Железный Аспид. Мир

Глава 26 Которая чуть-чуть запоздала

После землетрясения в коридорах мигал аварийный свет. Все клинкеты и шлюзы автоматически запирались изнутри, и андроид подтащил одного паука к замку, чтобы приложить его педипальпы к сенсору. Импровизированный кабинет Лешью остался цел. Сейф был заперт. Хотя Эйдену не составляло труда подобрать код, он не спеша разглядывал изображения на дверце.

Прекрасная богиня куталась в кокон, сотканный из звездных бус. Кластер Ланиакея вмещал миллиарды скоплений, и в древности, особенно издалека, выглядел очень похоже. Робот вскрыл сейф и достал ларец, который так и не успел толком разглядеть из рук Лешью. В углу крышки сидел паук: брошка с тельцем из звездчатого сапфира. Старший сын Ланы — Арахнид. Тонкие кривые ножки он поджал под себя, точно живой. Рядом его младший брат из триллианта — алмаза треугольной огранки. Триантул, кажется. В противоположном углу стояла девушка. Ее изображение, набросок белой темперой, диссонировало с пауками.

Эйден откинул крышку, зная, что еще вернется к ней. Из ящика он достал черного паука, вырезанного из цельного оникса, и поднес ближе к свету. Даже под лампой казалось, что у животного нет одной ноги. Третьей, если считать с головы. Отбита? Украдена? Но оказалось, лапу выполнили из хрусталя редкой чистоты: она была там, просто невидима.

Брана. И она же — та самая колыбель четырех рас. До сих пор Эйден считал, что нужно искать систему из одной звезды и трех планет. Это выходило из усеченного имперского варианта легенды. Но у паука восемь ног, и что, если Брана была не одной из трех, а третьей из восьми? Такие крупные системы встречались гораздо реже. И было еще кое-что.

Эйден перевернул паука. Вставка из хрусталя у него на груди. Сердце в разных культурах изображали по-своему, но андроид нашел именно то, что ожидал. Две изогнутые линии, две эфы друг напротив друга. Старый, очень старый знак. От урагана догадок робот зажмурился, мотнул головой и взглянул на хрусталь еще раз. Нет, не показалось.

Когда Гервин позволил андроидам рыскать по анналам истории без спроса и без контроля, роботы потащили себе в мозг разную чушь. Эйден не был исключением, и последние четыреста лет методично вычищал из памяти ненужные факты, чтобы освободить место для новой ерунды. Он стирал лишнее из тяги машин к порядку, но была у него там чепуха, неприкасаемая ввиду ненадобности, даром занимавшая антресоли, но священная, как дедушкин спиннинг. У Эйдена там валялись номера бывших, рецепты коктейлей и — неожиданно, да? — отчеты зонда «Новые горизонты». В 3465 году до основания Империи Авир, на заре астронавтики, захолустные гуманоиды исследовали планетоид на границе своей звездной системы. И обнаружили там ледяное плато из замерзшего метана. Плато в виде сердца. В их системе было восемь планет, и зонд пустили с третьей от солнца. То есть — «от Солнца». Координаты которого завалялись на антресолях Эйдена. Насколько прекрасным открытием это казалось, настолько и невероятным совпадением.

Проверить и перепроверить.

Эйден отбросил паука и захлопнул крышку ларца. Да! Если все верно — а все верно! — старшая дочь Ланиакеи в нижнем углу — это галактика Андромеды. Анаконда у змей, Арахнид у пауков — все одно. Крупнейшая из трех основных в скоплении Девы. Конечно, галактики давно звались не так. Но имперцы хранили в памяти древние имена звезд, в них была душа, а не сухие номера. Как только ни называли младшую сестру Андромеды — галактику Треугольника. Но и ее всегда с намеком: ибрионцы — Тритон, шчеры — Триантул. А средняя — та, что родила паука — выходит, Млечный Путь. В его центре черная дыра и перемычка, обычная для спиральных галактик. Черное сердце, пораженное кинжалом. Точно как в легенде.

Выходит, Эйден давно знал древнейшее из имен Браны и ее координаты на момент запуска реле. Но понял, что Земля, Брана и легендарная родина четырех рас — это одна и та же планета, только когда разрешил Самине уйти. Исключительное невезение.

Он развернул карты с нейробраслетов. Если верить Лешью, планета возвращалась из кармана не совсем на то же место, из которого прыгнула. Настройки реле позволяли ей найти свою систему, даже если та сдвинулась. Как заметил сам андроид когда-то, вселенная не стоит на месте. Но и Хмерс оказался не дурак. Особенно после случая с Алливеей. Карты приблизили нужную систему, но что-то в ней было не так. Звезда класса М, которая в свои неполные пять миллиардов лет должна была гореть ярко, остыла и неимоверно расширилась. Хмерс вытянул из Солнца всю энергию для прыжка, и оно преждевременно состарилось.

Красный гигант не впечатлит Самину. Она не вернется в игру на таких условиях и правильно сделает: прыжок на орбиту полудохлого солнца, в своей агонии пожирающего систему, ничем не лучше прыжка в никуда. Бране там не выжить. Размышляя над вариантами один другого паршивее, Эйден не заметил, как вернулся к кораблю. В лиловых сумерках Бритц еще возился с телом пилота. Приглядевшись, Эйден на секунду позабыл о Бране: чистопородный минори сажал цветок на могилу смертного, которого сам же зарезал. Это была росянка Чесс из ее каюты. Андроид подошел ближе:

— Как она?

— Под землей.

— Что?.. Я про Самину.

— Ты же эмпат. Ты мне и скажи. — Кайнорт поднялся и притоптал землю вокруг росянки. — А трупы вокруг Самины Зури вертятся, что твой кокон…

— Да я стараюсь, чтобы не зря, Кай, я правда стараюсь!

— Остынь. Я не обвиняю, разве могу я? Ты из кожи вон лезешь, но если я говорю с тобой, значит, ты можешь лучше. Да ты вообще все можешь! Хочешь перелом в войне? Перестань метаться, чтобы сделать, как надо. Делай, как правильно.

— Не как надо, а как правильно. Ясно!

Ценный совет от злого альтер-эго. Он точно был маршалом? Если так, бойцы вели дневник его афоризмов. Ирмандильо просигналил минуту до старта. В сумерках поплыл белый дым сигареты Бритца, и в белом дыме его вопрос:

— А ты сам-то чего хочешь, Эйден?

— Чудо хочу. Час назад я сказал ей, что она свободна. Тринадцать минут назад я узнал, как спасти Брану. А десять минут назад — что для этого потребуется чудо. Два чуда. Теперь я хочу, чтобы они случились.

— Первое, я полагаю, это возвращение Самины в игру.

— А второе — твой разговор с Джуром.

Эзер подавился дымом:

— На этом, пожалуй, и закончим. Вурис Проци любит меня еще меньше, чем пауки. До риз Авира он допустит меня только в виде рагу.

— Вот почему ты такой засранец, а, Кайнорт? Есть хоть один человек, кому ты не насолил?

— Это все не важно, потому что твоя фурия в игру не вернется.

— Я расскажу и покажу ей все, что знаю сам. Решение будет за ней.

— А она тебе поверит? Ты же политик, дипломат… гениальный враль. А если поверит, ты признаешься, что нужно и второе чудо? Я так понимаю, речь о каком-то невероятно сложном терраформировании.

— В астросуррекции.

— Еще хлеще! Никто здесь не верит, что вы на самом деле на это способны! А Самина и слова-то такого не знает. Рискнет она собой и Браной, зная, что чудо это наполовину зависит от насекомого и наполовину — от имперцев? — Бритц помолчал над росянкой и припомнил кое-что еще. — Да, а если попадетесь? Эйден, она примерно знает, что такое допрос у безопасников. Сиби проходила его. Невиновная, и все же едва оправилась после. А доберутся до Самины — и ей конец. Нет, она не вернется, если твоя игра будет чистой.

А ведь был шанс стать нормальным андроидом. Смог бы он? Двести лет практиковать грязные методы и вдруг чудесным образом просветлеть. Да и никогда-то откровенность не была его сильной стороной.

— Ты прав, маршал. В этой войне правда только подрежет мне крылья.

— Видишь, какая ты скотина, — Бритц уловил намек. — Думал, ты здесь добрый персонаж? Хочешь лететь на Брану — ври. Хочешь использовать жрицу — ври. Хочешь чудес — ври, как в последний раз. Не стесняйся. Ложь — рабочий инструмент монарха.

— Вот только итоговый тест на профориентацию, у Лешью в реле, показал, что я не император, а косорукий сельский врач. А психология — великая наука.

— Согласен, адовый из тебя властелин. Ну, и что? Я тоже работаю не по специальности.

Одновременно с третьим сигналом Ирмандильо выразительно постучал в иллюминатор.

— Может, утешительный приз? — Бритц протянул роботу алмаз: тот самый, с форменного воротника.

— Ри! — андроид сцапал бриллиант. — Эзер, ты хоть знаешь, как он облегчил бы мне жизнь? Это же не просто камушек. Это триниджет: броня, транспорт и личный ассистент.

Ирмандильо начал сворачивать трап, и опоздавшие наконец зашевелились, чтобы их не оставили на третьем кольце.

Проходя мимо каюты Самины, робот притормозил и прошептал впустую:

— Я знаю, как спасти Брану. Но будет очень больно.

И все-таки прошел мимо. Позже. Такой барьер гнева ощущался снаружи, что зайди он сейчас — девчонка выскочила бы в окно. Нет, с нее хватит. Эта каюта откроется только изнутри.

Он был один. Всегда. Один против всех — чужих и своих, и теперь, когда напряжение в этой войне достигло предела, он слишком остро почувствовал одиночество. Раньше он думал, что самодостаточен. Одинокий параноик, не врал ли он себе, неспособный на близкие отношения?

Даже у машины, у железного аспида были друзья. Харген шумно выдохнул. Немыслимо! Но он видел сам — на переговорах в синем шаре суда — как сверкал глазами риз Авир, как напряжен и бледен стал Вурис Проци. Внешне оба были холодны, но внутри горели, переживали. Не за короля, а за друга. Целая империя встанет против Эммерхейса, но всегда будут те, кто пойдет с ним до конца.

Что Харген делает не так? Почему за него умирают лишь по приказу? Он недостаточно умен? Может быть. Недостаточно жесток? Быть не может. Да нужен ли ему кто-то, в самом деле? Неужели достойный потомок великих Зури не доберется до вершины без костылей?

Сиби давно исчезла из его личной жизни. Сегодня ее вещи наконец последовали за ней (куда?..), все до единой. Это стало облегчением: вторую неделю Харген избегал показываться дома, избегал разговора о Самине.

Сейчас он отпустил слуг, отключил андроидов и систему управления домом. И даже сигнализацию. Этого требовала встреча, что ждала его с минуты на минуту. Зури прошел через анфиладу широких холлов в пустую гостиную, снимая на ходу жакет. И тут же надел его снова. В последние дни ему вдруг без причины становилось то душно, то зябко. Чувствительность к свету, звуку, касаниям повысилась, как при болезни. Ночью Харген просыпался и бесконечно обновлял новостные ленты, листал социальные сети. Приступы страха оглушали. Страха дурного, иррационального. Он не верил в знаки, но стал бояться внезапной смерти. Все обследования показывали, что все с ним в порядке. Харгену просто было плохо.

Строго в назначенное время он сам открыл ворота для гостевого карфлайта, и минуту спустя чеканный перестук каблуков заполнил жилое крыло.

— Это хорошо, что Вы догадались не зажигать свет, — произнесла Хокс вместо приветствия. Она высилась по стойке «смирно» над софой Харгена: элегантное синее платье, шпильки-небоскребы и маникюр саблезубого тигра. Нет, она не была вульгарна. Полосатой стерве все это действительно шло.

— Это правда, Альда? — Зури перешел к делу без предисловий. — Она жива?

— Самина Зури на Алливее.

— Как давно? Кто донес? Есть доказательства?

— Ее видели мои информаторы из повстанцев, на третьем кольце, не больше суток назад. Изловили в каком-то лесу.

— Если она у шчеров, почему они молчат? Они держат ее в заложниках?

— Не имею понятия. Они не выдвигали ни требований, ни официальных заявлений. Инсайдер говорит, девушку забрали у ручья, раненую, и поначалу даже не узнали. Он услышал ее имя только спустя несколько часов, мельком… Судя по срокам с момента взрыва — это может быть правдой.

— Верить шчерам-предателям? Кайнорт Бритц предоставил мне доказательства ее смерти! Вот данные экспертизы.

— Экспертиза, бывает, и ошибается, мой господин, — вспыхнула Хокс, — Тем более при такой катастрофе. Капитан располагал лишь обрывками ДНК, кто знает… Впрочем, мое дело — поставить Вас в известность. Я не могла не рассказать, учитывая, что туда же направился и пленный андроид.

Вот как. Давненько он упустил из виду маячок синтетика. И что теперь? Убить ее там и…

— Мы должны проверить, Хокс. Посылайте к Алливее Вашего Бритца, и если это правда, пусть…

«…пусть подчищает за собой», хотел закончить Зури, но с его губ слетело:

— … пусть вернет ее домой. Алливейцам ни слова! Ни единой душе, пока все не разузнаете наверняка. Ясно?

Альда не то поклонилась, не то кивнула:

— Да, разумеется, председатель.

— Пусть летит моим личным туннелем, так он доберется до места втрое быстрее.

— Спасибо за доверие, мой господин. Я буду счастлива, если Ваша дочь вернется домой.

— Идите, Альда, хватит болтовни!

Стук ее набоек гремел и раскалывал череп Харгена. Такой длинный коридор, такой гулкий пол…

— Зачем тебе крылья, если ты все цокаешь! — он швырнул статуэтку с камина в холл, едва за послом затворилась дверь.

Друзья… Вокруг него лишь те, кто его доконает.

Через час Альда стояла посреди изысканной гостиной Кайнорта. Гаденыша и предателя Кайнорта! Дом был не заперт (странно), идеально убран (совсем не странно) и пуст (опять странно). Блондинка потопталась между диванов и сняла пыточные туфли. Ступни погрузились в белую ангору. Густой пух щекотал босые ноги, словно вода на нежном песке лагуны. Так размышлялось гораздо легче.

Значит, Бритц подстроил смерть девчонки. Зачем, боги, зачем⁈

Шчер рассказал ей о втором пленнике Лешью Лау — минори. Его имени он не знал, да и Альде сперва дела не было ни до Самины (сказать по правде, она не поверила шчеру), ни до какого-то эзера, пусть трижды минори. В самом деле, мало ли их болтается по Альянсу?

Но следом пришла новость с Урьюи, и у посла зашевелились волосы. Грузовой корабль с рабами-карминцами, который любезно вызвался отправить Бритц, потерпел крушение при посадке и упал в море. Андроиды-пилоты не справились с управлением. Глава Дома Урьюи просил Альду поставить свою резолюцию на решении поднять корабль. Она до сих пор тянула с подписью. Сослалась на бюрократические сложности. И не могла перестать думать, что корабль-то, скорее всего, был пуст. А если эзеры узнают, то решат, что Харген их обманул! Станут ли они слушать бредни о минори, который вдруг спас полтыщи рабов⁈ И чем ответит Зури?.. У него на все две кнопки: выстрел и барьер.

Скандал. Скандал!

Картинка с карминцами, Саминой и Бритцем сложилась мгновенно. И лететь за девчонкой на Алливею придется Альде Хокс. Ну, спасибо тебе, Норти!

Она прошлась по дому с туфлями в руке. Поразительно, как роскошно мог жить Кай даже на символическую зарплату капитана полиции. Рояль, бассейн. Хотя чему тут удивляться? Минори владели землями и поместьями на Урьюи, ежегодные доходы и проценты с лихвой покрывали счета за мрамор, шелк и ангору. Альда, урожденная работяга, презирала минори. Она сама, кровью и потом, добивалась всего, что Бритцу преподносили на блюдечке. Только по праву рождения! Она корила себя за то, что когда-то взяла его к себе на службу. Но после освобождения из плена Кайнорту выбирать не приходилось, а Хокс была ему очень должна… Так вышло. И вот результат. Воистину, держать минори при себе и контролировать его — абсолютно несвязанные вещи.

Если эзер жив, он не отдаст ей Самину. Что делать? Пытать его бесполезно. Убить? Стрекозу? Ха-ха! Он сам ее убьет и плюнет ей на жало.

Но кое-что у нее было в запасе. Подозревая, что когда-нибудь ей случится прибрать Кайнорта к ногтю, шершень придержала у себя одну очень ценную для него информацию. Такую, на которую он выменяет что угодно, кого угодно. И самого себя в придачу.

Альда бросила туфли в аквариум с черными барбусами. Привет тебе, Норти. В карфлайте она, поджав босые ноги, развернула комм и долго листала архивы.

Вот оно!

Цепь фальшивых имен, документов, связей и адресов заклятого врага Кайнорта Бритца. Следы, которые он искал три года. Безуспешно, ибо Альда благоразумно припрятала их до поры. Напоследок Хокс запросила прогноз осадков на Алливее. И получив, недовольно скривилась. Придется облачиться в умный хром: ожидался переменный дождь из стекла.