Держи врага ближе

29

В долине реки Мидвел теплее, чем было в горах или возле ущелья. Тем не менее, цветение на лугах невысоких холмов и равнины васильков, которыми славится край, не начнется раньше июня.

- Надо же, а здесь очень даже миленько, - Тобиас осматривается вокруг, его взгляд натыкается на занятых расстановкой пчелиных ульев местных жителей поодаль от дороги. - И сразу видно, что сюда война не добралась.

Ну еще бы. Мидвел окружен естественной защитой в виде ущелья, склонов и бурной широкой рекой Мид, берущей начало в родниках на территории долины.

Прошло чуть более дня с тех пор, как мы спешно отправились из штаба возле Теллерийского ущелья, доложив полную вопросов историю о встрече с принцем и о том, как его упустили из-под самого носа.

К счастью, доклад этот был в письменном виде, и в руки генерала Вальтера скорее всего еще даже не попал. Полковник Райли оставался за главного, но в одиночку ему с таким количеством дел надолго не справиться. Эш вернулся к своим прямым обязанностям. согласно планам армии империи, будет рассредоточено войско, препятствующее отходам обратно в Аргону силам противника.

Эш нас покинул, но его место занял его боевой товарищ, Тобиас Маллет. Часть подчиненного мне отряда я оставила в штабе, прокомандовав к дивизиону. Чем меньше человек, тем маневренней. И потом, подозрений на мой счет тоже будет меньше. Приказ я исполнять не собираюсь, Йозеф умрет, как только мы снова встретимся. Никакого доставить его живым – об этом и речи не может быть.

Мы с Адэром переглядываемся. Все же, не нравится мне его план. Кажется, чего-то в нем не достает. В ножнах у храмовника древний темный меч, на руке кольцо-артефакт. Эштона больше нет рядом, и, если честно, мне от этого легче. Пока он был здесь, я постоянно размышляла, стоит ему все рассказать или лучше держать рот на замке. Чем дальше, тем больше у него могло возникнуть вопросов.

Когда все закончится – подойдет к концу война, и канет в небытие угроза освобождения темного божества, способного уничтожить наш мир - и настанут спокойные времена, тогда уже можно признаться во всем как на духу. Да. Этот вариант мне нравится. Так и поступлю. Просто момент сейчас не подходящий.

- Ух ты, только гляньте!

Дорогу нам перерезает погонщик со стадом коров. Приходится остановить лошадей и ждать, пока путь освободится.

Капитан Маллет делает восторженное лицо.

- Вивс, как думаешь, повезет ли нам отведать местного сыра?

- Ты здесь не в отпуске.

- Да ладно тебе. Работе время…потехе тоже время.

Выбритый висок, хитрые глаза и самодовольная улыбка, все в нем меня раздражает.

Скакать по дороге, наслаждаясь мирным пейзажем, конечно, приятно, но есть вещи, которые не дают мне покоя.

Если Адэр прав, и кинжал действительно находится в моем родовом поместье, то в наших руках окажутся две реликвии богини и меч темного властелина. Против вооруженного одним лишь медальоном принца это существенный арсенал. Для победы должно хватить. Йозеф сгинет, а божественный цацки и меч мы постараемся уничтожить, чтобы другим было неповадно.

На мой вопрос о том, где именно заперт Эреб паладин так и не дал четкого ответа.

Либо Адэр не в курсе, либо он опасается чего-то и не желает говорить. Неприятно, конечно, подобное недоверие, но понимаю, что это знание бесполезно. Выпускать на волю подонка я не собираюсь, и в наших планах фигура Эреба никак не фигурирует.

Несмотря на сказанное Тобиасу, волей-неволей во мне поднимаются воодушевление и предвкушение. Я на родных землях. Там, где прошло мое детство.

Вот поля, по которым я часто бегала. Вон ручей, где любила купаться в жару. И даже вишневый сад на месте, где с детьми домашней прислуги мы пропадали в начале каждой осени, собирая кислые ягоды для варенья и пирогов.

В сердце растет ностальгия по ушедшим безвозвратно временам и детству. Позволяю себе еще немного предаться воспоминаниям и грусти, а после отпускаю все эти чувства.

После полудня, ближе к трем часам, удается разглядеть покрытую серой черепицей крышу родового гнезда и остроконечные шпили, походящие на направленные в небо клинки.

Если эти сведения не претерпели изменений, то как и в прошлом, отец должен был дать добро на размещение в резиденции военного госпиталя и приюта для беженцев.

Что ж, нам сейчас как раз не помешает медицинская помощь.

- Я умираю! Вивиан, я умираю! – Тобиас продолжает ломать трагикомедию, баюкая свое запястье, прижав его к груди.

Оглядываюсь на капитана Маллета, поддерживаемого Сойером, сидящим позади него в седле. Два мужчины на коне. Один в объятиях другого. Причем тот, что крупнее, с покрасневшими щеками беспрестанно уже десять минут заливается стенаниями:

- До кости! Она прокусила меня до самой кости! Мне грозит ампутация? Неужели я лишусь руки?

Ну, если так рассуждать, он и глаза лишится, под его правым оком уже нехилый отек.

- Нечего было лезть в улей.

Даррг, словно дитя малое. Кто поверит, что такой здоровый мужчина, высокопоставленный военный, полезет за медом, как будто он охочий до цветочной сладости медведь, в пчелиное гнездо? Его еще и бык боднул, когда он пытался его погладить. Но там все обошлось легким испугом обоих. Не человек, а неприятность ходячая.

Я бы расхохоталась надо всей этой ситуацией, злорадствуя, что получил Маллет по заслугам, не пульсируй мои виски от боли после непрекращающегося потока болтовни за целый день пути бок о бок с Тобиасом.

Спешиваюсь с лошади на площадке возле крыльца дома, остальные повторяют, сидеть больше суток в седле – та еще мука для вашей спины и того, что пониже.

И только Маллет продолжает сетовать на судьбу, оставаясь в объятьях поддерживающего его чтобы не свалился товарища со стоическим выражением на лице. Бедняга Сойер. Хотя, оба они стоят друг друга. Совет да любовь.

Ладно, когда надоест, сами слезут. Собираюсь перекинуться парочкой слов с Адэром, когда на крыльцо выбегает из дома знакомая фигура девушки, что я так не ожидала увидеть в ближайшее время.

- Вивиан!

Далия в белом переднике поверх простого немаркого платья с широкой улыбкой на лице сбегает со ступенек и, не снижая скорости, обнимает так, что выбивает из моих легких практически весь воздух.

- Далия? – охаю и тихонько бормочу имя сестренки, обнимая ее в ответ и вдыхая родной запах.

Девушка поднимает голову, жадно осматривая мое лицо.

Прошло два года.

Сестра подросла.

Семнадцатилетняя девушка передо мной совсем уже взрослая. Ростом практически как я, черты лица заострились, пропал детский жирок с щек. Каштановые волосы длиннее, чем я помню. На переносице россыпь веснушек, по весне сестру всегда обсыпает пятнышками, похожими на золотую пыль. Даже светило души в ней не чает, раз расцеловывает!

Светло-карие глаза внимательно проверяют каждую мою конечность на предмет травм, а после, не найдя никаких отклонения от нормы, лучатся облегчением.

Лошадь позади недовольно ржет и внимание с долгожданной встречи переключается на занятную картину.

Моя младшенькая опускает руки, выбирается из моих объятий, тут же приподнимает от удивления брови, завидев одного мужчину, лежащего на груди другого верхом на белоснежном, ропщущем от недовольства коне.

Глаз у Тобиаса заплыл основательно, появления незнакомки он пропустил, и продолжал стенать от боли. Сойер же старательно отворачивался и пытался сменить позу, делая вид, что его с ним ничего не связывает. Остальные солдаты давили смешки.

Далия прикусила губу, и подойдя поближе, робко поинтересовалась, взирая на всадника:

- Вы в порядке?

Сердобольная моя! Будущий целитель, как никак!

Заслышав женский голос, Тобиас замер, словно его пронзила стрела, и медленно наклонился, ища взглядом источник звука.

Подозрительно щурюсь, опуская пальцы на рукоять пристегнутого к поясу меча. Ох, не нравится мне выражение единственного открытого глаза капитана.

Очень не нравится.