Железный Аспид. Мир

Глава 19 Тарталья учится доверять, а Самина — чуять

«Стационарная зарядка роботов полицейской гвардии Альянса, согласно инструкции внутреннего распорядка, длится не менее пяти часов. Внезапное прерыва…»

Хлоп! — и оружейный сейф разразился сиреной.

— Черт, — на самом деле Эйден выразился крепче. — Ирмандильо, я ухожу от тебя.

…грозит спадом производительности, а также…'

— Я п-п-прошу прощения… — робот приподнял голову и заморгал, чтобы сфокусировать взгляд на взломщике. — Но что Вы такое несете?

— Глоустер и сменный патронташ. Спи.

— Нет! Куда?

— К дьяволу. Давно рекомендуют…

— Мы так не договаривались, — Тарталья окончательно проснулся.

— Тут недалеко. У него фазенда на третьем кольце.

Ирмандильо попытался вскочить с зарядного стенда, но пухлый живот завалил его обратно. Только со второй попытки робот встал на ноги.

— Я не могу отдать Вам казенный глоустер.

— Я отдал тебе казенное сердце, имей совесть, — руки были заняты, и Эйден пихнул клинкет ногой.

Полицейский вернулся к зарядному блоку и завалился в него снова.

— Вы переигрываете. Катитесь хоть на край света, но без оружия, — он заблокировал дверь с пульта.

— У тебя запасной насос под этим жирком, а, Ирмандильо? Если меня там убьют, ты ведь здесь тоже умрешь. И все бы ничего, но в морге для роботов тебя первым делом разденут.

— И что?

— Ты не в лучшей форме, но в своем ли лучшем белье?

Тарталья сел опять.

— Зачем Вам на третье кольцо?

— В образовательных целях.

— С пушкой?

— Кого-нибудь проучить.

— Логично. Тогда я с Вами.

— Нет. Шчеры тебя убьют, а через три секунды и я свалюсь, вот здорово. Сиди лучше тут, ешь витамин С, укрепляй сосуды.

Ирмандильо мотнул головой, вырвал зарядный кабель и втиснулся между синтетиком и его великолепным планом.

— Нет. Я с Вами. Не стоит вот так списывать меня со счетов. Я пока еще офицер полиции. Кроме того, предохранители на табельном оружии откликаются только на мою ДНК и…

Пробный выстрел. Осечка, ничего не произошло. Еще выстрел, осечка.

— Вы стреляли в меня⁈

— В ногу же, — обронил Эйден. — Тупенцио…

Хороший план катился в тартарары.

— Если Вы замышляете взять мою ДНК силой, имейте ввиду, я наложу на себя руки.

— Ладно, тефтелька. Заткнись. Пошли.

За старшего офицера оставили Пти. Ирмандильо отцепил свой модуль от звездолета, чтобы лететь на нем вместо карфлайта. Можно было попросить трансфер до третьего кольца у графа, но лучше ему было не знать о вылазке. Ныряя из одного молочного облака в другое, Эйден потратил изрядную долю горючего, но спусковые маяки все не появлялись. Полицейский рыскал по библиотекам Алливеи.

— Нашел. Переходные края — вот здесь написано — чаще встречаются на берегу моря или другого источника воды с достаточно глубоким дном.

Синтетик повернул к озерам поблизости. Он летел у кромки воды, потом — не найдя спуска — начал продвигаться по спирали к середине водоема.

— Вот оно! — Ирмандильо указал вверх, где небо темнело и опускалось все ниже и ниже.

Вскоре стало понятно, что это вовсе не небо, а такая же поверхность воды. Море на третьем кольце! Оно стремилось к озеру, над которым летели роботы. Как ладонь к ладони. Вот уже нельзя было спутать ее с небесами: стала видна рябь, затем скромные волны, и наконец буря. Две ладони смыкались, между ними сверкали молнии, а на границе гравитаций бурлил тайфун.

— Нырнем в середину этого смерча, и нас засосет на третье кольцо, — бодро пристегнулся Ирмандильо.

— Не будем доводить до крайности.

Не долетев до бури, Эйден перевернулся и приводнился вниз головой над вторым кольцом. То есть вполне как надо — на третьем.

— Ну, или так, — кивнул полицейский.

Они заскользили дальше от смерча. Туда, где водяное небо — теперь небом было второе кольцо — уходило под углом вверх. Как только в нем перестало узнаваться море, карфлайт пристал к пустынном берегу. Здесь мигали кристаллы маяка, обозначая место встречи колец при вращениях. Андроиды вышли на лысый холм. Он был полон гравималей: феноменов параллельного, дублирующего или перекрестного притяжения трех дисков Алливеи. Якоря исправно работали только на жилом кольце. До третьего они добивали неравномерно, и местами физика брала свое.

Песок на холме сыпался то вверх, то вниз. Будто играл невидимка: с одной ладони сыпал на другую. Целые островки прямо с травой плавали в воздухе. Тут же вихляла неглубокая речка — то падая, то взлетая по камням — и убегала в темные дебри неподалеку. Вода у берега текла нормально, а посередине сочилась в небо. Осока местами торчала ввысь, а кое-где стелилась по земле.

Летать над лесом, отсвечивая перед шчерами, было опасно. Туда, где могли побывать мальчики, Эйден решил идти пешком.

— Кристаллы маяка — серые, когда не мигают, — задумчиво произнес синтетик.

— И что?

— Серый здесь цвет опасности, мне сказали.

— Притянуто за уши.

— Да, пожалуй. На Алливее полно серого, кроме этих фонарей.

— Мы же и так собирались уходить с берега.

Действительно, на диком пляже делать было нечего, и они побрели вдоль речки к лесу. Роботы не успели и десятка шагов пройти, а небо — на этот раз песчаное — накатило сверху. Андроиды припали к земле, и низко-низко над их головами пронесся точно такой же лысый холм. Песок и пыль сыпались в глаза и в рот, роботов стало поднимать вверх: снова засасывать на второе кольцо. Скрежет, треск! Еле они уцепились за узловатые кусты на берегу речушки. Почти вырвали их с корнем, чтобы удержаться на месте. Небо-холм покатилось дальше, и андроиды поспешили ближе к деревьям, рассудив, что раз те достаточно высоки, значит, их не касается второе кольцо, и бояться в лесу нечего.

— За уши притянуто? — оглянулся Эйден. — Смотри!

Их полицейский модуль размазало холмом о холм. Фонари-то были серые неспроста.

— Как же я вернусь назад?

— Ты серьезно, Ирмандильо? Не будешь цепляться за берег — тебя само поднимет. Как тех мальчишек: кажется, так они сюда и спустились.

— Я не о том. Как я вернусь в часть без патрульного крыла? Он же у меня под расписку. Мне же за сто лет не выплатить.

— Тефтелька, — ласково потрепал его синтетик. — Я отдам тебе целый бордель, только пойдем.

Лес и впрямь напоминал бранианский. Те же кривые стволы корчились средь горелого сухостоя. Листва держалась на последнем издыхании и валилась на тропинку, стоило задеть ветви.

— Значит, мы следуем путем Аруски и его друзей. — догадался Ирмандильо. — Но ведь им уже не помочь. Чего же Вы хотите здесь найти?

— Хочу ничего не найти.

— И все же?

— Если я не планирую тебя посвящать, я придумаю тысячу обтекаемых фраз. Я могу. Человека это раздражает, и после третьей попытки он бросает расспросы, но ты ведь не остановишься. Так что через полчаса мне придется вырвать твой язык, который и вполовину не такой верткий, как я.

— Вы не робот, а скользкий глист.

— Точно. Политика такая задница.

Эйден ускорил шаг, и полицейский заторопился вприпрыжку.

— Когда люди искренни, возникает доверие. А доверие — ключ к успеху любой затеи. Даже противоправной, это я Вам как блюститель порядка говорю.

— Да-а? А ну-ка, отключи синхронизацию. Честное имперское, буду вести себя хорошо.

— Глобально я Вам не доверяю, конечно. Я-то имел в виду затею с этой вылазкой. Видите — я целиком подчинился, так что имею право знать, чему!

— Да ну? Проведем стандартный тест. Встань тут.

Ирмандильо притормозил у скорченного дерева.

— Ну вот, ты уже прячешь руку с кодом, а говоришь о доверии.

— Простите.

— Закрой глаза, — скомандовал Эйден. — Я встану позади тебя, а ты продемонстрируешь, насколько ты готов мне доверять. Не сгибая ног, падай назад, пока я не поймаю тебя у самой земли.

Полицейский сомкнул веки, но шумно вздохнул и обернулся, проверяя, на месте ли Эйден. Отвернулся и вздохнул опять. Конечно, он проходил много разных тестов в управлении, но в более странной затее еще не принимал участия.

— Ну, давай. Если не струсишь, расскажу, зачем я здесь на самом деле.

Ирмандильо качнулся назад и — ап. Холодная и твердая земля дала ему звонкий подзатыльник.

— Доверял, надо же. Приятно, — синтетик перешагнул оглушенного робота и пошел дальше. Ирмандильо догнал его спустя минуту.

— Вы обещали признаться. Я свою часть условия выполнил.

— Между нами, роботами, — заговорщицки начал Эйден. — Я думал, ты усвоил два урока на основе одного.

— Но Вы сказали, цитирую: если не струсишь, расскажу, зачем я здесь на самом деле.

— А если проголосуешь за меня, отменю налоги и увеличу пособия.

— Понял. Этот имперский культ Железного Аспида кажется немыслимым теперь, когда я Вас знаю.

— Секрет моей популярности в том, тефтелька, что из триллионов подданных лишь единицы знают меня лично.

Двое перебирались с внутренней стороны бублика на внешнюю. Самина решила так, потому что горизонт стал дальше, а гравимали встречались чаще. Значит, действие устойчивой центробежной силы потихоньку сменялось якорями. Где-то на краю неба взошла оранжевая звезда — громадное местное солнце. Лес из черного стал коричневым в его лучах. Потом серым. И наконец болотно-зеленым.

— Бритц.

— М.

— Куда мы идем вообще?

Этот вопрос родился у нее километров пять назад, но стрекоза в окровавленном анораке показалась не лучшей партией для беседы. И худшей компанией для чего бы то ни было. Кроме, пожалуй, массовых расправ.

— Ищем подъем на второе кольцо. Надо выбраться к алливейцам.

— Они ненавидят эзеров меньше, чем другие?

— В истоках взаимоотношений растений и насекомых — знакомый тебе симбиоз.

— Ты знаешь, где искать этот подъем? Как он выглядит?

— Никак, — показалось, Кайнорт хотел закончить на этом болтовню, но передумал и снизошел до разъяснений. — Ты стоишь на внешнем краю третьего кольца, на каком-нибудь возвышении, и ждешь. Рано или поздно точно такой же холм второго кольца пройдет над головой. Тебя поднимает, цепляешься покрепче — и едешь. Если не размажет. Вот такое место нам и нужно отыскать.

— А дети твои где?

— Где-то рядом. Миаш и Юфи сами о себе позаботятся. Они улетели чуть вперед, а я не могу: шчеры перехватят нас по вибрации крыльев.

— Но пауки не умеют летать.

— Зато стреляют неплохо. Быстро унести тебя не смогу, крыло сломал.

О том, что повстанцы вооружены, Самина как-то не подумала. Оттого и гломериду пришлось бросить: ее сбили бы еще на взлете. Мрачный лес, ожидание гигантских пауков за каждым деревом и диастимагия — все это не допускало мыслей о высоких технологиях. Все сильнее пугала эта планета. Девушка присела на поваленное дерево, Кай прислонился к другому рядом.

— Это было ужасно. На корабле, когда…

— Знаю. Тебе еще повезло: фантазии на самоистязания у тебя совсем нет.

— Тебя она в свое время подвела, да?

— Да.

— Зря ты лицо себе не порезал.

— Ты просто не приглядывалась, — задевать Кайнорта было как забрасывать галькой океан.

Вообще-то Самина хотела поблагодарить его за спасение, но опять укусила. Заслужил. Да и вряд ли та кислота на корабле убила бы девушку. Ее собственный яд был крепче, ядреней.

— Чего еще от них ждать? От шчеров.

— Кроме острых клыков, бешеной скорости, способности прыгать на многие метры вперед и вверх, паутины и яда?

— Я имела в виду диастимагию.

Бритц отмахнулся:

— О, это меньшее из зол.

— Кай, мы чуть не разбились из-за этой мелочи! Что ты такое принимаешь, в самом деле, чтобы так относиться к жизни?.. к смерти?.. да ко всему!

— Я буду спокоен, пока тебя это бесит. Так вот, насчет магии. Охотники, способные довести тебя до самоубийства, остались в космосе. Они обязаны защищать планету от имперцев по контракту, чтобы их не вышвырнули. Среди пауков не так много магов, а среди магов — совсем мало охотников.

— Это хорошая новость. Подожди, у них разная магия?

— Нарвемся на конфессию аквадроу — мало не покажется. Они управляют состоянием воды и других жидкостей: если ручей плеснет тебе в лицо кипятком, то скорей всего где-то рядом диастимаг. Поэтому у себя на Урьюи мы выселили шчеров, непригодных к работе, в пустыню.

— Очень по-вашему!

— Вовсе нет. Не убили же.

— Просто вам и в пустыне нужны оазисы для питания. Но знаешь, когда ручей вскипит, будет поздно. Тебе не кажется? Нам что теперь, совсем к воде не приближаться?

— Поднимайся, расскажу по дороге, как почуять магию.

Огромным усилием воли Самина встала на ноги. Голова кружилась. Когда она в последний раз ела? Капсулы забыла на корабле. А сколько уже не спала? Оранжевое солнце посветило в начале пути не слишком ярко, поболталось часик на краешке неба и опять валилось за горизонт. Спасала только болтовня. Эзер понял, что девчонка идет и не слишком ноет, пока ей интересно слушать.

— Каждый вид диастимагии черпает энергию из пространства. Когда ее применяют где-то поблизости, возникает дефицит ощущений.

— Как это?

— По-разному. Какой-то звук вдруг стал тише. Привычный цвет глуше. Или это может быть исчезнувший запах. Чем лучше развита способность и выше уровень магии, тем сильнее и ярче дефицит, — он замолчал и улыбнулся чему-то своему, живодерскому. — Кстати, вокруг сильнейших диастимагов неуловимый дефицит почти непрерывен. Кажется, будто персона всегда в фокусе, где бы ни находилась, что бы ни делала. Все остальное — только фон. Это называют харизмой. Влияние таких людей велико, часто независимо от их желания. Понимаешь, о чем я?

— Не совсем, — пробормотала девушка, спотыкаясь о корни. — А вот… фокусы эзеров — тоже магия, но я наоборот слышу — хлопок! — когда ты превращаешься.

— Это не звук, а его резкий и кратковременный провал. Он и кажется громким. Как если выключить музыку, под которую ты уснула. Ты проснешься, будто от шума.

— Как же отличить магию от простого совпадения? Ведь холодает или цвет тускнеет или… хлопает — чаще по естественным причинам.

— Отличишь, когда ошибка будет стоить тебе жизни.

— Так и в паранойю скатиться недолго.

— Ну, так, ты спрашивала, что я принимаю? — усмехнулся Бритц. — В основном сумасшествие: помаленьку, но регулярно.