытащили.

На самом деле решение принять на службу синеглазую брюнетку и немолодого южанина являлось отнюдь не спонтанным. Вернее, у меня имелось желание помочь юной сироте, угнетаемой мудаком-дядюшкой, унаследовавшим их семейное кафе после того, как родители несовершеннолетней Одри погибли в нехорошей истории с буйными посетителями-«типа революционерами». Это его она назвала «плохим человеком». Ну а второе «спасение» — это принятие на работу: всё же мудак-дядюшка оказался тем ещё «бизнесменом» и набрал долгов под залог полученного в наследство заведения.

Также мне мимолётно захотелось вытянуть из нищеты голодного и нездорового мужчину под сорок с виду, встретившего «беззащитную девчонку», по его мнению, случайно забредшую в трущобы и, не требуя ничего взамен, решившего сопроводить её в более безопасные кварталы. Он даже поколотил какую-то не в меру любвеобильную пьяную шваль…

Тем самым спасая той жизни.

Однако наняты на работу эти двое оказались лишь после многочисленных проверок. И не в последнюю очередь из-за испытываемой благодарности, которая снижает вероятность предательства. Скорее расчёт, чем доброта.

Но что ни говори, а когда тебя искренне считают хорошим человеком, пусть и не совсем заслуженно — это приятно.

В приподнятым настроением хватаю по дороге газету и, снова расположившись в кабинете, начинаю знакомиться с прессой под новую порцию выпечки. Кто-то оскандалился, кого-то арестовали, кого-то убили. Скука.

О, а вот это интереснее: «Новое чудовищное преступление революционной банды Карателя! Кровавое нападение на элитный закрытый клуб!»

«Ну-ка», — мысленно хмыкнула я, с интересом всматриваясь в строчки с описанием похождений одной из косвенно подконтрольных мне организаций народных мстителей.

К революционерам, несмотря на то, что в камеру смертников он угодил именно по этому приговору, бывший офицер армейской разведки относился постольку поскольку. Но оставим это на совести журналистов данной, в меру жёлтой газетёнки. Из мысленного общения со Счетоводом во время своего вынужденного отдыха на нарах я знала, что именно он — через посредников, конечно — поделился с Идзумо и его парнями информацией по очередному чёрному борделю, где любили развлекаться мешающие нам персоны. В этом свете было любопытно: выплывут ли крупицы правды о гнилой сути «элитного клуба» наружу. Всё же газета не правительственная.

«Чудовищное преступление, бла-бла-бла… Лучшие люди оставляют Империю, бла-бла-бла… Славная история и древние традиции, бла-бла-бла… — угу, знаем мы, какие они славные. Потомственные практики эрогуро, чтоб им червями переродиться! — Скорбящие родственники… Некролог… Принято решение создать памятный мемориал. Он будет расположен…»

— Каких людей погубили! — иронично хмыкнула я, отпив чая и сцапав новую булочку. — Чего бы и не поставить мемориал, хех, героям? Это вам не всякая там солдатня и тем более бойцы разведки.

Собственно, разведчикам и диверсантам, к коим относились и погибшие члены Отряда, памятники не положены — разве что на территории Базы нечто такое разместить. Но за солдат, погибших во время Южной кампании, всё-таки обидно. Там сражались и такие, как знакомый мне весёлый капитан штурмовиков, который «Мы сражаемся за любовь!», «Пацан, девка… один хрен, если в задницу!» и «Если тёплая — значит живая!», который воевал, чтобы не стать преступником и маньяком на «гражданке».

Такие люди могут приносить пользу обществу, но вряд ли кто-то прольёт по ним хоть слезинку.

Но в большинстве своём солдатами являлись обычные люди с друзьями, родственниками и любимыми, которые их так и не дождались. Раз уж живых калек — раненых в бою или лишённых кистей «добрыми» южными пленителями, которые с удовольствием проявляли «милосердие», отпуская таких вот безруких — «оптимизировали», оставив почти без пенсии, то хоть мертвых бы почтили.

Но нет. Благородные любители поиграть в Джека-Потрошителя, конечно, заслуживают этого больше.

Надо потом с Будо поговорить: у него, вроде, есть влияние на нового министра обороны. Да и сам командующий много чего может сделать… если захочет. Но памятная табличка или небольшая добавка к содержанию солдат-инвалидов — для военного бюджета обременение практически незаметное, зато при правильной подаче это может хорошо отразиться на общественном мнении о новом министре. Раз уж меня занесло так высоко, что есть возможность поболтать с Будо, Императором или Онестом, то стоит этим воспользоваться.

С этой мыслью, не найдя в газетке больше ничего достойного внимания, перехожу в рубрику объявлений. Пробежав взглядом по колонкам, удовлетворённо обнаруживаю объявление о продаже не нового и не полного набора ножей для мяса, который, несмотря на это, по своей цене в два раза превосходит такой же прямо из магазина.

Угу, значит, сестра готова встретиться через промежуток времени от декады до двух недель, подробности в закладке… — так мясо, ножи… — в закладке 12-2, в вентиляционной отдушине полуразрушенного дома. Нормально, можно отправить туда одну из немёртвых ворон.

Закончив завтрак и знакомство с прессой, в приподнятом настроении отправляюсь на Базу.

* * *

Расположение духа, пребывающее на планке «выше нормы», к сожалению, долго на ней не задержалось. Стоило прибыть на место, сдать запечатанные в специальные пакеты отчёты-стенограммы бесед с Импи и Онестом, чтобы, спустившись вниз, посетить свою комнату, скинуть верхнюю одежду и переоблачиться в форму Отряда, как мне чуть ли не на выходе встретилась грустная Анна, которая, судя по всему, возвращалась из столовой.

— Привет, Анна, — кивком приветствую повернувшуюся ко мне девушку.

— Здравствуй, Куроме, — тускловато ответила та. — Ты на тренировку?

— Угу. Не видела вас вчера. Вечером прибыли? И чего ты такая невесёлая? Проблемы на миссии?

— Да, вчера вернулись, к ночи. И… Рико погиб, — карие глаза блеснули влагой.

Жаль его. Печально вздыхаю, стараясь подавить мешающуюся с горечью бессильную злобу на этот проклятый мир и время, что обрекают большинство тех, кому не повезло родиться в эту дерьмовую эпоху, на поганую жизнь и часто не менее паршивую, к тому же почти всегда бессмысленную, смерть. Да, я ожидала подобного. Всё же потеря Мегуми слишком подкосила этого ранее весёлого и доброго члена бывшей группы Ямато. А апатия губит таких, как мы, не хуже толкающих на глупости эмоций. Но ожидаемо плохой финал всё равно остаётся плохим и грустным.

Более острая реакция лучницы тоже понятна: пусть выглядевший моложе своего возраста субтильный и невысокий шатен только-только вошёл в их группу, но Анна сильнее остальных опекала потерявшего возлюбленную парня.

— Что произошло? — спрашиваю я, в знак поддержки приобняв блондинку за талию и вместе с ней неторопливо зашагав в сторону тренировочной площадки.

— Он… он сам… Мы почти со всем закончили. Только последнее логово осталось проверить, — короткими чуть сбивчивыми фразами заговорила лучница. — Хан, Бен и Гектор пошли внутрь, а мы с Сеной и Рико остались контролировать точки отхода. Там выходы далеко были, с одного места не просматривались. Рико сказал мне прикрывать Сену, а он, если заметит врагов, сначала нас позовёт. И не позвал. Сам бросился на этих бунтовщиков, один. Мы, конечно, заметили, когда начался бой, но уже поздно: там двое Воинов и несколько Адептов, а этот дурак ещё и стимуляторов наелся. Одного Воина убил, второго ранил сильно. И сам копьём в грудь получил. Дурак, дурак, дурак! — поблескивающие влагой глаза налились полноценными слезами. — Разве Мегуми там, на небе, лучше от того, что он тоже умер?!

— Любовь… — философски выдыхаю. — Иногда она может сделать крепче, помочь удержаться на краю, а иногда сама утягивает на дно.

Сзади ощущалось приближающееся присутствие, поэтому я ничуть не удивилась голосу Сены:

— Про любовь говорите, девочки? — с этими словами бесшумно подкравшаяся проныра обхватила две своих «цели» сзади и всунула любопытную физию между наших лиц.

Почувствовав на своей пятой точке шаловливые пальцы, сделавшие «жамк», я пихнула наглую посягательницу локтём, на что эта женская — и более наглая, хотя казалось бы, куда же ещё наглей-то?! — версия Кей Ли только улыбнулась.

Но руку убрала.

— Про Рико, — с оттенком неудовольствия от легкомысленного поведения сокомандницы буркнула лучница, успевшая незаметно утереть слёзы.

— А, да, жалко его, — выдохнула мне в ухо пурпуровласая убийца. — Не смог он один, без нашей пацанки. Делал вид, что смирился, шутил даже, но… — посерьёзневшая девушка повернулась к Анне. — Это был его выбор. Мы не можем выбирать, как жить, но можем выбрать, как умереть. Рико выбрал. Не нужно корить себя за чужие решения.

Эмпатия подсказывала, что у блондинки имелись возражения, и вообще она собиралась насесть на товарку, выплёскивая наболевшее — но Сена сумела её опередить и перенаправить вектор внимания.

— Кста-ати! Куроме, я слышала, что ты была на личной аудиенции у Императора. Сначала тебя наказали на Базе. Потом пришёл вызов прямо из Дворца, где восхищённый Император решил лично вручить награду нашей несравненной Номеру Один и признаться в чувствах. Тогда наши замечательные, глубокоуважаемые офицеры сразу, хи-хи, передумали и даже решили тебя повысить. Или ваш балабол опять всё переврал?

Судя по поведению нашей светловолосой спутницы, которая вместо того, чтобы ругаться, навострила ушки и даже немного приободрилась, нехитрый манёвр Сены по переключению внимания увенчался успехом.

— Насчёт вызова он не ошибся, — качнув головой, ответила я, после чего отпустила Анну и пропустила фиолетововласую проныру между нами. — Про чувства и повышение — выдумки. А вот с наказанием сложнее: на Базе нас просто отправили на денёк отдохнуть в карцере. Но вмешались прознавшие о возвращении группы смежники. Тамошние генерал-идиоты поймали вожжу под хвост и решили прижать Отряд, меня даже в тюрьму отправили. В обычную общую камеру, хе-хе. Но Сайкю сказал, что это была «ловля на живца» и он разберётся со всеми умниками. Ещё и дополнительные отчёты писать заставил, — со вздохом подвожу итог под своим (относительно) развёрнутым и (по большей части) правдивым ответом.

— Сайкю? — переспросила Сена, по исконно женской привычке — хотя мне ли, непонятному существу с «общежитием в голове», насмешничать над привычками других, более нормальных девушек? — выловив из всей моей речи одну-единственную интересную для себя подробность. — Ты называешь министра разведки по имени? — хитро блеснули фиолетовые глаза. — Вы с ним уже так хорошо и близко знакомы? — последние слова проныра почти промурлыкала.

— Нет. И такие, как слышится в твоём голосе, «близкие знакомства» с мужчинами меня не интересуют. Даже если это министр разведки, Император и кто угодно ещё. Но, пожалуй, начну эту историю сначала, — произнесла я, уже предчувствуя поток двусмысленных замечаний от тихой убийцы и любопытных вопросов от лучницы. Да и остальные собравшиеся на тренировочной площадке ребята подтянутся, как только мы до них доберёмся.

Почему мне кажется, что половину времени, запланированного на проверку успехов, хех, учеников — до сих пор к этому не привыкну — и собственно тренировки, придётся потратить на бесполезную болтовню?

Мысленный вздох.

Как я и предполагала, разговоры заняли довольно много времени. Затронули и мой визит во Дворец, и эпопею с тюрьмой, и выполненные миссии. И гибель Рико, да.

Ямато выглядел особенно хмурым. Даже начал было говорить о том, что следовало взять его в группу А, чтобы он присмотрел за младшим товарищем, но сам же себе возразил, вспомнив пройденные на Северо-востоке бои, что для паренька оказались бы непосильными.

В общем, после таких разговоров тренировались ребята старательно, но без весёлого задора, скорее с остервенением. Даже Кей, как это ни удивительно, сдерживал свой язык. Судя по парочке взглядов в сторону Акиры, наш незаметно вернувшийся из загула по казино и барам социопат и балагур — задумался и экстраполировал положение погибшего Рико на себя.

Правильно. Будет ему дополнительный повод приложить ещё капельку усилий для своего развития. Да и наша рыжая медик всегда тянулась вслед за своим кавалером. Стоило ему приналечь на тренировки, как и она следовала его примеру. Ну и наоборот: как Кей Ли начнёт лениться, так и она в лучшем случае принимается лениво почитывать литературу по медицине... или вовсе какую-нибудь модную беллетристику.

Из хорошего стоит отметить, что ребята неплохо продвинулись в освоении пережданного им комплекса упражнений. Все присутствующие на Базе ребята в большей или меньшей степени научились чувствовать текущую по их телам духовную силу, что, в свою очередь, положительно отразилось на их способностях воителей. Примерно половина научилась резко переходить в состояние ускорения (особенно в этом преуспела Сена, показавшая неожиданный талант). Далеко не мой «рывок» — хотя пурпуровласая тихая убийца неумолимо приближалась к нижней планке того, что можно назвать самостоятельным навыком — но для того, чтобы нанести первый удар и тем самым устранить цель до того, как та успеет парировать или увернуться, в большинстве случаев хватает и этого.

Собственно, во многом именно по данной причине за время моего отсутствия никто из ребят и не погиб — ну, кроме сделавшего осознанный шаг к смерти Рико.

Ещё несколько человек — помимо Акиры и Кей Ли — сумели нащупать нужный энергоузел и на данный момент в принципе готовы начать осваивать «форсаж». В «когорту талантов» входила опять-таки Сена, Хан — выглядящий как взрослый мужик лидер группы B, Джун — зеленоволосый любитель грызть зубочистки, руководящий группой C. Также в это число, как ни странно, входил и Рико, который раньше не был замечен в особых талантах в данной области. Более того: судя по всему, он криво, косо и, вероятно, с тяжёлыми последствиями, но сумел активировать «форсаж» и объединить его с влиянием стимуляторов (а ведь их приказывали сдать; увы, отсутствующий контроль за приёмом «лекарства» здесь сыграл против нас). Готовился к последнему бою, значит.

Что сказать? Жалко его. Но охота пуще неволи.

Что касается тройки Хан-Сена-Джун (с Кеем и Акирой разговор отдельный, сокомандники всё же), то следует дать им подробные объяснения, проследить за первыми шагами и, пожалуй, написать подробную методичку. Всё-таки я сомневаюсь, что кто-то успеет закончить с освоением нового навыка до того, как группу А отправят на следующую миссию.

Но проныра молодец: если разберётся с «форсажем», то из конца Рейтинга сразу прыгнет в первую десятку, а может, и в пятёрку. То-то она такая довольная была, когда меня увидела.

После того, как прекратились «аттестации на пригодность», смертельные для слишком слабых, важность Рейтинга, конечно, упала. С другой стороны, как внутренняя табель о рангах среди убийц Отряда он всё ещё котировался.

И, зная психологию воинов духа, будет котироваться всегда. Так что Сену понять можно.

Хотя её попыток прилюдно шептать на ушко о своём желании «жарко отблагодарить» «наставницу» за прекрасные уроки это не извиняет. Я ведь не из железа! А переводить отношения с этой бесстыдной любительницей собирать и распространять слухи в, хм, горизонтальную плоскость — ну, такое себе. Я человек не слишком закомплексованный, но обсуждения своих постельных предпочтений среди всех групп Отряда всё-таки хотела бы избежать.

После, попрощавшись с представителями иных групп и отделавшись от настойчивой «благодарной ученицы», я без лишних любопытных ушей пообщалась со своей командой. Затем мы сверили наброски отчётов и вместе подумали, что стоит добавить, а что убрать, дабы никто из начальства не прицепился. В результате кое-какие поправки пришлось внести всем, но в целом получилось нормально. Осталось переписать набело и, дождавшись указанного срока — торопиться не стоит, а то в следующий раз эти самые сроки могут и урезать — сдать наконец эту надоевшую писанину.

В конце, уже собираясь покинуть Базу, я попыталась забрать с собой пушистика. Неудачно.

То есть, если упереться — смогла бы, но узурпировавшая его Акира и устроившаяся рядом с ней грустная Анна так трогательно гладили и прижимали этот белый пушистый комочек к себе, что у меня не хватило духу настаивать. Люц, конечно, немёртвый, потому не сможет сменить хозяйку, да и долго существовать без подпитки, в общем-то, тоже. Но эпопея с заключением уже завершилась и в обозримом будущем я точно не собиралась пропадать с горизонтов больше чем на неделю. Поэтому пусть милый пушистик, обладающий неощутимой моим восприятием, но определённо существующей «аурой умиротворения», поможет нашим девушкам вернуть душевное равновесие.

Примечания:

Пункт тапкоприёма открыт)

Автор и Куроме выражают признательность тем, кто поддерживает текст на Бусти или делает пожертвования на Тёмный Алтарь Печенек.

А.Н. — бечено.

Флафф, милый флафф. И победительные вкусняшки. Что ли пойти и заточить пару... десятков штук? А пойду!

*плавно убредает на кухню*