Железный Аспид. Мир

Глава 29 О блестящих идеях и последнем волшебстве

Кровоизлияния в глазах были единственной нотой траура на мрачном облике императора. Джур, которому уготовили главную роль в уничтожении наводчика, пока ни о чем таком не подозревал и вообще находился на другом конце звездного кластера. После выстрела по границам он был вынужден оставить флагман и вылететь на место катастрофы. Поиски выживших, оценка ущерба, экстренные совещания, личные соболезнования… Да еще Ибрион. Его Величество тянули в разные стороны, как на дыбе, и он уже с ходу не мог разобрать, где сию минуту был он сам, а где его голограмма. Ри непрерывно подавала ему блистеры с энергетиком, пластыри-ноотропы и тонизирующие капсулы. И даже не спорила.

Уже наутро после коронации риз Авир убедился, что управлять империей в мирное время может только безумец или машина, а в военное — безумная машина. Или распоследний наркоман, каким Джур становился теперь. Нормальную еду он в последний раз видел недели две назад, в пси-блоке у Ориса. А спал… впрочем, кажется, он спал на лету и стоя, пока носился по минипортам.

Фракция, что голосовала за продолжение войны, переобулась тотчас после удара по границам и тыкала Джура носом в погибших — в унисон с остальным парламентом. Император летел в столицу, когда раздался сигнал с его личного комма. Джур услышал не сразу, а отреагировал и вовсе минуту спустя. Не глядя ткнул в экран и молча ждал. Он прекрасно знал, что звонил Ву, а сегодня они уже здоровались. Весь последний месяц Проци набирал его по сотне раз в день.

— У нас тут странное дело, Джу.

— У меня одно из кратчайших имен в Империи, и ты сократил его на одну букву, только чтобы сократить?

— Послушай, я серьезно. Алливейцы выставили на своей границе весь флот. Алливейцы! И ни одного шчера.

— Успех от наших потерь вскружил им голову. В чем странность-то? Тебе обязательно дергать меня из-за пустяка?

— Я лишь хотел уточнить, меняется ли наша тактика боя в связи с последними событиями. Если атакуют — придерживаться традиций или ответить на полном серьезе?

Джур страдальчески закатил глаза:

— Ни то, ни другое! Бей первым.

— Но совет…

— Хватит. Балдж им в зад после вчерашнего! Бей первым!

— По фронтальной линии?

— Обойдутся! По всем сразу.

— Есть.

— И еще: ослушаешься — пущу тебя под трибунал. Понял?

— Так точно, Джурген Зури.

Риз Авир свернул экран. Разумеется, он отдавал себе отчет, что вымещает зло на алливейцах. Рубит деревья от бессилья. И что будь это решением Эйдена, первым бы его и оспорил. Джур покосился на корону, рядом на сиденье. Чистый бриллиант. О, умей он бить взглядом, она бы треснула. Опять заверещал комм.

— Что!!!

— Мы ударили по первой линии, и…

— Сдай табельное оружие, ты разжалован, трибунал завтра, — прогавкал Джур.

И снова отключился. И снова звонок. Нет, Ву. Нет. Перед императором повисла Ри:

— Ваше Величество, это запись планисферы с места событий. Пришла на рабочий комм от адмирала Проци.

Джуру захотелось выброситься в открытый космос. Но ассистентка все равно не дала бы этого сделать, и он развернул файл. Под запиской «ты мне еще спасибо скажешь» висели черные пятна флотилии Вуриса, напротив — ряды алливейцев. Проци смел весь передний фланг. Отчет показывал, что корабли были пусты, а некоторые не растворились, а взорвались красными вспышками. В углу мелькали данные анализа: углекислый кальций и кислород. Вот откуда красный.

Джур потер подбородок. Так. Кревес, видать, сдурел, раз набил корабли бесполезным для боя грузом и пустил на линию огня.

— Ри, на повтор!

Система выполнила приказ, и Джур не поверил глазам. По правде, было затруднительно им верить — после стольких-то энергетиков. Это, должно быть, галлюцинация. Он провернул запись еще раз и вызвал Проци.

— Ву, это что, пароль Эйдена⁈ Этими, красными…

— А я тебе о чем!

— Через полчаса у тебя. Трибунал отменяется.

— Вас ждут на Ибрионе, милорд, — напомнила Ри.

— Я уверен, мне простят.

— Это как посмотреть.

— Ри, я, блазар тебя дери, император!

— Вы император, спору нет.

Но Эйден милее, румяней и белее. Ясно. Пока Джур добирался к Вурису, прошло гораздо больше, чем полчаса. Риз Авира задержали обломки планет на границе, звонки с Ибриона и судороги из-за передозировки тирозина и гуараны. Он дал себе твердое слово отныне следовать рецептам.

— Алливейцы дали залп и перестроились к отступлению, — отчитался Ву, когда помятое тело Джура ворвалось на мостик. — После тех вспышек мы, разумеется, не стали отвечать и проанализировали запись их выстрела. Смотри.

Проци замедлил кадры, где корабли генерала Кревеса пальнули в направлении имперских клякс. Как только разряды достигли имперских щитов, картинка замерла. Ву стал переключать режимы просмотра.

— Мы применили основные фильтры анализа и обнаружили вот что: какие-то их корабли стреляли боевыми, а какие-то вхолостую! Видишь? В инфракрасном режиме полет снарядов похож на линейный штрих-код, где реальные заряды разной мощности — это штрихи, а холостые — пробелы.

Джур схватился за голову.

— Вурис, ну и бред. Не может быть так… просто!

— Встряхнись! Видишь — каждый символ закодирован четырьмя выстрелами, двумя боевыми и двумя холостыми. Как линиями штрих-кода. Может быть, я параноик, но общее число их кораблей сегодня кратно четырем, хотя обычно — пяти. Далее. Боевые выстрелы Алливейцев всегда — всегда! — были максимальной силы, а сейчас мощность каждого либо строго 25, либо 50, либо 75, либо 100 процентов. Ровно одна, две, три или четыре условные единицы. Говорю же, все как в штрих-коде, Джур! И еще: те яркие вспышки. На древнеалливейском красный след означает доверительный знак от сообщника. Похоже, Алливея сигналит нам втайне от Харгена. Джур, вот только… не может это быть ловушкой?

— Под личным кодом Эйдена? — задумчиво протянул риз Авир. — Он не выдал бы его, даже если бы нас с тобой резали на шнурки на его глазах.

— Да, но…

— Послание расшифровали?

— Я неспроста засомневался в достоверности пароля, потому что вот, — Проци достал расшифровку кода. — Здесь говорится, что для разоружения наводчика мы должны атаковать Алливею. Сегодня! Подойти к ней максимально близко целой флотилией. А знаешь, что это значит?

— Что мы окажемся на критическом расстоянии от выстрела магнетара, и если Харген решит ответить… Мы все умрем.

Джур понимал: если вслед за барьером последует выстрел, с критической точки отступить они уже не успеют.

— Надо спешить, Ву. Рискнем.

— Притормози, стоп, стоп! — адмирал взял друга за плечи и тряхнул легонько, пытаясь определить степень его трезвомыслия. — Допустим, андроид нашел уязвимость наводчика. И уверен настолько, что готов рискнуть тобой, мной, целым флотом.

— Ну.

— Что ну! А если он ошибся? Ведь может Эйден ошибаться?

— Может, — кивнул Джур. — Эйден может все.

Наутро перед Ри встала непосильная задача: выбрать подходящий наряд для Самины к рауту. На планете, где женская одежда водилась только в борделе Пти. Именно благодаря скромному гардеробу (скромному только в количестве!) золоченая амадина прослыла здесь образцом целомудрия, а ее модуль — студией кутюрье. Она переименовала бордель в шоу-рум и намеревалась остаться на Алливее.

Цифровые наряды у девчонки тоже нашлись. Она вытащила те, что легче подгонялись по фигуре и крою, и вывесила перед гостьей.

— Вот эти слишком пестрые, — брезгливо морщилась Ри, проходя вдоль ряда вешалок. — Яркие тоже долой… во дворце траур. Это голубое, сразу нет.

— Голубое — огонь!

— Голубое — почти то же, что синее. Это цвет Браны, а леди идет с ибрионцем.

— Тогда вон там — целый ворох черных, — амадина повела золотыми плечиками и распаковала третью жвачку. По правде, она предпочла бы глоток робиканы после каждой минуты возле Ри.

— Старомодное… несуразное… ткань дешевая на вид…

— На худеньких вот это просто бомба.

— Оно короткое.

— И че? Оно тянется, это же цифра! Ручками вот здесь подцепишь, вот тут опустишь, там — вытянешь.

— А я ассистент, а не портной. Не пойдет.

Пти надула пузырь из резинки и лопнула на весь модуль.

— Знаешь, милочка, готовых нарядов для королевы не бывает! — она свернула платье и вручила его Ри в коробочке размером с орех. — Давай, махнешь уайс-пикс на дорожку?

— Нет.

— Да, ты серьезно недоработана.

Пользуясь умеренной плотностью ассистентки, Пти хлопнула ей по плечу на прощание и насладилась тем, как та замерцала.

Второй непосильной задачей стало знакомство с Саминой. Ри, прежде вплывающей в покои любого без объявления войны, приказано было постучаться и ждать. И ждать! Девушка распахнула клинкет в одной майке. Недопитый пузырек с кофе болтался у плеча, но отскочил, когда она приветливо рявкнула:

— Вы кто?

Гостья оттерла хозяйку и прошла в каюту, цедя на ходу:

— Я — личный цифровой ассистент Его Величества Императора Эйдена Первого риз…

— У Вас на плече жвачка.

Ассистентка запнулась, испустила нечеловеческий стон и провернула голову назад, как сова. Тотчас испарилась, и белый жеваный комочек упал на пол вместе с платьем. Спустя миг она возникла снова, подобрала платье и присела в книксене:

— В общем, я Ри.

— В общем, ты бодришь лучше кофеина.

Сочетать в одном наряде блеск светского раута и траурную сдержанность оказалось третьей непосильной задачей. Ассистентка суетилась вокруг, то и дело вытягивая одну складку за другой, пока не превратила мини в макси с претенциозным шлейфом. Но чем длиннее становилось платье, тем больше походило на саван.

— Может, вот так? — Самина опустила вырез. По большому счету, ей было все равно, она лишь хотела скорее избавиться от ехидны.

— Какая пошлость. Для такой модели нужна грудь пышнее, а так видны только углы ключиц.

Ри закрыла вырез спереди, а сзади махнула его до крестца. Отбежала, критически взглянула издали и…

— Все равно не то!

— По мне, довольно мило. Незатейливо, но симпатично.

— Мило? Незатейливо и симпатично? Выкиньте это из вокабуляра! Его Величество приемлет или роскошь, или концепт. И если Вас нельзя усыпать алмазами, на худой конец нужна какая-то идея.

— Ри, у нас война! Ни мне, ни Эйдену сейчас не до пустяков.

— Его Величество сказали, цитирую: чтоб когда мир погаснет и только искры из глаз осветят мне путь в бездну, я бы вспоминал только этот образ.

— Н-да.

Самина капитулировала, подняв ладони, и Ри стала плиссировать ей лиф и юбку.

— У каждого политика свой индивидуальный стиль красноречия, — пояснительно бормотала она. — Эйден силен в метафорах, а Джур — мастер повторений.

— Повторений?

— Повторений.

Когда глубокие складки были готовы и уложены, Ри принялась колдовать с каждой в отдельности — еще раз.

— Внутри автосверкаль с захватом движений. Я гений.

— Что?

— Пройдитесь.

Самина неуверенно шагнула вперед, назад и покрутилась. При малейшем движении из складок выглядывали звезды, миг — и снова гасли, скрытые тканью. Чем быстрее и шире ступала девушка, тем ярче разгорались галактики, чтобы спустя шаг исчезнуть в темноте и оживить соседние. Если замереть, платье становилось чернее пантеры, но даже глубокий вздох будил сияние.

— Ты и правда ге…

— Белье! — перебила Ри.

— Что белье?

— Наводит помехи, видите? Снимайте его. Ничего. Цифра плотная, снимайте, снимайте!

Самина опешила, но вспомнила, как помехи оставили даму на охоте вовсе без платья, и послушно скинула лишнее. Стало как-то не по себе. В зеркале она была упакована в черный футляр, но остальные органы чувств так и шептали: «а королева-то голая!»

Ри цокнула:

— Волосы никуда не годятся.

Самина и без нее знала, что из косой пакли грязно-белого цвета (каштан смывался потихоньку) ничего толкового не выйдет. И все же со стороны это звучало дерзко. Поэтому в ответ на новый стук девушка продребезжала:

— Я не одета!

Разумеется, Эйден все равно зашел.

— Сказала же — не одета.

— Я воспринял, как приглашение, — он наклонил голову, разглядывая наряд. — Мило.

Самина злорадно рассмеялась, а Ри замерцала:

— Милорд, мы в значительном затруднении. Ее волосы ужасны. Слишком короткие для светской укладки и слишком густые, чтобы идти так.

— Свободна, Ри.

Ассистентка без возражений поклонилась и исчезла. Биолог перевела взгляд со своего подола на андроида. Его стиль был безупречен. Форма темнее, чем ее платье, на обуви ни следа приключений, на голове порядок, как в налоговой декларации. И талант все это достойно носить.

— Вообще-то Ри права, — согласилась девушка. — Платье волшебное, а прическа все портит.

— Не портит. Но раз мы перфекционисты…

Из внутреннего кармана он, словно фокусник, достал узкий черный футляр. И отложил на край трюмо. Самина была заинтригована, но не коснулась без разрешения.

Эйден подошел к ней и снял заколки с ее каре, ловко выудил шпильки. Волосы упали на шею. Когда андроид погрузил в них пальцы, Самина не выдержала его так близко и закрыла глаза. Синтетик распутывал ей пряди у затылка и спускался ниже… ниже. Волосы скользили, текли. На уровне лопаток Самина поняла, в чем дело, и довольно запрокинула потяжелевшую голову. Даже сквозь веки пришла тьма, а все звуки, кроме ее дыхания и стука в груди, пропали. Внутри нее урчала диастимагия. Волосы и погруженные в них руки — теплая и прохладная — прокатились вдоль позвоночника до конца выреза. Простительная вольность. Потому что ее собственные, кажется, легли ему на пояс. Тронули наглухо застегнутый китель. Так казалось, пока не вернулись ощущения: черная ткань формы в ее руке была смята сильнее, чем она ожидала.

— Последнее волшебство, Эйден? — девушка отступила и тряхнула длинной волной. Белоснежной, холодной.

— С этим составом крови — да.

— И ты потратил его на волосы.

— Хочется верить, что я и без диастимагии чего-то стою.

Узкий футляр снова возник в его руках.

— Не пугайся, здесь арамонты. Паучки для волос.

— Знаешь, что? Смахивает на подкуп.

— Ну да. Я надеялся, ты, словно дикарь, уступишь мне Землю за тряпки и стекляшки.

Самина открыла подарок. На черном шелке лежали в ряд семь граненых камушков величиной с горошину. Ничего себе стекляшки. Бриллианты. Взгляд на воротник андроида — угадала: алмаз стал меньше и изменил форму.

— Но ведь он все так же защищает?

— Почти. Броня была с запасом и потеряла незначительно.

— Неужели это заколки?

— Прикоснись к любой, и над каждой всплывет пиктограмма с образцом плетения. Справа налево возрастает сложность прически: здесь три повседневных, две вечерние и две просто так, мои любимые.

Самина притронулась к первому камушку, и загорелись пиктограммы. Все, от первой до последней, казались чудесными морскими узелками.

— Спасибо. Эйден, ты умудрился поразить меня, не имея доступа ни к одному ресурсу.

— Не стоит восторга. Я двести лет творил из воздуха бюджеты Ибриона. — мурлыкающий тон выдал, что он все-таки польщен. — Для раута во дворце, пожалуй, в самый раз номер пять. Или шесть. Возьми арамонта и приложи к пряди.

Как только девушка выбрала камень, символы погасли. Она отделила снежный локон, удививший длиной и мягкостью, и тронула его алмазом. Камень вспыхнул и вырвался из пальцев. Арамонт пролетел вверх по пряди, засуетился, собирая волосы. С непривычки было щекотно, Самина вздрогнула и засмеялась. Прическа свернулась за минуту: открытая шея, драконий гребень и дивный колос, упавший на плечо. Андроид отворил перед нею дверь:

— Пойдем.