Железный Аспид. Мир

Глава 13 Зверобой испортит вам жизнь, даже если вы мертвы

Сквозь дрожащие капли на ресницах проступала фигура злодея.

— Все еще хотела бы улететь?

— Что?

Девушка сморгнула слезу и уставилась на эзера, пытаясь сфокусировать взгляд. Они были в медпункте вормхолла.

— Хочешь улететь с Браны? — неясное лицо Бритца еще плавало и дрожало в воздухе. Пахло кровью и больницей. — Серьезно, я могу это устроить. Мне бы и самому лучше исчезнуть на время, но решение нужно принять сейчас.

— С тобой… Эй! Какого…

— Да, тебя приняли за шчеру и благоразумно пристегнули к кровати. Да, со мной улететь. Так что?

Вспомнила. Все до капельки.

— Ты убил Бена, неужели я вообще с тобой разговариваю⁈

— Полетишь или нет?

— Да я лучше умру.

— А ты уже мертва.

Он развернул новостные каналы, сразу десяток. Они рассыпались по всей палате. По всем крутили одно и то же: полет скорлупок над вормхоллом, ослепительный взрыв одного из кораблей, два лица крупным планом. И бегущая строка: «на месте катастрофы спасатели обнаружили образцы ДНК Бензера Бюрлен-Дукка и Самины Зури».

— Смотрю, ты нашел, куда приспособить ту заколку, — процедила девушка. — Дай мне записи вашего разговора с Харгеном. Ну же, ни за что не поверю, что ты их не вел!

Кайнорт послушно отдал ей свой комм. На середине аудиофайла у Самины едва не начался новый приступ.

' — … и прицепил маячок. Я приказал ему хватать девку и мотать с Браны.

— Зачем, господин Зури?

— Облегчил тебе работу, Кай. Теперь они будут держаться вместе и… примерно ясно, как умрут.

— Спасибо. Я понял.

— Не упусти их, эзер! Данные опознания и других экспертиз мне на стол, немедленно по исполнению…'

Эзер свернул запись.

— Что-то я в последнее время слишком редко вру. Слушай, подумай хорошенько. Все равно умереть с ним в один день уже не получится — только что перевалило за полночь. Красота момента упущена. Время подумать о себе.

— Прекрасно. Не могу отказать себе в удовольствии послать тебя к Вельзевулу.

— Знаешь… Ты в этом ошейнике, в линзах и с короткой стрижкой так похожа на одну из моих шчер. Один в один рабыня.

Самина молчала. Она не хотела слушать. Она ждала, когда ей освободят руки, чтобы выцарапать белые глаза. Бритц коснулся ремней, стянувших ее запястья.

— Знаешь, почему шчеры проиграли? Слишком много у них ранимого чувства собственного достоинства. Эти шоры и оковы тяжелее железных, эзеры лишь надели на пауков реальные атрибуты рабства. Теперь шчеры гордые, принципиальные… люди-второго-сорта. Они очень плохие, очень неудобные рабы. Но знаешь, какое слово здесь ключевое?

— Рабы.

— Да. Цель каждого раба — стать плохим рабом. Хотя в первую очередь им бы следовало вычеркнуть из фразы именно это слово. Прежнего себя вычеркнуть, — эзер бросил взгляд на часы. — Смотри, восход нового дня. А что ты видишь на закате: гордый труп биолога Зури, верной себе до конца, или живую, новую Самину?

Эзер мог заморозить ее прямо сейчас и совершенно сломать ей здоровье. После криокамеры бранианцы просыпались умственно отсталыми, больными и бесплодными. Самина понимала, что Бритца удерживает лишь приказ андроида. Но если в его предложении не было заботы, то здравого смысла хватало сполна. Ни скрываться здесь долго, ни улететь без него девушка не могла. Ее не существовало. Деньги на счетах и документы стали недействительны.

— Я буду сотрудничать, если ты скажешь, какова твоя выгода.

— Минори хотят независимости от Браны. Мне, может быть, сильнее, чем Эммерхейсу, выгодно уничтожение магнетарной цепи. Поэтому я согласился хранить тебя на случай, если ты ему потребуешься. Не пойми меня неправильно… но в радиусе многих галактик теперь я — тот, для кого ты дороже всех на свете.

Он слышал. Слышал все через жучок Бена. Самину затошнило.

— Отстегни меня. Куда ты собрался?

— Признаюсь, у вас был неплохой план с лечебницей на Халуте. — Кайнорт с некоторым облегчением принялся за ремни. — Ты ведь не станешь драться прямо сейчас? Слишком много свидетелей. Мне придется из соображений конспирации сломать тебе руку.

— Удовольствие того стоит.

Эзер отхватил пощечину, а в ответ Самина очутилась на полу. Бритц выпустил хвост и смахнул на девушку стойку с пробирками.

— Сюда никто не посмеет зайти, даже если я начну резать тебя живьем на шнурки. Угомонись, пожалуйста.

— Это было еще только за Сиби, тварь! — Самина поднялась, вся в порезах. Не чувствуя боли, замахнулась снова… кажется, осколком пробирки.

На этот раз эзер не выпустил хвост. Он перехватил ее руку и вывернул запястье — так, что внутри хрустнуло. Самина вскрикнула и упала.

— Занесу это в список исполненных обещаний, — прошипел над ней Бритц. — Вторым пунктом за пятьсот лет.

— А я обещаю худший перелет в твоей жизни…

— На меня злишься? Как пес на палку? Какого черта, ведь он мог выйти из корабля, когда ты не появилась в условленное время!

— Выйти, Бритц⁈ Ты бы тут же его зарезал!

— Так ты и ему и сказала? У меня были образцы ДНК вас обоих!

— Я… ты врешь! Ты только и делаешь, что врешь!

Он бросил ей в лицо капсулу, в каких обычно хранят образцы для экспертизы. Волос цветом, как у Бена, обрывок салфетки. По понятным причинам эзеру не пришлось их использовать.

— Ты правда готова была жизнь отдать за того, кого остановил страх смерти? — эзер отряхнулся и поправил форму, как ни в чем не бывало. — Поднимайся и за мной. Вылет через полчаса.

Эзеры отправлялись из другого зала, где Самина еще ни разу не бывала. Он был полон насекомых, их слуг и немногочисленных бранианцев, нанятых по контракту. Девушка баюкала раздутое запястье и лелеяла план избавления от эзера. Раз лететь иначе, как с ним, было невозможно, девушка решила так: пока отделается от Харгена, а уж потом от насекомого. Бен говорил, у него на Халуте знакомые. Они помогут. Или умрут, пытаясь… Укол против перелома действовал, и кости срастались. Самина нарочно стала небрежной с раной, чтобы физическая боль не уходила подольше. Она глушила боль от потери. Когда заживет рука — через полчаса? час? — тогда ей придется сломать себе что-нибудь еще.

Корабли эзеров напоминали броненосцев или древних трилобитов, но Самина не могла позволить себе более или менее достойное слово.

— Мокрица? — процедила она.

— Гломерида. Но ты можешь называть ее, как угодно.

Внутри были узкие кривые коридоры, бесчисленные шлюзы и клинкеты: все разные, и двух одинаковых не нашлось. Консоли и панели управления были даже на потолках — для летающих эзеров. Гломерида изнутри была похожа на интерактивный музей «Тело насекомого». Только сплошь белый. Миллиарды кнопок на пультах отличались лишь оттенками от алебастра до молока. Единственным вызовом шаблону были кеды Бритца. Сегодня красные. На случай крови: а то в последние дни ему уж надоело переобуваться.

Эзер приказал доставить в каюту Самины все необходимое для десятидневного полета. Вещи были новые, в блистерах, вакуумных упаковках и опечатанных коробочках.

— Наш пилот появится через минуту, — Кайнорт встал у нее за спиной, в проходе клинкета. — Я не мог забрать для тебя ничего личного. Но может, с этим тебе легче будет начать новую жизнь. Если повезет. И если поумнеешь.

— Мне повезет, если вы с Эйденом оба умрете раньше меня. Или хотя бы ты один.

— Ваши родители не бьют вас за мечты о пустом. Зря.

Свистнул внешний шлюз, впуская нового пассажира, и эзер вышел. В приемном отсеке стояла пигалица с волосами спелой ртути и рюкзаком втрое большее нее самой. Из-за пазухи торчало кашпо с цветущей росянкой.

— Чесс. Пилот, — девчонка сбросила с плеча мешок, да с таким шмяком, которому позавидовала бы водородная бомба. — Эй, кудрявый, кто здесь твой хозяин?

Кайнорт убрал руки за спину, чтобы не превысить свой недельный лимит резни.

— Здравствуй, Чесс. Я Кайнорт Бритц, очень… неприятно, что я истолковал твое имя как мужское, вытаскивая тебя из тюрьмы.

— Летучий случай! Так вот ты какой, — протянула Чесс и без приглашения прошла на мостик. — Наслышана. Ты мерзавец легендарный. А что, раз ты меня вытащил, значит, полет нелегальный? Чем угрожать будешь, чтоб я согласилась?

— Контракт на десять дней. Доставишь нас на Халут и свободна.

— Ну да! Свидетеля отпустишь? Да по прибытию ты меня… как там, нашинкуешь жвалами.

Она жестами изобразила на себе мясорубку челюстей.

— Извини, ты уже вызываешь во мне тошноту, и вряд ли мне захочется прикасаться к тебе через десять дней.

Самина вышла из каюты на шум и наблюдала за ними с порога. Кайнорт покосился на часы и вздохнул. Это окно закрывалось через час, а торчать здесь до следующего целые сутки не хотелось. По двум причинам: Самина Зури и ее изобретательный ум.

— Хорошо. На орбите ты отстыкуешься, сядешь первая на безопасном расстоянии и приземлишь нас дистанционно. Если все пройдет гладко, получишь перевод на сто тысяч бранкойн.

— Сто тысяч ваших зерпий.

— Идет.

— Да ладно! А есть у тебя столько, жук?

— Минори жук.

— А, ну… тогда, может, и есть.

— У меня только одно условие: ни при каких обстоятельствах не суй нос в мою каюту.

— Суну первым делом, не волнуйся. А у меня два условия.

Чесс была разочарована, когда Бритц неслышно вздохнул и даже не закатил глаза. Но это он еще не дослушал.

— Первое: ты снимаешь ошейник со своей шчеры.

— Да я не… — Самина запротестовала, боясь разоблачения. — Не стоит, Чесс, он мне совсем не мешает.

— Да ты дура что ли, сестренка? — опешила Чесс, а Бритц кивнул:

— Идет. Поехали.

Пигалица села за штурвал, а Самина замешкалась на пути к каюте, потому что эзер вдруг дернул бровью.

— Пройди ко мне на секундочку, — произнес он с нажимом.

«Еще чего!»

— Слушаюсь, минори.

Кайнорт исчез за дверью. Девушка вздохнула и поплелась за ним.

— Постой, — Чесс поймала ее за руку. — Если не снимет он, у меня с собой целый чемодан инструментов. Помогу.

— Спасибо, я… пойду пока. Хозяин не любит ждать.

Каюта Бритца оказалась двухкомнатной, и за дверью в соседнее помещение кто-то тихонько скребся.

— Чего изволите? — едко бросила Самина. — Чай, кофе? Репеллент?

— Вот поэтому у нас и дыра в легенде.

— Что?

Капитан оглядел ее придирчиво.

— Коротышке будет достаточно пары дней, чтобы тебя раскусить. Рабы не ведут себя так. Не ходят так, не стоят так, не смотрят так…

— Ты в вормхолле пенял на то, что я вылитая шчера!

— Задевал нарочно, чтобы ты в себя пришла. Слушай, Чесс уже что-то заподозрила. А прямо сейчас — готов поспорить — уже разнюхала, что у рабыни с лицом-которое-она-где-то-видела целая личная каюта.

— Предлагаешь разделить с тобой эту? Да я лучше…

— Умрешь, это я слышал уже. Ты мне здесь тоже не нужна: я ночью спать хочу, а не ловить ножи на своем горле.

— Тогда что?

— Просто сиди в каюте до самого Халута, чтобы не пришлось уродовать тебе лицо, — он кинул ей ключ от ошейника. — Ведь если подумать, кто такая эта замшелая падчерица советника? Мышь лабораторная. За пределами института тебя и не знал никто. Так что сиди. Молчи. И страдай. Фантазируй, как обрываешь мне крылья, или чего там у тебя на уме. А с Чесс не пересекайся, ясно?

Замшелая падчерица. Мышь. Но Кайнорт прав: в новостях мелькало ее фото. Старое, но все-таки. Зеленые линзы уже растворились, и только растрепанное, наспех остриженное каре осталось темно-шоколадным.

— За волосы я рассчитаюсь с тобой отдельно, эзер.

— Помилуй, барышня. Не цирюльник.

Ошейник полетел мимо эзера в стену.

— Полегче, женщина, у тебя еще много костей.

— Всех не перелома…

— Переломаю.

Самина вышла и, убедившись сперва, что в коридоре никого, хлопнула клинкетом. Утешительный вывод, который давал ей силы, звучал так: она не похожа на раба. Значит, выстоит.