Гордость, сила и зима: стирая границы

Глава тридцатая, где складывают два и два, а также диктуют правила

Утро спешно развеяло надежды на то, что все произошедшее — просто дурной сон. Проснувшись, я обнаружила перед собой покосившуюся мебель, которая окончательно убедила в реальности всего. Снизу слышалась какая-то возня, доносилась приглушенная ругань, поэтому я быстро привела себя в порядок и поспешила спуститься. Как оказалось, ребята зачем-то делали перестановку в гостиной, а ругались они из-за того, что Лекс чуть не попал Дику диваном по ноге. Мое появление на пороге комнаты заставило мужчин прекратить споры, зато они уставились на меня, как на живой труп. В принципе, это было практически истиной.

— Отомрите, — щелкнула я пальцами. — Я еще не умерла.

Кажется, они хотели сказать что-то, но я сразу же развернулась и направилась в сторону кухни. Иначе я бы просто разрыдалась. Если вчера все, что случилось, еще как-то укладывалось в моей голове, то сегодня я просто изнывала от ужаса. Умирать второй раз за сутки тоже не хотелось. Пока ребята что-то делали в комнате, я начала накрывать на стол, чтобы как-то занять руки. И первой пострадала мышь, гневно согнанная полотенцем. Из принесенной вчера Лексом еды осталось немного хлеба да вяленого мяса, а еще удалось обнаружить почти полную кринку прохладного молока. Тихие шаги сзади застали меня врасплох, и я выронила одну из глиняных кружек, которая разлетелась на десяток черепков. Тело как-то само опустилось на пол.

— К счастью, — невпопад сказал Дик, присаживаясь на корточки рядом с осколками. Он хотел было собрать то, что осталось от кружки, но я перехватила его ладони и крепко сжала.

— Порежешься, — объяснила я свое движение. Хотя, оно только наполовину было связано с опасением повреждений. — Надо замести, где у вас тут веник?

Веника, видимо, не было, потому что подошедший Лекс прибрался с помощью магии, а затем мы начали завтракать. В гнетущем таком молчании, которое расползалось по кухне, заполняя все доступное пространство. Дик и Лекс виновато косились на меня, все это очень сильно напоминало поминки.

— Может, байки травить будем? Ну, или песню споем какую, — предложила я. Но ребята не воодушевились, а только еще сильнее вытаращили глаза, что вкупе со скорбными лицами смотрелась на редкость глупо. — Сидим, как на похоронах.

— Ну… Так… Это, — вякнул Лекс, почесав бровь.

— Не самый удачная байка, — фыркнула я. — Так. Не надо хоронить меня раньше времени. Я очень даже жива.

— Пока жива.

— Браво, Дик, умеешь подбодрить, — пару раз хлопнула я в ладоши. Боль в рассеченной ладони заставила на короткий миг поморщиться, но это быстро прошло. — Знаешь, прямо придает боевой настрой. Лекс, когда ты меня вернешь обратно?

— Завтра днем.

— Отлично! А это время давайте потратим на то, чтобы я отправилась в благоприятном расположении духа. И если я там все-таки изволю помереть, не хотелось, чтобы последним моим воспоминанием были ваши кислые физиономии.

Начинать никто из них не собирался, поэтому пришлось самой вспоминать глупые истории, в которые я попадала. И в которые попадали окружающие. Я поделилась с ребятами воспоминанием про голых мужчин на улице Гаста, которые бежали по каменной брусчатке и отчаянно прикрывались подушками. Правда, Дик и Лекс не оценили мой рассказ, потому что как-то странно переглянулись, начали покашливать и вообще постарались перевести разговор на другую тему. Видимо, мысленно сочувствовали тем голышам. Когда с завтраком почти было покончено, Дик начал собираться к колодцу, чтобы принести воды. Лекс накинул на него облик рябой девушки, которая не вызывала бы у мужчин никаких мыслей, кроме панических.

— Слушай, Ричард, а где твой медальон? — Я еще вчера заметила, что на шее вещевика больше не висела золотая цепочка с клановым медальоном. И мне было очень любопытно, куда он его задевал, ведь Дик почти никогда не расставался с этой вещью. Форс начал греметь ведрами и вообще сделал вид, что не услышал моего вопроса, а потом и вовсе выскользнул из кухни. Я недоуменно посмотрела на Лекса: — Я что-то не то спросила?

— Малышка, ты же умная девочка, но иногда бываешь такой глупышкой, — иронично посмотрел на меня колдун.

— Я же не знала, что это его заденет, — попыталась я оправдаться. — Я догоню его и извинюсь.

— Тебе точно надо потренировать мозг, — хмыкнул Лекс. — Вот и попробуй загадку одну решить: загляни-ка в тумбочку к Дику. А потом попытайся сложить два и два. Только тс.

Завершив туманную фразу, Александр вышел и оставил меня в одиночестве. Я ничего не понимала, не уверена, что в состоянии сейчас разгадать головоломку. Но приняла решение, воспользоваться советом мага и сунуть свой любопытный нос в вещи Ричарда. Наверное, он лишился медальона при каких-то не очень приятных обстоятельствах, о которых лишний раз лучше не напоминать. Хотя, последние три года — это и были не очень приятные обстоятельства.

Лекс продолжал переставлять с помощью магии мебель в гостиной, а Дик пока так и не вернулся с водой. Поколебавшись некоторое время, я все же направилась в комнату, которую занимал Ричард. Кстати, именно в ней я вчера пришла себя, следовательно, и Дика вчера ограбила на рубаху. Пройдя в комнату, я уставилась на тумбочку и замерла в нерешительности. Может, не следовало поддаваться на провокацию Лекса? С другой стороны, он бы не стал устраивать воскресшей подруге подлянку.

С неприятным звуком выдвинув ящик тумбочки, я запустила в него руку и начала искать что-то. Что — я сама не знала, а пальцы пока что находили только некачественно обработанное дерево. Но потом я кончиками пальцем дотронулась до чего-то тонкого и прохладного, до цепочки! Ага, наверное, порвалась, а ювелиру отдать нет ни денег, ни возможности. Но каково было мое удивление, когда я достала предмет.

Я действительно держала в пальцах цепочку. Серебряную цепочку с кулоном в виде олененка. Точно такая же висела у меня сейчас на шее. Что там Лекс говорил? Сложить два и два? Я не была до конца уверена, но почему-то мне казалось, что медальон Ричард положил в мой гроб. Не раскапывал же он могилу, когда хоронил Криса. Не в силах стоять, я опустилась на скрипучую кровать, по пути вернув цепочку на дно ящика. Никогда бы не подумала, что Дик сохранит что-то на память обо мне. И этот его жест заставил прокатиться по всему моему телу волну теплоты и невольного умиления. А еще я вспомнила, что Лекс носил тот уродливый шарф, который я ему связала, точнее, выстрадала.

Опять стало невыносимо грустно, но хотя бы слезы не лились. Это оказалась какая-то приятная грусть, потому что я осознала, что мы несмотря ни на что были одной командой. Да, все мы очень разные, мы часто переругивались между собой. Но в то же время — мы идеально дополняли друг друга. Кто, как не Эван, мог осадить своего разошедшегося брата? Кто, как не Лекс, всегда был готов прикрыть мою спину и другие части, от магов из ордена? Да и я сама частенько мирила переругавшихся между собой мужчин, которые все-таки слушались вредную целительницу.

— Валерия? — вырвал меня из задумчивости голос Дика. — Ты что-то хотела?

— Нет, — неуверенно повернула я голову в его сторону. Ричард стоял на пороге и недоуменно меня рассматривал. Говорить, что я без разрешения копалась в его вещах, как-то не хотелось. — Я задумалась и комнату перепутала. Извини.

— Ничего, — сел он рядом со мной на кровать, которая прогнулась еще больше. — Будем считать, что квиты. За Ронию, помнишь?

— Еще бы! Для меня это было совсем недавно, вообще-то!

— Правда, чтобы ты полностью считала себя отомщенной, я должен быть не совсем одет.

— Ну вот что ты за человек такой? — возмутилась я и посмотрела на Ричарда. — Все надо опошлить.

— Зато ты не сидишь с пасмурным лицом. Сама же хотела отправиться обратно бодрячком, — поддел меня Дик и задумчиво потер щеку. Потом он пристально на меня посмотрел и понизил голос: — Слушай, ведь, если ты выживешь, то вот этого всего же не будет? По идее, всё это же не произойдет? И я из 969 года не буду помнить, допустим, нашего вот этого разговора, потому что для меня он не состоится?

— По идее, да. Наверное, это все буду только я помнить. Хотя я бы предпочла все забыть. Так глупо все, да? Ты бы поверил, если бы тебе сказали, что одна смерть потянет за собой такую цепочку?

— О, кого-то потянуло на размышления. Пойдем к Лексу, выпьем с горя, — потянул меня в сторону выхода Ричард.

— Алкоголем свои проблемы решают слабые люди, — нравоучительно сказала я, идя следом. Надо было действительно присоединиться к Александру, только вот пить я не собиралась. Не хватало еще погибнуть не в дыму, а по пьяни — свалившись здесь с лестницы.

— Значит, я — слабый, — усмехнулся Дик.

— Я так не считаю, — серьезно посмотрела я на замершего от моих слов Ричарда. Потом я порывисто обняла его на короткий миг и бегом спустилась по чуть не развалившейся лестнице.

Сумерки уже опустились на окрестности, когда мы втроем с мрачным удовлетворением оглядывали гостиную. Точнее, то, что от нее осталось. Заливаться алкоголем мы не стали, решив заняться более полезными вещами — подготовкой помещения к моему завтрашнему переносу. Собственно, этим с самого утра уже и занимались Дик и Лекс, а теперь все было почти готово. Всю мебель составили вдоль стен, освободив центр, ковер скатали и вообще забросили куда-то на второй этаж. Можно было бы, конечно, воспользоваться той комнатой, в которой вчера магичил Лекс, но он опасался, что пентаграмма даст сбой, и меня вообще занесет не туда.

Пока мы заканчивали перестановку, я всячески расспрашивала про подробности пожара. Как оказалось, удалось установить, что возгорание началось одновременно и на третьем, и на первом этажах. Иными словами, это был намеренный поджог. И виновника, надо сказать, быстро вычислили. Им оказался один из тех безликих стражников, который сопровождал нас в тот день. Действительно, в какой-то из моментов из пятерки отделился человек и отлучился ненадолго. Правда, тогда все решили, что он отошел по нужде, поэтому не стали акцентировать на этом внимание. Но то, как быстро нашли виноватого, наводило на мысли, что стражник был всего лишь пешкой в чужой игре. В большой игре, которая велась с королевским размахом.

— Думаете, все-таки к этому приложила руку королева Виктория? — нервно спросила я, перекатывая по столешнице отваренную в мундире картофелину. Закончив разбираться в гостиной, мы переместились на кухню, чтобы поесть и обсудить дальнейший план действий.

— У нас было три года, чтобы подумать. Точнее, у меня, поскольку вот этот, — кивнул на Дика Лекс, — почти всегда беспросветно пил.

— А ты к льёрнику пристрастился, — отбил подачу мага Форс.

— Ребят, — похлопала я в ладоши, привлекая внимание, и сморщилась от несильной боли. Порез от кинжала Лекса причинял некоторое неудобство, а заживляющей мази у парней не было. — Вернемся к нашим уткам. Точнее, к королеве. Почему вы так уверены, что она причастна? Допустим, что война с Ламелией была действительно выгодна. Допустим, что инициатор поджога она. Но ведь погибли потом оба короля. Так еще и дети потом умерли.

— Могла ли мать поспособствовать гибели собственных детей? Тебя это смущает? Малышка, когда дело касается политики, то все чувства отступают на второй план. Тем более, слишком уж много совпадений было. Королю настойчиво нашептывали, что надо бы посетить этот проклятый дом совещаний. Без задней мысли, конечно, так, для общего развития.

— И еще, — отобрал у меня истерзанную картофелину Ричард и принялся снимать кожуру, — никого из ближайшего окружения покойного короля Августина при дворе не осталось. Новая метла по-новому метет. По слухам, некоторых тоже отправили к Черной Страннице добровольно-принудительно. Держи, — протянул он очищенный корнеплод.

Я задумчиво начала жевать картошку, практически не ощущая вкуса. Мои друзья пытались убедить в том, что за всем ужасом, который происходит уже три года, стоит нынешняя правительница Ронии. В памяти сразу же всплыл ее образ — красивая, уверенная в себе женщина. Которая скучала на официальных приемах. Или все-таки делала вид, что скучала? Загадка никак не желала решаться, могла ли она одна разыграть такую партию? Этот вопрос я задала вслух.

— Вряд ли, — в унисон сказали мужчины. А Лекс затем продолжил: — Но и на марионетку она не тянет. Скорее всего, тандем. Вопрос только — с кем. Насколько нам известно, все эти новые министры и советники раньше особо в замке не мелькали. Но зуб даю, королева Виктория приложила свою ручку.

— Зуб твой не поможет Вэл, — взлохматил волосы Дик. — Представь, ворвется она в замок и начнет кричать, что королева переворот устраивает. Как думаешь, повесят Валерию или голову отрубят? Доказательств никаких нет. Мы сами только на свои домыслы опираемся.

— То есть, мне по-любому крышка, — невесело усмехнулась я, примериваясь, обо что бы вытереть пальцы. Примеривалась я, почему-то, к штанам Дика, который сидел слева. И уже даже начала прикидывать, как бы незаметно выполнить свой грязный замысел.

— Не прицеливайся к моим штанам, как к салфетке, — щелкнул меня по щеке он, заставив слегка покраснеть. Какой внимательный, однако.

— А если телепатию попробовать? — зацепилась за еще один вариант. И тут же сникла: — Кто позволит копаться в голове у королевы? Слушай, Лекс, — неожиданно вспомнила я, — а ты меня перенесешь прямо в горящее здание? Нельзя как-то рядом вышвырнуть?

— Извини, сестренка. Откуда взял, туда и положу.

— Слушайте, если я пойду прогуляюсь, это будет сильно подозрительно? — резко перевела я тему. Сейчас нужно было побыть одной, чтобы не показывать парням, какое отчаяние захлестнуло меня после нашего разговора.

— Нет, в принципе. Тебя тут никто никогда не видел, только накинь что-то. Летние ночи даже на юге прохладные, — протянул Лекс и жестом остановил Дика, который, кажется, хотел встать и пойти со мной.

— Летние? — уже на пороге обернулась я. Надо же, а погибла я ранней весной, то есть прошло чуть больше трех лет. Кое-как выдавив из себя улыбку, сказала: — Никогда не видела южного неба. Хоть сейчас полюбуюсь.

Парни начали тихо переговариваться между собой. Вроде Дик что-то возмущенно говорил Винтеру. Но смысла фраз я не поняла, потому что уже схватила чью-то пропахшую табаком куртку и буквально вывалилась за дверь.

Южное небо переливалось тысячами бриллиантов, на которые так были похожи звезды. Словно драгоценности высыпали на шарф, который я связала Лексу во время праздников по случаю Новирока. Для меня с тех пор не прошло и трех месяцев, а казалось, что это было целую вечность назад. Я лежала недалеко от покосившегося домика прямо на траве, закутавшись в куртку и тупо смотря на небо. Скорее всего, это последние звезды, которые я вижу в своей жизни. Да, все повторится снова. Опять будет пожар, опять будет Лекс, метнувший в меня пульсар. Опять будет пьяный Дик. Только с ними уже буду не я, это будет другая Валерия. Которая тоже будет вот так лежать и не знать, что ей делать дальше.

Умирать, не дожив до девятнадцати, это ведь так нелепо. А сейчас я сама себе казалась до ужаса противной, потому что… Потому что, предложи мне теперь Лекс или Дик остаться в этом времени, я бы согласилась. Вчера Дик сказал, что я думаю о ком угодно, кроме себя. Но сейчас в голове были только эгоистичные мысли о сохранении собственной жизни. Я резко встала и с тоской посмотрела на немного нелепое здание. Оно, казалось бы, завалилось на один бок, а водосточная труба и вовсе опасно накренилась. На первом этаже одиноко горел свет в окне, а на неплотных занавесках были видны две мужские тени. Эти тени жестикулировали, даже не слыша разговоров, я понимала, что Александр и Ричард оживленно спорили.

Запахнув поплотнее огромную куртку, я невесело поплелась куда-то вниз. Дом стоял как бы на холме, по пути я пару раз поскользнулась на траве, но все равно добралась до подножия благополучно — не расквасив себе нос. Миновав колодец, из которого Ричард днем набирал воду, вышла на тропинку, которая была едва ли заметна в темноте. По пути споткнулась о какой-то камешек и раздраженно пнула его, отправив в полет. Я всего лишь глупая целительница, которая почему-то решила, что в состоянии защищать королевство наравне с мужчинами. А теперь нашего королевства нет, и меня тоже почти что нет. Всевышний, что мне делать?

Но все боги нашего мира не спешили на помощь нерадивой целительнице, давая понять, что выкручиваться надо самой. Как-то неожиданно для себя я обнаружила, что вышла к берегу, на который жадно налетали пенные волны. Накатываясь одна на другую, они с нетерпением скользили по мокрому песку, стремясь заполнить как можно больше пространства. И тут я поняла, что впервые в своей жизни увидела море. Луна выглянула из-за облаков и отразилась на водной поверхности, давая немного освещения. А я все смотрела на прибой, не в силах оторваться. Руки начали стаскивать одежду, которую я расположила за одним из камней, а сверху придавила сапогами.

Оставшись в одном белье, я неуверенно начала двигаться в сторону воды, ощущая, как проминается под стопами влажный песок. Очередная волна лизнула ноги, заставив робко отступить на шаг назад. Водная стихия казалась теперь какой-то подавляющей, какой-то слишком могучей. Несколько раз глубоко вдохнув, я начала заходить в воду. Если песок был уже холодным, то море, наоборот, еще не успело остыть. Вокруг настойчиво расползался запах соли, сразу же защипало порез на руке, а повязка и вовсе соскользнула и уплыла. Но я только глубже заплывала, делая размеренные гребки.

Очередная волна оказалась слишком высокой, она накрыла меня с головой, вдавливая как можно глубже. Соленая вода залилась в уши и нос, ноги не доставали до дна, а волны все накатывали и накатывали. Сил бороться со стихией больше не было, я тонула и даже не пыталась выплыть. Легкие настойчиво требовали хотя бы маленький глоточек воздуха, но все тело как будто превратилось в мешок с картошкой.

— …Ты что, мне не доверяешь? — с нарочитой обидой протянул Эван, когда я отказывалась опробовать его летательную штуковину…

— …Для меня ты всегда останешься ребенком, за которого я буду переживать, — негромко сказал отец, смирившись с моим решением уехать в столицу…

— …Сестренка, ты явно хочешь меня задушить, — с легкостью разгадал мой коварный план Лекс, пока я затягивала концы шарфа…

— …Крошка Вэл, — задорно окликнул меня двоюродный брат, вернувшийся на каникулы. — Давай в Гаст поедем. Я тебе пряник куплю…

— …Ты решила гуля взять измором? Он так точно от смеха скончается, — иронично сказал Дик, на котором я сосредоточенно сидела и изображала свершение кровной мести…

Резко вынырнув, я жадно вдохнула и сделала парочку мощных гребков. Сильнее, еще сильнее, я не покорюсь водной стихии. Руки начали болеть от напряжения, но заплыв продолжался. С каждым новым движением тело заполняла усталость, смешанная с уверенностью. Тяжело дыша, я выбралась на берег и опустилась на колени. Вода стекала с волос, ладонь зудела от соли, а дыхание никак не хотело выравниваться. Но я победила. В этой изначально неравной схватке все-таки человек (в моем случае, человечек) одержал верх.

Пошатываясь от усталости и от разбушевавшегося ветра, который заставлял ежиться, я вернулась к своим вещам и стала судорожно натягивать их на мокрое тело. Одежда немилосердно прилипала, но все равно в результате оказалась на нужных местах. Когда я, все еще мокрая и наверняка до ужаса взъерошенная, вышла к старому дому, Ричард и Лекс стояли перед входом и вглядывались в темноту. Мое эффектное появление заставило их лица немного вытянуться. Колдун открыл было рот, чтобы что-то сказать, но теперь уже его остановил Дик:

— Сходи за водой, Лекс. Ей надо помыться.

Александр негромко и нецензурно (зная Лекса, точно нецензурно) поворчал, но все равно отправился к колодцу, размахивая пустыми ведрами. Он уже почти скрылся из виду, когда вокруг него расползлась дымка маскировочных чар. Когда я проходила к входу, Дик аккуратно взял меня за ладонь, притормаживая.

— Ты ведь догадалась, куда делся мой медальон? — ровным голосом спросил он. Я смотрела на входную дверь, но все равно ощущала, что этот вопрос был задан как бы в сторону, тоже не поворачивая головы.

— Да, — тихо, но четко ответила я, чувствуя, как теплые пальцы Дика сильнее сжали мои.

— Когда вернешься назад, сделай так, чтобы спустя три года он продолжал висеть на моей шее, хорошо?

— Конечно, — повернулась я к нему и пристально заглянула в лицо. — Ты веришь, что у меня получится?

— Теперь да. Не стой на ветру, — подтолкнул меня к двери Дик.

Теперь я тоже верила, что смогу побороться. Мне поддалась водная стихия, значит, и с огненной мы еще поиграем. Вот только правила буду диктовать я.