Хранители Седых Холмов

Глава 46

Она приснилась ему снова. Не говорила ничего. Просто лежала рядом — обнажённая, хрупкая, беззащитная — и улыбалась ласковой улыбкой. Серые, полные печали глаза смотрели с бесконечной нежностью.

— Я скучаю, — прошептал Яромир.

Слезинка скатилась по бледной щеке, и Ледорез протянул руку — поймать солёную каплю, но едва коснулся, кожа Снеженики почернела и осыпалась прахом.

— Не успел. Не успел. Не успел… — шепнул ветер сотней голосов, а в кустах можжевельника шевельнулось нечто тёмное и склизкое.

Яр порывисто сел и мотнул головой, прогоняя остатки видения, нашарил под боком флягу и жадно припал к горлышку.

Вот же…

Лес. Кругом лес и ни одной Снеженики на много лиг окрест. Только дебри, буреломы да пожухлая трава.

— Дурной сон? — Благомысл опустился на корточки, повёл над остывающими угольями ладонью, и костёр, потрескивая, занялся снова.

Как ни крути, в путешествиях с чародеями имелись свои плюсы…

Отвечать Яромир не стал. Допил воду, поднялся и отошёл к осине справить нужду. Обсуждать свои кошмары он был не в настроении.

— Чем ближе к Рубежу, тем чаще ты терзаешься, — заявил старик. — Она зовёт тебя? Ищет?

— Не твоего ума дело, — буркнул Яр, затягивая тесёмки.

Поводов терзаться хватало с избытком. Синий цветок увял, но Яромир запрещал себе думать об этом. Как запрещал вспоминать Преславу и Синегорку. Но стоило провалиться в сон, и все, кого Яр любил и потерял, являлись собственной персоной. Голубоглазая Преслава в расшитой серебром лазурной понёве кружилась на лугу среди васильков и заливисто хохотала. Синегорка в полном боевом облачении манила померяться силой. Перекинувшийся Лютень протяжно выл на луну с края самой высокой башни. Горыня гнул подковы на радость восхищённым ущербницам. Снеженика, покачиваясь в кресле, мерно цокала спицами — у тельника, что она вязала, выходило пять рукавов и ни одной горловины. Марий глядел в окно и задумчиво улыбался. В длинных пальцах поблёскивала любимая серебряная цацка…

Их нет. Их нет… Их больше нет. Никого…

«Все, кто тебе дорог, погибнут. Один за другим»

Вина грызла душу, точно голодная псина кость, а страхи оживали. Они шептались в кустах, скрывались в углах за густыми тенями, украдкой, исподтишка поглядывали жёлтыми зенками с вертикальными зрачками, глумились и звали, звали, звали…

— Ты наш теперь… Твоя душа сгнила! Тебе не место среди живых. Ты наш. Ты наш!

«Все, кто тебе дорог — погибнут…»

— Они все мертвы! — Безумный слепой старикан вырос из пустоты прямо перед носом. — Ты убил их!

Яромир шарахнулся в сторону. Рука дёрнулась за кинжалом, а пакостный старикан исчез так же внезапно, как появился.

Вот же… погань!

— Что стряслось, мой мальчик? — участливо поинтересовался Благомысл. — На тебе лица нет.

— Порядок, — хрипло отозвался Ледорез и вернул кинжал в ножны. — Проверю лошадей.

До лошадей, стреноженных поодаль, Яр не добрался: из зарослей выскочила круторогая чёрная коза и сердито мекнула, сверкнув рубиново-красным глазом.

— Ох, ты ж, бесовщина! — шедший следом Марий вздрогнул и осенил себя защитным знамением. — Разве можно так пугать? Да ещё среди ночи! Так и заикой недолго сделаться.

Коза снова мекнула и смерила Яромира недобрым взглядом.

— Говори, — велел Яр, и рогатая тварюга заговорила.

— Есть две-е-е новости, — проблеяла она. — Худая и добрая. С какой в-е-е-е-лишь начать?

— С худой, — сказал Яр.

— Тебя-я-я не спросили, не-е-е-гораздок лохматый! — высокомерно изрекла рогатая и, гордо вскинув голову, величаво прошествовала к Благомыслу.

Тот опустился на колено и почесал её с каким-то совершенно особенным пиететом.

— Молви, Гордеюшка, — попросил бывший ректор школы магиков. — Молви, Всеокая.

— К Рубежу не-е-е подобраться, — сообщила коза. — Кругом посты да дозоры Всезря-я-ящего Ока. Даже козлиные тропы и те-е-е перекрыты. Всюду Небесные стражи рыщут и док у-у-у менты тр-е-е-е-буют. Укрыться не-е-е-где, ступить не-е-е-куда!

Благомысл кивнул и бросил короткий взгляд на Яра. Да уж…

Наивно было ждать иного: Хотеней тянет руки к Холмам. Подбирается всё ближе и ближе: хочет взять Рубежные земли в кольцо, затравить нечисть и… выманить Хозяйку. Его войска повсюду, куда ни плюнь.

Яромир стиснул кулак, и костяшки хрустнули.

От же, сучий сын! Хасанайоно, мать его, достойный из достойных! Злобный выродок.

«Не получишь ты Холмов, паскуда ущербная! И Снеженики не получишь. Пока я живу и дышу!»

— Молви, Гордеюшка, другую весть! — попросил Благомысл.

Коза не заставила долго ждать.

— Небе-е-е-е-сные схватили Хаврошу, — сокрушенно мекнула она и понурилась. — На рассве-е-е-те сожгут.

Яромир нахмурился. Он хорошо помнил талантливую юницу по школе магиков.

— Это, по-твоему, добрая весть⁈ — рыкнул он.

— Ополоуме-е-ел, баламошка? — коза боднула его в бедро. — Война грядёт! Не-е-ету боле добрых весте-е-ей!

Сбитый с толку, Яр нахмурился сильнее.

— Но… ты сказала…

— А ты и пове-е-е-ерил!

— Это наш с Гордеюшкой сигнал особый, — со вздохом признался Благомысл. — Означает, плохо всё очень. Не выручить нам Хавроши, мой мальчик… а жаль: девчушка она талантливая и смекалистая. Мечтала боевую волшбу освоить… Эх!

Яромир украдкой переглянулся с Марием. Тот кивнул.

— Где они? — Ледорез опоясался ножнами.

— Кто?

— Где Небесные держат Хаврошу?

— В Предгорьях, на постоялом дворе-е-е-е, — сообщила коза. — Ежели двинуть на север к Безымя-я-я-янке да перебраться через мо-о-осто-ок…

— Не объясняй, — оборвал Яромир. — Не заплутаю.

Он сразу сообразил, о какой корчме речь, и это встревожило ещё сильнее. Яр оседлал жеребца, крепче затянул подпругу и сунул ногу в стремя.

— Сидите здесь и не высовывайтесь.

* * *

Всё изменилось. Баня сгорела дотла, а новая пристройка стояла пустая, разорённая, и пялилась на Яромира тёмными глазницами окон. Дверь покосилась — кто-то вышиб её так, что слетела с петель. Колокольчик больше не звенел: болтался у притолоки, искалеченный, с оборванными язычками. В дощатый пол въелись бурые пятна, подозрительно напоминающие кровь и блевотину. Запустение, мрак и безнадёга просочились в каждую щель некогда хлебосольной харчевни.

Угрюмый корчмарь стоял, уперевшись в столешницу, и исподлобья глядел на единственных посетителей — бравых воинов в синих плащах, которые с азартом что-то обсуждали.

Яромир вошёл незамеченным: хозяин заведения слишком глубоко погрузился в раздумья, а Небесные стражи чересчур увлеклись ядрёным гоблинским шнапсом.

— Пива. — Ледорез положил на столешницу филина. За него можно было купить всю корчму вместе с годовыми запасами пойла и самим хозяином в придачу. Даже на корову осталось бы. А то и на две!

Пару мгновений корчмарь созерцал монету, потом поднял озадаченный взгляд и охнул.

— Т-ты?.. — Он заметил на плечах Яромира синий плащ и спал с лица. — Ты… с ними?..

Яромир прижал палец к губам. Сделал страшные глаза. Корчмарь вроде как понял. Кивнул. Наполнил кружку, выждал и долил после отстоя пены.

Ледорез в три глотка махнул половину, крякнул и подался вперёд.

— Где девочка? — спросил тихо-тихо.

— В верхних комнатах, — так же тихо ответил корчмарь.

— А твои?

Глаза хозяина предательски заблестели. Губы дрогнули.

— В острог увезли, -сказал он и спешно отвернулся.

Яромир бросил взгляд на Мария. Покойник матюгнулся и помрачнел. Тоже, видать, не имел представления, на кой ляд Всезрящему Оку понадобилась баба с дитёнком, отроковица и юнец-нескладёха. Однако гадать не пришлось: корчмарь поведал всё сам.

— Меня обвинили, будто Хозяйкиных прихвостней привечаю, — дрогнувшим голосом вымолвил он. — А я никогда… Ни в жисть! Ни единого разу!

Марий посмотрел с укором. Яромир холодно отзеркалил взор. Толку… Кто знал, что так выйдет? Никто.

— И вот… — продолжил хозяин. Ледорез только теперь заметил, как сильно бедолага исхудал. — Ночью вломились, схватили жинку и деток. Сказали, будут в темнице держать, покамест не докажу Хотенею Пресветлому свою верность.

— И как? — спросил Яр, одним глотком добивая пиво. — Доказал?

— До сей поры доказываю, — с ненавистью зыркнув на синих, выцедил корчмарь. — За всё время ни медяка не заплатили, упыри треклятые. Вынесли всё, что к полу не приколочено, корову увели, пьют, аки кони, а жрут, как саранча. Тьфу!

Яромир наклонился и оказался с хозяином нос к носу.

— Чёрный ход есть?

— Есть, — кивнул корчмарь. — В погребе.

— Куда ведёт?

— К оврагу.

— Слушай и запоминай, — Яр понизил голос. — Сейчас, чего б я не велел, спускайся в погреб и дуй к оврагу. Жди там. Свои дела порешаю, опосля твоих вытащу и к тебе приведу. Уяснил? Али ещё хочешь верность подоказывать?

— Уяснил, — тихо, но твёрдо отозвался корчмарь.

— Вот и славно. — Ледорез сполз с табурета и сыто-пьяно гаркнул: — Э-э! Жадный ты боров! Тащи молочного порося да соленьев или всё здесь к херам разнесу!

Бравые ребята отвлеклись от шнапса, разом вскинули головы и все как один уставились на Яромира. Корчмарь послушно юркнул в подпол.

— От же, гнида! — Яр выразительно харкнул ему вслед.

— Ты откель такой нарядный? — отмер наконец один из синих.

— Знамо, — приосанился Ледорез. — Из стольного граду!

— Чем докажешь?

— И всё-то им доказывать нужно, — с ехидцей прошипел Марий. Благо, стражи его не видели и не слышали.

— «Чем докажешь»? — хохотнул Яр и вполне натурально покачнулся. — Давно ли кто за пиво с поросём филина выкладывал?

Он снял с пояса мошну и швырнул на стол. Монеты бодро звякнули.

— Ишь, ты!.. — округлил глаза один из синих.

— А то!

— Прибери золото, — посоветовал тот, кто заговорил первым. Похоже, старший. — Здесь для своих всё задаром. Это наша корчма.

— О, как! Добре. — Яр повесил кошель обратно и без спроса уселся на лавку.

— А кого в Златоборе знаешь? — старший (на то, видимо, и старший) не спешил ослаблять вожжу. — С кем службу водил?

— С Пыньком, — не моргнув глазом, заявил Яромир. — Болтун и пропойца, но затейник, каких поискать. И всякую ведьму на раз распознает! Минувшей луной мы с ним семерых к крестам приколотили, а одной рыжей даже титьки отрезали.

Старший оттаял. Не полностью, чисто на полвершка, но всё-таки.

— Верно, — сказал он. — Знавал я Пынька и про отрезанные титьки слыхивал… А здесь ты зачем?

— Батька прислал.

Новое Горынино прозвище подействовало, как удар грома. Синие разом перестали жевать и выпрямились, будто проглотили по аршину. Крут, видать, глава ордена Всезрящего Ока!

— Неужто сам?

— Собственной персоной, — небрежно ответствовал Яр, плеснул себе шнапса и выпил. Закусывать не стал. Занюхивать тоже.

— И чего же Батьке надобно?

— Девку вы тут взяли мелкую… — начал Яромир.

— Ага-ага! — подорвался один из синих. — Она в лесу магичила, а мы её и…

Старший взглядом заставил парня заткнуться.

— Нужна Батьке та девка. — Ледорез подхватил с миски солёный огурец и с хрустом надкусил. — За ней прислал.

— На кой ляд ему девка? — нахмурился старший.

— От же… — мыкнул Яр. — Ясно, на кой. Девка эта со школы Магиков, не знал?

— Впервые слышу.

— Во-о-от. — Яромир расправился с огурцом и взялся за следующий. — А если б знал, вопросов бы не возникло. Побеседовать с ней Батька хочет.

— Побеседовать?

— Ну да, — кивнул Яр. — Лично расспросить о бурсаках, которые дёру дали. Девка на дыбе полсвечи повисит да всё выложит. Всех сдаст. А мы и накроем по горячему следу.

Синие переглянулись, и Яр пустил в ход решающий козырь.

— А вам за усердие премию, — он снова взялся за кошель. Развязал тесёмки. — Каждому по филину.

Монеты легли на стол. Яр выкладывал по одной, гулко отщёлкивая, и внимательно следил за лицами, глазами и руками. Мало ли…

— Ступай наверх. — Старший сунул «премию» за пазуху. Остальные последовали его примеру. Взамен на стол брякнулась связка ключей. — Там твоя девка.