Железный Аспид. Мир

Глава 37 Глава с большой красной кнопкой

Осиротевший вирус трусил возле запертой калитки, но окна в хозяйском доме были черны, пусты и безжизненны.

' — Эй! Очнись, слышишь?

— Я думал, ты сдох.

— А я думал, ты. Очнись, она здесь!

— Зачем?

— Тебе виднее. Может, не договорила?'

Очень, очень смешно. Допустим, он жив. Но толку-то что, если в нем игла? Ни вздохнуть, ни пошевелиться. Больно просто адски. Тело не работает, неизвестно, цело ли оно вообще, и одно только резервное сердце крутится на износ. В голове звон, как на праздничной колокольне. И сквозь бедлам и кашу прорываются голоса — потусторонние, загробные.

— Ри! Ри-и-и! Ты здесь⁈

«Да откуда же ей тут быть?» — от нечего делать робот мысленно встроился в диалог.

— Я здесь, — отозвались рядом. Голос был определенно Ри, но интонация непривычно кроткая. Шелковая.

— Ри, отопри мне! Ты ведь можешь?

— Я уже… я стараюсь, миледи. Но у меня здесь совсем мало сил. Сейчас, сейчас…

«Какая, однако, лапушка. Надо было раньше ее стукнуть».

— Ри! Как он?

— Плохо.

Где-то на периферии завозились громче, лязгнули замки, но Эйден снова отключился. Он пришел в себя несколько позже: оттого, что Самина — ура, Самина! — свернула ему шею, пытаясь добраться до иглы.

— Миледи, думаете, нервизолер его не убил?

— Сердце работает.

— Резервный движок независим от других органов. А этот ваш нервизолер…

— Никто, кроме меня, не знал, что у имперских андроидов на один позвонок больше. Игла парализовала его, но не повредила мозг.

— Вы так думаете?

— Не беси. Посвети лучше.

Больнее уже просто не могло быть, поэтому Эйден не жаловался. Первый щелчок, и андроид рефлекторно вдохнул. И снова потерял сознание. Очнулся спустя еще два щелчка, головой на чем-то мягком. Самина уложила его к себе на колени и выцарапывала иглу, пока сателлюкс и Ри светили кое-как. Эйден почувствовал контроль над рукой и потянулся к нервизолеру.

— Давай я.

Еще пять кругов ада, и он вытащил иглу. Нервы во всем теле разом приободрились, хребет защемило так, что робота передернуло. Нельзя так резко оживать! Андроид опять полетел в бездну, но с полпути вернулся: Самина плакала и жадно целовала его лицо, шею, бормотала что-то болезненно-теплое… Он не разобрал из-за звона в башке. Но вспомнил, что сам хотел сказать.

— Самина, ты больная зверюга… — прохрипел он ей в губы. — Выходи за меня.

— Броня не сработала, Эйден? — судя по голосу, она не на шутку встревожилась.

— Я серьезно. Кстати, я разбил второй глаз.

Робот попытался сесть, но был вынужден лечь опять. Теперь при каждом его движении слышалось жужжание приводов. Девушка склонилась к нему, разглядывая глубокие трещины в изумрудно-зеленом глазу. Эйден моргнул, и осколки звякнули.

— Даже очертаний твоих не вижу. Для взлома реле придется интегрировать Ри.

— Ничего. Теперь у нас столько времени, сколько потребуется. Только неплохо бы тебе встать…

С третьей попытки у него получилось, и синтетик привалился к стене. Он зажал рот ладонью и выровнял дыхание, чтоб не стошнило. Развеселые круги перед глазами, как оказалось, случаются и у слепых.

— Хочешь узнать, сколько ты пролетел?

— Целый парсек.

— Здесь восемьсот тридцать метров под городом.

— Тогда получается, в этом вашем метре больше одной тысячной парсека. Что вы тут в них меряете?

— Ты слегка преувеличил, — Самина улыбнулась, радуясь, что броня спасла ему чувство юмора.

— Откуда взялась Ри?

— Она была с тобой все время. Ирмандильо зафиксировал, как я срываю бриллиант с воротника, а потом я спрятала его тебе под ребра. Еле-еле пропихнула. Вот сюда, где два сломаны, и дальше, за нерабочее сердце.

Она скользила пальцами по его рубашке, объясняя путь камня, а после всем телом прижалась, обняла и замерла так. Андроид усердно приходил в себя, а ее собственный заряд был почти на нуле.

— Эйден, прости за вот это все. Пока добиралась к тебе, поняла, сколько же прорех было в моем плане!

— Ты умница. С нашей-то везучестью, только где прореха — там и шанс. Меня еще никто так коварно не переигрывал в моем же театре. Но ты рисковала с кровью на площади. Я сообразил, что это был алливейский знак, только после фразы об оторванной голове.

«Ты обещал оторвать мне голову», — сказала она. Вместо правильного «оторвать голову, чтобы спасти».

— Рисковала. Впервые казнила любимого — и не удержалась.

— О, повтори?

— «Не удержалась».

— … супер.

На дне их пропасти было плюнуть некуда. Чего сюда только ни падало, несмотря на круглосуточную охрану площади наверху. Птичьи кости вперемешку с перьями и пометом, скелеты кошек, бродячих собак. Людей. Обугленные, сломанные и даже с виду здоровые. И ковер из деталей уличных роботов-уборщиков, однажды сбившихся с пути. Все это напоминало останки рыцарей, какие осмелились пробраться в логово дракона, но храбро погибли. И валялись тут, предостерегая зловещим «беги-и-и!..». Так думала Самина, а Эйден костей не видел. В каком-то смысле ему повезло.

В стене рядом нашелся герметичный шлюз. Снаружи ни замка, ни блокиратора, ни мультилока. Но ведь Ри умела ходить сквозь стены.

— Конвисферу остановит только конвисфера той же мощности, — пояснил андроид. — Но раз в прихожей не подметали, значит, эту дверь наверняка запирал лично Хмерс. А он не обладал подобной технологией.

Шлюз взвизгнул и пополз в сторону. Это Ри взломала код доступа с той стороны.

— Подожди здесь пока, — синтетик оттер Самину за спину и пошел, ведя рукой по стене.

— Хорошо.

— Тогда почему идешь за мной?

— Я надеялась, ты не видишь.

— Кости хрустят под ногами, — Эйден нащупал дверной портал, выпустил язык и повел носом. — Ладно. Ри, мне нужны твои глаза.

— Перцептивная интеграция, милорд?

— Да.

Ассистентка потускнела, подлетела совсем близко к андроиду и… растворилась в нем. Эйден слабо засветился изнутри. Он стал похож на призрака с голубоватой аурой.

— Привет, — Самина поняла, что Эйден ее видит. Его взгляд фокусировался правильно, несмотря на битую радужку. — Зрение вернулось полностью?

— Нет. Это чистая информация, необработанные ощущения. Просто отчет. Я знаю, что твой свитер черный, а волосы синие, но не вижу их цвет на самом деле. Словно читаю о тебе в книге. Да, так вернее.

Они ступили в совершенно белую комнату. Визуально от стены к стене и от пола до потолка не было ни перехода, ни тени, ни градиента. Из-за этого сложно было понять размеры комнаты, ее форму или сосредоточить взгляд на чем-то, кроме центра. А там вращался черный шар. Он висел над полом, как планета в космосе, был метра два в диаметре и весь испещрен золотыми нитями дорожек.

— Лабиринт микросхем, — угадал андроид.

Из-за черного шара вышел…

— Ай-ай-ай…

У Самины чуть сердце не выскочило, а Эйден мигом смел ее к выходу, прикрывая собой в проеме. Но Хмерс Зури был всего-лишь древней голографией.

— Вы пришли со стороны лазутчиков, мои дорогие, — приветливо сказал он. — Сменяемость власти — это хорошо, но я должен быть уверен, что величайшее оружие перейдет в надежные руки. Поэтому я дам вам минуту, чтобы завладеть реле. И пожалуй, усложню задачу.

Шар завертелся быстрее. Золотые дорожки на его платах погасли и сравнялись тьмою с фоном. Хмерс обошел абсолютно черный шар кругом и улыбнулся:

— Власть над оружием перейдет к тому, кто сумеет воспользоваться реле через минуту после сигнала. Как вы знаете, у магнетарной пушки два режима. Выстрел или барьер. Выбирайте лабиринт микросхем на ваш вкус и поставьте стилус к его началу. Шар будет вращаться, меняя плоскость. Ваша задача в том, чтобы стилус не коснулся соседних дорожек и прошел лабиринт до конца. С первой попытки. Ошибка — и на комм председателя отправится уведомление о взломе, а сюда прибудет охрана. Есть вопросы?

— У оружия больше нет наводчика, — сказал Эйден. — Я не смогу им воспользоваться.

Голография мелькнула, обращаясь к архивам:

— Это не страшно. При активации пушки реле свяжется с ближайшим бинаром, который и станет вашим новым наводчиком. Еще вопрос? Нет? Минута пошла.

Хмерс умолк и отступил на шаг, давая путь андроиду. Эйден подошел к шару и потратил целых пять секунд:

— Здесь три лабиринта.

— Что? Он же говорил, два! — Самина не видела ни одного и полагалась на зрение синтетика. Имперца, для которого черный имел оттенков больше, чем перышек у радужной колибри.

— Нет. Два режима у пушки и всего три — у реле.

Эйдену не нужен был стилус, на кончике его пальца блеснул металл. Он поднял руку и попробовал лабиринт, не касаясь поверхности шара. Одна попытка. Тридцать секунд. Девушка наблюдала за ним с порога, одной ногой формально выполняя просьбу оставаться снаружи.

— Эйден!

— Что?

— Нет… потом.

Двадцать секунд. Квантовый таламус давно бы справился. Но после казни он не отвечал. Лабиринты крутились, загибались, путались между собой и возвращались по многу раз в одно и то же место. Судя по всему, Харген знал комбинацию фигур для стилуса, чтобы пройти лабиринт секунд за пять. И если он ошибался, шар отправлял ему новую комбинацию на комм. Если теперь Зури получит сообщение от шара… из реле, в котором, как он думает, никого нет…

— Эйден, время!

Андроид коснулся шара, и дорожка вспыхнула под его пальцем. Черная планета вращала лабиринт. Робот чертил фигуры.

На последней секунде Эйден оторвал палец от шара. Он не знал, каков был результат: планета замерла и перестала вращаться.

— Говори, что хотела, — пробормотал он Самине, прислушиваясь, не бежит ли еще к ним охрана. — Потом может быть поздно.

— Это не настоящее реле.

— Что⁈

Вместо девушки ему снова ответил Хмерс:

— Мой друг, если Вы все еще меня видите, значит, выбрали третий путь. Переключение реле и выход из гиперпространства. Здесь побывали многие: все были сильны, мудры, талантливы. Но, видимо, недостаточно: они выбирали пушку и были арестованы. Я верил, что когда-нибудь придет тот, кто точно знает, как правильно использовать мое оружие. Великое оружие! А именно — захочет наконец его уничтожить. Не место магнетарному террору в разумной вселенной! Да, под конец жизни и я это понял, но оказался бессилен перед своими же подданными. Они алчны до власти, они жаждут крови! Может быть, сейчас уже не так. Может, времена изменились? — голография улыбнулась одними губами, что значило: Хмерс не верил, что человек изменится. — Теперь добро пожаловать в реле! Я счастлив передать его в надежные руки.

В белой стене напротив возник другой шлюз-портал. Эйден обошел застывшего Хмерса и обернулся к Самине:

— Хотела посмотреть, что я выберу? Не молчи, я не злюсь. Ты была просто обязана проверить — на кону сила, которой боялся даже Хмерс. Давно угадала?

— Как только мы вошли. Все эти технологии здесь… Ты не знаком с нашей историей, но я-то вижу: им лет шестьсот, не больше.

— А реле — почти тысяча.

— Да, и не стал бы Хмерс под конец жизни кардинально его обновлять. Оттого я и подумала… про тест.

— Самина, а если бы я выбрал выстрел? Ну, все-таки.

— Значит… нас тут убили бы вдвоем. В конце концов, это стало бы моей расплатой за то, что я со злодеем.

— Ясно.

У него слишком все болело, чтобы продолжать об этом думать. Портал в соседнюю комнату был черен, и Эйден запустил внутрь сателлюкс — проверить заодно, нет ли и там ловушек. В настоящем контрольном блоке пахло древней пылью и перегретым неопластиком. Эйден щелкнул языком и хрустнул пальцами.

— Так, пусть здесь будет просто одна большая красная кнопка. Ну, пожалуйста.

— Не расслабляйся, — Самина глядела, как сателлюкс облетает реле по периметру. — Здесь одна тысяча красных кнопок — больших и маленьких.

Робот прошел в комнату, провел рукой по консолям и клавишам, приложил ладонь к экранам, лизнул оголенный контакт и задумался.

— Как тебе архаичные технологии? — спросила девушка. — Уложился бы в двадцать минут?

— С одной стороны, выглядит элементарно, но с другой — я даже не знаю, с чего начать. Это вот что за дырки в стене?

— Розетка.

— Ну, не динамо крутить, и то хорошо.

— Дерзай. У тебя же квантовый мозг.

— А каково главное условие эксплуатации сверхточного механизма?

— «Не ронять», — скисла она.

— Но я и без квантовой части красавчик. Да?

Самина кивнула. У нее от волнения мелко дрожали ноги, и девушка присела на пол. Экраны удалось запустить минут через десять, и пальцы андроида замелькали над консолями. Так быстро, что те едва успевали откликаться на его пассажи. Одна из стен в комнате была полупрозрачна, а изнутри проступало объемное изображение Хмерса Зури в натуральную величину. Смотрелось зловеще. Неподвижная голография стояла лицом к центру реле, опираясь ладонями на стену, будто толкая ее наружу и пытаясь выбраться. С трудом верилось, что Хмерс не живой.

— Я вижу большую красную кнопку, — обронила Самина из своего угла.

— Где?

— Вон там, слева. Справа. Не могу перестать о ней думать.

Эйден сверился с каталогом у себя на экране.

— Это кондиционер.

— Ясно.

— Если неймется, иди да нажми. Здесь жарковато.

— Ну, уж нет! Не буду я здесь ничего жать.

Шла двадцать первая минута. На стене, где прислонились ладони Хмерса, выступила влага. Эйден осторожно тронул капли: это было что-то вязкое. Слизь потянулась за кончиком пальца, но чпокнула и улеглась обратно на ладонь председателю.

— Это слой гиперпроводника. Аналог водного ресивера на Алливее, где вы плавали.

— Мы… с моей головой?

— Да. Подойди.

Самина застыла, но андроид подарил ей эту минуту, чтобы собраться с духом. Или передумать вовсе. На самом деле главным оружием Эйдена был выбор, который он давал ей — сейчас, в прошлую субботу, две недели назад, всегда. Только имея хороший выбор, мы выбираем с умом. Самина подошла к голографии. На стене рядом с великим Хмерсом Зури не было ни слова, ни символа. Никаких указателей.

— Ты уверен?

— В чем?

— Вообще.

— Да.

— Поклянись триниджетом.

— Чего сразу им-то?

Он приложил руку к одной влажной ладони Хмерса. Самина потерла взмокшие пальцы о задний карман и приложила их к другой ладони мертвеца. Почти тут же Эйден убрал свою руку.

— Ничего. Эйден, почему ничего не произошло? Ты ведь маг, я жрица…

— Может, ты не девственница? — на полном серьезе ужаснулся робот. — Уходим.

Он потянул ее за руку к выходу. Через белую комнату с черным шаром и дальше, откуда пришли недавно.

— Но постой! — упиралась она, давя подошвами чей-то скелет. — Почему не сработало?

Эйден обернулся:

— Почему не сработало? — и сам поднял ее лицо к небу.

Они были в самом центре дна пропасти, среди костей и перьев. А над ними — высоко-высоко — мерцали звезды.

— То есть — да⁈ Но как… — она заметалась по костям, пытаясь увидеть еще кусочек неба. И конечно увидела. — Вот так просто?

— Ничего себе, да мы целый месяц к этому шли — по звездам и трупам.

— Я не об этом, Эй. Я думала, будет хоть какой-нибудь… бдыщ!

Андроид хмыкнул:

— Скажешь Джуру, что он тебя разочаровал.

— Джуру?

— Если мы еще живы, значит, Брана выскочила в капсулу. И красный гигант сдулся. Без этого бдыщ случился бы непременно. Колоссальный вышел бы бдыщ, тебе бы понравилось.

— Значит, имперцы уже рядом?

Карты с браслетов андроида развернулись ярко, сочно — как и должны были вне гиперкармана. Эйден повращал незнакомую девушке галактику. Он показал ей красную звезду и увеличил планеты рядом. Работы над Солнцем был еще непочатый край.

— Мы здесь, — робот щелкнул по третьей планете.

Это Брана? Вокруг нее блестела защитная сфера. Капсулу латали и достраивали на ходу. Искусственный спутник погас, но никуда не делся: маленькое солнце заняло место луны. Раз настоящая Луна давно покинула систему.

— Фантастика, — прошептала девушка и задрала голову к живому кусочку вселенной. — Не представляю, что творится сейчас наверху.

— Звезды горят, имперские крейсеры валятся с неба. Бранианцы думают, наступил конец света.

— Твои найдут тебя здесь?

— Скоро. Они заберут нас телепортом.

— Эйден… — Самина сжала ему плечо до боли.

— Черт. Милая, родная, только не это…

— Я не пойду. Сейчас не пойду.

— Да что такое? С Браной все будет хорошо! С ней уже все хорошо!

Самина кивала, все-все понимая. Только настоящая идиотка могла оставить его теперь. Самая глупая дура. Но. Это было дело не только двоих. Империя готовилась поглотить Альянс, а Самина все еще была его частью. Судьба Альянса все еще была ее судьбой.

— Эйден, пожалуйста! Я не могу улететь сейчас! Меня Сиби потеряла… мне нужно проведать Шиму, успокоить друзей, рассказать им… что с Браной все будет хорошо. Что с ней уже все хорошо. И Эйден, они не знают про Солнце… Да оно уже не гигант, но там в небе — холодный карлик. Это страшно.

— Думаешь, они поверят, что я зажгу его для тебя?

— Они поверят, что Джур зажжет его для тебя!

Синтетик отступил на шаг, выпуская из себя Ри:

— Тогда забери триниджет, — опять слепой, он расстегнул рубашку. — Достанешь? У тебя пальцы тоньше.

— Я не могу! Он же тебя защищает.

— А если Харген решит использовать тебя, чтобы вернуться в карман? Защита нужна не мне. Давай! Меня заберут с минуты на минуту.

— Точно⁈

— Я бы не позволил твоей авантюре с моим спасением пропасть зря. Точно.

Самина подошла. Она пропустила пальцы сквозь ребра, нащупала гироскоп, за ним — путаный клубок нервных волокон. Вспомнилась их встреча в тюрьме, когда он попросил ее снять цепочку. Как же она там струхнула! Много воды утекло с тех пор: к запаху грозы и мяты подмешались, кровь, пыль, гарь. Тогда, в камере, андроид замер на своем штативе, а теперь водил щетиной по ее волосам — и не покидала мысль, что в последний раз. Но вот и мертвое сердце. Краешек алмаза торчал из-за клапана, Самина зацепила его и медленно вытащила наружу.

— Иди, — сказал Эйден.

Девушка спрятала бриллиант в карман и развернула ундаборд. Действовала резко, на автомате, боялась разжать зубы, чтобы не треснуть. Не сдаться.

— Флагман передал, что уже в пути, милорд, — сообщила Ри. — Я отправляюсь с леди Зури?

— Да.

— Какие будут указания?

— Релевантные ситуации.

Ассистентка исчезла в алмазе, а Самина — в темноте, из которой пришла час назад.

Тьма и пустота. Он вроде победил. В крупнейшей войне победил. Осталось понять, зачем. Через минуту в тишине — быстрее, чем он рассчитывал — Эйден услышал хлопок телепорта. Миг, и кости из-под ног исчезли, и вокруг загалдели на ибрионском, и кто-то сгреб его в охапку.

— Джур!..

— Эй, приятель, да у тебя глаз треснул!

— Ты просто слишком крепко обнимаешься.

Риз Авир затащил робота в шлюз флагмана, оглядел с головы до ног и присвистнул:

— Как ты догадался что это я, мышь слепая?

— Просто очень тебя ждал.

Вот, вот зачем он победил. Чтобы наконец сказать Джуру самое главное.