Идите к черту: снова

Глава 1 Начало, начало! Начало?

Мрак, как вокруг, так и внутри. Густая, вязкая как деготь бесконечная тьма держала в цепких объятиях. Холод, тепло, тревоги, радости — нет ничего, чтобы заставило реагировать мертвое, безвольное сознание. Мотивы, побуждающие к действию пустой разум, задавали брезжущие в подсознании вопросы на подобии: «Что?» и «Зачем?». Только потому, что невнятная, функционирующая структура предполагала движение каких-то процессов.

Будь это началом сотворения мира, первым стало бы надоедливое жужжание. Нарастающий шум, сопровождаемый проблесками и вспышками света. Огромный клубок, появившейся из маленькой точки, кубарем прокладывающий себе путь и втягивающий в себя все и вся. Не раз я просыпался в холодном поту с бешено колотящимся сердцем от подобного сна, рефлекторно переживая кризисы, болезни и прочую суету. Эти сны — кошмары наяву, всегда заканчивались ощущением падения в бездну. Каждый раз, открывая глаза, я понимал, что настоящий ужас еще впереди.

Как и положено, в предсмертной агонии проносилась вся моя жизнь, со всеми моими бестолковыми начинаниями. Неисправный жесткий диск, где хранились все плоды моих трудов, когда я, будучи новичком, пытался осваивать программы, не вникая в языки. Или новая работа, где приходилось заново завоевывать свое место, безрезультатно доказывая, что я не верблюд. Дальше — апокалипсис, лишивший цивилизацию всех ее достижений. А теперь я — просто бесформенное и непонятно как существующее нечто, выплывшее из темноты.

Нет-нет, тут что-то не так. А как же рождение? Детский сад с сумасшедшей глупой девчонкой, скинувшей на себя с крыльца санки, пока я раздевался, не желая с ней гулять. Чего мне это стоило, в таком возрасте самому снять пальто! И на вопрос «Кто это сделал?» я, конечно же, ответил «Я сам!». Но вместо восторга, родная семья на протяжении следующих сорока лет считала меня убийцей.

Еще? Допустим, загубленные на старте карьеры поделки — не такая уж и большая потеря. Предвзятость руководства и коллег, вынужденных становиться злее в бытовых условиях, можно понять и простить. Хотя именно благодаря этому среди них процветали отъявленные негодяи, которым все сходило с рук. Всеобщая катастрофа, на самом деле, стала для меня спасательным кругом в этом повседневном аду вечного газлайтинга, открыв поистине безграничные возможности. Сверхвозможности!

В конце концов, потеряв человеческий облик, превратившись в чудище из кошмаров и не успев разобраться в происходящем, меня опять обвели вокруг пальца. Как слепой котенок, ведомый по лабиринту чужой воли, которому не давали и шанса понять, что происходит. Я чувствовал себя беспомощным ребенком, пытающимся угнаться за своей группой, безрезультатно следуя наивным указаниям воспитательницы.

Но все мои действия неизбежно вели к пустоте и одиночеству. В груди сдавливало, и хотелось плакать от своей никчемности. Послать весь мир с его правилами, набитыми одними предубеждениями, к черту и просто рыдать. Рыдать от бессилия, от понимания, что все мои попытки что-то изменить, стать лучше, были обречены на провал.

«Не будь я таким наивным…» — сколько раз за все свое существование мне приходилось это повторять? Неоднократно, надеясь на помощь или оказывая ее, я получал лишь повод для сожаления. Если бы… ох уж это «если бы да кабы»! Сколько еще должно это повториться, чтобы моя вера в людей окончательно угасла? И сейчас… все потеряно? Конец?

Опять все сначала?… Ну ладно, хорошо. Вот свадьба, выхожу замуж. Что? Рожаю детей.… Нет, это точно не я. Кто эти люди? Коровы? Откуда в моих воспоминаниях быт доярки? Нападение, погоня в лесу, пещера. Космический корабль? Саркофаги? Теперь я ученый? Чем я занят? Запуск корабля, путешествие, вал стихийных бедствий. У меня вырос большой палец. Какой-то бред.

Вспышки информации лавинами обрушивались, отгоняя любые рассуждения и не давая думать о чем-либо еще. Теряясь под этим давлением и периодически проваливаясь в гнетущую пустоту, я едва успевал зацепиться за крохи собственных переживаний, заглушаемых незнакомыми эмоциями. Как во сне, от которого невозможно проснуться, я постепенно привыкал к такому положению вещей, уплывая в грезы о минувших днях и возвращаясь к непонятной пытке от чужих воспоминаний.

Разгребая завалы незнакомых знаний в какой-то виртуальной темнице, я невольно впитывал всю историю, соединяя полученные обрывки. Десятки, сотни попыток чего-то добиться, вывести самодовольную толпу, потерявшую ориентиры, на уровень сопротивления непонятно чему. Я был правителем? Не помню такого. Нет, все перешло на совершенно другой уровень. Я наблюдал за происходящим год за годом, век за веком, охватывая взглядом не только Землю, но и Луну.

Тревога, требующая завершения необычных испытаний и прекращения затянутой эпопеи, нарастала. Но как бы я ни пытался пробиться сквозь наваждение, в награду за потуги доставалась временная передышка во мраке вод бескрайнего болота. Одинокое чувство несущегося поезда постепенно сменялось дежавю и пониманием того, что этого свето-представление повторяется снова и снова. Ни шевельнуться, ни вздохнуть — оставалось ждать возвращения в душевую, где неизвестные судьбы навязывали свою природу мышления.

Среди вороха эпизодов прослеживался повторяющийся шаблон катастроф. Сперва гравитационная волна вызывала нарушения в орбитах крупных тел Солнечной системы. Затем разрушительные цунами и катаклизмы стирали все с поверхности планет. После затишья выживших ждала зачистка? Мало что еще удалось понять из продемонстрированных записей. Будто кто-то целенаправленно выключал все остатки не спрятанного пишущего оборудования, не оставляя никаких свидетельств о дальнейших приключениях.

Из бесконечного мелькания образов едва улавливался масштаб тянувшейся проблемы. Не представляю, как далеко за пределы звездных систем или галактик распространилась эта напасть. Уже здесь, на Земле, кто бы ни был истинным агрессором, все казалось обреченным на неминуемую гибель.

Цивилизация за цивилизацией гибли, стоило отправить экспедицию на исследование или колонизацию дальнего космоса. На удивление, по распаханным материкам, словно специально, рассыпались горстки людей и животных, преднозначенные для запланированного заселения поверхности и возрождения. Каждый раз после вековых усилий и краха начинать все с чистого листа, даже не поморщившись — под силу разве что безжалостному или пустому рассудку.

Поначалу фантастическая тематика слабо тревожила мое скомканное сознание. Пока очередной виток историй не получил отклик с пережитыми параллелями моего оконченного существования, переплетаясь с обидой за бессмысленно прожитые годы. Бесчисленное множество людей за свои достижения и память потомков, не подозревая ни о чем, получали лишь смутную надежду на существование следующего поколения в условиях неандертальца. И единственный путь к их смутному становлению был у меня в руках?

Что-то не менее зловещее скрывалось за кадром сериала «Вырастить и убить». Нас разводили как скот? И каков должен быть урожай? Мясо для межзвездных тварей или баллады для скучающих бессмертных? А когда актеры занимают места зрителей, нажимается кнопка, и все возвращается на круги своя. Трудно поверить, что высший план сводился к такой отвратительной банальщине. Но какой бы стадией инфантилизма я не страдал, самое простое объяснение претендовало на вероятное.

И с чего все началось? Еще во времена динозавров первые инопланетяне прилетели на космическом корабле. Откуда мне это знать? Выдающиеся конструкции основателей, выстроенных под ажиотаж раннего становления, не протянули сотни лет до первого обрушения небес. А когда их наследство выветрилось из летописи поколений, кто-то взял бразды правления, как уникальная сущность для поклонения. Это был искусственный интеллект? Корабль!

Монстр, спрятавшийся где-то глубоко в земле, на протяжении сотен тысячелетий манипулировал мыслями людского муравейника, переделывая их в подобие прежних путешественников, с которыми он когда-то прибыл на эту планету. Неясно, был ли это развившийся дефект пролежавшего столько времени алгоритма. Или так действовала его основная, заложенная программа, маниакально направленная на поддержание функционирования команды корабля.

Демонстрируя одичалому потомству силу сохранившихся на борту диковинок, он заманивал одного бедолагу за другим голографическими проекциями горящего куста или видениями, внушаемыми паразитическим имплантатом. Установив свою безграничную власть, дело пошло за эксплуатацией людей, развивая одни достижения за другими, цикл за циклом. От краха к краху это все больше напоминало одержимость несбыточной идеей.

Сказка за сказкой никак иначе я не мог охарактеризовать венец и конец каждого цикла. Большая часть первоначальных повторений показывала рост, где одна научная вершина превосходила другую, будто режиссер, полировавший до идеала свое прошлое фантастическое творение. Полагаю, кому-то из них удалось заселить Марс, а космические лифты стали еще одним чудом света. Но очень быстро все обратилось в завод для цирка уродцев.

Ни один виток развития не обходился без этих экспериментов над людьми. Первые антиутопии блистали гармоничным укладом, но классовая борьба смертных и практически богов делала этот шаткий рай сомнительным. Военный акцент последующих цивилизаций сделал биологическое оружие панацеей для решения проблем. А появление религий сравняло инструмент выживания основателей, позволяющий адаптировать собственные тела к условиям среды, с оружием экстремизма, потеряв над ним контроль.

У тех, кто улетел отсюда, есть куда больший шанс заселить еще один шарик, и установить там свои правила. Но для оставшихся это становилось единственным способом выжить перед надвигающимся геноцидом, и перерасти в одержимость совершенствования человеческого вида.

Только где они? Во что превратились результаты этих бесчисленных опытов над себе подобными? Цели, виды культур и принципы построения всех этих сгинувших общин улетали чуждой фантазией. Но в памяти всплывали знакомые мне сюжеты из старых фильмов, снятых по мотивам мифов и легенд древней Греции. Такая вставка в исторические хроники походила на навязчивую яркую рекламу, не вписывающуюся в общий ход событий. И если бы не мое превращение во что-то несовместимое с этой реальностью, я вполне мог пропустить такое отступление, как и ранние детали всего повествования.

Один из последних циклов посвящался погребенной высокотехнологичной Атлантиде. От нее не осталось ни следа на поверхности, усеянной кратерами. Скрывшись за пеленой статистических данных, такая бомбардировка легко терялась на фоне образований, возникавших на протяжении миллионов лет. Нас — очередную цивилизацию, восставшую из пепла — еще ждала эта участь.

И все это творил искусственный интеллект? Совершенствовавшийся тысячелетиями механизм легко мог контролировать современные устройства, позволяя нам лишь мечтать о дальнем космосе. А демографический рост компенсировался нежеланием иметь детей, развязыванием конфликтов, терактов и дополнительными несчастными случаями — во имя некоего Всевышнего.

Но что-то пошло не так в этой хаотичной утопии. Или ему надоедало играться с разномастными сообществами, устраивая очередные бедствия? Не он ли подстроил мне западню, лишив конечностей? И что еще он со мной творил, пока я.…? Где я собственно нахожусь? И как давно?

Окружение, трансформируясь в скомканное представление о самом себе, завертелось перед глазами. Я падал в бездонную воронку, и процесс кормления моего разума знаниями отошел на второй план, сменившись каруселью повторений прошлого и будущего. Своенравная способность спонтанного предвидения, граничащая с паранойей, дала знать о себе, путая навязчивые сущности и отвлекая меня несвязанными картинками от безвольного состояния.

Вместо передышки меня терзали две противоречивые фантазии. Не зная, чего хочу, и понятия не имея, где верх и низ, теряя всякое представление о течении времени меня зажало сразу двумя наковальнями. Барабанящие наперерез симфонии, не замечая меня, вытесняли друг друга за край восприятия.

Желание выстроить мелькающие картинки в последовательность вызывало зуд в предполагаемом мозжечке. Но альтернативное состояние, выбивающее основу из-под ног, было не лучше. Волнами накатывали тошнотворные головокружения от заезженной пластинки, которая водопадом обрушивалась еще не происшедшими, но каким-то образом прожитыми сюжетами. Все одно и то же: духовные культы или научные истины — лишь вымысел, источник терминов и догмат для создания чего-то за гранью.

Не раз меня охватывало ощущение бесполезности, когда я задумывал что-то свое, и теперь, казалось, этому нашлось объяснение. Дело было не только в каком-то там отказавшем через год устройстве или человеке, любящем всем ставить палки в колеса. Нет, это была какая-то маленькая крупица в светящемся облаке, заноза, существовавшая задолго до появления всего и будто скрывающаяся от происходящего вокруг хаоса.

Стоило потянуться к ней и,… все исчезло. Оказавшись в абсолютном небытии, вымотанный мозговым штурмом, в котором мысли самовольно существовали, я больше ничего не мог. Что-то сломалось, выключилось извне и перестало дергать за оставшиеся ниточки, мотивируя против воли. Непроглядная мгла медленно покрылась серыми оттенками струящихся полос, пока яркий свет не залил все вокруг.