Железный Аспид. Мир

Глава 40 О разнице между «падать» и «лететь вниз»

Заваленный вопросами, поздравлениями, новостями, Эйден добрался до флагмана только к ночи. Его код открывал любые клинкеты в коллаборате, и андроид заглянул тихонько в каюту Самины. Надеялся, она спит. Не потому что не хотел говорить, а потому что хорошо было бы ей отдохнуть после всего.

«Ну, как-то так себе», — ее записка украшала зеркальный столик, и Эйден ближайшим телепортом прыгнул к себе в апартаменты. Точно такие же. По комнате запрыгали белые ласки — это резвились люцерверы, корабельные ночники.

В центре его спальни, на невидимом ложе из аргона расплескались черные простыни. Из их лепестков выглядывали белые плечи, острые колени, метель волос. Эйден распорядился обеспечить Самину исключительно виртуальным бельем, и она выбрала нежное цифровое боди. Кажется, девушка не собиралась засыпать, но хозяина каюты не было слишком долго. Синтетик бесшумно присел рядом. Послушал невесомое дыхание, шаркнул языком по завиткам на виске, поиграл белым локоном. Будить ее не стал. Пусть спит: для вопросов поздно. Для ответов рано.

Эйден избавлялся от парадной формы, когда зашуршали простыни.

— Куда летим? — Самина щурилась спросонья, приподнимаясь на локте. Андроид шугнул ласок, чтобы убавить свет.

— Я домой. А ты — на эшафот возмездия, в карающие путы династического союза с железным аспидом. И что-нибудь еще со словом «омерзительный». Это твой последний шанс избежать участи военного трофея.

Самина деликатно зевнула. Глубокая фаза сна — не лучший момент для пробуждения. Андроид, расстегивающий на себе рубашку и ремень, — не лучшая декорация к принятию здравых решений.

— Без шансов, Эй, мне не найти дверь. Здесь как в зачарованном лабиринте: куда ни кинь, пути отхода упираются вот в эти твои… прямые, косые и поперечные.

— Не ведись на кубики. Это подделка.

— Девушка с фальшивыми волосами разочарована! — она откинула черный шелк и села на краю постели. — Дай лучше я проверю, как тебя отремонтировали.

Эйден подошел и перехватил ее запястья на лету: крепко, глядя сверху вниз. И она научится так смотреть когда-нибудь. Взглядом безжизненного айсберга, каким он отныне будет с ней на людях:

— Руки чистые?

— Откуда, родной? — с ядовитым смешком она царапнула коготками по его животу вниз, к бедрам, и качнула их к себе, — Ведь ими я убила Ирмандильо. А без него мы бы и не встретились никогда.

— В самом деле. Жаль, его нельзя убить еще раз.

Черные всполохи захлестнули их вместе с люцервером, что не успел удрать с простыни. В космосе день и ночь условны, и в этот раз Империя поглощала Альянс так долго, как хотели двое.

В официальном обращении к бранианцам перед отлетом на Ибрион андроид назвал это «объединением путем наложения границ», имея в виду их с Саминой пограничные расстройства и ее ногу, закинутую на него тем утром. Когда Эйден импровизировал, то был в особенном ударе на риторику.

— По древней традиции, — он колол иглами родного наречия слух побежденных, — гость увозит домой сувенир на долгую память. Так вот, я выбрал то, что еще долго будет напоминать и мне, и вам о потере Браной независимости.

Конвой из четырех имперских роботов вывел Самину вперед. На ней было то синее платье, дважды видевшее казнь Эйдена. И мрачная вуаль отрешенности. Император не удостоил ее вниманием: да кто разглядывает в деталях магнит на холодильник?

— Казнив меня, леди Самина рискнула жизнью, чтобы показать разницу между тем, как падает камень, и как пикирует сапсан. Она станет вашей расплатой — ко всему прочему. Я увезу ее с собой как инструмент укрепления династии Эммерхейсов. Как гарант смирения и покорности новой власти. Обладание последней жрицей Диастимы станет моим личным символом величия.

Через минуту звездолеты адмирала Проци расформировали коллаборат, чтобы покинуть галактику.

Через час репортеры Браны вывели на первые полосы героиню, отдающую себя в оплату злодеяний Харгена Зури.

Через сутки Ибрион приветствовал будущую королеву.

Самине имперская столица пришлась по душе. В последнее время она была в восторге от любого места, где ее не пытались убить, но этот влажный и прохладный дендрарий на бранианский взгляд был изумителен. За неделю она так и не нашла диких мест: равнины причесаны, саванны ухожены, на дородных барашков охотились упитанные волки. Света и воздуха было в избытке. И еще мягких красок. Из-за них даже заповедные кущи будто сошли с открыток в обработке дизайнера. Баснословной роскоши состоятельные ибрионцы предпочитали замкнутые виллы, и чем дальше от соседей, тем лучше. Мало, очень мало было городов. В городах так мало зданий, а те слишком далеко друг от друга. И непривычно мало людей. В целом, ибрионцы обустроили планету по принципу: дом там, где ничего не бесит.

Джур и Ву без конца жужжали девушке на ухо, стараясь объяснить, научить, предупредить. Ее крыло было завалено файлами по истории, в ванных комнатах и бассейнах ее преследовали голограммы знаменитостей, из гаджетов сквозили новости за последний год, неделю, час… Персонал дворца обновлял поправки к важнейшим законопроектам. Из вежливости Самина пыталась уделить внимание сразу всем и еле-еле удержала крышу.

— Так и для киберчипа созреть не долго, — бормотала она, вместо конституции открывая биографию Эйдена. То, что ей было куда интереснее.

Для коронации Ри сшила ей копию черного цифрового платья со звездами в складках. Но из натуральной и плотной ткани, точно в пару церемониальной форме Его Величества. За полчаса до выхода андроид пришел к Самине в будуар, где прислуга скорбно подносила ей напитки.

— Оставьте нас, — бросил он, и горничные торопливо отступили к двери. Через секунду император обернулся, приподнимая бровь: придворные дамы отважно топтались на пороге, пока Самина не кивнула им:

— Оставьте.

Эйден постоял еще вполоборота.

— Они, кажется, решили, что я пришел тебе угрожать.

— Могу поспорить, они там прильнули ухом к двери — на случай, если я закричу.

— Не хочу, чтобы кто-то прерывал нас, когда ты кричишь, — ему пришлось закрыть Самине рот своей ладонью, потому что на дьявольский хохот прискакали бы слуги. — Тише! Я привез тебе кошку.

— Кошку?

— Твою Дорси-2 уже доставили и адаптировали. Правда, она пока у Ри: из-за стресса от перелета она слишком линяет. Комки белой шерсти на черном мундире — это чересчур.

Эйден знал, по кому она скучает на самом деле: по Той. Но бывшая рабыня улетела на родную планету — на поиски семьи, откуда ее выкрали когда-то. А после, конечно, обещала навестить и Самину. Но разве захочется ей вспоминать годы в неволе при одном лишь взгляде на девушку?

Андроид обошел ее сзади, пустил ей в волосы арамонта и наблюдал, как приподнимаются снежные пряди, обнажая спину. У него будет вечность, чтобы коснуться. Но сейчас им обоим нужно сохранить хладнокровие — чтобы Самина услышала, а Эйден больше к этому не возвращался:

— И главное на ближайшую сотню лет: прости за то, какими нам придется быть для остальных. Мне жизненно важно, чтобы ты была счастлива, но я не хочу, чтобы однажды нас использовали друг против друга. А они будут пытаться, и не раз. Это большая политика, Самина, и чувства здесь — повод для удара.

— Если это к тому, что для поддержания легенды нужно оставить во дворце фавориток, то я озверею.

— Будешь кромсать придворных дам биоскопом?

Девушка повела плечом, не оборачиваясь.

— На твоем месте я оставил бы их здесь, — посоветовал робот. — Потому что во дворце — моя работа, а жить мы будем на Цараврии.

— Смурное Царство! — Самина не верила своему счастью. — Научный акрополь, центр управления задротами!

— И мой дом вот уже лет триста. Фаворитки там не заводятся: не выносят сырости.

— Боже… — она махнула рукой. — Да пф-ф мне на все, любовь моя. Цараврия, святые плазмиды! Ближайший век между мной и реальностью будут окуляры биоскопов, а средой обитания — макромир. А далеко оттуда до Ибриона?

— Близко. Одна песня.

Шутки, бравада. В реальности все оказалось сложнее. Невероятно тяжело дался Самине угрюмый демарш к залу коронации. Холлы, кулуары, пассажи — через все шла одна, не считая служанки. В дверях ее встретил риз Авир. Герцог под руку проводил невесту к алтарю, где передал обреченную императору. Потекла церемония. Позже девушку замучили призраки тех минут. Эйден не смотрел ей в глаза, пока скучно зачитывал присягу. Самина повторяла слово в слово (или ей так казалось) на малопонятном, но теперь ее ибрионском. Робот прицепил ей на платье алмаз-близнец, не касаясь бледной кожи нарочно. Спустя минуту ее как-то небрежно, вскользь объявили супругой Железного Аспида.

Под тревожный и горький вздох гостей андроид приподнял ее лицо пальцем за подбородок и поцеловал коротко. Формально и безразлично, не прикрывая глаз. Самина задохнулась от напряжения и не удержала слез. Ничего не выйдет, думала она, сжимая зубы. Ничего у нас не получится. Проваливался ее первый экзамен по дворцовой дисциплине. В зале прокатился шепот: «такая худенькая, такая молоденькая, боги, за что он ее так…», кое-кто из дам всплакнул вместе с нею. Кое-то не скрыл презрительной усмешки. Самина поклялась выжить сучек первыми.

В финале ей нужно было взять корону с бархатной подушки, что несла малютка в бальном платьице. Но девушка замешкалась: короны расплывались в ее влажных глазах. Эйден поманил малютку ближе. Девочка присела в книксене, сделала мелкий шажок и — (вот тут хроники дают невероятный вираж абсурда, ибо никогда, никогда не вздумал бы Его Величество ставить подножку ребенку!) — споткнулась, роняя короны с подушки. Под ее пронзительный вой алмазные кольца рухнули в ноги императору, одно на другое.

Вурис Проци прорвался к алтарю, чтобы сцапать внучку и спастись бегством. В зале стало тихо, как в кульминации смертельного номера. Только мысли гостей звенели: плохой знак! ужасная примета! задушит в постели! Риз Авир, деревенея и колеблясь, подал короны заново.

— Эй… Тут они немного… Алмазы-то хрупкой огранки…

Эйден взял два прозрачных кольца. Две редкие драгоценности, кристально чистые прежде, теперь упестренные трещинами от удара друг о друга.

— Так нам и надо, — сказал андроид и надел корону.

Самина приняла свою диадему, тяжелую, но прекрасную. Позже она подарит Джуру разговорник алливейского, чтобы слишком не переживал.