Хранители Седых Холмов

Глава 43

Яромир глядел на распятых, стиснув зубы чуть ли не до хруста. И, чем дольше смотрел, тем сильнее хотелось свернуть Хотенею шею.

Чёртов безумец! Совсем, видать, умом тронулся, раз творит такое.

— Любо-дорого поглядеть, а? — задорно вопросил рослый румяный парень.

Ледорез давно его заприметил и сделал нужные выводы: лихой, молодой, дерзкий, во хмелю, на поясе меч знакомой ковки, за спиной тяжёлый синий плащ.

Небесный страж.

Яр смерил его хмурым взглядом, но парень даже бровью не повёл. Крепко подогретый шнапсом, а потому совершенно беспечный, он явно жаждал почесать языком.

— Ты ведь один из нас, верно? — парень кивнул на меч в ножнах и красноречиво икнул.

Яромир не ответил. Не кивнул даже. Он вознамерился дать коню шенкеля и свернуть в ближайший проулок, но Марий остановил:

— Погоди. Послушаем, что скажет.

Яромир скрежетнул зубами, но остался на месте. Как ни крути, пьяный трёп иной раз полезней разведки.

— Сучки долго морочили всем голову, — бойко изрёк румяный весельчак. Видать, не сомневался, что толкует с сотоварищем. — Вон та, блондиночка, убеждала всех, будто невиновна и требовала честного суда, представляешь? Экая паскудница! А той рыжей мы с парнями титьки отрезали. Ха!

Яромир стиснул поводья, чтоб ненароком не смазать ублюдку по довольной роже. Стервец всё говорил и говорил, бахвалясь подвигами, а потом вдруг выпалил:

— А у тебя сколько?

Вопрос сбил с панталыки, и Ледорез озадаченно нахмурился. Парень заторопился разъяснить:

— Ну, ведьм сколько споймал? Много?

— Не считал, — выцедил Яромир.

— У нас в Златоборе за каждую филина дают, а их тут пруд пруди. Куда не плюнь — всюду ведьмы. Озолотимся, брат!

«Не брат ты мне, гнида златожопая», — хотел сказать Яр, но Марий цыкнул и велел смолчать. И правильно: поддатого стража всё больше разбирало на откровения.

— Ты, я вижу, мужик толковый! — заявил он и отхлебнул из бурдюка. Ядрёный запах шнапса ударил в ноздри. — Такие в Ордене ох как нужны! Наш старшой не угомонится, пока самую главную не споймает. К ней… ик… и подбирается.

— В Ордене? — озадаченно пробормотал Марий.

— Главную ведьму? — насторожился Ледорез.

Парень качнулся вперёд, прижал к губам указательный палец и шикнул, брызнув слюной.

— Хозяйку Холмовую, — заговорщически прошептал он, воняя перегаром. — Это она, паскудница, князя Пресветлого околдовала. Порчу наслала: красоты лишила и уродство навела! А опосля приспешникам своим велела народ мирской губить. Но мы — небесные стражи Всезрящего Ока (он приосанился и ударил себя кулаком в грудь) — такого не допустим! Всех переловим! Всю нелюдь истребим! Во имя Святого Неба! Во имя Всезрящего Ока!

Парень отсалютовал бурдюком, допил шнапс одним глотком, зычно рыгнул и пошатнулся.

— Хочешь к нам, в Златоборский отряд? — спросил, насилу удержав равновесие. — Могу словечко замолвить. Ну, перед старшим. Скажу, мол, мужик здоровый, опытный и не болтливый. Он таких ох как ценит!

«Да, уж…» — подумал Яромир, мрачно зыркнув на собеседника.

Он хотел было спровадить стража, указав известное всем направление, но осёкся.

— Думаешь о том же, о чём и я? — вопросил Марий, вскинув бровь.

Яр не ответил. Этого не требовалось. Заманчивая перспектива сияла алмазом, и не заметить её мог только юродивый слепец. Хотя… даже слепец бы заметил.

Старшой… Глава ордена Всезрящего Ока, начальник Небесной стражи стольного града и, стало быть, всея Перелесья и окрестностей. Стервец, который не успокоится, пока не уничтожит Снеженику и всех, кого она обогрела, кому дала убежище. Очередной Хотенеев прихвостень. Возможно, даже новая правая рука, взамен почившей Сипухи…

Встретиться с ним сейчас. Перерезать глотку. Это ли не шанс? Кто знает, сколько бед причинит этот тип, если не пришить его загодя?

Решение пришло в мгновение ока.

— Веди, — коротко бросил Яр, и поддатый страж, разлыбившись, двинулся в сторону крома.

* * *

В гриднице близ хором неистово чадила жаровня. Воняло ладаном, потом и брагой. Туда-сюда шныряли синие плащи и какие-то жрецы в тёмных рясах. Все то и дело поминали Всезрящее Око, славили Святые Небеса и осеняли себя защитным знаменьем. Кто-то громко молился в углу.

Полумесяц обвёл взглядом всю эту канитель и затейно выматерился. Ледорез тоже хотел, но вовремя сдержался.

— Сюда! — махнул рукой развесёлый знакомец. — Старшой в горнице. Желает лицезреть!

Яромир двинулся вперёд. Миновал переход и, чуть нагнувшись, чтобы не задеть лбом притолоку, вошёл в просторные сени. Крошечный кинжал-рыбку он держал наготове, запрятав в рукаве. Одно движение — и всё: прощай, старшой. Дело будет сделано. Удрать потом через окно проще, чем палец прищемить.

Удачный расклад. Лучше и придумать нельзя.

— Не торопись, — шепнул Марий. — Мне всё это не нравится. Предчувствие дурное.

Бросив короткий взгляд на товарища, Ледорез решительно шагнул к дверям в чертог и… так же решительно метнулся обратно. Вжался в стену. Затаил дыхание и стиснул кулаки до хруста. Сердце зашлось в груди, а на лбу проступила испарина. Вот же…

Твою же мать. Твою же погань! Да как такое вообще может быть⁈ Это… Это же…

Яр никак не мог продышаться. Разум упрямо отказывался принять увиденное, но… Ледорез не сомневался. Он точно знал, кого заприметил.

В просвете приоткрывшихся дверей чертога мелькнула крупная плечистая фигура. Рыжие курчавые вихры. Широкоскулая физиономия с тяжёлым квадратным подбородком. Бычья шея. Пудовые кулаки…

Горыня. В чертоге был Горыня. Тот самый, который гнул подковы голыми руками. Горыня, которого Великий Мастер поперёк воли навязал когда-то Яру в провожатые. Тот самый, который погиб в схватке с мертвяками на заснеженном погосте.

Погань…

Марий тоже узнал парня. Покойник сделался мрачнее тучи, а на бледных скулах заходили желваки.

— Не суйся, — торопливо шикнул он, поймав Яров взгляд. — Не светись. Он был мёртв — мы оба это знаем, — а теперь жив. А раз так, сталь его не возьмёт, уж поверь. Зато тебя он на раз опознает. И тогда…

Полумесяц не договорил: по лестнице от подклета поднялся весёлый знакомец. Он сделался вдвое румянее, чем был, и улыбался во все зубы. Взопрел. Распахнул зипун, скинул плащ и дышал тяжело, будто пробежал десять вёрст наперегонки с ветром. Видать, успел бахнуть ещё пару стопок. Не иначе.

— Ты чего здесь? — удивился он. — Старшой же ждёт. Вон он, там.

Парень вознамерился толкнуть дверь, но Яр перехватил его, сгрёб за грудки и, затащив в тёмный закуток, вжал в стену.

— Э-э! Ты чего это? — взбаламутился знакомец и попытался вырваться. Попытка успехом не увенчалась.

— Кто там? — Ледорез кивнул на двери в горницу.

Подпитой страж озадаченно выпучил зенки.

— Отвечай! — грозным шёпотом рявкнул Яромир и тряханул свою жертву.

— Ты что же… негораздок полоумный? Я ж тебе, дурню, как есть разъяснил — это старшой наш, Златоборской стражи голова. Ордена нашего основатель. Ну?

— Как звать? — прорычал Яр, вжимая парня крепче. — Как звать его?

— Б-батькой величаем, — прохрипел бедняга. — И Старши́м. Им-м-ени не ведаю! Не положено!

— Откуда он? — не унимался Ледорез. — Откуда он здесь?

— Не зна-а…

Дверь чертога со стуком распахнулась. На пороге возник Горыня, озарённый тёплым светом масляных ламп.

— Эй, Пынёк! — раздражённо кликнул он, вглядываясь в полумрак захламлённых сеней. — Где там твой новобранец? Куда задевался? Долго мне ждать?

Тот, кто звался Пыньком, естественно, не ответил. Он мог только трепыхаться и беззвучно мычать: Яромир обхватил его сзади и накрепко зажал рот ладонью. Когда Горыня, ругнувшись, вернулся в горницу и затворил дверь, Ледорез, не мудрствуя лукаво, перехватил башку пропойцы и резко дёрнул. Тихий хруст, и весёлый знакомец мешком осел к его ногам.

Яр мог просто вырубить стервеца, но… слишком уж живо стояли перед глазами косые кресты, с распятыми на них изувеченными девками… и в каждой мерещилась Снеженика. «Той рыжей мы отрезали титьки! Х-ха!»

Да уж… Марий прав: если оживший Горыня в ответе за бесчинства, ничего хорошего ждать не приходится, а потому лучше не попадаться ему на глаза. По крайней мере, до поры до времени.

«Основатель ордена»… Тьфу ты, погань. Чертовщина какая-то!

— Надо бы выяснить, как он воскрес, — проговорил Марий.

— Да, — согласился Ледорез. — Но сперва я хочу видеть свою жену.

«Живой и невредимой», — добавил мысленно, бесшумно отворил ставни и, никем не замеченный, вылез в окно.