Эльфофобия

Глава 10

Ночевала я на печке. Уютно, но очень жарко, особенно в обнимку с тремя кошками, которые, несмотря на тёплые густые шубки, жались ко мне вплотную с громким довольным мурчанием. К утру я не выдержала и спустилась вниз на широкую лавку, да так крепко уснула, что не слышала, как поднявшаяся раньше всех Марта разводит огонь, греет воду, заводит тесто, печёт оладьи. Даже соблазнительный запах съестного не разбудил. И лишь когда Симен, проходя мимо, неосторожно задел мою руку, сознание неохотно вынырнуло из глубокого забытья.

— Доброе утро, — весело поздоровался поварёнок. — Эли, почему ты здесь?

— А ты? — зевнула я, потягиваясь, и тут же охнула — дала о себе знать отбитая с вечера спина.

— Я-то, — удивился паренёк. — Работаю.

За окном давно рассвело, Симен занимался чисткой овощей к обеду на суп и гарниры.

— Где Марта? — поинтересовалась я, подходя к умывальнику. Недавно залитая в подвесной бачок колодезная вода хорошо освежила и прогнала остатки липкого сна.

— В зале. Они с Бартом вчерашнего гостя потчуют — того, что упал на тебя.

Неужели Курт до сих пор здесь⁈

Заскочив в комнату, чтобы привести себя в порядок, я обнаружила, что постельное бельё снято, а кровать аккуратно заправлена льняным покрывалом, вышитым по краям умелой заботливой рукой.

Почему он сразу не уехал⁈

Причесавшись и скрутив волосы в удобный пучок, я переоделась в чёрное шерстяное платье, одиноко висящее в шкафу. (Все наряды Джаны хранились в задвинутом глубоко под кровать и запертом на прочный замок сундуке). Платье досталось мне почти даром, подозреваю, оно было траурным и, скорее всего, один раз уже надето, зато тёплое, удобное и чистое после стирки. Наконец-то заберу его отсюда, а то постоянно забываю.

В зал вошла с замиранием сердца и надеждой, что Лишер предпочёл не злоупотреблять гостеприимством и поспешил вернуться в Школу. К глубокому разочарованию, он явно никуда не торопился, с аппетитом уничтожая горку ароматных оладушек на большом глиняном блюде. Хозяева «Подковы» с удовольствием наблюдали за чужим здоровым аппетитом.

— А вот и наша спящая красавица, — обрадовалась моему появлению Марта. — Я уж думала, приболела. Садись скорее.

На столе каких только яств не было. Ягодный взвар на меду, варенье, сметана, масло, сыр, колбасы, свежеиспечённый хлеб и варёные яйца. Попыталась притулиться с краю скамьи возле Барта, но тот предложил мне пересесть к Курту, взгляда которого я старательно избегала.

Да что происходит-то? Хозяева «Подковы» смотрят с хитринкой и потчуют маркиза так, словно он свататься к их дочери приехал. Названой дочери. Смутившись от подобных мыслей, я поспешила приступить к завтраку.

— Не торопись, — улыбнулась Марта, заговорщицки. — Значит, вы учитесь вместе? Маркиз много расспрашивал нас о Джане. Однажды он видел, как она танцует, и ему очень понравилось. Жаль, не получится больше встретиться. Она уехала навсегда. Вернулась на родину. Но ведь хорошо танцевать умеет не только Джана.

Я поперхнулась, услышав последнее утверждение, попыталась остановить кашель глотком взвара и неудачно глотнула несколько ягод.

— Извините, — с трудом выдавила, вскакивая из-за стола. Лишер поднялся следом.

Марта испуганно охнула, Барт авторитетно заявил: «Надо по спине похлопать». Маркиз протянул руку, но прежде, чем успел коснуться, я просипела:

— Всё в порядке. Нам пора.

Хорошо, что прихватила на завтрак все свои вещи. Не слушая причитаний Марты об оставленной без должного внимания еде, я выбежала на улицу. Курт догнал меня у конюшни.

— Куда ты так торопишься? — насмешливо спросил он, отбирая седло. — Дай. Я сам.

Росинка недовольно покосилась на бывшего хозяина и несколько раз топнула передней ногой. Однако властные уверенные действия Лишера быстро её успокоили. Курт делал это так ловко, словно был опытным конюхом, а не благородным господином.

Двор таверны покидали по-прежнему молча. Я теребила в руках поводья, то и дело вызывая у Росинки возмущённое фырканье. Изящная тонконогая кобыла выглядела ещё более грациозной на фоне приземистого, мощного вороного жеребца Курта.

— Зачем ты оставила меня ночевать в «Подкове»? — поинтересовался Лишер, безуспешно ловя мой взгляд.

— Из-за твоего состояния. Ты так крепко уснул, пока мы разговаривали, — я невольно поморщилась: спина была категорически против жестокого испытания верховой ездой и ныла всё сильнее.

— Сказала бы Вистану и Лэйтону, они бы меня забрали, — резонно заметил маркиз.

— Действительно, — хмуро с ним согласилась. — Я сглупила.

— Что ты вообще забыла в «Подкове» поздно вечером?

— Я там часто бываю.

Росинка поскользнулась на гладком булыжнике мостовой и неловко переступила. Я не выдержала и застонала от боли.

— В чём дело? — Лишер натянул поводья.

— Спина болит, — смысла скрывать своё плачевное состояние не было. Скоро попутчик сам догадается. — Я вчера неудачно упала.

— Почему молчала? — недовольно буркнул Лишер. — Стой здесь. Найму экипаж.

— Не надо.

— Стой, говорю, — грозно повторил маркиз и крупной рысью поскакал прочь. Из-под конских копыт в стороны полетела мелкая ледяная крошка.

Курт вернулся в сопровождении массивной дорожной кареты с большими колёсами, высокими упругими рессорами и мягкими сиденьями. Я прикинула, во сколько обойдётся поездка, однако артачиться не стала, Лишер и без того потратил на меня много времени и сил.

— Спешивайся, — парень подошёл и протянул руки.

Поездка в платье в недамском седле — серьёзное испытание. Это ночью я могла себе позволить перекинуть ногу на другую сторону, днём пришлось садиться боком, проявляя чудеса изворотливости и умения держать равновесие. Поэтому, если бы не Лишер, пришлось бы прыгать. Курт обхватил ладонями талию, и мне ничего не оставалось, как положить руки ему на плечи. Легко, как пушинку, парень сначала чуть приподнял меня над седлом, а потом медленно опустил на землю.

— Спасибо, — прошептала я, чувствуя, как гулко и часто забилось сердце. Щёки опалил непрошенный румянец.

Возница глядел на нас с нескрываемым любопытством.

— Поезжай осторожно, — усадив меня в карету, скомандовал ему Лишер. В окно я видела, как он вскакивает на жеребца и подхватывает под уздцы Росинку. Тело до сих пор ощущало прикосновение чужих сильных рук — почти объятие. Тряхнув головой, я глубже натянула капюшон, пряча под ним до сих пор пылающее лицо.

Едва я успела искупаться, а Ния осмотреть мою спину и пообещать наложить чудодейственный компресс, как пришли гонцы с известием, что господин Пивен желает срочно меня видеть, несмотря на выходной день. Мы с подругами переглянулись, догадываясь, чьи происки отрывают нас с ректором от законного отдыха. Девчонки предложили составить компанию, но я отказалась. Зачем портить настроение всем троим?

В приёмной ректората было пусто. На письменном столе, за которым в будние дни сидел секретарь — молодой, не в меру любопытный, худощавый мужчина, вчерашний адепт — царил идеальный порядок. Поскольку докладывать о моём прибытии было некому, я вежливо постучалась и, дождавшись добродушного «Войдите», открыла дверь в таинственный полумрак кабинета. Два больших окна, обычно дававшие много света, сегодня оказались наполовину задёрнуты отделанными золотым шнуром плотными зелёными шторами. Господин Пивен сидел за столом, опираясь на него локтями и обхватив руками седую голову. Мне стало неуютно и совестно, словно действительно в чём-то провинилась.

— Здравствуй, — по-свойски приветствовал меня ректор. — Садись.

Я бы предпочла выслушать мужчину стоя, однако спорить не стала и выбрала стул, что утопал ножками в густом ворсе ковра подальше от стола.

— Что же мне с тобой делать, Элиана? — задал риторический вопрос Гэри Пивен, даже не глядя в мою сторону. И внезапно переметнулся совсем на другое: — Ты уже решила, где будешь проходить практику?

— Нет, — само собой некоторые соображения у меня были, но озвучивать я их не спешила.

— Как насчёт Эбикона? — ректор наконец-то поднял голову и посмотрел мне в глаза. Выглядел он усталым и грустным. — Наши гости предложили хорошие условия: дорога и проживание за их счёт, возможность пообщаться с разными расами, которые идут на контакт с дивными гораздо охотнее, чем с людьми. Обещают качественный отдых в свободные от практики дни с продуманной развлекательной составляющей. Экскурсии по достопримечательностям и так далее.

— Вы именно об этом хотели со мной поговорить? — недоверчиво спросила я.

— А о чём же ещё? — усмехнулся мужчина, выпрямляясь и скрещивая руки на груди. — Ах да, герцогиня Лерок. Обвиняет тебя в распутном поведении и, кажется, написала письмо о случившемся родителям Гордэна. Конечно, я ей не верю и не понимаю, за что она так тебя невзлюбила. Поэтому практика в Эбиконе — наилучшее решение. Сейчас, когда отношения с эльфами старательно налаживаются и укрепляются — это самый престижный вариант для выпускницы факультета международных отношений. Начнёшь с него свой послужной список и проблем с дальнейшим трудоустройством не возникнет. Вы отправитесь в Эбикон после Зимнего бала. Уж там-то Лерок тебя не достанет.

— И всё-таки, — я переплела пальцы и сжала их в тугой замок. — Зачем вы тратите свободное время на этот разговор? Почему не подождали до завтра?

— Кхм, — ректор поднялся, повернулся к окну и загородил грузным телом и без того узкий просвет между шторами. В комнате стало совсем темно. — Потому что хотел предупредить, чтобы ты, Элиана, придумала себе какое-нибудь оправдание насчёт вчерашнего, уж больно решительно настроена Онорина. Собралась отцу жаловаться, негодница. Как же я от неё устал!

— Не беспокойтесь. Кое-кто видел меня вчера вечером совсем в другом месте.

Господин Пивен повернулся и одобрительно произнёс:

— Это хорошо. Но будет ещё лучше, согласись ты поехать в Эбикон. Тогда, если герцог Лерок всё-таки начнёт никому не нужные разборки, он не посмеет тронуть избранницу дивных.

— Избранницу? — отшатнулась я вплотную к спинке стула, словно меня прямо сейчас схватят за руку и наденут на безымянный палец помолвочное кольцо. — Я не хочу быть избранницей.

— Нет-нет, просто одобренная практикантка. Я неправильно выразился, — улыбнулся ректор, немного удивлённый моим поведением, весьма отличным от поведения большинства адепток. Другая бы обрадовалась столь приятной оговорке. — Так ты согласна?

— Я подумаю.

Последнее время меня наперебой уговаривают ехать в этот злосчастный Эбикон, то подруги, то Дэниэль, то собственный внутренний голос.

— Подумай как следует, — кивнул мужчина. — И, надеюсь, твоя отговорка от вчерашних компрометирующих неприятностей достаточно правдивая?

Я рассеянно пожала плечами. Не хотелось, в случае чего, втягивать в разборки Барта и Марту, а вступится ли за меня Курт ещё раз — понятия не имею. Его дружки были пьяны немногим меньше своего капитана и могли подумать, что моё лицо им всего лишь померещилось. Весть о том, что Лишер отправился отсыпаться на постоялый двор, я передала через подавальщицу.

— Иди отдыхай, — вздохнул Гэри Пивен, кулаками упираясь в столешницу. Та протестующе скрипнула, и мужчина поспешил выпрямиться.

Глубоким реверансом я скрыла улыбку и выскользнула за дверь. В приёмной меня ждал двойной сюрприз — Касси и Ния.

— Ну как? Это по поводу Онорины? Гор рассказал про письмо. Вот гадина! — возмущённым шепотом воскликнула Кассандра. Целительница солидарно нахмурилась и сжала пальцы в кулачки.

— Да ну её! — мне не хотелось портить остаток выходного разговорами о герцогине. Подхватив девчонок под локотки, я увлекла их к выходу из ректората.

Спустя несколько дней с Онориной мы всё-таки поговорили и, как ни странно, снова в конюшне, когда я седлала Росинку, собираясь отправиться в город. Девчонки просили забрать свои заказы из лавок, а мне хотелось увидеться с Мартой и Бартом да заскочить в булочную за свежей выпечкой — устроить подругам приятный сюрприз. Седьмица выдалась тяжёлая, загруженная парами, самостоятельными и контрольными, впереди ещё один учебный день и лишь потом долгожданные выходные. Зато все эти дни шёл снег, наметая высокие сугробы. Дорогу до Зирга едва успевали чистить. У входа в парк росла снежная гора, всю седмицу её усиленно трамбовали для будущих весёлых покатушек. Скоро и лёд на озере застынет до основательной крепости.

За этими светлыми думами я не заметила, как в приоткрытую дверь конюшни проскользнули две девичьи фигурки. Недовольный женский визг стал для меня полной неожиданностью.

— Какая наглость! — вопила Онорина, да так, что уши заткнуть хотелось. Даже Росинка свои к голове прижала. — Это моя лошадь! Не смей её трогать!

Надо признаться, после любезного разрешения Курта пользоваться кобылой, когда захочу, я несколько обнаглела: перестала таиться и, как только появлялось свободное время, разминала лошадь и себя заодно. Делала это даже при свете дня, когда меня могли заметить и доложить герцогине. Вот и доложили.

— Мне маркиз Лишер разрешил, — спокойно ответила я, продолжая орудовать мягкой щёткой и любуясь полученным результатом: шерстинка к шерстинке.

— Да что ты говоришь! — всплеснула руками Лерок. — Мало того, что ты развратница, так ещё и воровка!

Девицу жутко злило моё равнодушие к её претензиям.

— Ты же сама отказалась от подарка, — напомнила я, накидывая на Росинку потник и седло.

Герцогиня решительно шагнула вперёд и схватила лошадь за недоуздок. Сопровождавшая её Милена осталась стоять у входа, брезгливо морщась от вполне естественных на конюшне запахов.

Процесс затягивания подпруги кобыла не любила. Своё недовольство она выразила щелчком зубов у лица Онорины. Испугавшись, герцогиня неудачно наступила на край длинного ярко-красного плаща, кокетливо отделанного белым мехом горностая, и мешком осела на пол в угрожающей близости от лошадиных копыт. Охнула Милена и почему-то зажала нос пальцами, хотя там, где происходила седловка, было чисто и присыпано свежей соломой.

Одёрнув проказницу-Росинку, я протянула врагине руку. Сейчас ещё и покушение на свою драгоценную жизнь к прочим моим грехам припишет.

— Ты об этом пожалеешь! — прошипела герцогиня, без посторонней помощи вскакивая на ноги.

— Послушай, Онорина, почему ты меня ненавидишь? — устало поинтересовалась я. — Объясни, пожалуйста. Не люблю неопределённость.

Ответом стал полный злобы и презрения взгляд. «Она, наверное, и сама толком не понимает, за что, — мелькнула мысль. — Но точно не остановится. Как неудержимо летящий с горы ком снега, с каждым оборотом увеличивающийся в размерах. Единственный способ избежать с ним столкновения — шагнуть в сторону. Уехать в Эбикон».

Привычно поморщившись при воспоминании об эльфах, я затянула подпругу ещё на одну дырочку. После совместного задания мы с Дэниэлем почти не общались. Здоровались при встрече и тут же расходились в разные стороны. На занятиях он предпочитал первые ряды, я — последние. Даже в столовой мы больше не садились за общий стол. Лишь иногда я ловила на себе внимательный взгляд зелёных глаз, однако значения этому не придавала — обычный праздный интерес.

Онорина и Милена что-то сказали напоследок, но я беспечно пропустила их слова мимо ушей. Предстояло принять важное решение, которое круто изменит мою жизнь. Ведь, если я отправлюсь в Эбикон, то найду ответы на вопросы, которые не люблю себе задавать.