Гордость, сила и зима: стирая границы

Глава двадцать первая, про уютные гробики и увлекательные истории

Я вынырнула из дремоты, когда кто-то открыл дверь в занимаемую мной комнату, хотя засов был задвинут. Стараясь не поддаваться панике, скользнула левой рукой под подушку и сжала холодную рукоятку серебряного кинжала. Раздался звук тихих шагов, кто-то аккуратно приближался к кровати. Ладонь дотронулась до плеча, я резко развернулась на спину и выставила вперед руку с кинжалом, но вовремя поняла, кто ко мне пришел.

— Лекс! Напугал, кто так делает?

Маг стоял рядом, перекинув через плечо дубленку, которую я забыла внизу, и явно хотел чего-то. Сделав в памяти заметку, что от Лекса следует закрываться на ключ, а ключ прятать подальше, я села и начала протирать заспанные глаза. Сквозь тонкую занавеску пробивался солнечный свет, оповещая о наступлении следующих суток. Надо же, хотела прилечь ненадолго, а в результате проспала всю ночь.

— О, молодец, малышка, уже нужные рефлексы приобрела, — похвалил мой выпад с кинжалом Лекс, а затем плюхнулся на постель. Я еле успела поджать ноги, иначе придавил бы. — Пошли по кладбищу прогуляемся, дубленку я твою принес, но лучше куртку надень, мало ли что.

— И что у нас на кладбище? — поинтересовалась я, слезая с кровати и натягивая сапоги.

— Пока неизвестно, вот придем на место — посмотрим.

— Умыться-то дай, изверг. Про завтрак я вообще молчу.

— Кто-то очень долго спит, но заботливый я завернул тебе пирожков с собой. Не задерживайся, мы внизу.

Закрыв дверь за магом, я подошла к умывальнику и стала приводить себя в относительно приличный вид. Голова немилосердно трещала, как будто вчера я пила не травяной чай, а кое-что в разы крепче. Видимо, сказывалась предстоящая перемена погоды, до весны оставались считанные денечки. Перспективы прогулки по кладбищу тоже не особо прельщали, но там хотя бы скелеты не должны находиться. А если и должны, то лежат они себе в гробиках, никого не трогают, надеюсь.

Мои спутники уже дожидались на улице, я еще раз подивилась сходству Лекса и Алана. Но теперь можно было прибавить дополнительное отличие: Алан несколько ниже брата, а также шире в плечах. Дорога до кладбища прошла относительно спокойно, не считая небольшой перепалки с Диком, который обвинил меня в излишнем обжорстве. На что я тактично спросила у Эвана, не желает ли он в будущем стать главой клана. Ясновидящий отказался от этой гипотетической чести, но и брату тоже намекнул, чтобы тот вел себя прилично.

Заснеженное кладбище выглядело на редкость уютно, снег так и искрился на могилках, а вокруг весело скакали птички. Я невольно начала мурлыкать себе под нос мотивчик «Ты лежишь в уютненьком гробике», что вызвало нездоровый смешок у Эвана.

— А что мы должны здесь найти? — запоздало полюбопытствовала я, оглядываясь по сторонам.

— А тут кто-то могилы по ночам раскапывает, сегодня ночью тоже пошерудили знатно, — бросил через плечо Алан.

— Восстание скелетов? — нервно хихикнула я, рефлекторно перестраиваясь поближе к Эвану.

— Пока непонятно, может, местные просто могилы грабят. Но взглянуть все равно стоит.

А между тем мы явно приближались к раскопанной могилке — впереди столпились жители Ромовых куличей и что-то очень бурно обсуждали. Слова их до нас пока не долетали, но жестикуляция у всех была очень даже активная. Группа особо заинтересованных состояла из десяти человек. Несколько женщин в возрасте, которые лузгали семечки и пытались узнать новые подробности, чтобы разнести их по всем Ромовым куличам, мужчины, пытавшиеся делать умные лица, периодически выглядывали мальчишки, которых взрослые тщательно отгоняли от могил. Среди собравшихся особенно выделялся седовласый мужчина с вислыми усами, который стоял прямо около могилы и осматривал ее самым критичным взглядом. По качеству его одежда была гораздо лучше, чем у многих присутствовавших, а уважительные взгляды, которые на него кидали, окончательно убедили, что мужчина этот занимал высокий по местным меркам статус.

Приосанившись, Алан деловито направился прямо к старосте, как оказалось, седой мужчина занимал именно эту должность. Лекс, усмехнувшись, направился за братом. Я и Форсы начали ходить среди собравшихся, чтобы попытаться выяснить какие-то подробности.

— Ы, милка, дык это все происки Мирайи! — прошепелявила одна бабулька, которую я расспрашивала.

— Кто это?

— Ты чавой, не знаешь? — вытаращилась на меня старушка: — Я тебя усе сейчас расскажу.

И начала невысокая бабулька рассказ, в котором неведомая мне Мирайя по ночам раскапывала могилы, чтобы варить приворотные зелья. А этими зельями она опаивала честных мужчин, которые, бесстыдники такие, тут же про жен забывали и начинали непотребства устраивать. Прямо на кладбище. Прямо с трупами.

— Ты, Алесса, брось ерунду нести, совсем девку запужала! — осадила заболтавшую меня старушку другая женщина, которая была помоложе. — Не слушай, деточка. От Алессы к Мирайе муж в свое время ушел, тридцать лет уж почти прошло, а она все забыть не может.

— Молчала б, Мина! Больше некому такое делать! У меня вообще корова не доена, — прошамкала Алесса и направилась к выходу с кладбища, смешно переваливаясь с одного бока на другой.

— Мина, а вы как считаете? Что здесь происходит? — обратилась я к оставшейся рядом женщине.

На вид ей было около шестидесяти лет, лицо так и разрисовала сетка морщин, однако серые глаза Мины не выцвели и продолжали смотреть на мир с такой задорностью, которая больше присуща маленьким девочкам, чем старушкам.

— Дочка, я не думаю. Я знаю, тут нечисто. Как померла Фионка, так и вовсе беда. Она хоть как-то нечисть проклятущую сдерживать могла. Никакого спасу теперь нет. Но, чую, сестрички ваши мигом разберутся.

— Сестрички?

— Ну да, вон, смугленькие, что со старостой лялякают. Справные девки, зря в магики пошли. Ну, бывай, дочка.

Попрощавшись, старушка последовала примеру недавно покинувшей нас Алессы. А я посмотрела на магов, которых Мина приняла за женщин. Видимо, у нее плоховато со зрением. Ее определенно сбили с толку достаточно длинные волосы южан, до плеч. Но не заметить трехдневную щетину…

Я направилась к Эвану и Дику, которые расспрашивали стоявших недалеко мужчин. Каменные надгробия мелькали перед глазами: Том Родсон, Аманда Кролс, Оливия Лоусон… Лоусон. Что-то знакомое. Стюарт Лоусон! Тот некромант, который хотел омолодиться за счет меня и единорога. Интересно, покойная ныне Оливия как-то с ним связана? Они, судя по датам на камне, вполне могли быть братом и сестрой. Или мужем и женой.

— Потопали, малышка, здесь больше нечего ловить, — дернул меня за косицу Лекс, тем самым вырвав из задумчивости.

— Вы идите, а я потом догоню вас. Если что — на постоялом дворе встретимся.

— Куда это ты собралась? — уточнил Дик, уставившись на меня.

— На свидание! Форс, имею я право на личное пространство?

— Да пожалуйста, — фыркнул Ричард, — мне-то что.

Убедившись, что две пары братьев скрылись, я подошла к старосте, который давал указания мужичкам относительно свежеразрытой могилы. Если мужчину и удивил мой вопрос, то виду он не показал, терпеливо ответив на него. Наскоро простившись с ним, я поспешила прочь с кладбища, а начавшаяся вскоре метель окончательно стерла мои следы.

Двухэтажный деревянный домик стоял слегка на отшибе и больше напоминал большой пряник. А снег на крыше только добавлял сходства с этой сладостью, потому что лежал подобно глазури. Если бы Дик узнал, с чем я сравнивала строение, то в очередной раз отпустил бы какую-нибудь шуточку по поводу моей тяги к еде.

Поднявшись по дубовым ступеням на крыльцо, я в нерешительности остановилась перед дверью. А затем пару раз робко ударила по дереву. Практически сразу дверь распахнулась, и на пороге появилась очаровательная девчушка лет десяти. Ее светлые кудряшки растрепались, а рот был приоткрыт, поскольку она явно хотела что-то сказать. Но девочка растерялась, увидев на пороге совершенно незнакомую тетю.

— Здрасьте, — тоненьким голосочком сказала она, разглядывая меня зеленющими глазами.

— Привет, солнышко, а мама или папа дома?

— Папа уехал в город, а мамы тоже нет.

— Лотти, с кем ты там разговариваешь? — раздался суровый басок, а затем на пороге появился парнишка пятнадцати-шестнадцати лет. Симпатичный такой мальчишка, через пару годиков от девочек отбоя не будет. — Сколько раз тебе говорили, чтобы ты дверь не распахивала! А вдруг воры? Здравствуйте, вы к кому?

— Тетя к маме или к папе, — пропищала Лотти. «Тетя» смущенно кашлянула и подтвердила слова малышки кивком.

— Мама скоро придет. Можете ее подождать, — сказал юноша, распахивая дверь пошире и пропуская меня вперед.

— А ты не боишься незнакомцев пускать? — спросила я, принимая приглашение и тщательно вытирая ноги о половичок.

Мальчишка осмотрел меня взглядом сверху вниз, а потом беспечно ответил:

— Неа, ты ж ростом с табуретку. Что ты мне сделаешь? Ой, извините.

— Да ладно, — фыркнула я, — ненамного я тебя старше. Вэл.

— Адам. Куртку на гвоздик повесь, а сапоги на полочку кинь, полы только вымыл.

Выполнив все указания Адама, я направилась вслед за ним, аккуратно ступая по деревянным доскам. Судя по обстановке, семья отнюдь не бедствовала, потому что мебель была относительно новой, а в самой большой комнате, куда меня привел парнишка, владельцы и вовсе застелили пол ковром. В деревнях не многие могли себе такое позволить. Его сестра с ногами забралась на стул и начала что-то сосредоточенно рисовать на листочке.

Я присела на стул и с интересом начала осматриваться вокруг. Да, Лоусоны определенно не нуждались, они даже могли позволить себе камин, в котором весело плясал огонь. Да и дети выглядели очень ухоженными. Я почувствовала, что Адам с не меньшим интересом рассматривает меня.

— А зачем тебе мама-то? — спохватился парнишка.

— Спросить у нее хотела кое-что.

— Если по поводу кладбища, то не знает она ничего. Мама вообще старается избегать всякой мистики. А я вот думаю, что там вурдалаки.

— Почему сразу вурдалаки? Может, другое что.

— Да точно вурдалаки, больше некому. Смотри, могилы разрыты? Разрыты. По-любому упырь из нее вылез.

— Упыри и вурдалаки это разные виды нежити, — вспомнила я главы из учебников, — тем более, что вурдалаки на кровных родственников нападают. А постояльцы разрытых могил не были в родстве. Или хочешь сказать, что в Ромовых куличах вурдалачье нашествие?

— А ты что, ведьма? То есть магичка?

— Ну, один мой товарищ, сказал бы, что я та еще ведьма, но нет. Однако с магами знакома.

— Ух ты! И они старички с посохами и седыми бородами? И жуть могучие?

— Вроде того, — хихикнула я, вспомнив своих знакомых «старичков».

— Адам, кто к нам пришел? — раздался мелодичный женский голос, а вскоре на пороге комнаты показалась и его обладательница.

Если бы я не знала, что она мать Адама, то приняла бы ее за старшую сестру ребят. Шерстяное платье подчеркивало стройность фигуры, а светлые волосы еще хранили на себе немного снежинок. Она совсем не была похожа на сельскую жительницу, в каждом ее движении чувствовалась уверенность, которая больше присуща аристократкам или, на худой конец, горожанкам.

— Здравствуйте, — встала я со стула, приветствуя хозяйку дома.

— День добрый. С кем имею честь разговаривать?

Речь выдавала в вошедшей жительницу города. Во всяком случае, говорок у нее был точь-в-точь алийский. А вот Адам, когда говорил, мешал городские и сельские словечки.

— Валерия. Могли бы вы уделить мне немного времени?

— Смотря, по какому вы вопросу, Валерия. Меня зовут Лиара, — женщина прошла к свободному стулу и села напротив меня. — Адам, покорми сестру.

— Ну мам!

— Адам, — слегка подняла брови Лиара, заставив сына подчиниться. Он еще некоторое время ворчал, но, перехватив сестру поперек живота, скрылся из комнаты.

— Скажите, кем вам приходилась Оливия Лоусон?

— Это моя мать. Что? Ее могилу разрыли?

— Нет, что вы. Я не по этому вопросу. Точнее, я и мои товарищи разбираемся с кладбищем, но с вами я хотела бы поговорить по личному вопросу. Вы как-то связаны со Стюартом Лоусоном? Или это просто однофамилец? — нетерпеливо спросила я. Лиара, разумеется, сейчас жила под фамилией мужа, однако я не запомнила, под какой. Но староста любезно подсказал, что в девичестве она была Лоусон.

— Он скончался летом, — сразу же напряглась Лиара. — А за грехи отца, которого я видела последний раз тридцать лет назад, я отвечать не намерена. О его смерти мне сообщили власти. Но хоронить я его не стала, он в общей могиле. Я знаю, что он чуть не прирезал какую-то девчонку, но я к этому не имею никакого отношения. Уходите.

— Я знаю. Видите ли, это меня он чуть не прирезал. А вам сообщили причину его смерти?

— О, — сочувственно посмотрела она на меня, — мне жаль, что у вас с ним не самое приятное знакомство вышло. Я знаю, что его отравили. Каким-то «Осенним листопадом». Я не вникала в подробности, да мне все равно, что с ним. Для меня он умер гораздо раньше.

— «Весенним листопадом», — поправила я женщину.

— Зачем ты здесь, Валерия? — перешла на «ты» Лиара. — Неужели решила отомстить родственникам за моральный ущерб?

— Не сочтите за бестактность, сколько вам лет? Тридцать пять?

— Сорок, — улыбнулась Лиара, явно польщенная скидкой на возраст.

— Моей маме тоже было бы сорок. Она умерла восемь лет назад. Именно от этого яда, которым отравили вашего отца. А я просто пытаюсь понять, один человек отправил их путешествовать с Черной Странницей или нет.

Некоторое время Лиара молчала, разглядывая меня со смесью удивления и жалости.

— Вот как, — протянула моя собеседница. — Мне жаль твою маму. Как яд назывался? «Весенний листопад»… Ничего не знаю о таком. Мой отец оставил нас, мне тогда было десять лет. Но он никогда не упоминал ничего такого. Впрочем, где-то должна быть его записная книжка, не знаю, почему я ее не выкинула до сих пор… Если я найду ее, могу прислать тебе, если это как-то поможет.

— Это было бы замечательно, Лиара. Извините, что разбередила вам старые раны на душе. Я запишу, куда отправлять.

Я уже стояла на пороге в одежде, когда Лиара все-таки посмотрела на адрес, который был накорябан на бумажке.

— Ого, никогда бы не подумала. И как тебя занесло во дворец?

— Это долгая, но увлекательная история. Всего доброго, Лиара. У вас замечательные дети.

Метель на улице уже стихла, а солнце начинало медленно садиться. Я направилась в ту сторону, где по моим представлениям должен был быть постоялый двор. Справа от меня послышался звук ломающихся веток, словно кто-то пробирался мимо.

— Выходи. Медведь и тот тише, — сказала я, поворачиваясь к кустам и скрещивая руки на груди.