Хранители Седых Холмов

Глава 59

Разумеется, Снеженики в замке не было (и на это имелись весьма серьёзные основания). Она лежала под Лисьим Холмом, в той самой пещере, а караулил её Когтеслав. Но никто, кроме Яромира, об этом не знал. Уж тем более бойцы Гильдии наёмных воинов.

Люсинка без особого труда заманила наймитов в ловушку и, судя по оторванным конечностям, требухе и залитым кровью камням, попировала на славу.

Ледореза передёрнуло. Вот же…

— Ты… — выдавил он, различая среди истерзанных трупов знакомых ребят, — всех перебила.

— Во-первых, не всех, — Люсинка свесилась с ветки вниз головой. — Во-вторых — они не оценили моей красоты. А в-третьих, чего ты ждал? Что я им спляшу?

Яр понимал — упырица права. Напугать и заставить отступить можно ополченцев, которые держали в руках оружие без году неделю, но наймиты Гильдии (пусть даже из последних пятёрок) — совсем другое: таких не застращать.

— М-м-м… — протянула Люсинка. — Как вкусно пахнет! Вижу, ты ранен.

— Царапина, — буркнул Яромир.

Он не лгал: воронёные звенья кольчуги сдержали удар Ловкача — остриё лишь немного зацепило кожу. Но всё же зацепило…

— Кровь так и сочится! — промурлыкала вампирша, жмурясь. — Дай мне хоть один глоточек. Одну капельку! — Она надула губы. — Неужто верная Люсинка не заслужила малюсенькой награды? Ну пожа-а-а-алуйста!

— Она не отвяжется, — сказал Марий.

— Похоже на то.

— Ну… хоть яд отсосёт.

— И то верно.

Вздохнув, Яромир шагнул к упырице.

— Одну каплю, — сказал строго. — Не больше.

— Я буду нежна! — улыбнулась Люсинка, обнажая клыки, и потянулась к нему… но её тут же резко дёрнуло назад.

Стрела пробила упырице глаз навылет. Белоснежная кожа зашипела, покрываясь пузырями, язвами и чёрными трупными пятнами.

Твою же погань!

Яр бросился к ней.

— Не смей умирать!

Упырица приоткрыла уцелевший глаз и скривила обожжённые губы в подобии улыбки.

— Было… весело… — прохрипела она, и зрачок её заплыл белёсой мутью.

Люсинка конвульсивно задёргалась, забулькала, давясь хлынувшей изо рта бледно-красной пеной, выгнулась дугой и… истлела. Остался только желтоватый скелет.

Погань…

— Серебряный наконечник, — Марий кивком указал на дымящийся ещё череп с пробитой глазницей.

— И меткий стрелок… — тихо отозвался Ледорез, поднимаясь с колен.

Он знал, что на мушке, и понимал — жить осталось недолго. Едва слышный скрип тетивы подтвердил скорбную догадку. Яр обернулся на звук.

— Привет, дружище, — сказал, невесело улыбнувшись. — Рад, что ты жив.

Востроглаз сидел на толстой ветке векового дуба, почти полностью скрытый листвой. Лицо лучника было измалёвано чёрно-зелёными полосами. Долгое мгновение Востроглаз смотрел на Яромира. Стрела лежала на оттянутой к уху тетиве.

— Прости, Ледорез, — наконец изрёк Востроглаз. — Так надо.

Один удар сердца растянулся на целую вечность. Востроглаз почти отпустил тетиву. Почти. За миг до выстрела здоровенная мохнатая туша с хищным рычанием прыгнула на него, сбила с ветки, опрокинув наземь, и вгрызлась в плоть. Лучший гильдейский лучник не успел даже вскрикнуть.

— Барсик? — Яромир не поверил глазам.

Скорпикор вскинул обагрённую кровью морду, облизнулся… и взлетел, расправив кожистые нетопыриные крылья.

Вот же…

Яромир скользнул взглядом по изодранному телу и тяжело вздохнул.

— Покойся с миром, — вымолвил и повернулся к горстке пепла, что осталась от раскрасавицы-упырицы. — И ты тоже, Люсинка. Я буду помнить тебя. Всегда.

Понурившись, он побрёл к Лисьему Холму: требовалось убедиться, что план сработал и враг угодил в расставленные сети… а заодно проверить, цела ли Снеженика.

* * *

Овраги, лощины, пологие склоны холмов. Белоснежный северный вереск, что цветёт даже поздней осенью, багряные клёны и златокудрые берёзы, укутанные невесомой дымкой сиреневых сумерек. Прозрачные ручьи, густые заросли яснолиста, мягкий, точно лебяжья перина, мох… огромные мухоморы.

Сказочные места. Где ещё обитать волшебным существам, если не здесь?

Ледорез торопился. На сердце было неспокойно. Снеженика заверила, в обличье дракона она несокрушима, однако если уничтожить её человеческую ипостась, погибнет и Красный змей. Яромир учёл это и приставил к супружнице Когтеслава Долгоусовича. Кот был опытен, мудр и надёжен. За таким котом, как за каменной стеной, но… наймиты подобрались чересчур уж близко, а Ловкач знал слишком много. Опасно много. Кто поведал коварному лазутчику все тайны? Кто направил искать Снеженику? Яр догадывался. И весьма уповал на догадку: слишком уж многое зависело от этого предположения.

К счастью, Яромир не ошибся…

Пещера заледенела. Затянутые инеем своды источали призрачный розоватый свет. Грозди сосулек блестели, мерцали и переливались всеми цветами радуги. Каменные ступени скользили под ногами. Замысловатые морозные узоры покрыли стены, точно диковинная роспись.

При любых других обстоятельствах Яромир сумел бы оценить красоту, но… точно не сейчас. Он опустил пятерню на рукоять меча. И не зря.

— Я знал, что ты придёшь. — Горыня восседал на ледяном троне и поигрывал клубком снежно-белых искр.

Яр не ответил. Всё, о чём думалось — куда подевались Когтеслав со Снеженикой. Неужели мертвы?

— Нет, они живы, — возразил Горыня его мыслями и с нажимом добавил: — Пока живы.

Яромир набычился и вперился в чародея тяжёлым взглядом.

— Они где-то здесь, в пещере, — небрежно сообщил Горыня. — Кот оказался сильней, чем я думал. Вырвался из чар, утащил тело холмовой твари и спрятался.

Яр мысленно возблагодарил Небеса. Молодец, Когтеслав Долгоусович!

Горыня смерил его странным взглядом.

— Я хочу, чтобы ты его позвал, — обыденным тоном потребовал он. — Ты ведь Хозяин Седых Холмов, верно? Повелитель нечисти. Господарь нелюди. Кощей Бессмертный. Кот откликнется на твой зов.

— И что будет дальше?

— Ух, ты! — вскинулся Горыня. — А я-то думал, ты сразу скажешь: «Нет». Умеешь ты удивлять, смертный червь.

— В прошлую встречу ты нарёк меня тараканом, — напомнил Яр.

— Пусть так, — пожал плечами чародей. — Тебе интересно, что будешь дальше? Тогда слушай. — Горыня принялся подбрасывать и ловить искрящийся шар, будто мячик для детских забав. — Ты призовёшь бахаря, он отдаст тело, я получу дракона и верну к жизни Последних. Мы восстановим утраченную власть, а людей лишим разума и превратим в двуногий скот. Ну? Как тебе мой план? Нравится?

— А что получу я?

Горыня перестал подкидывать шар и уставился удивлённо.

— Не понял.

— Зачем мне отдавать тебе Хозяйку, если я ничего не получу взамен?

— Ах, это, — отмахнулся Горыня. — Человеки такие алчные! Ничего не хотят делать за просто так.

Яромир оставил упрёк без комментариев.

— Я, конечно, мог бы пообещать тебе золото, — заявил Горыня. — Много-много золота. Целые горы. Горы золота и вечную власть над людьми. Красиво звучит! Но, ты же понимаешь, что на самом деле я тебя просто убью. И кота твоего этого…

— Ценю твою честность.

— Но убить тоже можно по-разному, — продолжил Горыня. — Сделай, что велю, и твоя смерть будет быстрой и относительно безболезненной. А коли заупрямишься, сдохнешь в страшных мучениях. Уж я в этом дока, поверь.

— Верю.

— Вот и славно. Зови кота.

— Нет.

— «Нет»? — Горыня вскинул брови.

— Нет, — повторил Яромир и запустил в чародея метательный нож.

Он метил в глотку, но промазал: Горыня выбросил вперёд руку и закрылся прозрачным магическим щитом. Сталь с лязгом отлетела в сторону.

— Ты что себе позволяешь, ничтожество? — Горыня ответил атакой ледяных шипов. Они выпростались из каменного пола и едва не прошили Яромира насквозь. — Чуть не поранил меня, своего господина!

Ледяная спица длиной с доброе копьё устремилась Яру в грудь, но он рассёк её на подлёте. И следующую тоже. В кавернах пещеры загудела пурга. Снежинки с краями острыми, как бритвы, закружились в воздухе. Здоровенные сосульки сыпанули откуда-то сверху — зазеваешься, проломят башку. Мороз крепчал, кусал, щипал, сковывал, но Яромир стойко держался, уворачиваясь от новых и новых атак.

— Ах ты сучёныш! — прошипел Горыня чужим голосом, и глаза его полыхнули синим пламенем. — Экса!

Ледорез не слишком разбирался в чародействе и волшбе, но, когда жена — колдунья, поневоле вникнешь. К тому же, не зря же он учился в школе магиков у самой Гордеи Всеокой почти целую луну! Экса, как и Пагуба, — заклинание школы Аркан. А на случай Аркана у него имелся куриный камень, до отказа заряженный Снеженикой. Так что…

Но тем не менее, Яр замер. Застыл, точно изваяние и, на всякий случай, даже дыхание задержал. Горыня купился.

— Так-то лучше! — сказал, приближаясь. — Постой и подумай над своим поведением, а я пока оторву тебе руку. Правую. Ты ведь правша, верно?

— Да, — подтвердил Яр и ударил.

Остриё клинка с хрустом пробило грудную клетку и вышло из спины, окровавленное. Но Лжегорыня не упал, не забился в корчах, не захрипел… Он просто поднял на Яромира глаза и с укором выдал:

— Ты дурак? Мне этот сюртук на заказ полторы седмицы шили!

После этого Яра отбросило на две сажени и с разлёту впечатало в стену. Да так, что трещина пошла. От удара в глазах задвоилось, а в ушах зашумело. За шиворот потекло тёплое и липкое. Рот наполнился кровью.

Яр с трудом поднялся. Пошатнулся. С тоской глянул на отлетевший в сторону меч, выхватил кинжал из поясных ножен и набычился, готовый продолжать.

— Ты серьёзно? — Горыня сардонически вскинул бровь и грозно выпалил: — Нова!

Заклинание тут же зазмеилось по стенам, полу и сводам пещеры. Ветвистые морозные узоры добрались до Яромира в одно мгновение, пронзили острыми иглами, затягивая плоть ледяной корой.

Это было больно. Очень больно.

Яр закричал, пытаясь высвободиться. Норовил полоснуть себя кинжалом, взрезать лёд, но ничего не выходило. Руки не слушались. Сознание меркло. Сердце… почти остановилось.

Он. Замерзал. Заживо.

В последний миг Яр представил Снеженику и беззвучно прошептал: «Прости».

— Не торопись прощеваться, — раздался знакомый голос, и добрая сталь со свистом рассекла воздух.

Голова Горыни слетела с плеч и, чвакнув, откатилась в сторону. Тело качнулось и мешком повалилось на пол.

Нова отпустила. Чары рассеялись так резко, что Яромир — обессиленный и измученный — рухнул на четвереньки, силясь отдышаться.

— Снести башку колдовской падле (тем паче рунным клинком!) — милое дело. Они от этого, как правило, дохнут. — Великий Мастер ткнул Горыню кованым носком сапога. — А что до нечистого духа… Мне тут шепнули, в пещере этой магические завихрения беснуются. Точь в раз как у некромантских башен. Ежели бессметная сущность угодит в такой водоворот, вовек не выберется: так и будет мотыляться в пространстве и времени, как говно в кадушке. Ты это знал. Потому и заманил сюда эту тварь. Хитро́! Хвалю. Замысел, достойный Первого воина. Ты всё продумал, да только силёнок, похоже, малость не рассчитал. И клинок у тебя дерьмо полное. Эх, молодо-зелено!

— Ты-ы… — хрипло выцедил Яр, подняв глаза. — Ты с н-ними заодно…

Мастер обтёр меч краем плаща и хмыкнул.

— Как видишь, не со всеми.

Яромир зажмурился. Если сейчас придётся биться, всему конец. Против главы Гильдии ему нипочём не выстоять. А уж в таком состоянии, так тем более.

Погань!

— Х-хот-теней… — язык с трудом ворочался во рту.

— Его взяли поляницы. — Великий Мастер приблизился, ухватил Яра за локоть и рывком поставил на ноги. Прислонил к стене. — Бояричи покинули Пресветлого князя.

Ледорез смежил веки и облегченно выдохнул. Получилось!

— И дело даже не в драконе, которого ты напустил, — продолжил Великий Мастер с лёгкой укоризной. — Они отправились защищать свои вотчины. В Перелесье вторглись совоглазы. Целая орда. Ты в этом замешан?

Яр не стал отвечать. Мастер усмехнулся.

— Упрямый, — сказал он. — Всегда таким был. Весь в мамашу.

Ледорез стиснул зубы. Слишком хорошо он помнил, как Ярина молила Мастера помочь. А он…

— Я обещал сестрице тебя уберечь, — продолжил Великий Мастер. — Растил, как наймита. Воспитывал. А ты всё повторял: «Я княжий сын! Я княжий сын!». Гордился этим и забывать не собирался: отомстить мечтал за родителей. Если бы враги проведали… Я не мог этого допустить! Обратился к Деяну, мы знались много лет. Он извлёк у тебя половину души, запечатал в луннице и переместил в… другой сосуд. Думаю, ты догадываешься, в какой именно. — Мастер тяжело вздохнул — Марий получил все твои лучшие качества, а ты лишился их навсегда. Великомудр говорил, последствий не будет. Сказал, ты останешься прежним. Я и поверил, старый дурак. Но после ритуала всё изменилось: ты почти полностью утратил речь, забыл грамоту, разучился читать. Стал злым, нелюдимым. Один Марий с тобой водился. Оно и понятно: у вас одна душа на двоих. Только у тебя половина, а у него аж целых полторы. Потому он и был во всём лучшим.

Яромир помолчал, пялясь по́д ноги.

— Моя память… — голос хрипел, но уже не дрожал, — всё ещё в луннице?

— Да.

«Великомудр забрал у тебя кое-что, — мелькнули в памяти слова Гордеи Всеокой. — Нечто очень ценное. Теперь оно в земле. Если отыщешь — вернёшь то, что утратил…»

Яр шумно выдохнул. Вот же…

— Ты спас мне жизнь, — сказал, не повернув головы. — Зачем?

— Ты мне как сын, — ответил Мастер.

Верилось с трудом. Яр переварил услышанное и тихо спросил:

— Ты ищешь прощения?

— Нет.

— Тогда зачем рассказал мне всё?

— Ты заслуживаешь правды, — заявил Великий Мастер. — Ты отыщешь лунницу, вернёшь память и будешь жить счастливо.

— А ты? — Яр всё же заглянул в глаза старого воина. — Что будет с тобой?

Великий Мастер огладил свой чуб и криво усмехнулся.

— Что ж… — вздохнул он. — Гильдии наймитов больше нет. И меня не будет.

Яромир с ужасом понял, о чём он толкует.

— Ступай с миром, сынок. — Великий Мастер отечески хлопнул его по плечу. — Обо мне не тревожься.