Железный Аспид. Мир

Глава 25 Самина выбывает из игры

Эйден очнулся от того, что потолок крошился ему на лицо. И еще вот от этого:

— Ты отрезал ей голову!

— Да, капитан.

— Да какого… твою мать, я же терпел ее… неделю!.. не убивал! А ты…

— Ну, извини.

Андроид старательно устанавливал связь с новой реальностью, в которой Бритца что-то натурально вывело из себя. Возможно ли такое? Вокруг никто не метался, не вздымал когти, шум и треск остались только в ушах. Робот стряхнул с себя крупные обломки и попытался встать. Оказалось, туша Лешью валялась поперек него, все еще клыком в его локте. Охранники лежали у стены. В таком виде, что и мама родная не опознала бы. Кайнорт был весь сырой, злой и нервно ковырялся в ошейнике. Оставалось лишь фантазировать, как он убил пауков, не превращаясь. Видимо, крепко достали.

— Я только не понял, как ты его победил? Он жмякнул тебя, как рыбу о камень, и вдруг издох.

— Никак не побеждал, — прохрипел робот, отрывая не то клык от руки, не то руку от плеча. — Прокусил мне высоковольтный мультикабель, и его закоротило.

— Невероятно. Ты еще худший боец, чем я думал.

— Я тоже собой не впечатлен.

Клык на последнем ударе пробил не только руку, но и алтарь, пригвоздив синтетика к камню. Эйден вывернул шею, чтобы заглянуть в ресивер Самины, но не дотянулся.

— Кай, проверь ее воду.

— В смысле? На соль? Уварилась ли?

— Просто посмотри! Я отсюда по тебе все пойму.

Эзер нехотя глянул в резервуар, и андроид получил именно то, что хотел. Широко распахнутые глаза того, кто пять лет не удивлялся.

— Она прозрачная! Эйден, почему вода прозрачная? Или я мало видел трупов.

— Таких еще не видел.

Наконец рука была свободна, поврежденный мультикабель заправлен в кость, и синтетик вскочил с алтаря. Он сорвал белый флаг сопротивления, чтобы расстелить на полу. Бритц отрешенно наблюдал.

— Это для чего? — любопытство взяло верх. — Ты ее не убил? Скажи, что это иллюзия.

Эйден погрузил руки в воду, откинул мокрую паутину с лица Самины и осторожно поднял ее голову из воды. Одну. Отдельную. С неровно выбитым позвоночником и рваньем из кожи и мяса на шее. Палач и клинок не были идеальны.

— Я тебе что — престидижитатор? — хмуро бормотал синтетик, укладывая голову на флаг. Он приоткрыл ей веки. — Посвети.

Кайнорт не удивился, когда зрачки трупа выдали уверенную реакцию на свет. Чего там прошло-то с момента смерти — минут десять. Следом робот выловил тело и так же бережно сложил его на белую ткань. Кайнорт не удивился и свежести рефлексов мертвеца. Чего там прошло-то, опять же. Да еще в ледяной воде.

Но когда голова заморгала и, увидев Эйдена, болезненно скривила губы, эзер, повидавший всякого, машинально отступил на шаг.

— Рано, — шепнул робот и прикоснулся ко лбу девушки. — Спи.

Веки ее снова опустились, лицо разгладилось.

— Так и знал, что ты диастимаг, — выдохнул Бритц. — И это ты фонил, когда Лешью думал на охранников. И пока я возился с крылом… За крыло тебе, дрянь железная, отдельное спасибо!

— Ты бы умер, убив магнума. Он владел зеркальной магией. Но это бесценно — наблюдать, как эзер отрезает себе крылья. Ты мне очень помог: я запустил ботов с отсроченным действием на паутину и в воду. А когда поймал клинок, еще и на него. Для верности. Я никогда еще так не делал раньше.

— И все-таки рискнул?

— Можно было вежливо попросить Лешью все отменить, но я так люблю девок рубить. Кай, проснись — выбора не было!

На самом деле он был, и оба знали: Эйден мог перейти на сторону Лешью. Получить оружие, равному которому еще не было во вселенной. Мог сделать империю не великой — величайшей.

— А ты знал, что я брошу кинжал?

— Нет. Я думал вырвать ей трахею, пока не подвернулся нож.

— Флирт уровня «бог». А я-то переживал, когда сломал ей руку.

— Нужно было, чтобы жрица умерла. На самом деле умерла, по-настоящему, — к облегчению эзера, андроид упустил его последнюю фразу. — Так оно и вышло. Поэтому реле заработало, но не выполнило запуск. Кольца над алтарем разошлись, и мои боты аккуратно собрали всю кровь и вернули ей обратно. Они поддерживали обмен веществ в теле и в голове. По отдельности. Теперь они почувствовали меня и начали сращивание. От этого Самина очнулась… немного не вовремя. Сердце еще не работает… легкие… ничего пока не работает.

— Представляю, как бы она удивилась, если б тут же не смогла тебе врезать.

Сверху посыпалось сильнее, от нового сотрясения цоколь и алтарь треснули посередине. Из лопнувших ресиверов полилась вода.

— Надо уносить ее на корабль, — Эйден убирал остатки мокрой паутины с тела Самины, чтобы завернуть его в ткань. Оказалось, девушка могла быть еще бледнее, чем при жизни. — Снял ошейник? Иди первый. Расчисти путь от пауков, если те еще не разбежались. А я догоню, как только ее голова будет держаться чуть крепче — на случай, если вдруг запнусь.

Эзер поспешил на выход, но вернулся с полпути:

— С тобой что-то не то. Да? Все это… даже мне не по себе, а ты ровный, как ледяной каток. Я говорил, что сломал ей руку? Эй, а вот мои отметины, тут, на ее ключицах. Точно все нормально?

— Все нормально. Я вернусь.

— Мертвый режим. Это в нем ты взорвал Эзерминори?

Кайнорт обратился и вылетел из зала, не дожидаясь ответа. Его немного швыряло влево на трех крыльях.

Эйден и не думал парировать. Сейчас его не задела бы и комета Галлея, куда там издевкам стрекозы. Он провел рукой по белой ткани вдоль белого тела. Вирус достиг предельной концентрации. Эйден уже не мог сказать наверняка, что он — это он. В самом деле: он только что предотвратил чудовищную катастрофу, но уже забыл о шчерах. Он только что убил ту, о которой говорил, что убить ее труднее, чем планету. И смотрел на ее тело, как на пособие для театра анатомии. Все как-то сломалось: ни страха не было, ни вины, ни волнения. Только организованный план действий. Список пунктов, которые он методично выполнял. Поперечный рубец на шее затягивался под стальными пальцами, и уже через минуту робот поднял Самину. Девушка стала даже легче, чем когда-то в рубке мини-брига. Месяц или вечность назад. Сейчас она еще не дышала, сердце не билось: организм был не готов, и Эйден не позволял. Еще немного времени. Еще несколько минут в его руках, и будет можно.

Вирус, драка с пауком, дикий расход сил на лечение — отбивали соображение напрочь. А подумать было о чем. Он ли сам хотел вернуть Самину к жизни, или демон позволял ему хотеть? Позволял напоследок, перед тем, как превратить в механического зверя? Эйден уже не мог остановить процесс деления вируса и лишь наблюдал, прислушивался к его вакханалии. Только почему-то раньше был уверен, что это больно, но оказалось, нет.

Купол зала рухнул на алтарь, но робот успел выйти с девушкой на руках. Вдоль стен коридора все крылья, когда-то заботливо собранные Лешью, были сорваны. Кайнорту хватило времени и на это. Выпитых дочиста охранников — в обличье людей и пауков лапами кверху — здесь было только пятеро. Остальные решили, что началось землетрясение, и сбежали подальше от холмов.

На свежем воздухе долины у синтетика закружилась голова. До корабля оставалось полсотни шагов, но он опустил Самину на песок и сел рядом. Его подташнивало. Пора было запускать работу органов, а доктора мутило и трясло. Андроид знал, это лечение станет последним: он давно истратил запасы вещества и энергии для диастимагии и уже не впервые превышал норму, используя свои собственные.

Вибрации. Петляя или шарахаясь влево, подлетел и обернулся Кайнорт.

— Я нашел себе не в меру упитанного прихвостня с проблемным усвоением глюкозы. Отбил лед и отправил на мостик, подготовить гломериду ко взлету.

— Это мой прихвостень, — вяло огрызнулся Эйден. Он прикрыл ладонью глаза и не двигался.

Бритц посмотрел на тонкую руку Самины, что выпала из-под флага.

— А если б нас с тобой убили там, в зале, кто бы выловил тело и пришил голову?

— Никто. Эзер, у тебя две пушки, а ты добиваешь меня… мною.

— Может, я ее быстрее донесу?

— Нет.

На это «нет» и ушли последние силы. Бритц вздохнул и опустился на песок рядом. Эйден протянул в его сторону руку и шевельнул пальцами. Для безработного андроида это было слишком по-монаршески: лакей должен был угадать, чего желает император. Но эзер, кажется, понял. Не выказать крайней степени удивления, когда передавал сигарету, — вот что было сродни искусству.

— Это не мне, — пояснил Эйден и глубоко затянулся, чем окончательно запутал Кайнорта. Но тот сделал вид, что пространным ответом удовлетворился, и кивнул.

— Договорился с вирусом?

— Щас, ага. Договоришься с ним. Думаю вытравить его никотином.

Бритц не знал, как разговаривать с таким Эйденом, и ждал, пока тот объяснит сам. Если объяснит. Затяжки после третьей синтетик открыл глаза и минуту или две молча смотрел в небо. Энтоморф изучал его со стороны, как изучают редкого морского гада. Настолько редкого, что научный интерес перевешивает опасность или отвращение к нему.

— Знаю, о чем ты думаешь, Кай, — грубовато начал андроид. — На липком страхе, что ты здесь распространяешь, можно топор вешать. Но я не буду гнать вирус, зачем?

От металлического скрежета в этом голосе Бритца передернуло, но он промолчал, ожидая продолжения. Эйден еще мелко дрожал, глядел сквозь дымку в никуда и разговаривал сам с собой.

— Ты можешь умереть, чтобы стать эмоционально стерильным. Я для того же отдаю себя на растерзание вирусу. Без него я не взмахнул бы лезвием. Я убрал бы его в последний момент — и все. Нет, правда, вот если подумать… зачем возвращаться в себя? Чтобы торнадо рефлексии обрушило мой мир, и я такой — «Ох, дьявол, я же оторвал ей голову!» — он жутковато рассмеялся в клубах своей дымки и бросил сигарету Бритцу. — Эти курительные смеси с Урьюи просто ад какой-то…

Кай молчал.

— Вот только не говори, что эдак я любое дерьмо могу списать на вирус, — продолжал робот. — Ты скажешь, что ведь вирус — это тоже я. А я поспорю, мол, да, но мерзкий… Или все-таки настоящий? Я даже не знаю. Если честно, ты меня запутал.

Кай молчал. Наблюдал, как синтетик рассыпается осколками, те оплавляются на солнце и уже не подходят друг другу. Эйден вздохнул и провел ладонью по лицу. Глядя на свою руку, он наконец заметил, что его больше не трясет, и потянулся к Самине. Смог бы он смотреть на нее теперь — просто смотреть — если бы не вирус? Мог ли он вообразить, что проклятый демон станет его лучшим другом?

Снова убрать пряди, снова пальцы на белой шее, снова душа и тело под его руками — одно целое. Самина. Будто и не было взмаха клинка. Теперь можно жить.

И он разрешил ей дышать.

— Не хочу показаться заботливым, но ты стал еще прозрачнее. Давай все-таки я понесу.

— Нет.

На пути к трапу девушка согрелась в руках андроида. Она пыталась очнуться, но ее память и сознание все никак не могли догнать события последнего часа. Ее попросту не было, не существовало в это время. Ведь когда тебя нет, это не укладывается в голове. Нет, Самина еще тонула в ресивере, потрясенная предательством Эйдена и своей смертью, но ощущения эти мешались с касанием влажной ткани и дыханием. И биением сердца. Абсурд. Бывают ведь и у отрубленной головы фантомные боли? На самом деле ее тело стынет у поверхности воды, а она…

Она свернулась на груди убийцы. В его руках было все равно, куда лететь: вверх или вниз.

' — Мы нагулялись. Можно нам домой?

— Нет, побудьте еще со мной.

— Но мы устали!

— Сейчас начнется самое интересное'.

Желтые глаза, блестящие и невозможные, смотрели на робота. Просто смотрели и все. Самина молчала, дышала ровно, спокойно. Как-то слишком спокойно.

Эйден не спрашивал, как она себя чувствует, он знал точно: физически она в порядке. И она знала, что он знает. Нужен был экспресс-тест, чтобы понять, как там у нее с психикой. Обычно человек уже не тот после гильотины. Хотя женщинам не привыкать терять голову, а потом быстро забывать об этом.

— Скажи пароль, — позвал Эйден.

Светлые брови вопросительно дрогнули, и он повторил:

— Скажи это. «Ты отрезал мне голову» — так принято. И что ты ненавидишь меня, чтобы я понял, что с тобой точно все в порядке.

— Пустое. Что ты меня убьешь, я поняла, когда поймала твой взгляд. То, как именно — когда ты поймал клинок, — она шептала, иногда соскальзывая в хрипотцу, но смахнула руку андроида со своего горла. — Не надо, все нормально. Уже бывало, что я теряла голос, это… нервное.

— Ладно. Думаю, сейчас лучшее, что я могу сделать, чтобы голос вернулся, это оставить тебя одну. Прости, не знаю, надолго ли.

— А как же твой пароль? Давай, скажи, что я не одну себя подвела, а половину вселенной. Или сколько там пауки собирались оттяпать с моей помощью.

— Мне не в чем тебя винить. Я тут подумал… нельзя же винить за природную тягу к свободе.

— Я просто хотела выйти из игры.

— Выходи.

Девушке казалось, если она повернет голову, та снова отвалится. И повернулась на бок всем телом, чтобы взглянуть на андроида. Нет, ей определенно послышалось. Ведь вот же он — спокойный и собранный. Он не мог произнести такое. Не сейчас и уж точно не под вирусом. Самина не знала, что пока не очнулась, он лежал, уткнувшись ей в плечо, местами штопая себя изнутри, местами разрывая, то собирая, то рассыпая, и что пришел в сознание, только признав очевидное:

— Выходи, я уже проиграл тебе. Я не смогу убить тебя на Бране, так что нет смысла мучить тебя здесь.

— Император не пойдет до конца? Совсем заврался.

— До конца чего? У всего есть границы, даже у вселенной, и мои — вот они, здесь, где начинаются твои. Отдыхай, а после уйдешь.

Ну, конечно. Известная манипуляция: дать иллюзию свободы, чтобы далеко не убежала, расслабилась и не вздумала прятаться. Самина попыталась встать и не смогла. Но тут же попыталась снова.

— Прямо сейчас уйдешь? Зеленая, в одном белье.

— Если бы ты не прикрывался демоном, а нашел смелость почувствовать то, что чувствую я, Эйден, ты бы бежал отсюда, сдирая с себя кожу. Потому что только эта боль заглушила бы мой ужас — от одного твоего гнусного вида и мерзкого запаха! Ты как чума, от которой не сбежать, не отмыться!

— Дождись хотя бы, когда вернется голос. Сядешь на любой звездолет, куда угодно, и пропадешь, — он не ответил на грубость, но нарочно провел костяшками по бледной щеке. Зная, как Самина взорвется, но не покажет этого. — Слышала что-нибудь заманчивее? Не бойся, я уже скорректировал план без твоего участия.

— Да ну! Любой план без меня только оттянет время.

— Значит, я дам Ибриону время. Имперские оборонные технологии не стоят на месте.

— Бранианское реле — не шарашка, как здесь. Ты же понимаешь: запусти его вхолостую, и в лучшем случае тебя завалит насмерть.

— Это ты к тому, чтобы я передумал?

— Это я к тому, что если не врешь — не запирай меня, когда будешь уходить.

Эйден неслышно поднялся. Все так же опасаясь вертеть шеей, Самина неуклюже отвернулась к стене и прикрыла глаза.

— Он убил Бена.

— Что?..

— Кай убил Бена. С твоей санкции.

Тот карт-бланш для Бритца. Робот наблюдал, как умирает легион его демонов. Бесполезный легион. Уже в коридоре Эйден сжал челюсти так, что рот наполнился амальгамой. Он прокусил себе язык. Глотая ртуть, андроид направился вон из корабля.

— Вы знаете, последние пару часов у меня то и дело барахлит сердце, — Ирмандильо возник из рубки, потирая грудь. — То зайдется, то остановится… Не хочу паниковать, но я могу от этого умереть?

— Можешь.

У шлюза он столкнулся плечом к плечу с Бритцем и чуть не сбил его с трапа.

— Твой труп на мостике? — рыкнул синтетик. — Убери за собой!

Холодный воздух долины резал легкие.

' — С меня хватит, Эммерхейс. Я спать.

— Слабак.

— И ближайшие лет сто меня не трогай. Псих'.

Ветер усилился и пробрался под китель, под самые ребра. Хорошо. Надо охладить себя изнутри. Что там говорил Ирмандильо о сердце? Почему это слово так и преследует его? Точно. Легенда о Ланиакее. Шчер подкинул новый образ: паук с ледяным сердцем. Теперь он ползал внутри андроида и не давал покоя. До вылета оставалось немного времени, пока гломерида обсыхала, и Эйден решил вернуться к руинам зала под холмом.