Держи врага ближе

38

- Виви?

- Когда ты пришел? – удивленно моргаю и спрашиваю у вошедшего в кабинет Эша. Судя по всему, он уже несколько раз меня звал, но я не слышала.

- Все в порядке?

Мужчина опускается передо мной на корточки и заглядывает снизу вверх в лицо. Его теплые руки накрывают мои сжатые на коленях кулаки.

Мне вдруг становится очень горько и обидно. Не до конца понимаю почему. В глазах печет, очень хочется пожаловаться. Что я и делаю. Ну ты даешь, Велфорд! А ведь при отце была такой безжалостной.

- …Внук! Просит меня показать ему внука, представляешь? Я вообще не думала о детях. Но если прикинуть, ведь шансы одинаковы, значит, если будет девочка, то ее он видеть не желает?

Стенания льются рекой. Но иногда дело не в словах, иногда главное, чтоб было кому выслушать.

Эш растерянно моргает, но слушает молча.

- И…до меня только сейчас дошло, что у тебя там семья, и если строить карьеру в ордене или армии, то тоже только там…Наши друзья, и Далия, они ведь тоже будут жить в столице! Какое он вообще имеет право мной командовать? Чужой ребенок для него дороже собственного, - икаю, но продолжаю, утирая льющиеся по щекам слезы.

- Только потому, что ты ему не нравишься, он…получается, не собирается делать его наследником.

- Кого?

- Нашего сына…или дочь.

Эш улыбается.

- Не смейся! – вместе с возмущением у меня вырывается всхлип. Не думала я о детях. Но теперь, это неизбежно. В воображении возникает образ малыша с черными волосами и синими глазками.Богиня, помоги…

- Я второй раз вижу, как ты плачешь, - мой жених тянется и крепко меня обнимает. - Такая страшилка. Слов нет.

Толкаю его в плечо, он кряхтит, но не отпускает.

Я совсем не ожидала сегодня встретить отца. И, тем паче, ультиматумов от него тоже не предполагала услышать.

- Ладно-ладно. Ну прости меня, дурака. Поплачь, станет легче. Не держи в себе слезы.

От его мягкого и нежного тона во мне все расслабляется, глаза превращаются в два водопада. На краю сознания сама себе удивляюсь, никогда не была плаксивой леди, а тут, непонятно что вдруг нахлынуло.

Из носа тоже течет. Плечо Эштона стремительно мокнет. Но его ладони продолжают гладить меня по спине.

От мужчины пахнет домом. Прижимаюсь щекой к его груди, уткнувшись в шею. Кончик носа колет короткая щетина.

Эш осторожно встает, но не успеваю воспротивится, как он ловко подхватывает меня под колени, садится в кресло, а меня садит себе на колени, продолжая утешать словно поранившегося ребенка.

Я привыкла быть сильной и непреклонной, но с ним так хочется побыть подольше слабой. Оказывается, это приятно, когда о тебе заботятся.

Эш гладит меня по голове, целует в макушку, в висок, подается вперед и принимается снимать губами каждую мою слезинку.

- Соленые.

Я невольно улыбаюсь.

- Это же слезы.

- Знаешь, что я думаю? Я думаю, лорд Велфорд опасается влияния императрицы. Мы давно не были в столице и знаем, что там происходит, только через печатные издания. Закулисная борьба идет в самом разгаре. Может, не так уж и плохо то, что управление страной не будет зависеть от одного человека... Премьер-министр дальновиден. Помнишь, что было после того, как закончилась война в прошлом? Голод и разруха. Это очевидный показатель неграмотного правления ее величества. Сейчас война подошла к концу быстрее, поэтому кризис не успел разразится. Будучи законной дочерью, в случае смерти Дональда Велфорда, до наступления совершеннолетия этого преемника, Альберта, ты окажешься главой рода и его опекуном. Даже если твой отец скончается от старости, будучи в статусе его единственного кровного ребенка, по законам о наследовании, Вивиан, ты - наследница первой очереди, наравне с этим Альбертом. Если захочешь, сможешь даже оспорить его будущий статус главы рода.

Я хмурюсь, обдумывая сказанное. Эш прав. Теперь я еще больше запуталась. Как чиновник, мой дарргов папаша не может не быть в курсе подобных юридических проволочек. И все же, он сам настоял на том, чтобы меня признать. Что он задумал?

- Дональд Велфорд, взяв курс на смену формы правления, вероятно, навлек на себя гнев многих сильных мира сего. У императрицы много сторонников. К тому же, ее отречение будет происходить мирным путем, казнить Патрисию и ее дочь никто не намеревается, насколько я могу судить по дошедшим до нас новостям, - спокойно рассуждает Эштон.

До самой смерти императрица будет пытаться вернуть себе трон и власть.

Я лежу на его груди и слушаю взвешенные слова, которые не вызывают у меня никаких сомнений.

- На премьер-министра и его преемников начнется настоящая охота. Этому ребенку крайне не повезло. В столице будет опасно не один год и не два. Парламент созывается не просто так. Грядут существенные перемены. Промышленники и дворяне будут решать будущее страны в долгосрочной перспективе. Будет много недовольных. Возможно, что по империи прокатится волна восстаний. Как ни крути, а ее величество и ее сторонники мастерски умеют управлять общественным мнением... Простолюдинам опасно сейчас давать право голоса. Это может только остановить процесс преобразований.

- Пусть сама Патрисия и оставит трон, но ее последователи, ее родня, друзья и прочие почитатели останутся при своих должностях и постах. В том числе и в армии, и в столичных рыцарских орденах. Если ты продолжишь службу, велик шанс, что они дадут тебе намеренно невыполнимое задание, результатом которого окажется скоропостижная гибель…Я знаю, что все непросто. Но смерти твоей он явно не желает, Виви. Ни тогда, ни сейчас. В той жизни у него не было столько власти и возможностей, как сейчас. Я на твоей стороне, и не оправдываю этого человека, твоего отца, и не знаю, мог ли он тебя тогда спасти от приговора и вытащить из темницы, но, по крайней мере сейчас, у него есть свои причины так поступать.

- Вряд ли я когда-нибудь смогу поверить, что он меня пытается таким образом защитить, - произношу тихо, но Эш слышит.

Ситуация отчего-то напоминает мне то, как я сама недавно повела себя с младшей сестрой. Ради ее безопасности, я действовала, руководствуясь собственными соображениями, ничего ей не объясняя. И я не чувствовала себя виноватой. Совсем. Не собиралась извиняться и ее прощение мне тоже было не нужно. Главное, что она цела.

И дедушка, и отец, и я – мы похожи больше, чем может показаться. Да уж.

«Пока я жив, не ступишь в столицу…»

Отец, сколько ему осталось? Найдется немало тех, кто захочет укоротить отмеренный ему срок. Я привыкла считать его родителем и высокопоставленным чиновником, но сейчас он первый в империи человек. Императрица и рядом не валялась по влиянию, наблюдается закат ее эпохи.

- Время меняет людей. Кому, как ни нам, это знать.

Тем не менее, мне сложно поверить, сложно принять тот факт, что с самого моего рождения вечно разочаровывающий меня отец – жестокий и деспотичный – вдруг покажется с лучшей стороны.

Если ничего не знаешь, ничего и не болит. Ненавидеть его проще, чем попытаться понять. Это открытие наводит на определенные мысли по отношению к другому важному человеку в моей жизни.

- Спасибо.

Быстро поворачиваюсь и чмокаю жениха в губы.

- За что? – удивляется Эштон.

Качаю головой, тая улыбку.

- И тебе спасибо.

- За что?

Мужчина тихонько смеется, отчего его грудь под моей щекой вибрирует. Мы лежим в не самом удобном на свете кресле, наслаждаясь компанией друг друга и никуда не спешим.

Несколько раз зеваю, после слез глаза то и дело закрываются. За последние дни я очень устала. Разговор с отцом, потом эта постыдная слезливо-сопливая история, объяснения Эша и новая для размышлений информация – все это стало причиной моего изнеможденного состояния, и поэтому я едва слышу следующие слова:

- Ты меня спасла. Спасала много раз. И продолжаешь делать это каждый день, каждую минуту...

Эш

После того, как Вивиан засыпает, я еще долго смотрю на ее лицо с припухшими закрытыми веками и покрасневшим носом.

Я не тот, кем был раньше, каким бы это «раньше» ни было.

Тем, где я был обречен терять все, что имело для меня значение, или тем, где я с удивлением снова и снова оказывался под прицелом неловкой доброты этой упрямой девушки, что лежит, тихонько сопя, сейчас в моих руках…Сокровище. Мое…

С того дня, как очнулся после длительного сна, в моем сердце постоянно горело чувство стыда и презрения.

Прошлая Вивиан ненавидела меня, а я – весь мир.

Как сильно я не старался, были вещи, которые я не мог изменить. После ее ухода, я чувствовал внутри лишь пустоту, не понимая, что было ей причиной: то ли гнев, то ли потрясение, то ли недовольство, то ли беспомощность.

С ней ушла и какая-то часть меня. Она была последней из того прошлого, по которому я так тосковал.

Несмотря на все достижения, счастья эти победы не приносили нисколько.

Я плохо знал ту Велфорд и не всегда понимал, но чувствовал, что есть в ней гораздо больше того, что она показывает снаружи.

Мы были врагами, но враги должны хорошо друг друга знать.

Настолько, что, узнав так близко человека, приходится задуматься, можно ли его все еще ненавидеть. Того Эша и Виви, прошлых нас, многое связывало. За нападками было нечто большое, я знал это точно. Питал к ней пусть не теплые чувства, но все же очень сложные.

Сложно назвать любовью те чувства, но определенно, интерес имелся.

После ее смерти накрыло осознание неотвратимости действительности и чувство огромной потери, тоски по тому, чего никогда не было и теперь уже не случится.

Оплакивая на своих руках труп давнего соперника, я оплакивал и самого себя. Свою юность и всех тех, кто ушел, понимая, что обречен на одиночество, как же я винил себя, что не смог ее остановить... Неужели, снова, из-за меня снова кто-то погиб…Я лишь приношу всем боль, все из-за меня... Всем было бы лучше, если бы я просто исчез.

Так я в итоге и поступил.

Но людям, тем, кого я знал, и тем, о существовании которых даже не подозревал, не стало лучше. Мир погрузился в беспросветный мрак.

Я не был жив, не был мертв, мне выпала незавидная участь наблюдать за тем, как мои руки убивают и кромсают бессчетное количество народа: мужчины, женщины…дети…

Но не хотеть жить – это не значит хотеть умереть.

Я не желал смерти, всего лишь не хотел жить такой жизнью.

Одинокий, мрачный, не на кого положится кроме как на самого себя, сильный и в то же время ужасно уязвимый и слабый, мне было не о ком заботится и никому не было до заботы обо мне.

А потом, после бесконечного блуждания во тьме, я вдруг открыл глаза в совершенно ином мире. Он был до боли знаком, но также чужд.

Что-то осталось неизменно, что-то неумолимо поменялось…И эти чувства… Я хотел их принять, они были моими, и одновременно совершенно чужими.

Все перемешалось. Я знал только, что мне нужно время и уединение, чтобы разобраться.

Кто знал, что этим я ее обижу и подвергну очередной опасности. Новая ошибка в моем послужном списке.

Все прояснилось, когда я увидел Вивиан Велфорд, моего врага, мою погибель, мою спасительницу, занявшей принадлежавшее мне в этом пресловутом «раньше» место – место сосуда для властелина тьмы.

Было так больно просто смотреть - словно я впервые истекал кровью - а уж какого было ей, девушке, привыкшей притворяться сильной.

В тот день, когда капли черных слез текли из уголков ее глаз, оставляя на мертвенно-бледном лице черные следы, которые мгновенно превращались в черный дым и растворялись в звездном небе, когда она впитывала в свое тело тьму, оставляя другим свет, я, который не мог отпустить прошлое, не мог простить самого себя, осознал, что все это было на самом деле неважно. Этот шанс дан мне не для терзаний и чувства вины.

…Не потому, что ты, молодой я, оказался сильнее, а потому, что с тобой – с нами – была та, кто может забрать все наши кошмары.

Это была длинная и сложная дорога. Но я рад, что она была долгой и сложной, потому что если бы я не прошел через это всё, то не усвоил бы свой урок.

Если мы цепляемся за прошлое так сильно - будущее может и не наступить.

Иногда лучшее, что можно сделать - оставить прошлое в прошлом. В другие же моменты нужно смотреть в будущее, и знать, что, даже если мы думаем, что все уже видели, жизнь может нас удивлять, и мы можем удивлять самих себя.

Прими это и не оглядывайся назад.