Хранители Седых Холмов

Глава 34

Яр не имел понятия, где именно проснулся и не помнил, как сюда попал. В длинном тёмном помещении храпело, покачиваясь в гамаках, с полсотни добрых молодцев, и смрад стоял такой, что хоть топор вешай. Голова трещала, потолок кружился, а к горлу то и дело подкатывал ком.

— Ну и налакался же ты, Мелкий! — проворчал Марий, когда Ледорез попытался встать.

Чтобы не рухнуть, пришлось ухватиться за стену. Но это особо не помогло: чёртова стена гуляла, не давая толковой опоры. Интересно, это похмельная качка или за бортом штормит?

— Далеко собрался? — вопросил Полумесяц.

— Блевать, — честно признался Ледорез.

По пути к деревянным ступеням он чуть не сшиб бочку. В бочке обнаружилась вода, и это было великое счастье. Яр пил, пил и пил, и никак не мог напиться. А потом сунулся в ёмкость башкой — сполоснуть мозги.

— Полегчало? — Марий сардонически изогнул бровь, когда он вынырнул.

— Есть чутка, — ответствовал Яр и нахмурился, разглядев себя в мутноватой воде.

Вот же… Погань!!!

Под глазами потёкшие разводы сурьмы, волосы забраны в хвост, на щеке морская звезда намалёвана…

Скрепив сердце, Яромир с опаской подглядел на предплечье. Ох, лишь бы только не…

Твою ж ковригу!

Замысловатая руна красовалась ближе к запястью и кровила, точно свежая рана.

Сучий потрох.

— Ну, хоть не на заднице! — философски изрёк Полумесяц.

Да уж…

Яр набрал пригоршню воды и кое как обтёр рожу. Мысли в башке отплясывали чачак. Виски ломило от боли.

— Выходит, теперь я солёный брат, — проговорил, вперившись взглядом в отражение.

— Выходит, — подтвердил Марий и менторским тоном добавил: — Пить надо меньше!

Ледорез смерил друга тяжёлым взглядом и, грузно ступая по сходням, отправился на палубу.

Синегорка стояла, опёршись о перила, и всматривалась в бескрайние сапфировые дали. Чёрные паруса над её головой щёлкали, наполняясь ветром. Тихо скрипели снасти. Вёсла мерно ударялись о воду. Гребцы затянули печальную песнь о рыбаке, полюбившем морскую деву. Казалось, богатырша ловила каждое слово душещипательной саги и не замечала ничего вокруг.

Однако стоило подойти, как Синегорка тут же обернулась и улыбнулась озорной улыбкой. Чёрные глаза воеводицы лукаво заблестели.

— Вы поглядите, кого кот принёс! — приветствовала она. — Живой?

— Живой. — Яромир встал рядом. Поглядел, как на волнах пляшут солнечные блики и сморщился от рези в глазах. Тошнота подкатила с новой силой, и пришлось стиснуть перила, подавляя рвотный позыв.

Яр глубоко вздохнул и шумно выдохнул. Лёгкий солёный бриз нежно коснулся лица, и сделалось легче. Ненамного, но всё-таки…

Синегорка смерила его взглядом.

— Ну и мастак же ты чудить! — сказала она. Судя по всему, от похмелья богатырша не страдала вовсе. Странно… — Помнишь хоть, что вытворял?

Ледорез не ответил. Отвернулся и хмуро уставился на горизонт. Синегорка фыркнула.

— Сперва вы с дружком-ушкуйником рядиться задумали, кто кого перепьёт, — сообщила она. — Прикончили шнапс, а потом пиво пили.

— Звучит вполне невинно, — подал голос Марий.

— Стоймя, — дополнила она. — Прямиком из бочонков. А поелику никто из вас замертво не повалился, решили силушкой богатырской потягаться. Поначалу тюки ворочали, кто тяжелей подымет, на кулаках отжимались, потом рукобойство учинили (тут я на тебя поставила, и не прогадала!), а опосля взялись друг-другу морды бить.

Яромир нахмурился. Вот же! На всякий случай, от греха, прошёлся языком по передним зубам. Кажись, все на месте…

— Сошлись вы в поединке, а тебя горячка возьми да накрой, — продолжила богатырша. — Уж не знаю, кто там тебе примерещился, но глаза сделались бешеные. Ты зарычал, опрокинул лавку, переполошил всех, стол кулаком прошиб, за меч схватился и едва пацанёнка рыжего не зарубил. Благо, дружок-ушкуйник подоспел: своим клинком удар отвёл. Ты и на меня кинулся, когда я урезонить пыталась. Смотрел так, что мороз по коже. Смотрел… и не видел. Не узнавал. Дюжина солёных братьев понадобилась, чтобы тебя скрутить, да и то — не сиди в тебе шнапс, ром и бочонок пива, солоно бы нам пришлось.

Яромира передёрнуло. Вот же… Пагуба! И здесь достала, разъети её конём.

Он поймал взгляд Синегорки.

— Кто-нибудь… — он сглотнул, не в силах выдавить опасный вопрос.

К счастью, слов не понадобилось: богатырша поняла всё без лишних разъяснений.

— Нет, — она мотнула головой, и толстая смоляная коса упала с плеча за спину. — Никто не пострадал. Я бы этого не допустила, уж будь покоен. А пара затрещин да выбитые зубы — не в счёт.

— Благодарствую, — тихо буркнул Яромир.

Синегорка не отозвалась традиционным «Сочтёмся». Лишь улыбнулась краешком губ. Загадочно так. Со смыслом.

— А это? — Ледорез вскинул запястье и сунул ей под нос, демонстрируя наколку.

Богатырша хмыкнула.

— О! Это отдельная история. — В чёрных глазах заплясали бесенята. — Поведать?

— Как хочешь, — Яр снова отвернулся.

— Ну! Не дуйся, морской ёж. — Синегорка придвинулась ближе и наградила его дружеским тычком под рёбра. — Всё расскажу.

И она рассказала…

Солёные братья чудом заломали и скрутили его. Привязали к мачте. А в чувство приводили всё тем же гоблинским шнапсом. Губитель дев уверял, что пойло лечит все недуги, какой не возьми — даже больную душу.

Когда Ледорез очухался, Губитель велел отвязать его. А потом заявил, что примет в солёное братство. Учинил торжественный обряд и самолично набил иглой узор у Яромира на запястье.

— Ты даже ихнюю клятву дал, — сказала Синегорка в довершении, и Яр стиснул зубы так, что желваки заходили на скулах.

От же… угораздило!

Богатырша подметила его реакцию и усмехнулась.

— Вижу, не врёт народная молва. Верно твердят: пьяный мужик словам не хозяин!

Яр пропустил шпильку мимо ушей.

— И что теперь?

У Синегорки мигом нашёлся ответ.

— Твои новые братья рядятся, как быть с пленными, — сказала она. — Если поторопишься, возможно, успеешь спасти чью-то жизнь.

* * *

Скованные лерийцы стояли нестройной шеренгой. Перед ними прохаживался взад-вперёд, мерно постукивая хлыстом о ладонь, чернокожий Бык собственной персоной. Бугай успел разжиться парой наколок и костяной серьгой, но вот волосы в хвост не забирал по причине отсутствия оных. Чёрная рожа была размалёвана белой краской и казалось, будто Бык напялил маску в виде черепа.

Рубахи бывший постельный не носил вовсе, и твердокаменные мускулы смотрелись весьма внушительно.

Пленные уткнулись глазами в пол, но некоторые бросали на Быка короткие взгляды. Молящие, опасливые или полные жгучей ненависти.

— Этот! — скомандовал Губитель дев, и Бык тут же вытолкал из строя молодого ловца. Пёстрые одежды его покрывали пятна засохшей крови, под глазом темнел синяк, а длинные золотистые волосы спутались и повисли сосульками. Но даже при всём этом не составляло труда сообразить: парень на редкость хорош собой. И сложен неплохо.

Лериец злобно зыркнул на солёных братьев и тут же опустил очи долу.

— Зубы, — коротко бросил Губитель, и Бык тут же надавил красавцу на щёки, вынуждая открыть рот.

Губитель удовлетворённо кивнул.

— Отлично. Его в Голубую Устрицу, что на Сизых Берегах.

— Нет! — взвился лериец, и Яр многозначительно переглянулся с Марием. Всякий знал, в названный бордель захаживали исключительно ценители крепких мужских задниц. — Уж лучше на Кровавую потеху! Я отличный воин и славно бьюсь!

Губитель дев задумчиво почесал подбородок.

— Хороших воинов много, — со знанием дела изрёк он, — а вот смазливых мужиков с хорошими зубами — поди поищи.

— Прошу! — взмолился несчастный лериец, но Губитель дал знак, и солёные братья мигом уволокли красавца в трюм и затолкали в клеть. А чтобы не скулил, заткнули рот кляпом.

— Этот. — Губитель указал на кряжистого малого с плечами в косую сажень, ногами колесом и волосатыми ручищами. — Его на галеры.

Бык кивнул.

— Но ежели сподобится ходить с нами, пускай даёт клятвы — примем: нам нужны матёрые гребцы.

Обезьяноподобного силача сопроводили вниз, и Губитель продолжил.

— Этот!

Говорил пират на северском. Легко. Бегло. Без акцента, но с едва заметным окающим выговором. Сомнений в том, откуда он родом, не осталось.

— Ба! — воскликнул Марий. — Да он, похоже, лютоморец!

— Похоже на то, — шепнул в ответ Яр и нахмурился: из строя вывели Бару Шаада.

Вид у Торговца мясом оставлял желать лучшего. Перепачканные шелка волочились по грязному полу, на пальцах больше не блестели перстни, затравленный взгляд скользил по физиономиям солёных братьев, а на осунувшемся лице застыла мерзкая угодливая улыбочка.

— Господин! — проблеял Бара, склоняясь перед Губителем дев. — Пощади старика! Я — простой торговец. Торгую мясом. В Лерии у меня много золота, и я дам его тебе, господин! За всю жизнь я ни разу не покупал невольника! Пощади меня!

Бара упал на колени, уронил голову и плечи его затряслись от рыданий.

Губитель дев хмыкнул.

— Эй, Вепрь, — окликнул он. — Узнаёшь стервеца?

Яр подошёл ближе, встал плечом к плечу с Губителем и, скрестив руки на груди, грозно глянул на скрюченного Бару.

Губитель дев пнул Торговца мясом носком сапога.

— Эй, любезный! — сказал он. — Не твой ли раб стоит рядом со мной? Не его ты вёз на Лерийскую бойню, подтерев зад каганским словом?

Бара вскинул голову. Глаза его были сухи, а губы злобно кривились. Он поймал взгляд Яромира и прошипел:

— Ах ты… сволочь паршивая! Да я тебя и твою суку…

— Э-э! Полегче! — Губитель наступил ему на спину, вжимая в доски палубы. — Здесь у нас приличная публика. Не стать так выражаться благородному энси.

Солёные братья дружно загоготали.

— Хоть слово ещё брякнешь, велю Быку язык урезать, — пообещал Губитель. — Кивни, если понял.

Бара Шаад кивнул.

— И что с таким брехуном делать? — задумчиво протянул Губитель, потирая подбородок. — Ни на что не годится! Для борделя стар, для потехи — слаб, а весло так даже не подымет.

Пираты снова заржали, аки кони.

Бара Шаад вскинулся и посмотрел моляще. Хотел, видать, напомнить про щедрый откуп. Даже рот открыл. Но наткнулся на свирепый взгляд Быка и тут же закрыл, не вымолив ни слова.

— Принесём его в жертву ветрам! — крикнул кто-то.

— И то верно! — поддержали другие. — Он большой и толстый! Знатное выйдет подношение!

— Да!

— Да-а-а!!!

Бара затрясся и заскулил. Похоже, теперь он плакал по-настоящему.

Губитель дев усмехнулся.

— А ты что скажешь, Вепрь? — спросил он. — Скинем за борт лихоимца?

— Он хорошо обращался со мной, когда выводил на ристалище, — честно признался Ледорез.

Жалости к Торговцу мясом он не испытывал, но правда есть правда: Бара никогда не стегал его бичом, не морил голодом, не калечил и даже не клеймил, как другие владельцы своих бойцов.

Губитель с пониманием кивнул.

— Раз так — заслуживает милости, — сказал он. — Думается, с серебром да золотом такой пройдоха легко управится.

Бара просиял, расплылся в улыбке, и Губитель озвучил решение:

— Продадим в гаремные счетоводы.

Бара тут же спал с лица.

— Но… господин! — пролепетал он. — В гаремы берут только евнухов!

— Знаю, — спокойно изрёк Губитель и дал знак Быку: — Увести!

Обмякшего Бару подхватили под руки и утащили в трюм, а после него пришёл черед старого лекаря.

Янгарь явно боялся, хоть и старался держаться достойно. Знамо дело, солёные братья народ опасный: одно лишнее слово или дерзкий взгляд — в мгновение ока вздёрнут на рее или выкинут за́борт.

Яромир не стал дожидаться решений и заговорил вперёд, обращаясь к Губителю дев.

— Отдай мне этого человека, — потребовал твёрдо.

Ледорез настроился на долгий муторный спор и загодя запасся аргументами.

«Старик спас мне жизнь», — мог бы сказать он, но… этого не понадобилось.

Вообще ничего не понадобилось.

— Забирай, коли нужен! — без малейшего колебания заявил Губитель, дружески хлопнув его по плечу. — Считай — твоя доля!