Железный Аспид. Мир

Глава 15 Чесс играет с огнем

За три дня стальная мокрица преодолела около трети пути до Халута. Бритц мечтал придраться, но пилот вела корабль, как дирижер — скрипичную партию. Чесс порхала над консолями и ворчала, что нужные кнопки расположены слишком высоко. Иногда ей приходилось вскакивать ногами на кресло.

— Гломеридами управляют только крылатые эзеры, — возник у нее за спиной командир. — Или эзеры с очень длинными лапами.

— Или очень длинным копулятивным придатком… — передразнила Чесс и спрыгнула прямо перед стрекозой. Он был головы на полторы ее выше.

— Кстати, ты не озвучила второе условие.

— Да уже не важно. Хотела изводить тебя и зубоскалить всю дорогу, но поняла, что сделаю это независимо от разрешения. И каждый раз, когда ты будешь проявлять признаки раздражения, я буду брать одну конфетку вот из этого кармашка. О! Ты закатил глаза. Я беру конфетку.

— О. Девяносто девять тысяч по прибытию.

— Вычитай хотя бы по полтыщи, а то я совсем без премии останусь, — фыркнула Чесс и вдруг схватила эзера за плечи, меняясь в лице. — Забыла! Впереди свалка, мы не пересечем ее без… дьявол! Скорей, помоги мне… щас.

— Припадочная. Ну, что еще?

— Погибнем же! — она захлопала себя по летной форме и выудила из кармана брюк какую-то штуку. — Давай, надо вставить эту заразу в стереопод.

— Куда вставить?

— Не спи! Лезь на потолок!

Чесс прыгала внизу и давала сбивчивые указания эзеру, пока тот искал нужный проем. Кайнорт, наполовину обращенный, цеплялся к переборкам шестью лапами и балансировал хвостом. По наводкам Чесс он исползал все консоли и завис в невозможной позе, как многорукий лемур. Наконец он нашел порт, втянул крылья и рухнул на пол.

— Теперь никто не умрет, — одобрила Чесс и вернулась за штурвал.

— И что это за экстремально важная хрень?

На весь мостик разразился симфонический оркестр.

— Музыка.

Но пилотировала она хорошо, этого не отнять. Убить или переломать ее он успеет и на Халуте. Как только выследит. А сейчас тише, Кайнорт, тише.

Когда варп стабилизировал прыжок, Чесс настроила автопилот и отправилась вздремнуть. По дороге она притормозила у каюты шчеры. Мрачная девчонка все эти дни изображала, будто не замечает ни капитана, ни пилота. Вроде даже не выходила из комнаты. Или выходила тайно. Во всяком случае, Чесс она не попадалась на глаза. И как ее звали? Пилот заглянула к ней под пустяковым предлогом: забыла взять с собой декадных капсул для чистки зубов и белья.

— Посмотри там, в чемодане, — кивнула Самина и потерла висок. Вставать не хотелось, да что там — поворачивать голову казалось преступлением против хандры.

— А у тебя их, гляжу, полно. И не дешевых.

Чесс разглядывала яркую пачку, искоса наблюдая за девушкой у окна. Та сидела напряженно, отвечала коротко. Из-за занавеси нечесаных прядей выглядывал хорошенький, но мокрый нос.

— Слушай… Я давно работаю на эзеров, и шчер перевидала ого-го. У тебя отдельная каюта, полная сумка парфюмерии и всякой женской всячины в дорогу. Я вижу, новых шрамов нет: значит, третий день злой бес на диете, твоей крови не пьет… а здесь у рабыни — фрукты вянут. Фрукты при отлете с Браны! Уж больно ты важная паучиха, выходит. Ты не его «ши». Не его еда.

— Да, не его. Я просто…

— Стрижка вот только.

— Что? — она резко обернулась, собрала волосы и свернула в жгут. С одной стороны пряди выскользнули и повисли у плеча.

— На коленке рубленая, говорю, стрижка. «Ши» положены короткие, ну, они и стригут друг друга поаккуратнее. А у тебя мочалка драная.

— Это я сама, — девушка пошла красными пятнами. — Руки… не из того места.

— Вот так рабыня, да? А ты, кстати, какого имаго?

Вопрос застал врасплох.

— Тарантул.

— И он вот так запросто снял ошейник? А диастимагия?

— Чесс… прости, не могла бы ты… уйти? Мне нельзя… Если Бритц узнает, что ты меня расспрашивала, — придет в ярость.

— О, боже. И бросит в тебя полотенцем? Ведь ты его сожрешь, если обернешься!

— Чесс, пожалуйста!

Пилот шумно вздохнула, но так и не ушла.

— На границе Халута блокпосты. Ты бы поднавтыкалась в легенде. Вывоз ядовитых видов с Урьюи запрещен вообще-то. Тем более в столицу. Кто ж ты на самом деле — шпион? Тайное оружие? А, ладно… Скажи хоть, мол, паук-скакун.

Самина молчала, прячась за стеной шоколадного каре. Чесс не знала, чем еще ей помочь, кроме как уйти, в самом деле.

— Я-то не выдам, — сказала она на прощание. — Сама без пяти минут беглая.

Спустя минуту Самина подняла голову и уставилась на дверь. Волна энергии, что поднялась у нее внутри с приходом Чесс, сорвала с места, встряхнула, перевернула и привела в чувство. Она разыскала набор для стрижки и укладки.

— Криво, значит, — бормотала девушка, распутывая каштановую дрань. Обрамленное темными прядями, лицо ее казалось еще бледнее. Попытки уложить кончики по одной прямой линии (даже не горизонтальной, уж черт с ней) провалились. Самину всегда стригла Той. Вот уже лет десять точно.

А может, попросить Чесс…

С ножницами в руках биолог вышла из каюты в надежде наладить контакт с бойким пилотом. Не повредит держаться поближе к тому, кто не боится Кайнорта Зверобоя.

В коридоре было темно и пусто, и Самина поежилась. Она послушно торчала в каюте три дня. Теперь, когда пелена скорби начала рассеиваться, девушка взглянула на ряд клинкетов будто впервые. Чесс не оказалось на мостике — до прыжка была еще пара часов, и работал автопилот. Девушка вернулась назад.

«Какая у нее каюта?»

За дверью Бритца снова что-то скреблось. Или кто-то? Чесс думает, капитан голодает, но это не в стиле кровожадного подонка. Он удерживает там шчеру-рабыню, эту самую «ши». Бедняга, ведь даже не смеет кричать о помощи. Самина присела, положила ножницы и поскребла со своей стороны в ответ. Изнутри зашуршало громче. Девушка встала и обернулась. Никого. Судя по отключенному сенсору замка, дверь свободно открывалась снаружи, а изнутри была заперта. Как в ловушке. Но ведь она не собирается заходить, а только…

Легкий толчок, и клинкет отъехал вверх и в сторону. Никого внутри. Самина уже решила, что комната пуста, как вдруг прямо на грудь ей вспорхнула огромная — с собаку величиной — пчела! Девушка с омерзением отбросила тварь, но та зависла в воздухе на мгновение, а потом спикировала на биолога и вцепилась ей лапами в плечо. Самина коротко и глухо вскрикнула, опять стряхнула пчелу — и опять безуспешно. Тогда она ударила плечом об угол клинкета, и тварь наконец упала на пол, рыжим пузом вверх. Биолог отскочила в коридор, но тут со спины напал кто-то еще. Игла — или жало? о господи, жало! — вонзилось ей в ребро, раз, другой, третий… Самина упала. Краем глаза она видела светлые крылья. И не жало, хоботок. Цикада! Насекомое кололо и искало путь между ребер, к легким и к сердцу. Какая страшная выйдет смерть… И вдруг кто-то смел с нее насекомое.

— Глаза береги! — закричала Чесс. Она примчалась с кабелерезом в руках. Цикада снова поднималась в воздух. Она увернулась от инструмента, вцепилась пилоту в волосы, метила иглою хоботка в лицо.

Самина ухватила первое, что попалось под руку. Свои ножницы. Секунду она решала, каковы ее шансы промахнуться по цикаде и проткнуть Чесс затылок.

— Замри! — она занесла руку с лезвиями.

Но ее вдруг перехватили.

— Миаш, нельзя! Назад! — Кайнорт рявкнул так, что качнуло звездолет.

Цикада тотчас упорхнула в каюту. Эзер появился, как черт из коробочки, — в одних брюках, с мокрыми волосами. Спасибо, что не в полотенце. Или не без.

— Не могла бы ты не бить моих детей ничем тяжелым? — ровно попросил Бритц и отнял ножницы. Самина ощупала следы от уколов хоботка. Только неглубокие царапины. Ерунда. Но если бы не Чесс, тварь проткнула бы ей сердце.

— Детей, Кайнорт⁈ — биолог задыхалась от возмущения. — Да откуда мне было… Детей⁈

— Ругаешься, значит, в порядке. Миаш не напал бы, не ударь ты Юфи. Он убьет за сестру.

Пчела вернулась на брюшко и ползла по ноге Кайнорта. Тот приподнял ее коленом и бережно перехватил себе на локоть.

— Не буду разглагольствовать о пользе выполнения моих условий… — он подтолкнул дочь, как сокольничий птицу, и та вспорхнула, чтобы догнать брата. — Чесс, у тебя остался хоть один глаз?

Девушка еще сидела на полу. Кровь сочилась из глубоких царапин на висках и на темени — струйками текла по шее, по груди на живот.

— Оба.

Она подняла взгляд на Бритца. Тот совершил немыслимое для своей расы: поддернув аккуратно брюки, присел рядом с ней и наклонил голову, осматривая раны.

— Жаль. Я надеялся, придется тебя добивать и подыскивать разумного пилота.

Эзер был хорошо сложен, но рельефным мускулам не хватало мягкости. Здоровый жирок скрыл бы вены и жилы, которые придавали ему тощий вид. Чесс успела разглядеть: хвостатые татуировки искусно скрывали под собою десятки шрамов. Она отерла кровь с уголка глаза.

— А мне жаль, что не я первая залезла в твое логово!

— Верю. Ни секунды не сомневался, кто здесь настоящая заноза, — Кайнорт бросил взгляд на Самину, мгновенно поднялся и шагнул за клинкет. Через всю спину у него горела, переливаясь густою тьмой, тату черной вдовы.

Биолог недоуменно смотрела на Чесс.

— Дети… Они что, не могли превратиться в… детей? Неужели я обидела бы…

— Это фундаментальное заблуждение. Эзеры — они тебе не люди-оборотни. Они насекомые, способные превращаться в людей. Их дети вообще до первой линьки выглядят, как личинки или нимфы. В год они переходят на стадию имаго. Растут, учатся, но превращаться еще не могут. Если не лупить их кабелерезом, то годам к семи они доживут до второй линьки, и вот тогда уж станут похожи на папашу. Хах, если их мать не гулена! Хотя пацан определенно псих. Бритцевы гены, — Чесс отерла засыхающие потеки, кровь наконец унялась, и она встала. — Лучше скажи, как звать тебя. Давай, имею же я право знать, кто переплюнул меня в строптивости.

Опять врасплох. Самина заблеяла что-то в ответ, но Чесс махнула на нее рукой.

— Ладно, полно кудахтать. Покраснела вся. Врать — искусство, это талант надо иметь. А я-то все думала, где я тебя видела… А как жизнь перед глазами стала пролетать, так и вспомнила.

Она развернула экран, где беззвучно шла запись, самая популярная за последнее тысячелетие на Бране: процесс над Эйденом в зале суда. Чесс увеличила ряд зрителей на нижней ложе. Самина узнала себя. Нити дополненной реальности писали имена над каждым гостем и пару слов о них.

— Вот же дерьмо… — выдохнула биолог. Да гори оно, в самом деле, ядерным пламенем. Не шифровалась никогда, нечего было и начинать.

— А ты не такая уж мрачная, когда не воображаешь из себя, — Чесс приятельски хлопнула девушку по спине. — Выдохни, сестренка. Я не выдам. Некому! Знаешь, за что меня посадили?

Самина мотнула головой.

— За госизмену! Я не дружу с полицией, не дружу с советниками. Не люблю и твоего названного папашу… ты уж прости. И уж коли наш растреклятый таракан вдруг ползет против системы, чем я его хуже?

— Да уж.

— Ладно, пойду я помоюсь да вздремну.

Она ушла, опираясь на косяки. Самина приложила ладонь к груди и слушала трепыхание сердца. После избавления от необходимости врать — хотя бы здесь, на корабле, хотя бы в этом недолгом полете — стало легче. И вообще настала пора брать себя в руки. Размазня! Эволюция только и ждет, чтобы выбраковать слабых. А она вот уже несколько дней — жалкая, как хромая газель. У себя в каюте девушка умылась, растерла лицо полотенцем, чувствуя, что этого прилива крови недостаточно. Тогда она со всех сил хлестнула себя по щеке. И застонала: крепкий, честный вышел удар.

— Что ты как сопливая тряпка? — взъелась она на отражение и хлестнула по другой щеке. На этот раз она зарычала. Р-р-р! Все. Она жива. Она потеряла Бена, но пора признать, он сам к этому шел.

— Ты был ни в чем не виноват, но тебя предупреждали, твою мать! — зеркало запотело от ее крика. Бесконечно жаль, но все так. Все так.

Она улетит на Халут и скроется — от всех. И от андроида. Империя опять станет для нее чем-то далеким и неясным, больше не будет касаться ее жизни. Ни единой гранью. А на Халуте, говорят, тепло и много чистых озер.

«Сэм, ты… такая красивая…»

Да что ж такое! Р-р-р!

Удар, и зеркало расцвело трещинами.